Что такое сквозняк?

Моя ассоциация такова: это две двери, открытые друг напротив друга. Сейчас у меня в жизни сквозняк. Выдувает всё, что можно и нельзя — мысли, чувства, страхи, привычные действия, просчитанные реакции, долгие привычки, тщательно сберегаемые воспоминания…

Говорят, у тебя впереди новая жизнь. Дверь. Но я и старую жизнь не могу пока зачеркнуть и отпустить. Тоже Дверь. Вот и летаю как в аэродинамической трубе: к какому дверному косяку прибьёт, о тот и стукнусь.

Давно хотела кота. Лысого). Сфинкса. Заведу. Вот такого...

Не претендую на звание Ванги или Нострадамуса, но вот это я писал в 2009 году:

Цитата:

Глава – 5.

Жизнь подлая и вредная штука, хотя бы по тому, что заканчивается, как правило, смертью. Жизнь делает нам подлую гадость, а мы говорим: «Всё, что ни делается – всё к лучшему». «Жизнь бьёт ключом!» - восклицаем мы, когда всё хорошо, но, когда жизнь начинает бить ключом, большим разводным ключом по башке и становится хреново, мы говорим: «Знать судьба такая» или «Неисповедимы пути Господни».

В Природе существует естественный отбор: слабые особи погибают, уступая место сильным и здоровым, дающим, в свою очередь, потомство, которое в лучшей степени приспособлено к жестокостям окружающей среды. И всё хорошо, всё правильно и полюбовно. Сильный «мочит» слабого не корысти ради, не руководствуясь извращённой жестокостью и садистскими наклонностями, а на уровне инстинкта, пропитанья для, по закону Природы – жестокому, но справедливому. И слабые умирают во имя великой цели, ради процветания своего вида, дальнейшей оптимизации генофонда, не проклиная убивца и его родню до двенадцатого колена.

Так было на протяжении четырёх с хвостиком миллиардов лет, до появления венца творения – человека. Если взять всё время существования нашей планеты и приравнять его к суткам, то период царствования Человека Разумного составит всего несколько жалких секунд. Тем не менее, именно за эти секунды до полуночи произошли кардинальные изменения, перехерившие, пожалуй, достижения Природы за предыдущие сутки тяжелой работы. Люди старательно подрихтовали, доработали рашпилем, подтесали острым топором своего разума, одним словом, довели до ума, закон Природы до удобного им состояния. Природа подвинута в сторону в соответствии со статьями законов, руководствуясь нормами морали, кодексами, заповедями и прочими догмами, навязанными ей человеком. Природе это, скорее всего, неприятно – но кто ж её, горемычную, спрашивать будет? Человечество победило тьму болезней, научилось исправлять врожденные пороки, люди живут без рук, без ног, с пересаженными внутренними органами, синдромом Дауна, церебральным параличом и другими недостатками, делающими особь не конкурентной в естественном отборе. Это высокоморально, этично, гуманно, по-божески, в общем – человечно, но в Природе это не возможно. Правильно это или нет, хорошо ли, плохо ли – время покажет. А может так и нужно, а может это очередной виток эволюции, замысловатый поворот на перекрёстке неисповедимых путей Господних. Быть может в скором времени медицина найдёт средство от рака и СПИДа, но тогда люди вдруг начнут умирать от банального поноса, вызванного хитро мутировавшей кишечной палочкой. Временами кажется, что Природа, сошедшая с ума, от классовой борьбы с Человеком, устраивает в пику ему безумные эксперименты по неестественному естественному отбору, над совсем, казалось бы, не подходящими для этого, человеческими особями. И тогда, даже самые что ни на есть убеждённые фаталисты, оказываются, мягко говоря, в состоянии лёгкого недоумения.

Господа, простите, сегодня пост не о котиках, а крик о помощи. Может, кто-то сталкивался с таким, и знает, чем помочь. Суть ситуации такова. Квартира на среднем этаже в многоэтажке. Полтора года назад стал подрагивать пол - этого не ощущается, когда ходишь по нему, но толчки передаются на матрац. Он постоянно слегка вибрирует, иногда вздрагивает сильнее. Невозможно от этого нормально высыпаться - от вибрации начинает стучать сердце.

Со здоровьем все в порядке - при сне в других местах такого эффекта нет. Холодильник отключать пробовал, комп тоже. Иных постоянно работающих предметов в доме нет. При сне на полу дрожания не ощущается - но там спать слишком твердо, да и соседский шум от пола слышен.

