Сестринская любовь

В тот день я впервые почувствовала, как он шевелится. Легкое, почти невесомое движение – словно крылышко бабочки коснулось изнутри. Я замерла, прижав ладонь к животу, боясь спугнуть это новое, удивительное ощущение.

– Толкается? – Ольга, моя младшая сестра, смотрела на меня с жадным интересом. В её глазах читалась такая мучительная смесь надежды и зависти, что мне стало не по себе.

– Да, кажется... – я попыталась улыбнуться. – Хочешь потрогать?

Она метнулась ко мне, словно ждала этого предложения целую вечность. Её ладони, прохладные и чуть влажные, легли на мой уже заметно округлившийся живот.

– Господи, Мариночка, я не знаю, как тебя благодарить! – в глазах сестры заблестели слёзы. – Ты даже не представляешь, что для меня делаешь...

"Для нас", – мысленно поправила я. Ольга никогда не говорила "для нас с мужем", только "для меня". Может быть, потому что её Игорь был категорически против суррогатного материнства и подал на развод, как только узнал о нашем решении.

– Брось, сестрёнка, – я погладила её по руке. – Ты бы для меня то же самое сделала.

Что-то промелькнуло в её взгляде – какая-то тень, которую я не успела разгадать.

– Конечно, – торопливо согласилась она, отводя глаза. – Слушай, а может, поедем в выходные детские вещи посмотрим? Я такую чудесную кроватку присмотрела...

– В выходные не получится, – я покачала головой. – У Андрея важная встреча, просил быть дома, когда вернётся.

– А-а-а, – протянула Ольга с едва уловимой усмешкой. – Наш вечно занятой Андрей Сергеевич... Ну, тогда в следующие выходные.

Я смотрела, как она собирает свою дизайнерскую сумочку – такую же безупречную, как она сама. Младшая сестрёнка всегда была эталоном стиля и женственности. Помню, в детстве я часто слышала от мамы: "Вот бы ты, Марина, брала пример с Олечки – и причёска всегда в порядке, и юбочки носит, а не вечные твои джинсы..."

– Знаешь, – вдруг сказала Ольга, остановившись в дверях, – иногда я думаю: вот ты носишь моего ребёнка, а я даже не знаю, какого цвета у него будут глаза...

– Наверное, карие, как у тебя, – предположила я. – Это же твоя яйцеклетка.

– Да, моя... – она странно улыбнулась. – Ладно, пока, сестричка. Береги себя... и его.

Когда за ней закрылась дверь, я медленно опустилась в кресло. Что-то неуловимо изменилось в наших отношениях с того момента, как я согласилась стать суррогатной матерью. Может быть, дело в гормонах? Говорят, во время беременности женщины становятся слишком чувствительными...

Телефон на столике завибрировал – пришло сообщение от мужа:

"Задерживаюсь. Не жди с ужином".

Я вздохнула. В последнее время Андрей всё чаще стал задерживаться на работе. Когда я спрашивала – отшучивался: мол, надо обеспечить будущее, теперь у нас будет на одного едока больше.

– Не у нас, а у Ольги, – поправляла я.

– Да, конечно, – соглашался он с какой-то странной поспешностью. – У Ольги.

Я подошла к окну. На улице моросил мелкий осенний дождь. Капли сбегали по стеклу, искажая очертания серых домов напротив. Почему-то вспомнилось, как пять лет назад Ольга плакала у меня на плече после очередной неудачной попытки ЭКО.

– Это нечестно, – всхлипывала она. – Почему у тебя всё получается, а у меня нет? Ты даже не хотела замуж, а вышла. Не мечтала о муже-бизнесмене, а получила. Почему, Марина, почему?

Я гладила её по голове и молчала. Что тут скажешь? Не напоминать же, как в институте она отбила у меня парня, с которым я встречалась два года. "Прости, сестрёнка, – сказала она тогда, – но я его правда люблю!" Через месяц она его бросила...

Снова шевеление в животе – на этот раз более отчётливое. Я машинально погладила себя по животу и вдруг замерла: в стекле отразилось моё лицо – растерянное, с какой-то печатью обречённости в глазах. Словно я уже знала что-то важное, но боялась себе в этом признаться.

Зазвонил телефон. Высветился номер Ольги.

– Слушай, я тут подумала... – затараторила она. – А давай я сама заеду за тобой в выходные? Андрей же будет занят, а так хоть прогуляемся...

