Супер священник
Католики они такие)))
Католики они такие)))
А ездит на нем батюшка из Уфы
ЭПИЛОГ
- Вернулся? Вот и молодец. Вернее, нет, не молодец. – Яковлев сердито шагал по кабинету, протрясая папкой. –Я тебя зачем туда посылал? За майором! А ты что привез? Несчастный случай?
- Так товарищ подполковник, ПалАнатолич! – начал Шурочкин – Бабка майора траванула. Самогоном, на каких-то поганках настоянном. Там у них народ пачками мрет от него. А местные эксперты всем пишут в причинах смерти тромб.
- И что ты мне предлагаешь к делу пришить? Халатность трех калек и бабку-самогонщицу, которую бревном зашибло? – распалялся Яковлев, чуя, как полковничья звезда начинает меркнуть на золотом горизонте. – Нет, не майор это, Саня, не майор. Думай, чего там позаковыристей написать.
- Так ведь еще там Волка арестовали…- робко начал Шурочкин, решивший добиться справедливости во всем.
- Точно! – обрадовался Яковлев, понявший это по-своему. – С капитаном полиции это уже банда. А мотив? А мотив такой: отравить майора и самому место занять, чтоб прикрывать бабкин бизнес. Самогонный. Во как! Лихо я? Вот это уже на майора тянет! Иди, пиши.
- Но товарищ подполковник! – начал Шурочкин.
- Ладно. – снова все понял по-своему Яковлев – Сегодня отдыхай, но завтра с утра на работу, как штык.
Дома Шурочкина ждала отдохнувшая тетушка и блюдо пирожков. Но все это его не радовало. К тому же без Кефира в доме было как-то пусто, а Шурочкина грызла совесть. Волк без вины виноватый сидит где-то в изоляторе, Яковлев требует писать какие-то небылицы, но больше всего ему было невероятно тошно и до дрожи в теле зябко от мыслей о том, что кот пропал в мокром лесу, что к Елене он не вернется, потому как чего бы ему к ней возвращаться, он же не знал ее и скорее всего не доверял. Единственное место, куда он мог податься после смерти майора это опорный пункт. Но и то вряд ли, что Бадыков проявит к нему должное внимание и приютит дома. Тетушка Шурочкина, которой он пояснил, что кот вернулся после следственных действий к хозяину, подливала масла в огонь и без того уничтожающей его совести, время от времени вздыхала и говорила, что надо бы котика завести.
Явления майора прекратились. В последний раз, сразу после возвращения Шурочкина в Москву, он заходил попрощаться, на этот раз в своем прижизненном виде, в голубых джинсах и белой футболке с пирамидами и надписью EGYPT. В одной руке он держал букет ромашек, а в другой легкую спортивную сумку и вообще выглядел счастливым и немного нервным, как все отъезжающие куда-то люди. Он что-то говорил, долго и сбивчиво, но Шурочкин никак не мог понят ни слова, будто бы майор говорил на сложном и неизвестном ему языке. Потом он протянул Шурочкину букет, долго-долго махал на прощание и растаял в предрассветной дымке. Шурочкин проснулся с ощущением легкой грусти. Как раз на часах было 3.52, тот самый ведьминский час.
Несмотря на кажущееся благополучие, Шурочкин никак не мог успокоиться. Ему необходимо было с кем-то посоветоваться. Яковлев категорически не подходил. Его совесть, затуманенная погонными звездами, напрочь вычеркивала его из списка приличных людей, чье мнение что-то значило для Шурочкина и имело вес. Что ему скажут коллеги, Шурочкин точно знал, поэтому и говорить с ними не хотелось, тем более что на работе он слыл чудаком и вообще, не от мира сего. Тетушка никак не подходила на роль советчика, хотя всегда была прекрасной слушательницей. Он немного подождал и набрал номер отца Артемия. Бесстрастный голос сообщил, что абонент временно недоступен. Не отвечал Артемий и на сообщения. Шурочкин почувствовал легкое разочарование, но укрепился в своем подспудном решении, которого желал и боялся одновременно.
