Источник: ГАНО. Ф. П-3. Оп. 1. Д. 540а. Л. 116-126. Машинописный подлинник, подпись - автограф. Публиквоалось письмо в нескольких изданиях, впервые в Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938. - Новосибирск, 1994. - С. 89-100.

Инструктор-пропагандист  Нарымского  окружкома  партии  Величко в  начале  августа 1933  г.  был  направлен  в  Александро-Ваховскую  комендатуру  для  сбора  информации  о  положении  в  трудпоселках.  Судя по  дате  письма(с 3 по 22  августа 1933  г.),  в  течение  длительного  времени  он  самостоятельно  расследовал «назинский  инцидент»  и  последовавшие  за  ним  события.  Как  показало  сравнение  собранных  им фактов  с  материалами  официальных  комиссий (Долгих  от  СибЛАГа,  Старикова  и  Эйна  от  Нарымского  окружкома  партии),  Величко  не только  достоверно  воспроизвел  картину  случившегося (различия  в  деталях  не  существенны),  но  и  сделал  более  глубокие,  чем  другие,  выводы  о  причинах,  характере  и  последствиях  трагических  событий  в Александро-Ваховской  комендатуре.  Во-первых,  он  обосновал  вывод  о том,  что  событиями  на  самом  о-ве  Назино  трагедия  расселения «нового  контингента»  не  исчерпывалась,  она  продолжалась  в  таежных  поселках— на  местах  расселения  высланных.  Во-вторых,  Величко  заострил  вопрос,  от  которого  постоянно  уходили  работники  ОГПУ,  —  о значительных  ошибках  и  просчетах,  допущенных  в  ходе  операции  по «очистке»  городов  от «деклассированного  элемента»  (неправомерная высылка  части  лиц,  в  т.  ч.  коммунистов).  Главный  вывод  его  сводился к  тому,  что «сорвано  трудовое  поселение  и  освоение  Севера  на  этом участке  и  сорвано  с  таким  скандалом»

Наконец,  Величко  предал  материалы  своего  расследования  широкой (по  тому  времени)  огласке —  направил  письма  по  трем  адресам:  Сталину,  Эйхе  и  секретарю  Нарым-ского  окружкома  Левицу.  Таким  образом,  события  вышли  за  рамки карательного  ведомства,  им  была  придана  партийно-политическая  окраска.  О  том,  что  письмо  дошло  до  Сталина,  свидетельствует  факт  обсуждения  изложенных  в  нем  событий  на  заседании  Политбюро,  правда,  почти  с  полугодовым  интервалом,  10  марта 1934  г.
В «особой папке»  Западно-Сибирского  крайкома  сохранился  машинописный  экземпляр  письма  с автографом  автора
Местные  власти  вынуждены  были  остро  реагировать  на  сигнал :
15  сентября 1933  г.  специальным  постановлением  бюро  крайкома  была создана  комиссия  во  главе  с  председателем  краевой  контрольной  комиссии  ВКП(б)  М.М.  Ковалевым «по  заявлению  т.  Величко»