В её голосе звучала плохо скрываемая тревога. Или мне показалось?

– Хорошо, – согласилась я. – Заезжай.

– Замечательно! – она явно обрадовалась. – Тогда до встречи, сестричка!

Я ещё долго стояла у окна, глядя, как темнеет небо над городом. Внутри росло странное предчувствие – будто я стою на краю обрыва и вот-вот сделаю шаг в пустоту. А может, я уже его сделала? Четыре месяца назад, когда согласилась на эту авантюру с суррогатным материнством...

Малыш снова толкнулся. Теперь уже сильнее, увереннее. Словно хотел сказать: "Я здесь. Я с тобой". И впервые за все эти месяцы я подумала: а правильно ли я поступила, согласившись отдать его? Ведь это не просто эмбрион, выращенный из яйцеклетки сестры. Это живой человечек, который растёт во мне, чувствует меня, доверяет мне...

В прихожей щёлкнул замок – вернулся Андрей. От него пахло дождём и чужими духами.

Осколки правды

Запах чужих духов преследовал меня всю ночь. Я лежала, прислушиваясь к ровному дыханию мужа, и пыталась убедить себя, что мне показалось. Андрей мог ездить в такси, мог общаться с клиентками, мог... В голове роем кружились оправдания, которые я придумывала сама для себя.

– Ты какая-то бледная, – заметила утром Ольга, заехавшая за мной. – Плохо спала?

– Немного, – я пристегнула ремень безопасности. – Малыш активничал.

– Мой малыш? – она просияла, заводя машину. – Знаешь, я уже всю детскую распланировала. Стены будут нежно-зелёные, а на потолке – звёзды...

Я смотрела на её идеальный профиль и вспоминала, как месяц назад случайно увидела в телефоне Андрея странное сообщение. Он забыл гаджет дома, а когда экран загорелся от входящего, я машинально взглянула:

"Любимый, спасибо за вчерашний вечер".

Номер был не определён. Я тогда не стала ничего говорить – мало ли, мог кто-то ошибиться...

– ...а ещё я присмотрела чудесную люстру, – щебетала Ольга. – Представляешь, с бабочками! Когда включаешь – они словно летают по потолку...

Мы остановились на светофоре. Сестра полезла в сумочку за помадой, и из неё выпал блокнот. Я наклонилась поднять – и замерла. На обложке был нарисован знакомый вензель: витиеватые буквы "А" и "О", сплетённые вместе. Точно такой же я видела на запонках, которые подарила Андрею на прошлый день рождения.

– Красивый рисунок, – деревянным голосом произнесла я, протягивая блокнот.

– А, это... – она торопливо спрятала блокнот. – Так, ерунда... Дизайнерские наброски.

Светофор переключился на зелёный. Ольга вдавила педаль газа чуть сильнее обычного. Её руки, лежащие на руле, едва заметно дрожали.

В торговом центре мы ходили от магазина к магазину. Ольга с энтузиазмом выбирала детские вещи, а я не могла отделаться от навязчивой мысли: почему на её блокноте инициалы моего мужа?

– Смотри, какой комбинезончик! – восхищалась сестра. – А эти пинетки! Господи, они такие крошечные...

Я смотрела на неё и вдруг начала замечать то, чего не видела раньше. Как она неосознанно поправляет волосы – точно таким же жестом, как Андрей. Как произносит некоторые слова с его интонациями. Как...

– Мне нужно в туалет, – резко сказала я. – Беременность, сама понимаешь.

– Конечно-конечно! – Ольга махнула рукой в сторону туалетных комнат. – Я пока ещё погляжу вещички.

В туалете я долго стояла перед зеркалом, разглядывая своё отражение. Женщина напротив казалась чужой: бледное лицо, растерянный взгляд, подрагивающие губы. В животе снова шевельнулся ребёнок. Я прижала руки к животу, словно пытаясь защитить его от чего-то страшного.

Телефон в сумочке звякнул – пришло сообщение. Я достала его и замерла: это было не моё сообщение. В спешке утром я случайно взяла телефон Андрея – наши аппараты были одинаковыми.

"Любимый, ты сегодня сможешь вырваться? Соскучилась..."

Номер был тот же, неопределённый. Пальцы дрожали, когда я открывала переписку. И с каждым прочитанным сообщением мир вокруг рушился, осыпался осколками.