На следующее утро хорошо подумав, Шурочкин решил увольняться. Ну и черт с ним, с майором. И капитанами люди нормально увольняются. Не мог он дальше работать там, где творится несправедливость, где хороший честный служака Волк будет сидеть по надуманному обвинению, а Павел Анатольевич Яковлев пенсию полковничью получать. В адвокатуру пойти можно или в фирму, в службу безопасности. Его университетский приятель давно к себе звал. Ничего, без работы не останется. Главное, человеком остаться.
Шурочкин надел форму, начистил ботинки и не позавтракав, к большому недовольству тетушки отправился на работу.
- А чего это ты в форме сегодня? – спросил Яковлев, покивал и предупредительно потыкал пальцем наверх. – А вообще правильно, да. Ты давай, иди в кабинет к начальству. Вызывают тебя.
«Вот и хорошо,» подумал Шурочкин, который все обдумал и в кармане которого лежал рапорт об увольнении. «Несколько раз ходить не придется.»
В кабинете генерала за длинным полированным столом сидел неубедительный щуплый очкарик в очень дорогом английском твидовом пиджаке, а за его спиной стояли вполне убедительные кавказцы.
«Это что за цирк?» не понял Шурочкин
- А вот и он, капитан Шурочкин! – ласково сообшил очкарику генерал
- Здравия желаю, товарищ генерал! – гаркнул с порога Шурочкин.
- Не надо так официально. Проходи, присаживайся, Сан Саныч, вот по твою душу приехали. – задушевно начал генерал
Краем глаза Шурочкин заметил перед очкариком толстые папки с Выгорьевским делом и тоненькую, со своим личным.
- Наделал твой Выгорьевск шума! – по-отечески улыбнулся генерал- Повезло тебе, Саныч, забирают тебя, в секретный отдел. Будешь теперь под началом Евгения Николаевича работать.
- Ну, Виктор Леонидович, зачем так официально? – улыбнулся очкарик. – Может быть мы спросим мнение капитана? Я бы хотел сперва с ним конфиденциально поговорить, объяснить, что к чему.
К удивлению Шурочкина, генерал немедленно поднялся и, потрепав его по плечу, вышел из собственного же кабинета, предоставив очкарику полную конфиденциальность. За ним же вышли и убедительные кавказцы. «Да кто он такой, этот Евгений Николаевич?» удивился Шурочкин.
Очкарик отодвинул папки в сторону и улыбнулся.
- Да, я ознакомился с вашим Выгорьевским делом, а также с рапортами НАШЕГО сотрудника, который прикрывал вас и вашего напарника во время второй поездки. Хочу отметить, что мне понравилась ваша открытость к любой информации, преданность делу и своим идеалам. А также честность и готовность идти до конца. Вы ведь не будете отрицать, что сюда вы пришли, чтобы выложить генералу рапорт об увольнении, который лежит у вас во внутреннем кармане?
«Да откуда он узнал-то?» испугался Шурочкин
- Не бойтесь, я не работаю, так сказать на те силы, с которыми вы столкнулись в Выгорьевске, скорее наоборот. Хотя не скрою, мы были огорчены гибелью Людмилы Федоровны и разрывом договора. Ведь это означает гибель целой системы. Но, впрочем, об этом мы можем поговорить позже.
Шурочкин нахмурился.
- Это что получается, у нас под боком целая секретная служба по прикрытию ведьм и колдунов работает?
- Это не совсем так. К тому же мы вовсе не прикрываем, как вы выразились, а просто работаем на другом плане. Это не то, что вы могли подумать, не борьба с ведьмами или же наоборот, их охрана. Мы имеем дело со сверхъестественными силами и потусторонними явлениями. Ваша кандидатура очень нас заинтересовала. От себя обещаем достойную оплату, неограниченные возможности, ненормированный график и много очень интересной работы. Разумеется, будут некоторые ограничения, но для вас, как для человека, дававшего присягу, это не будет сюрпризом. Конечно и напарника мы вам подобрали замечательного. По рекомендации нашего агента. Итак, вы согласны?