Она  работала почти полтора месяца и подтвердила  достоверность изложенных фактов. По  докладу  комиссии  Ковалева  ноября 1933  г.  бюро  крайкома  партии  приняло  постановление.  В  преамбуле  документа  указывалось,  что  приведенные  в  письме  Величко  факты  в  основном  подтвердились.  В  постановляющей  части  одобрялись  принятые  ОГПУ  репрессивные мероприятия  в  отношении  работников  среднего  звена  СибЛАГа,  непосредственно  проводивших  операцию  по  расселению  трудпоселенцев  в Александро-Ваховской  комендатуре,  а  также  содержались  достаточно жесткие  определения  в  адрес  руководства  СибЛАГа.  Начальнику  Сиб-ЛАГа  Горшкову  был  объявлен  строгий  выговор«за  отсутствие  должной распорядительности  в  деле  организации  расселения  деклассированного элемента».  Такая  оценка  деятельности  Горшкова  отразилась  на  после-дующей  его  карьере —  22  ноября 1933  г.  в  связи  с  реорганизацией  управления  СибЛАГа  он  был  освобожден  от  занимаемой  должности. Строгому  взысканию  также  подвергся  начальник  Отдела  трудпоселений СибЛАГа  Долгих.  Однако  он  не  был  отстранен  от  должности  и  пребывал в  ней  до1938 г., а  затем  был  откомандирован в Красноярский  край.
Комиссия  Ковалева  пришла  к  заключению,  что «деклассированные»  в  значительной  массе  не  были  приспособлены  к  физическому  труду  и не  имели  достаточного  хозяйственного  опыта,  а  потому  не  могли  являться  тем  контингентом,  который  бы «крепко  осел»  в  северных  районах.  Однако  гулаговский  опыт  освоения  Севера  путем  массового  расселения  деклассированных  не  получил  принципиальной  оценки.  Обобщающих  оргвыводов  не  последовало.  В  постановлении  бюро  крайкома предлагалось  проработать  лишь  конкретный  вопрос  о  целесообразности дальнейшего  пребывания «деклассированных  трудпоселенцев»  в  Александровской комендатуре.

Назинская  трагедия  невольно,  но  ярко  высветила  всю  абсурдность попыток  перенесения  опыта  освоения  новых  территорий  репрессированным  крестьянством(«кулацкая  ссылка»)  на  другие,  преимущественно  городские  маргинальные  слои (деклассированные,  уголовные  элементы  и  т.  д.).  Власти  были  вынуждены  приступить  к  корректировке плана  высылки «нового  контингента»  в  Западную  Сибирь.  По  данным начальника  отдела  трудпоселений  СибЛАГа  Долгих,  цифры  для  Западной  Сибири(согласно  получаемым  уведомлениям  ОГПУ  и  ГУЛАГа)  ме-нялись  следующим  образом: 7  февраля 1933  г. — 1  млн  чел., 11  марта—  500  тыс., 15  мая— 375 тыс., 19  мая— 360 тыс., 22  мая— 350 тыс.,  5  июня —  300  тыс.,  29  июня —  200  тыс.,  31  июля —  100  тыс.  чел. В официальной  справке  для  крайкома  партии  Долгих  отмечал:  «Всего  в 1933  г.  в  Западную  Сибирь  было  завезено 131  955  чел.  нового  контин-гента.  Из  этого  числа  убыло  на 1  сентября1933  г.:  умерло— 1 403 чел.,  бежало— 15 524 чел., передано  лагерям— 13 610 чел.,  освобождено—  3 436 чел.,  убыло  по  разным  причинам— 5 810 чел.  Остающиеся  на 1 декабря  трудпоселенцы  нового  контингента  71 899 чел.  распределяются по  характеру  освоения:  на  угле  в  южных (кузбасских.  —  С.К.)  комен-датурах  —  23  347  чел .,  [ на ]  сельх оздеятельности  на  Север е  — 40 731 чел.,  осталось на пересыльных  комендатурах— 5 413 чел.»
Эта  карательная  статистика  является  убедительным  доказательством фактического  провала  задуманного  и  разработанного  руководством ОГПУ  замысла  по  проведению  гигантской  социальной  утилизации  и использованию труда  многочисленных  маргинальных  групп городского и  сельского  населения,  особенно  т.  н.  деклассированного,  социально-вредного  элемента.  Более  того,  ход  расследования  причин  трагедии  на о-ве  Назино  показал,  что  о  каком-либо  серьезном  трудовом  перевоспитании «соцвреда»  руководство  ОГПУ  и  не  помышляло.  Приоритетной  для  него  была  задача  по «проталкиванию»  выявленного  в  ходе «зачисток»  западных  и  центральных  территорий «контингента »  на Север,  остальное  предполагалось  возложить  на  плечи  региональных  органов."

Цит. по Красильников  С. А.  Серп  и  Молох.  Крестьянская  ссылка  в  Западной  Сибири  в 1930-е  годы.—  М.:  2003. С.100-106.