"Я так больше не могу, любимый. Хочу быть с тобой всегда..."
"Потерпи немного. Скоро всё изменится..."
"Когда она родит нашего малыша..."

Нашего малыша.

Я сползла по стене, не чувствуя холода кафельного пола. В голове звенела пустота, а перед глазами плясали эти страшные слова: "нашего малыша".

В дверь постучали.

– Марина? – голос Ольги звучал встревоженно. – Ты в порядке? Тебя долго нет...

– Сейчас выйду, – я с трудом поднялась на ноги.

– Точно всё хорошо? – она попыталась заглянуть мне в глаза, когда я вышла. – Ты какая-то... странная.

– Всё отлично, – я выдавила улыбку. – Просто устала немного. Поедем домой?

– Конечно-конечно! – она засуетилась. – Тебе нужно отдыхать. Береги себя... и малыша.

Я смотрела, как она идёт впереди меня – красивая, уверенная в себе, моя младшая сестра. Та, которой я собиралась отдать ребёнка. Ребёнка, зачатого от моего мужа.

В машине играла музыка – какая-то популярная песня о любви. Ольга тихонько подпевала, постукивая пальцами по рулю. На безымянном пальце поблёскивало новое кольцо – я никогда его раньше не видела.

– Красивое кольцо, – сказала я, глядя прямо перед собой.

Она вздрогнула и машинально спрятала руку с руля.

– Да... подарок.

– От кого?

Повисла тяжёлая пауза. Где-то на заднем сиденье завибрировал телефон – теперь уже её. На экране высветилось имя: "Любимый". И фотография – Андрей, улыбающийся, в той самой рубашке с запонками...

Своя правда

Я не помню, как добралась до дома. Все последующие дни слились в один бесконечный кошмар. Я не отвечала на звонки – ни Ольги, ни Андрея. Сказалась плохим самочувствием и заперлась в квартире, которая вдруг стала такой чужой. Каждая вещь здесь кричала о предательстве: совместные фотографии на стенах, парные чашки на кухне, его бритва в ванной...

– Мариночка, открой! – голос Ольги за дверью звучал умоляюще. – Нам нужно поговорить!

Я молчала, сидя в кресле и машинально поглаживая живот. Ребёнок словно чувствовал моё состояние – толкался особенно сильно, будто пытался достучаться.

– Послушай, я всё объясню! – не унималась сестра. – Это не то, что ты думаешь!

А что я должна думать? Что моя родная сестра и мой муж... Нет, я даже мысленно не могла произнести эти слова.

– Марина! – теперь в дверь барабанил Андрей. – Открой, пожалуйста! Давай поговорим как взрослые люди!

Как взрослые люди? Я истерически рассмеялась. Взрослые люди так не поступают.

– Уходите, – наконец произнесла я. – Оба уходите.

За дверью повисла тишина. Потом послышался шёпот – они переговаривались. Интересно, как давно они научились говорить шёпотом? Как давно научились прятаться? Лгать?

– Мы любим друг друга, – вдруг сказала Ольга. – Прости, но это правда. Мы не хотели делать тебе больно...

– Не хотели делать больно? – я наконец подошла к двери. – А как называется то, что вы сделали? Использовали меня как инкубатор для вашего ребёнка?

– Это не так! – голос Андрея дрогнул. – Мы просто...

– Просто что? – я прислонилась лбом к холодной двери. – Просто решили, что так будет удобнее? Что я по доброте душевной выношу ребёнка, а потом отдам его вам? И вы заживёте счастливо, втроём?

– Мы всё компенсируем, – торопливо заговорила Ольга. – Квартиру, машину – что захочешь! Ты же понимаешь, этот ребёнок... он наш. Мой и Андрея.

Я закрыла глаза. В голове звенели её слова: "он наш". Ребёнок, который жил во мне все эти месяцы. Который толкался по ночам. Которому я пела колыбельные. Который слышал биение моего сердца...

– Нет, – тихо сказала я. – Он мой.

– Что? – голос Ольги взвился. – Ты не можешь! Генетически он...

– Генетически – да, – я положила руку на живот. – Но он живёт во мне. И останется со мной.

– Мы подадим в суд! – закричала Ольга. – У нас есть все документы! Ты просто суррогатная мать, ты обязана...

– Замолчи, – вдруг резко сказал Андрей. – Просто замолчи.

