Ответ на пост «В 20 лет как ребенок»1
Тоже взрослый ребёнок из Киргизии, с самоиронией и чувством юмора.
Тоже взрослый ребёнок из Киргизии, с самоиронией и чувством юмора.
Ребят, хочу посоветоваться по очень сложному вопросу. Сын дальних знакомых, подросток, год назад неудачно нырнул, сломал шейный позвонок. Операцию сделали сразу, но она не помогла. Он остался парализованным. Родители, конечно же, переживают, стараются добиться лечения, но его никто не лечит. Мы узнали об этом недавно, хотели помочь через знакомых в системе здравоохранения, но в итоге нам сказали, что его не лечат и лечить не будут, потому что там такой характер травмы, что сделать больше ничего нельзя. Он останется парализован. И еще сказали, чтобы мы в это не лезли и родителям парня ничего не говорили, типа, врачи сами скажут. А они ничего им не говорят! Что делать? Заткнуться и молчать? Или все-таки сказать им правду? Имеют ли родители право знать и планировать свою дальнейшую жизнь с такими вводными - я уверена, что да. Но имеем ли мы право открыть им глаза, если сами врачи молчат? Муж считает, что лезть не надо. А я не могу, ведь им надо выстраивать свою жизнь. Или лучше не лишать их надежды, даже если ее нет?.. Как поступить?
В преддверии выставки творческих работ молодых инвалидов, я задумалась о том, что часть их творческой продукции в нашем городе периодически выставляется на ярмарках: керамика, мыло, и какие-то другие небольшие вещи, которые могут быть чудесным сувениром или полезной в быту штучкой. Но здесь возникает очень важный, с точки зрения этики, вопрос: не все результаты деятельности наших воспитанников могут быть эстетичны и функциональны. Как же быть с этим?
С одной стороны, очень важна история, которая стоит за каждым продуктом творчества: мне кажется, что важно раскрыть личность самого человека, рассказать его историю, поделиться тем, что он вкладывал в этот продукт. Но, к сожалению, когда мы говорим о людях с серьёзными ментальными нарушениями - это не всегда возможно. Не все воспитанники нашего реабилитационного центра в полной степени владеют речью и могут рассказать или объяснить, что для них значат их любимые занятия: рисование, лепка, мыловарение, или что-то другое. И, получается, что на прилавке посетитель маркета или выставки видит просто "поделку", которая по качеству может сильно уступать продукции человека без нейроотличий. Таким образом, может теряться сама суть таких маркетов: хочется рассказать историю, а не просто продемонстрировать кусочек мыла или открытку.
Одним из вариантов решения мне видится оформление куар-кодов, которые могли бы рассказать что-то об истории этого человека, или, при возможности, саму историю словами воспитанника. Это поможет людям не просто приобрести какую-то приятную мелочь, но и больше понять о том, какой труд и какая работа стоит за созданием даже небольшого изделия. Второй важный аспект: видимая разница в уровне работ. У нас есть отделение, где воспитанники делают совершенно потрясающие работы: букеты и картины из бисера, керамическую посуду, картины, вышивки...Но есть и отделение, в котором у людей нет таких возможностей, поэтому, мы используем другие направления в творчестве: открытки, рисунки, и всё, что по большей части, связано именно с изобразительной деятельностью.
Получается, когда мы,например, говорим о выставке работ, необходимо ровно расставить акценты: те работы, которые сразу цепляют глаз должны быть в той же степени значимы, как и работы, которые обладают меньшей художественной ценностью с точки зрения исполнения. Здесь также, как мне кажется, могут быть использованы куары, чтобы обогатить опыт человека, который пребывает на выставке. Но как сделать так, чтобы по этому куару перешли...?
В моём понимании, концепция должна сподвигнуть человека к погружению в понимание различий и нормальности различий между людьми, но здесь необходимо работать и с запросом аудитории: как сделать это привлекательным и интересным? И, если с выставкой работ в городском пространстве это всё выполнить проще, то, когда мы говорим про маркет - здесь уже сложнее. Человек приходит не за историей, а за классной штучкой, и здесь уже будет сложнее сместить фокус внимания с товара - на сам посыл этого товара.
Получается, что маркет сам по себе, и продажа таких изделий - не совсем отвечает замыслу и концепции: да, мы продаем товар, который делает человек с инвалидностью, а другой человек его покупает только потому, что знает, что его сделал такой человек. Для меня в этом нет никакой истории или социальной значимости, напротив, как будто кто-то должен это купить "просто потому, что это сделал человек с какими-то отличиями."
В Брянских лесах на очередном поиске, как-то встретили старенького дедушку, который шёл пешком из одной деревни в другую, а мы его угостили крымскими сладостями (взял в карман, сказал, что бабка померла, а вот соседку-молодуху надо бы пригостить).
Он был без руки и пока пили чай, рассказал, как стал инвалидом.
После освобождения их населённого пункта (ему было тогда шесть лет), дети имели доступ ко всем видам оружия, боеприпасов, заброшенных в болотах транспортов с вещами, продуктами, которые венгры и немцы бросали при отступлении, или были разбомблены нашими самолётами.
Пробираться туда было сложно, но жутко интересно, плюс возвращались с добычей из тех глухих мест. Но та роковая находка была в черте населённого пункта – они обнаружили чудо велосипед, который бросили венгры при отступлении. Только это был не велосипед, а динамо-машина с педалями от велосипеда и рулём для удобства. Использовали его в госпитале для ночных операций.
Обрадовались, облепили его, самый старший залез на сидушку и крутанул педали. Оказалось, что при отступлении венгры эту машину заминировали.
Старший погиб сразу. Остальные, включая нашего деда, остались инвалидами.


А тут два интересных фото. На этом Т-34, подбиитом во Львове в 1941 году, позируют немцы, а на втором уже после освобождения Львова играют дети