Герои Мифунэ занимают почетное место в ряду настоящих мужчин, воплощенных на экране Жаном Габеном, Аленом Делоном, Хамфри Богартом и Клинтом Иствудом. Вместе с Куросавой он прославил японский кинематограф на весь мир такими фильмами, как «Расёмон», «Семь самураев», «Телохранитель», «Красная борода». И что самое интересное – среди почти двух сотен ролей Мифунэ были и Рогожин в японской версии «Идиота», и Васька Пепел в «На дне».

«Бушевать и метаться»

Легенда японского кино, до 19 лет Мифунэ на исторической родине не был ни разу. Он родился в китайском Циндао, в те годы оккупированном японцами. Его отец Токудзо переехал туда подальше от родни, требовавшей, чтобы он учился на врача в Токийском университете. Поскольку Мифунэ-старший и его супруга Сен были прихожанами методистской церкви, они воспользовались программой для христиан-миссионеров, желавших работать на материке.

К медицине Токудзо был равнодушен, зато увлекался фотографией и открыл фотосалон сначала в Циндао, а потом в Даляне, куда перебрался с семьей. Тосиро был его старшим ребенком и часто помогал отцу в работе. Навыки фотографа сохранили нашему герою жизнь во время Второй мировой войны и привели в кино после ее завершения.

Мифунэ не был прилежным школьником и, по собственному признанию, вместо учебы предпочитал «бушевать и метаться» – эти слова отлично описывают и поведение многих его киновоплощений. Любимейшим занятием подростка было катание на коньках, причем не только в предназначенном для этого месте, но и по «замерзшему болоту, полям, пруду». Это увлечение сформировало у Мифунэ крепкие ноги, которые позже придавали ему убедительности в самурайских фильмах.

Вольному духу Тосиро предстояло пройти жесткое испытание: едва он окончил школу и собрался «зажить в свое удовольствие», как получил повестку в армию. Так он впервые оказался в Японии, в то время уже вступившей во Вторую мировую. Тосиро повезло: как многие накачанные милитаристской пропагандой японцы, он «отправлялся с воодушевлением убивать людей», но армейское руководство, узнав, что юноша умеет обращаться с фотокамерой, послало его не на фронт, а в учебный авиаотряд, базировавшийся на севере Маньчжурии, где он обучался аэросъемке. Воевать Тосиро не пришлось.

Новое лицо

В армии Мифунэ сразу же испытал на своей шкуре, что такое японская дедовщина. Старослужащим и офицерам не нравились громкий голос новобранца и его независимый нрав, так что в тот период Тосиро больше всего волновал вопрос сохранения передних зубов во время избиений тяжелыми сапогами. За шесть лет службы рядовой Мифунэ не получил ни одного повышения, что, скорее всего, говорит о невысоком уровне его армейского энтузиазма. В последние годы войны одной из его обязанностей было инструктировать собирающихся в свой смертельный полет юных пилотов-камикадзе. Это его сильно угнетало – «воодушевление убивать» давно испарилось, и вольнодумец Мифунэ в качестве напутствия смертникам говорил: «Кричать «банзай» в честь императора не обязательно».

Позже он называл войну «страшным сном длиной в шесть лет» и, по рассказам старшего сына, часто плакал, вспоминая тех отправлявшихся на смерть юных летчиков.

После капитуляции Японии Мифунэ стал одним из тысяч неприкаянных молодых людей, бродивших по Токио в поисках пропитания и работы. У него был фотоаппарат, но услуги такого рода жителям полуразрушенного и голодного города казались непозволительной роскошью. Дома и семьи у Тосиро уже не было – родители погибли во время бомбежки.

Судьбу определил случай: однажды на улице Мифунэ встретил однополчанина, работавшего ассистентом режиссера на крупнейшей японской киностудии «Тохо». Тот пообещал устроить Тосиро помощником оператора, хотя наш герой уже готов был работать кем угодно, даже грузчиком. Претендовать на профессию актера ему и в голову не приходило.

Но, приехав на студию в условленный час, Мифунэ увидел объявление о конкурсе «Новые лица». Такой конкурс проводился впервые. До той поры японское кино оставалось закрытой системой, попасть в которую было непросто. Теперь же «Тохо» хотела восстановить утраченные за годы войны творческие ресурсы, привлекая молодые таланты. Порывистый Мифунэ, недолго думая, подал заявку.