Снова тишина. Только часы на стене отсчитывали секунды.

– Прости меня, – наконец произнёс Андрей. – Я во всём виноват. Я должен был...

– Не надо, – перебила я. – Просто уходите. Оба.

Я слышала их шаги по лестнице. Они уходили вместе – мой муж и моя сестра. Два самых близких человека, которые превратили мою жизнь в ад.

Я опустилась в кресло и впервые за эти дни позволила себе заплакать. Слёзы текли по щекам, а малыш в животе толкался особенно активно, словно пытался утешить.

– Всё будет хорошо, – прошептала я, поглаживая живот. – Мы справимся. Ты и я.

За окном шёл дождь – точно такой же, как в тот день, когда я согласилась на суррогатное материнство. Но теперь он не казался мне унылым. Он смывал прошлое, чтобы освободить место для нового начала.

Я часто думаю: может ли предательство быть во благо? Может ли боль сделать нас сильнее? И что важнее – узы крови или узы любви, связывающие мать и дитя?

А что думаете вы, дорогие читатели? Правильное ли решение приняла героиня?

ЕЩЁ

Хоть эта история и напрашивается на экранизацию, но впечатляет только размером денежных средств. В любом городке кипят страсти ничуть не хуже... Просто без длинных чисел в суммах и с многократным упоминанием слова алименты...

Ольгу Миримскую, основательницу "Русского продукта", председателя совета директоров банка БКФ приговорили к 19 годам и 400 миллионам рублей штрафа за взятки и подкуп судей и следователя.

Была замужем за Алексеем Голубовичем, бывшим топ-менеджером ЮКОСа. В браке родились трое детей. Однако в середине 2000-х годов Голубович стал фигурантом уголовного дела, после чего бежал в Италию. Там его задержали по запросу Интерпола для экстрадиции в Россию. Впоследствии Голубович дал показания в рамках других громких дел и его преследование было прекращено.

В период семейных неурядиц Миримская познакомилась с Николаем Смирновым, молодым человеком, который был на 22 года младше ее (к слову, молодой человек приходился однокашником старшему сыну Ольги). Смирнов, выпускник Стенфордского университета и наследник крупного советского программиста, возглавлял семейный бизнес по международным денежным переводам («Золотая корона»). Несмотря на значительную разницу в возрасте, между Ольгой и Николаем возник яркий роман. Влюбленные проводили много времени вместе, путешествовали на яхте и в итоге стали совместно жить. Смирнов даже взял на себя роль отца младшей дочери Миримской и Голубовича, которая была всего на 9 лет младше него. Примечательно, что на тот момент Ольга формально все еще состояла в браке с бывшим топ-менеджером ЮКОСа.

После развода с Голубовичем в 2012 году Ольга Миримская не вступила в официальные отношения с Николаем Смирновым. Тем не менее, она выразила желание иметь ребенка от него через процедуру ЭКО. Они посещали специализированные клиники, проходили обследования и даже заморозили семя Смирнова. Пара не оставляла попытки завести ребенка несмотря на возраст Миримской (49 лет).

Позднее Миримская узнала о наличии у Смирнова другой женщины. По словам Смирнова, она сообщила ему о том, что суррогатная мать вынашивает их будущего ребенка. Однако к тому моменту он уже принял решение уйти.

Через некоторое время Смирнову написала незнакомка, утверждая, что родила его дочь и девочке угрожает опасность. Оказалось, что Миримская наняла крымчанку Светлану Безпятую в качестве суррогатной матери. По словам Безпятой, яйцеклетка была взята не у Миримской, а у ее дочери Натальи. После разрыва со Смирновым Миримская якобы разрешила Безпятой оставить ребенка себе, но затем передумала и потребовала передать его ей.

Смирнов настоял на проведении теста ДНК, который показал, что Миримская может быть ребенку бабушкой, тетей или сестрой, но не матерью (согласно Заключение Российского центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава РФ, на документ ссылаются журналисты «КП»).

Несмотря на то, что дочь не входила в планы Смирнова, он решил участвовать в судьбе девочки и нанятой сурмамы Безпятой, обеспечив им защиту от нападок Миримской. На его средства суррогатная мать и ее муж переехали на Кипр, где для них был арендован дом с охраной и оплачен адвокат. Таким образом, история приобрела новый поворот.