- Прежде чем я что-либо отвечу, могу я узнать, кто был вашим агентом, давшим такие замечательные характеристики и как оказывается, принимавшем участие в операции. – спросил Шурочкин, чувствуя подвох.
Евгений Николаевич улыбнулся:
- Ну, разумеется. Наш агент Кузьма Евграфович Фирсов. В очень далеком прошлом бандит и главарь группировки, позже перешедший на службу в полицию, потом милицию и сосланный к нам на 100 лет, для исправления. Впрочем, вы, вероятно, знаете его под сокращенным именем Кефир.
- Кефир? Кот Кефир? – ошалел Шурочкин
- Именно он, К-узьма Е-вграфович ФИР-сов. Кот -оборотень. Полагаю, теперь ваше согласие - дело решенное?
- Так точно. – сглотнул Шурочкин.
- Не стоит так официально. Тогда жду вас завтра по этому адресу. Очень рад встрече и добро пожаловать! – Евгений Николаевич крепко пожал руку Шурочкину и оставил на столе визитку, из плотного желтоватого картона на которой был изображен герб зеленый с львиной головой и надпись: «Магазин Старая книга».
Дорогие читатели! Как многие уже поняли, Шурочкин попал в команду Жени из истории "Нож колдуна". Поэтому со следующей недели читайте продолжение под названием " Последний ключ". Много не обещаю, поскольку мне предстоит поездка в Москву, но постараюсь написать очередную главу и поместить ее в подборку "Последний ключ".
#comment_303662260
@GenaDiskoteka77, @ZiPoMoN, @Modnyirator, я заскринил. )
Ближе к ночи лес развернул бурную деятельность. Елки и сосны кидали шишки на крышу избушки, щедро добавляя сучьев и веток, вокруг закручивались ветряные воронки и где-то далеко тревожно выли волки. Весь лес шумел, извивался и выл, скрипел и изнемогал.
- Да уж, - поморщился отец Артемий – В такой передряге мне еще не приходилось побывать.
Грязный Кефир сидел на лавке под окном и выглядывался в серую муть, которая стремительно грозила перерасти в ночную темень.
Отец Артемий погладил кота по спине и спросил:
- Ну что, друг, есть идеи, как будем со злом воевать?
Кот посмотрел на него круглыми желтыми глазами, спрыгнул на пол, повозился за печкой и торжественно выложил к ногам святого отца свой заветный сучок.
Отец Артемий подобрал его, внимательно изучил со всех сторон/.
- Спасибо, конечно, хоть и ничего не понятно. Но все равно спасибо. – он еще раз покрутил сучок в руках и положил в карман куртки.
- Давайте, отец Артемий, пока план разработаем. Понимаю, что это очень глупо звучит, но хоть что-то. – предложил маявшийся от безделья и ожидания Шурочкин.
- План? Пожалуй, стоит. – одобрил отец Артемий – Заявится бабка, мы должны время тянуть, пока не появиться хозяин. А как появится - будем по обстоятельствам действовать. Пока не понимаю, как, но то, что здесь нет ни одной церкви и реакция бабки на святую воду точно свидетельствует о том, что церковная атрибутика действует безотказно. Поэтому я переоденусь пока и подготовлю все необходимое.
Отец Артемий основательно собрался, распихал по карманам бутылки со святой водой, высыпал горсть ладана в карман куртки. Шурочкин скептически наблюдал за его приготовлениями и кипятил воду для чая. Внезапно за пределами избушки все стихло, а у двери раздалось аккуратное покашливание.
- У нас товар - у вас купец. – певуче на старинный лад возвестила о своем приходе бабка. – Отворяйте, приглашайте. Я- то сама зайти не могу, постарался ты, сват, вот уж постарался.
- Э, нет, уважаемая Людмила Федоровна. – заявил из-за двери Артемий. –ты уж товар-то покажи лицом, подтверди, что договорились мы!