«Терпеливое упорство»

Судя по тому, как он вел себя перед жюри, участие в конкурсе было для него скорее жестом отчаяния, чем серьезной попыткой «попасть в актеры». На фоне десятков робких и послушных претендентов, из кожи вон лезших, чтобы угодить комиссии, Мифунэ выглядел свирепым дикарем, который пришел единственно ради того, чтобы припугнуть почтенных мэтров. Он дерзил, грубил, смотрел исподлобья. На просьбу изобразить смех возмутился: «Как можно смеяться по команде?» Зато на вопрос о том, сколько сакэ он может выпить за один присест, очень оживился и ответил: «Два литра – без проблем».

Сегодня мы бы узнали в этом юноше классического Мифунэ из «Семи самураев» или «Расёмона». Но жюри не было готово к подобному и возмутилось. Лишь режиссер Кадзиро Ямамото разглядел, что за выходками этого грубияна стоит нечто большее, и настоял на том, чтобы Мифунэ дали шанс. «Он вел себя резко, как самураи на экране, но, когда уходил от нас, я заметил в нем мягкость и грацию, подсказавшие мне, что из него может получиться хороший актер», – объяснял позже Ямамото. Возможно, он почувствовал, что типаж Мифунэ – обозленный, но в то же время растерянный молодой ветеран страшной войны – будет очень востребован в новую эпоху японского кино.

Мифунэ определили в школу актерского мастерства, и Ямамото понял, что не прогадал: наглец оказался «старательным и аккуратным». Актер Ёсио Цутия, игравший с Тосиро в «Семи самураях» и множестве других фильмов, говорил, что Мифунэ лучше всего описывают слова «терпеливое упорство»: «Там, где другие начинали жаловаться и ворчать, он просто спокойно шел вперед».

На экране Мифунэ дебютировал в 1947 году, сыграв роль второго плана в комедии своего «крестного отца» Ямамото «Время новых дураков». После этого «крестный» рекомендовал его режиссеру Сэнкити Танигути уже на одну из центральных ролей в картине «По ту сторону серебряного хребта» (1947). Мифунэ получил характерную для своего раннего периода роль молодого дерзкого гангстера. Его партнером стал Такаси Симура, актер старшего поколения, с которым Мифунэ подружился. Вместе они сыграли потом в полусотне картин – от «Пьяного ангела» до «Знамен самураев».

Самая важная встреча

Сценаристом «По ту сторону серебряного хребта» был 37-летний Акира Куросава. К тому времени он снял полдюжины фильмов, но еще не чувствовал, что по-настоящему нашел себя. Более того, Куросаву угнетало, что в недавнем прошлом он деятельно и искренне работал в пропагандистском кино, снимая бодрые фильмы вроде «Самой красивой» (1944) или «Творящих завтрашний день» (1946).

Переосмыслив свою жизнь, Куросава решил, что больше не станет обслуживать какие-либо идеологии, а его фильмы отныне будут гладить зрителя против шерсти. И первой такой работой – «первым настоящим моим фильмом», по словам режиссера, – стал «Пьяный ангел» (1948). Это история о том, как пожилой врач-алкоголик лечит молодого бандита, причем лечит не столько тело, сколько душу, превращая его из озлобленного зверя в человека, способного на подвиг ради ближнего.

Актеров для этого дуэта Куросава позаимствовал у команды «По ту сторону серебряного хребта» – Симуру и Мифунэ. Последний показался ему очень перспективным, хотя вряд ли тогда Куросава понимал, что через несколько лет Мифунэ станет его альтер-эго, его главным героем, с которым он сделает 16 фильмов и без которого, как он сам признавался, не смог бы реализовать себя по-настоящему.

Обрадовавшись удачной находке, Куросава испытывал Мифунэ в разных ролях: благородного хирурга («Тихая дуэль», 1949), стажера-полицейского («Бездомный пес», 1949), оклеветанного художника («Скандал, 1950), но настоящим откровением стал фильм «Расёмон» (1950). Зрителей потряс и сам сюжет (в основе – рассказ «В чаще» японского классика Рюноскэ Акутагавы), и впечатляющая режиссерская работа, и невероятное, завораживающее присутствие Мифунэ на экране.