Метро в десяти минутах ходьбы. Варианты были со сквозняком - но вроде от двери не дует, хотя от окон иногда слышны "подвывания". С лифтом все в порядке, как говорит мастер, да и другие соседи вроде не жалуются.

Иногда вибрации прекращаются на несколько дней - от чего зависит, так и понял. Хотя кровать дрожала все новогодние каникулы, и сейчас, когда народ перешел на удаленную работу, тоже непрерывно дрожит.

Класть просто матрац на пол пробовал - не помогает, те же толчки и подрагивания. Коту вроде пофиг, отлично спит на кровати. Но ему всегда все пофиг, это на редкость непробиваемое животное. Друг ночевал на диване, тоже жаловался, что как-то не спится, причину точно назвать не смог.

Снизу никто не живет. Дому примерно пять лет, ремонт сделан 4 года назад. Квартира однушка.

Что сделать, что проверить, кого вызвать?

Сквозняк 7, продолжение.

Сквозняк 6. Продолжение. А просто так - вдруг прокатит.

Сквозняк #4. Продолжение.

Сквозняк#3, продолжение.

Ну, Сквозняк #2, продолжение.

Сквозняк. Проба пера.

Артур показал Весте язык и пошёл принимать душ.

В ванной, на раковине горела свеча, и фестоны оплавленного воска уже подбирались к решётке слива. Артур отковырнул их и выбросил в мусорное ведро. Затем разделся, залез в ванну и включил воду. Он вздрогнул и тихо матюгнулся, когда из смесителя сначала ливанул ледяной пучок струй. Через несколько секунд немного потеплело, но, как и сказала Веста, вода была довольно-таки холодной, только что пар изо рта не шёл. Артур полагал, что разговор с мамой ещё далёк даже до миттельшпиля, время позволяло, и он отмокал минут пятнадцать. Затем выключил воду, вылез из ванны и растёрся докрасна розовым махровым полотенцем. Полотенце было ещё влажным после Весты и приятно пахло её гелем для душа. Артуру ярко и в деталях представилось, как Веста вытиралась некоторое время назад, и он покрылся мурашками. У него всегда было хорошее воображение. Даже слишком хорошее.

Прохладная вода обратила в бегство подкрадывающийся к мозгу сон, привлечённый темнотой и теплом, и теперь Артур был свеж, бодр и готов к предстоящим подвигам на любовном поле, которые непременно собирался совершить и получить за это (нет, не почётную грамоту, и даже не памятник при жизни – глупости какие – нафиг они нужны?!), как минимум восхищённый, полный благодарности взгляд любимой. Он был предельно собран, полон решимости и веры в свой организм. Возможно, у самого организма были иные мысли на этот счёт, но сегодня ночью он, под страхом смертной казни, должен был выдать всё, на что способен и потаённые ресурсы бонусом. Блажен кто верует.

Артур обмотал бёдра полотенцем, взял с раковины свечу, вышел из ванной и, пройдя по короткому коридору, встал в дверном проёме зала, приняв, как ему казалось, предельно мужественную и эротическую позу. Веста лежала на диване и, прижав трубку телефона к уху, сосредоточенно слушала маму. Полы её халата распахнулись, открыв умопомрачительно длинные, бессовестно идеальные ноги и белые трусики с легкомысленным желтым смайликом. Картина была ошеломляюще соблазнительна, и Артур выложил на рабочий стол лица максимально похотливую улыбку, на которую только был способен. Веста, увидев его, преувеличенно целомудренно запахнула халат и сурово пригрозила пальчиком.

- Ну чё, ты долго ещё? – громким, возмущённым шепотом взмолился Артур.

Веста сделала извиняющееся лицо, прижала трубку плечом к уху и развела руками.

Отверженный любовник состроил обиженную мину:

«Я курить», - показал Артур жестом.

Девушка вывела на лицо гримасу отвращения и изообразила рвотный позыв.

«Почисти зубы», - так же жестом ответила Веста и, углубившись в паутину телефонного кабеля, снова ушла к маме.