В результате Ольга Миримская обвинила экс-избранника в якобы приобретении их общей дочери у суррогатной матери, мол, разлучил девочку с настоящей биологической мамой. Экспертиза ДНК, что примечательно, не фигурировала в деле, и Смирнов попал под уголовное преследование по обвинению в мошенничестве и торговле людьми

Тем временем, Миримская добилась значительных успехов в бизнесе, войдя в список 50 самых богатых женщин России по версии Forbes. В 2016 году ее состояние оценивалось в 100 миллионов долларов (примерно 7 миллиардов рублей по действующему тогда курсу).

После длительного разбирательства, в ходе которого обе стороны выдвигали взаимные обвинения, уголовное дело против Смирнова было закрыто в 2020 году. Однако в конце 2021 года сама Миримская была задержана по обвинению в даче взятки следователю, занимающемуся делом ее бывшего сожителя. И причем это был не первый раз, когда предпринимательницы старалась исправить ситуацию в свою пользу деньгами.

Так, например, по версии следствия, в 2014 году Миримская предприняла попытки повлиять на решения суда в свою пользу путем подкупа должностных лиц. Она пыталась отменить решение Арбитражного суда Москвы о передаче подконтрольной ей компании другому владельцу, предложив посреднику взятку в размере 700 тысяч долларов. Кроме того, Миримская стремилась сохранить в своей собственности особняк на Рублевке, который она называла «хутором», и для этого была готова заплатить судье 500 тысяч долларов.

Однако попытки Миримской решить свои проблемы незаконным путем оказались неудачными. В одном случае посредник передумал участвовать в сделке и вернул деньги, а в другом случае второй посредник присвоил себе переданные ему 550 тысяч долларов и скрылся. Впоследствии этот посредник, Кибальчич, был осужден на 3,5 года лишения свободы и дал показания против Миримской.

С 2015 года Ольга Миримская систематически подкупала следователя Юрия Носова, ведущего дело Николая Смирнова. Началось все с незначительных подношений: оплаты счетов в кафе, подарка в виде ноутбука и приобретения авиабилетов. Однако в дальнейшем по распоряжению Миримской ее помощники приобрели для Носова два японских автомобиля — «Хонду» и «Мицубиси». Одна из машин была зарегистрирована на супругу следователя, а другая — на его отца. Кроме того, Носов получал денежные «благодарности» за свою помощь.

Взамен на это Носов по указанию Миримской объявлял Смирнова, Безпятую и их родственников в розыск, обеспечивал арест их имущества, игнорировал результаты экспертизы ДНК и даже передавал Миримской материалы уголовного дела. Таким образом, фактически Миримская управляла расследованием.

Теперь же суд вынес приговор: Миримская получила максимальный срок для женщин в России — 19 лет лишения свободы в колонии общего режима, а также штраф в размере 400 миллионов рублей. Носов был приговорен к 11 годам заключения и штрафу в 55,7 миллионов рублей.

Остается нерешенным вопрос о судьбе 10-летней Сони, дочери Смирнова. Девочка находится на попечении своей биологической матери Натальи Голубович (дочери Миримской), которую впрочем считает своей сестрой. Прокуратура требует аннулировать запись Миримской в графе «Мать» в свидетельстве о рождении Сони.

А что там с имуществом Миримской и Голубовича?

В феврале 2015 года суд разделил имущество бывших супругов Миримской и Голубовича. Как сообщает «КП», Пресненский суд оставил за бывшим топом ЮКОСа Алексеем Голубовичем 7 земельных участков в Подмосковье, 5 автомобилей (включая «Ягуар» и «Кадиллак»), квартиру на севере Москвы за 35 млн рублей, а также 20% уставного капитала банка БКФ, в котором его бывшая супруга возглавляла совет директоров. (К слову, в ноябре 2024-го Центробанк отозвал у этой организации лицензию - в том числе за «нарушения требований законодательства в области противодействия отмыванию доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», - Авт.). Самой Ольге Миримской отошли 3 московские квартиры (одну из них оценили в 127 млн рублей), 4 автомобиля, 3 земельных надела в области. А вот право собственности над объединенными в одно поместье 3 домами и 5 участками в поселке Николина Гора на Рублевке записали на бывших супругов по ½ доли.

Позднее Голубович подал иск о разделе 70 миллионов долларов, которые Миримская хранила за рубежом. Суд постановил разделить средства поровну, обязав экс-супругу выплатить половину суммы мужчине.