Учиться у животных

Актерская игра Мифунэ была, как в таких случаях любят писать западные критики, очень интенсивной. Передавая состояние своего героя, он использовал все тело – от глаз до пальцев ног. Это напоминало манеры артистов эпохи немого кино, но Мифунэ умел доходить до грани, не скатываясь в гротеск. Еще одно избитое выражение – «животный магнетизм» – было в его случае очень подходящим. Он действительно обладал какой-то звериной пластикой и энергией: в его движениях угадывались то тигр, то обезьяна, то еще кто-нибудь. Готовясь к «Расёмону», Мифунэ изучал, как ведет себя лев, запертый в клетке.

«Расёмон» ломал стереотип, лишая зрителя «достоверного рассказчика», – вместо «объективности» зритель получал четыре разные версии события в изложении свидетелей и участников и понимал, что найти во всем этом правду – задача не из простых. Но не так ли происходит и в жизни? Это был своего рода художественный манифест Куросавы, отказавшегося от пропаганды ради создания личного, неоднозначного, противоречивого, но зато подлинного и глубокого кино.

«Расёмон» получил массу наград, включая «Оскар» и венецианского «Золотого льва». Этот фильм открыл миру японское кино, до того бывшее «вещью в себе». 30-летний Мифунэ стал в Японии большой звездой. В год премьеры «Расёмона» он женился на своей давней возлюбленной Сатико Ёсиминэ, с которой познакомился еще в дни конкурса «Новые лица». Невеста была из семьи буддистов, но, поскольку Мифунэ считал себя христианином, они обвенчались в церкви.

Начиная с этого времени, Мифунэ снимался в среднем в семи фильмах ежегодно. По большей части это была не слишком затейливая продукция кинофабрики «Тохо», но примерно раз в год мог подвернуться и более вдумчивый фильм вроде «Женщины Сайкаку» (1952) японского классика Кэндзи Мидзогути.

Возвращение самураев

В 1951-м Куросава снял своего любимца в роли Акамы, аналога Парфена Рогожина в японизированной экранизации «Идиота» Достоевского. Это стало одной из фишек Куросавы – адаптация русской и европейской классики к японским реалиям, будь то «На дне» (1957) или «Макбет» с «Гамлетом» – «Трон в крови» (1957) и «Плохие спят спокойно» (1960) соответственно.

В 1954-м Куросава снял «Семь самураев» – один из тех фильмов, которые, по сути, сформировали современное кино. Никто не ожидал от режиссера-интеллектуала боевика. Но это и не был типичный боевик, а скорее эпическое полотно, где нашлось место и психологическим нюансам, и блестяще поставленным сражениям на мечах.

До войны «чамбара» (фильмы о самураях) был одним из популярнейших жанров в Японии. После капитуляции союзники наложили семилетний запрет на производство чамбара, видимо, чтобы угасить японскую воинственность. Когда срок действия запрета истек, Мифунэ начал понемногу играть воинов меча, например в «Араки Матаэмон: Дуэль на перекрестке у лавки ключей» (1952) Кацуо Мори, но именно работа с Куросавой сделала его главным самураем планеты.

И хотя персонаж Мифунэ в «Семи самураях» еще не тот благородный мастер, которого он будет изображать позднее, а скорее трикстер, «Тохо» сразу же предложила ему главную роль в «Самурай: Путь воина» (1954), биографическом фильме о великом практике и теоретике боя Миямото Мусаси, авторе «Книги пяти колец». В отличие от фильма Куросавы, эта лента Хироси Инагаки была чисто приключенческой, с романтическими мотивами. Так Мифунэ в один год занял самурайскую нишу и в авторском, и в массовом кино. За первой частью «Самурая» вскоре вышли еще две.

Успех «Семи самураев» был столь значителен, что Голливуд в 1960-м выпустил свою версию этого фильма – «Великолепную семерку». Если Куросава брал европейские сюжеты и обрамлял их японскими реалиями, то тут все получилось с точностью до наоборот: действие было перенесено на Дикий Запад, а мечи заменили пистолеты. Фильм вышел неплохой, но заметно проще оригинала.