Сама она не курила, так, когда-то пробовала за компанию с подружками, но ей не понравилось сразу и навсегда – бывают такие люди. Она рассказывала Артуру про этот свой первый и последний опыт. Однажды летом, после окончания школы, перед вечеринкой посвящённой дню рождения подруги, Веста твёрдо решила стать окончательно взрослой и начать курить. Финансовое положение было преддефолтным, но по такому случаю, она попросила у отца денег, якобы на кино, и купила пачку суперлёгкого «Парламента». Опыт с грохотом провалился – начинающая куряга, преодолевая тошноту, выкурила за вечер две сигареты. После второй её всё-таки вырвало, а пачку благодарно добили участники вечеринки. Финансовая составляющая, соединившись с заботой о здоровье, навсегда отвадили Весту от вредной привычки. Артур и сам был твёрдо намерен бросить и даже свёл к трём-пяти сигаретам свою ежедневную дозу. При Весте он старался совсем не курить, но сегодня организм изрядно нервничал и настойчиво требовал вредной привычки.

Курить полагалось на кухне и Артур, бросив голодный взгляд на любимую, проследовал за порцией никотина. Он взял с полотенца у мойки девственно чистую пепельницу (потом её обязательно надо было вымыть – Веста ненавидела запах грязной пепельницы), поставил её на подоконник и открыл форточку. В лицо ему дохнул стылый ветер, принёсший порцию мокрых снежинок. Рядом с окном, на стене висело старое зеркало в массивной резной деревянной раме. На его почтенный возраст указывали облупившийся лак на окантовке и чёрные островки отслоившейся амальгамы, таинственно зияющие загадочными провалами в ничто. Артур утвердил свечу на полочке под зеркалом, прикурил от неё, глубоко затянулся и выпустил тонкую струйку дыма в промозглую, противную ноябрьскую стынь. Между делом он поглядел на себя в зеркало. При этом пришлось задействовать шею, прикрыть правый глаз и погонять отражение по поверхности, чтобы оно уместилось полностью на пространстве свободном от чёрных дыр.

- Да вроде с пивом пойдёт, – вслух произнёс Артур, придирчиво осмотрев свою физиономию.

«С пивом-то да, а пойдёт ли для Весты?» - противным скользким червячком промелькнула в мозгу паскудненькая мысль, но быстро, без остатка растворилась в океане любовной эйфории.

Артур переместил лицо по зеркальной поверхности на сектор, где три больших чёрных дыры, расположенные треугольником, оказались на месте его глаз и носа, оскалил зубы с торчащей в них сигаретой, и усмехнулся жутенькому эффекту. Изображение так и просилось на сигаретную пачку с подписью «курение убивает».

- Не дождётесь! – бодро сказал Артур, глядя в бездонные, чёрные провалы глазниц мёртвого обитателя зазеркалья.

В 22:22 подстанцию микрорайона подключили к сети городского электроснабжения.

Глава – 9.

Веста очнулась в Аду.

Из комфортной тьмы обморока её вырвала страшная боль в правой ноге заставившая девушку захлебнуться коротким криком.

Она как раз закончила разговор с мамой, когда мозг разорвал страшный грохот и диван ушёл из-под неё, а потолок пришёл.

Вместе с болью оглушённое, агонизирующее сознание наполнила дикая какофония звуков: скрежет железа по камню, трубный рёв пламени, чириканье машинных сигнализаций, дикий, надрывный плач двух детей, истошные вопли женщины и жуткий, леденящий визг умирающей собаки.

Страшные звуки как будто отсекли основную часть её боли, и Веста окончательно пришла в себя. Она открыла глаза, и их тут же засыпало песком и пылью. Девушка охнула, и это тоже было ошибкой – рот тоже сразу наполнился противным абразивом. Веста осторожно пошевелила руками – целые – и, отплёвываясь, стала прочищать саднящие глаза. Внезапно она поняла, что её всю трясёт от холода, открыла глаза и резко села. Правая нога снова выстрелила резкой болью, Веста вскрикнула и тут к ней резко вернулась память:

- О, Боже… Артур… - прошептала она хрипло и тут же истошно закричала:

- Артуууууур!!!

Женщины, дети, сигнализации продолжали орать. К этому добавились заполошные людские крики внизу и приближающийся вой сирен. Собака, видимо, умерла. Но Веста почти не слышала эту адскую звуковую дорожку, всё её сознание наполнилось одной мыслью – найти Артура!

Она осмотрелась. Ей повезло. Рухнувший потолок образовал треугольную щель между полом и стеной, в которой и сохранился диван с Вестой. Она находилась этажом ниже в квартире Григория. Грязный и мутный как речная вода воздух подсвечивался откуда-то извне всполохами пламени, тени плясали как черти вокруг котла.