В 1934 году в СССР пришел в движение постепенно набирающий обороты маховик террора. В первую очередь чистки коснулись партийного аппарата - явных и мнимых оппозиционеров и контрреволюционеров. И особняком от большинства партийных чисток стоит нетипично долгий и продуманный процесс против Павла Петровича Постышева, известного как первый секретарь Киевского обкома и любитель поискать поискать пролфиль Троцкого на спичечных этикетках.

Постышев был одним из старых партийцев, попавших в соц-дем движение еще в 1901 году. Будучи профессиональным революционером, он знал как организовывать стачки, прятаться по лесам с партизанским отрядом и гладить кота. Навыки, полученные им во время революций и Гражданской войны пригодились и в мирной жизни - в течение 15 лет он шёл вверх по карьерной лестнице, получая одобрение Сталина. Пиком его политической карьеры были назначение в Киевский обком и введение в Политбюро ЦК ВКП(б) в качестве кандидата в 1934 году.

Марка с Павлом Петровичем из более спокойных времен

Триумф Постышева на новом месте не занял много времени - уже в 1936 году в его окружении прошли массовые аресты, а феврале-марте 1937 г. на пленуме ЦК партии руководство республиканской организации было обвинено в засорении госаппарата врагами. Постышеву объявили выговор и лишили должности секретаря обкома, переведя на должность секретаря обкома ниже рангом.

Атака против Постышева не то что бы совсем не имела под собой оснований. Киевским лидерам и правда были присущи и злоупотребление властью и групповщина, и создание местных культов с возвышением самих себя. И действительно, Павел Петрович, будучи человеком властным и напористым, довольно быстро смог окружить себя группой преданных лично ему работников ("постышевцев"). Двойное дно претензий ЦК заключается в том, что до определенного момента Сталин поддерживал создание подобных мелких культов, воспринимая их как опору своему режиму.

Л.М. Каганович, И.В. Сталин, П.П. Постышев, К.Е.Ворошилов, январь 1934 г.

Что касается групповщины, то подобные претензии тоже не рождались на пустом месте. Жена Постышева - Татьяна Семеновна Постоловская - занимала пост секретаря парткома Украинской Ассоциации марксистско-ленинских научных институтов (УАМЛИН) и принимала активное участие в решении политических вопросов республики. Её смогли "привязать" к делу Постышева не только за её высокий пост, но также из-за её некорректного поведения в "деле Николаенко".

В чем суть? Жила-была очень идеологически настроенная дама - П.Т. Николаенко. Компартия рано ударила в голову, поэтому мадам всюду мерещились враги режима и классового общества. В 1935 году, работая в киевском музейном городке, она сначала обвинила коллегу в воровстве экспонатов, а потом, не найдя отклика в руководстве, и директора всего музейного комплекса. В попытке избавиться от говорящей шизы, её отправили на учёбу, однако и там она не давала покоя, "разоблачая" предателей. В итоге УАМЛИН, не без участия Постоловской, добился исключения Николаенко из университета. Та отрегировала соответственно - начала распространять слухи, что во всех её бедах виновата лично Постоловская, которая в сидит своей организации, окруженная верным соратниками, и тихонечко контрреволюционерит. Постоловской донесли о подобных заявлениях и та, не долго думая, смогла выгнать Николаенко из партии. Этого хрупкая душа классовой борцуньи не выдержала и она обратилась напрямую к И.В. Сталину. Её письмо в дальнейшем будет использовано на партийном пленуме февраля-марта 1937 года для осуждения Постоловской в нарушении работы парторганизации. А пример Николаенко будет выставлен как образец "маленького человека", простого партийного работника, разоблачившего "семейственность мещанско-обывательского подхода к работникам".

Из письма П.Т. Николаенко Сталину. 03.01.1937 г.

Желая или не желая того "маленький человек" удачно пригодился для укрепления образа Сталина как справедливого вождя. защищающего народ от бюрократов. И хотя уже перед пленумом Николаенко вновь обращалась к Сталину с просьбой защитить П.П. Постышева, пострадавшего, в том числе, и от её доносов, было уже поздно.