Главный герой

Лучшей самурайской работой Мифунэ, да и вообще лучшим фильмом о мастере меча стала картина Куросавы «Телохранитель» (1961). Это был пик формы и режиссера, и актера.

Фильм задумывался как сугубо развлекательный. Куросава немного устал от попыток разобраться в «проклятых вопросах» бытия и решил развлечь себя и публику. Но «безделушка» стала шедевром на все времена – историей о хитроумном ронине (самурае без хозяина), который ввязывается в войну двух кланов небольшого городка и, умело лавируя между ними, утирает всем нос.

Телохранитель в этом фильме – это новый тип героя, почти антигерой: никакого лоска, наоборот, усталость, потрепанность, щетина, саркастическая ухмылка. В лаконичных движениях угадывались огромная сила и решительность. Лениво почесываясь, персонаж Мифунэ – Человек без имени – прогуливается среди суетящихся разбойников, как лев среди гиен.

Через три года Серджо Леоне сделал на основе «Телохранителя» культовый вестерн «За пригоршню долларов» (1964), где Человека без имени сыграл Клинт Иствуд. Куросава считал, что итальянец позаимствовал у него больше, чем следовало. «Ваш фильм хорош, но это мой фильм», – написал он Леоне. Тридцать лет спустя Голливуд выпустил честный ремейк «Телохранителя» – «Героя-одиночку» (1996) Уолтера Хилла с Брюсом Уиллисом в главной роли.

Император и самурай

Куросава и Мифунэ всегда понимали, насколько они важны друг для друга. За строгость и властность на съемочной площадке японцы прозвали Куросаву «Императором»: все должны были в точности выполнять его приказы. Все, кроме Мифунэ.

Режиссер вспоминал, что, когда он в 1947 году раздумывал, стоит ли давать молодому актеру роль в «Пьяном ангеле», уже тогда подозревал, что Тосиро может быть плохо управляемым. Но всё же рискнул, решив проверить – вдруг эта самочинность обернется чем-нибудь интересным. В дальнейшем он всегда предоставлял Мифунэ полную свободу действий, поскольку, посмотрев, как серьезно и даже фанатично актер готовится к ролям, понял, что в этом ему лучше не мешать.

Во время съемок финала «Трона в крови» Мифунэ ради искусства рискнул жизнью. Его герой метался по балкону дворца, пока в него летели стрелы, и это были настоящие стрелы, которые пускали из луков приглашенные Куросавой стрелки, по свидетельству очевидцев, не самые опытные. Вероятность получить стрелой в лицо или в горло была высока, а актер даже не имел страховки от несчастных случаев. Помощница Куросавы Теруё Ногами считала, что Мифунэ пошел на это лишь потому, что чувствовал себя обязанным Куросаве всей своей успешной кинокарьерой.

И все же между артистом и режиссером существовало некоторое напряжение. Иначе регулярно не повторялись бы такие сцены: изрядно принявший на грудь Мифунэ буянит под окном Куросавы и дурным голосом орет: «Эй ты, сукин сын!»

За рамками экрана

Впрочем, во время пьяных похождений Мифунэ пугал не только режиссера. Старший сын актера Сиро вспоминал, что после ударной дозы сакэ или виски отец частенько снимал со стены катану (самурайский меч) и начинал размахивать ею в воздухе, разя невидимого врага, и это было совсем не смешно. Мечом Мифунэ владел очень неплохо, поскольку всегда готовился к ролям по-настоящему, с полной отдачей, а не для создания видимости, как это порой бывает с актерами.

Пьянство Мифунэ скоро стало достоянием общественности, так как, выпив, он любил покататься на одной из своих дорогих машин, и бывало, что от нее оставались одни обломки на обочине и фотографии в газетах. Другое опасное развлечение актера – драки в барах с гангстерами. Как правило, они заканчивались победой Мифунэ, возможно, потому, что бандиты щадили всенародно любимого актера.

Мифунэ жил на широкую ногу, хотя японские традиции предписывают даже большим знаменитостям вести себя скромно. Но, судя по рассказам знакомых, между ним самим и его экранным образом Человека без имени не было большого зазора – в жизни Мифунэ чувствовал себя таким же львом, как и его герой-ронин.

А на обложках журналов он представал стильным европеизированным мужчиной в элегантной одежде – настоящим денди.