Оказалось, что боль в ноге вызывал большой бесформенный обломок бетона, упавший на середину бедра. Из обломка, как зуб хищного животного, торчала арматура, которая сильно разорвала мякоть ноги. Из раны обильно шла кровь, но кость, судя по всему была не задета. Мысль об Артуре придала Весте силы, и она начала действовать. Вытащив пояс халата, она перетянула ногу выше раны. Затем, схватившись за края обломка, резко рванула его в сторону долой с ноги. Откуда силы у хрупкой девушки – каменюка неожиданно легко отвалилась в сторону, цапнув напоследок рану ржавым зубом арматуры. Веста застонала и заскрипела зубами.

Надо было сориентироваться. Девушка уже поняла, что находится в Гришиной квартире, она помнила, что до взрыва Артур пошёл курить – значит, надо было ползти на кухню. Свистя сквозь зубы от боли, Веста выбралась из своего укрытия. Между плитой перекрытия и стеной, к коридору ведущему на кухню, шёл узкий проход, заваленный обломками мебельной стенки. Лёжа завал было не разобрать, и Веста осторожно поднялась на ноги. Стоять было хоть и больно, но терпимо, босые ноги, онемевшие от холода уже почти не чувствовали острых обломков, и девушка принялась исступлённо раскидывать обломки мебели.

Веста стояла в коридоре. Ноги тряслись, в глазах мелькала радуга, в ушах стоял шум, сквозь который пытался ворваться адский саундтрек, но надо было искать Артура, и она шагнула на кухню.

Кухня оказалась пуста. Пространство было заполнено тлеющими обломками дерева и искорёженным железом. Наружная стена отсутствовала, и в разверзшемся проёме приветливо покачивались ветви берёзы, подсвечиваемые уличным фонарём.

Неожиданно Веста осознала, что её левая нога начинает отогреваться, погружённая по щиколотку во что-то тёплое и скользкое. Она опустила глаза вниз, наклонилась, пригляделась…

Вмиг оледенела от ужаса и захлебнулась спазматическим криком: - Артууууур!!!

… Но из дымящейся кучи окровавленного тряпья, сизых колбас кишечника и белеющих осколков костей на неё смотрело абсолютно не повреждённое лицо Григория.

Веста, резко подавшись назад, выдернула ногу из Гриши, села на пятую точку и её вырвало.

Удивительно, но разум странно прояснился, и на девушку обрушилась иррациональная радость – это не Артур, всё хорошо!!!

Мозг Весты заработал с новыми силами, решая поставленную задачу. Она поняла, что каким-то невообразимым чудом, потолок кухни Григория остался на своём месте, а значит, Артур был на кухне, на их этаже.

Веста поднялась и прошла обратно в зал. Оказалось, что по рухнувшему перекрытию, которое одним концом продолжало лежать на пятом этаже, можно довольно легко добраться до коридора у их кухни. Когда голова девушки оказалась на уровне пола коридора, она увидела, что сполохи, свист и рёв огня доносятся как раз из кухни.

Рванулась, туда и встала в дверном проёме и сразу отпрянула от жара и ослепительного света. В проёме висел кусок бетонного перекрытия, похожий на огромного паука и, расставив суставчатые арматурные лапы, закрывал проход. За ним, заливая всё вокруг ослепительным светом и обдавая невыносимым жаром, из разорванной газовой трубы бил в чёрное небо столб огня. Кровь на полу под ним исходила паром.

Увидев, что стало с её любимым Артуром, Веста так страшно закричала, что весь Ад происходящий вокруг, вдруг уважительно замолчал, выказывая ей своё восхищение и глубокие соболезнования.

Артур очнулся неподалёку от Ада.

И, как только очнулся, сразу понял, что уже умер. Понял ещё до того, как какие-то беспощадные резервы организма дали возможность удостоверится в этом воочию, подключив зрение. Правда, эти же силы гуманно отключили все болевые рецепторы.

Рухнувший фрагмент потолочного перекрытия перебил его пополам в районе паха, и тело Артура теперь просто уходило в кусок бетона. Артур слышал как скрипит эта информация пробираясь по синапсам к нейронам мозга. Скрипит и рвёт их своим невероятным смыслом.

«Травматическая ампутация», - почему-то пришло на ум Артуру не совсем подходящее выражение.

А за куском бетона, там, где должны были быть его ноги, довершая сюрреализм картины, вверх с рёвом и шипением вырывался столб пламени.