Что же до самого Павла Петровича, то он, попытавшись сначала отстоять свою позицию и личное достоинство, выразил на пленуме несогласие с выдвинутыми обвинениями. Оставаясь в статусе кандидата в Политбюро, он был, хоть и опозоренным, но всё же действующим функционером. Павла Петровича перекинули из Киева в Куйбышев (Самара), объявили выговор и наступило затишье. Оказалось оно обманчивым, ведь уже в середине 1937 года Политбюро снова займется делом Постышева, подняв архивы из его прошлого. По доносу от одного из членов партии ЦК стало известно о том, что в 1910 году Постышев подавал ходатайство на имя командующего Московским военным округом о смягчении себе судебного приговора.

"Преступление" это стоило того, чтобы снова вызвать Постышева для объяснений и объявить ему выговор за сокрытие этого факта от ЦК. По факту, Постышева просто старались держать "бодрячком", напоминая о том, что его судьба напрямую зависит от воли вышестоящих, способных найти на него любой необходимый компромат.

Записка Л. Мехлиса Жданову о подробном поиске свастики на колбасе и рвении П.П. Постышева. 25.11.1937 г.

В скором времени в Куйбышевскую область для личной инспекции работ партийных органов прибыл сталинский эмиссар А.А. Андреев. В этот раз снова обошлось без открытой конфронтации - Постышеву просто высказали недовольство за его неэффективную борьбу с "контрреволюционерами" в области и дали указание исправиться. Постышев, как послушный партиец, начал неистово искать так необходимых центру врагов, но попал в ловушку Иосифа Виссарионовича. Попытками Павла Петровича начать активную кампанию по выкорчевыванию "подполья" воспользовались в Москве, как предлогом для дальнейших атак на него. В январе 1938 года Г.М. Маленков подал Сталину записку о деятельности Куйбышевского обкома, который в течение трёх месяцев успел распустить около 30 райкомов партии. Действия Постышева были признаны "политически вредными и провокационными" и 9 января 1938 году он был освобождён от должности секретаря обкома.

Формально пленум 9 января не должен был вообще быть посвящён Постышеву. Однако ЦК потратил целый день, обсуждая провинности и промахи Павла Петровича на поле борьбы с контрреволюционерами. На этот раз его речь в конце пленума выглядела не как выступление опозоренного, но все же уверенного в себе функционера, а как исповедь кающегося во всех грехах грешника. Настойчивые намеки Кагановича, Игнатова и прочих членов пленума оказали свое влияние - Постышев решил не упорствовать в своих "заблуждениях" и признать вину в надежде на снисхождение.

Судьба человека, некогда бывшего первым лицом Украинской ССР, была предрешена. Через несколько недель он был обвинен в попустительстве контреволюционным организациям и арестован вместе со своей женой 22 февраля 1938 года. Спустя год его обвинение было дополнено сотрудничеством с право-троцкистскими элементами (из числа других партийцев, осужденных к тому времени) и Павел Петрович Постышев был расстрелян 26 февраля 1939 года.

Причины, почему Сталин решил организовать политическую атаку на Постышева остаются неясными. Серьёзным оппонентом Сталину он не был, недовольство, высказанное им в феврале-марте 1937 года было на тот момент оправданным, да и его верность партии в сложно подвергнуть сомнение. Отличие Постышева от прочих репрессированных членов и кандидатов в Политбюро заключается в том, что почти ни с кем Сталин не вел столь долгую игру. В дальнейшем партийные чистки проходили с меньшим числом формальных процедур и без иллюзии непредвзятости.

В итоге концу десятилетия большевики ленинского поколения оказались совершенно бессильными перед Сталиным. И наметившиеся первой половине 1930-х годов тенденции к очистке партийного аппрата в полной мере раскрыли себя в масштабной кампании по устранению оппозиционных "антисоветских" элементов, начало которой положил приказ №00447.

Список литературы:

1. Mapягин Г. А. Постышев. М., 1965.

2. Коммунистическая партия в портретах ее самарских лидеров. 1917-1991. 2010.

3. Письмо члена КП(б)У П.Т. Николаенко на имя И.В. Сталина. 3 январь 1937 г.

Мой авторский блог и исторический лекторий "Бои за Историю"