Его сотрудничество с Куросавой неожиданно остановилось на фильме «Красная борода» (1965), истории о легендарном докторе Нииде (начало XIX века), лечившем бедных и отверженных. Для некоторых именно эта роль Мифунэ, а не в «Телохранителе» стала апогеем его карьеры. Врач с добрым сердцем в исполнении актера был даже еще более грозен и брутален, чем самураи.

После этого фильма два титана, два главных человека японского кино больше не работали вместе, никак не комментируя расставание. В то время у Куросавы начался затяжной творческий кризис, вызванный тем, что японская публика становилась все более равнодушной к его фильмам, а Мифунэ был слишком увлечен коммерческими проектами и карьерой за рубежом, чтобы вникать в проблемы старшего товарища. Говорят, роль Дерсу Узала в одноименном советско-японском проекте Куросавы предназначалась для Мифунэ, но тот не захотел менять амплуа величественного самурая, которое наработал к 50 годам.

Курс на Запад

Еще в 1962 году Мифунэ основал собственную студию Mifune Productions и, отчасти по совету пиарщиков, пробовал избавиться от реноме отчаянного дебошира и стать респектабельным артистом-бизнесменом вроде Фрэнка Синатры. В 1963-м Тосиро дебютировал в режиссуре, поставив драму «Наследство пятисот тысяч», но опыт ему пришелся не по вкусу, и повторять его он не стал.

Вместо этого Мифунэ начал строить карьеру на Западе. Однако триумфальной ее не назовешь. Почти европейская внешность актера могла бы способствовать удачной интеграции, но зарубежные продюсеры видели его исключительно в ролях японцев, а таковые в европейских или американских фильмах встречаются нечасто. Поэтому появления Мифунэ в картинах вроде «Большого приза» (1966) или «Красного солнца» (1971) выглядели натянуто. Исключением стал «Ад в Тихом океане» (1968) Джона Бурмена, где Мифунэ и Ли Марвин играли японского и американского военнослужащих, во время Второй мировой столкнувшихся на необитаемом острове.

Еще одно обстоятельство работало против Мифунэ – ему было уже под 50, и он находился не в самой лучшей физической форме. Еще 10 лет назад он мог бы конкурировать в кадре хоть с Аленом Делоном, хоть с любой голливудской звездой, но то время было упущено.

Явным просчетом Мифунэ и его агентов стал отказ от роли Оби-Ван Кеноби в «Звездных войнах». Создатель фильма Джордж Лукас твердил, что вдохновлялся самурайскими фильмами Куросавы, особенно лентой «Три негодяя в скрытой крепости» (1958).

Вместо суперуспешной космической саги Мифунэ снялся в военно-комедийном фильме Стивена Спилберга «1941», и режиссер с тех пор вспоминал, что этот суровый с виду японец оказался первейшим шутником на съемочной площадке.

Удачным соединением самурайского опыта Мифунэ и голливудского кино стал мини-сериал «Сегун» (1981) по роману Джеймса Клавелла, где 61-летний актер сыграл японского князя (даймё).

Японец номер один

В конце 1970-х репутация Мифунэ на родине оказалась сильно подмоченной скандалом с молодой любовницей и начавшимся было, но так и не завершившимся бракоразводным процессом. Тем не менее, по результатам опроса 1984 года, именно он был назван «главным мужчиной Японии».

В ту пору Мифунэ все еще снимался в семи фильмах ежегодно, лишь к концу десятилетия снизив этот бешеный темп. Как раз в этот период он снова стал браться за немассовые, но глубокие фильмы вроде «Смерти мастера чайной церемонии» (1989) Кэя Кумаи.

В начале 1990-х на актера один за другим посыпались недуги, начали проявляться признаки болезни Альцгеймера, он пережил инсульт. Забыв прежние обиды, к Тосиро вернулась жена, чтобы ухаживать за ним. Однако Сатико умерла раньше супруга от скоротечного рака поджелудочной железы в 1995 году. Уход жены окончательно подкосил Мифунэ, и он покинул этот мир 24 декабря 1997 года – ему было 77 лет. Несколько месяцев спустя умер и его главный режиссер – Акира Куросава.

Источник: https://profile.ru/culture/mirovoj-kinosamuraj-105-let-so-dn...