- Ой, не доверяешь, что ли? – притворно возмутилась она. – Так не время еще! Чай двенадцати-то еще нет. Хозяин свое время знает, к месту своему не опоздает прибыть.
- К месту? – удивился Шурочкин
- А как ты думал? – подтвердила бабка. – Детей особых на особом месте делать надо, на заповедном. Для того и избушка. Да ты приглядись, под ноги глянь.
Шурочкин и Артемий одновременно посмотрели на пол. Пол, вернее то, что им служило было гладкой поверхностью огромного гранитного валуна, плотно утопленного в земле. А лесная избушка была всего лишь прикрытием для него.
- Алтарь! – догадался отец Артемий. – И мы в самом его центре! Попались!
- Ну, Елена! Привела тепленьких! – только и смог возмутиться Шурочкин.
-Присмотрелись? – довольно послышалось из-за дверей. – Вот и хорошо. Давай, открывай, я вам кой чего принесла, для сугреву и для настроения.
Пришлось открывать двери и впускать бабу Люду в новом вырвиглазно-розовом спортивном костюме, черном платке с алыми цветами с люрексом и нарядную Елену в зеленом шелковом платье, с распущенными волосами и сверкающей искрами диадеме.
Бабка по-хозяйски бухнула на стол полную тяжелую хозяйственную сумку, в которой что-то шуршало, звенело и шел пар.
- Вот и ладно. Время еще есть. – сказала старая карга, вытаскивая из сумки три граненых стакана, бутылку с темной жидкостью, дымящийся чугунок и кучу всевозможных свертков. - вот тут оленина копченая, грибочки маринованные, картошечка свежая, рассыпчатая с укропчиком, селедочка-исландка, оливки греческие. Давай, рыжий, чего стоишь помогай, а мы пока с Артемием выпьем по стаканчику.
Она протерла краем футболки стаканы и ловко откупорив бутылку, разлила содержимое точно поровну. Артемий с сомнением смотрел на предложенное угощение.
- Да ты не дрейфь, ты ж мужик-то бравый! Все по-честному, бери. Это тебе не самогон для пролетариев, вишня на коньяке. Сама делала, коньяк дюже хороший, дорогущий! В том году Поросенко привозил, аж 15 тыщ стоит. – и бабка протянула ему стакан. За третьим потянулся Шурочкин, но получил по рукам. – А ты куда? Это не тебе, Хозяину. Не хватало мне тут пьяных зачатий еще. Ты вон чай пей, мясо ешь, готовься.
Бабка лихо опрокинула стакан, закусила оливкой, а следом отправила пару кусочков селедки в винной заправке.
- Ну, как говориться, с почином! Чего ты скукожился-то, капитан? Ты на девушку-то посмотри, красавица, прям Хрюррем! – она толкнула в бок Артемия, сидящего за столом рядом с ней. - Как есть Хюррем-султан!
- Это кто? – спросил Шурочкин
- Это из другого сериала. – шепотом ответила Елена.
А бабку было уже не унять. Она разливала по новой.
- Чего-то ты загрустил, молодой? Как с делом-то, справишься? –подначивала бабка.
- На этот счет не переживайте, Людмила Федоровна, современная наука нам в помощь. Вот, китайские, контрабандные, для потенции! – и отец Артемий вытащил из кармана блистер с таблетками и помахал у нее перед носом. – Все будет, я ж обещал. Главное и вы уж свое обещанное выполните! По 20 годков каждому.
- Обижаешь, Владимирыч, обижаешь. Мое слово здесь закон. Раз уж договорились, то все без обмана. Сейчас двенадцать стукнет и пойдем Хозяину представляться. Давай, еще по одной, такая вишня получилась, такая вишня!
Второй стакан ловко проскочил в бабкино горло. Закуска моментально исчезала, как и выпивка. Бабка умела жить со вкусом, нисколько не устав за прожитые ею года.
- Помню в 1950, при Сталине, была я в Москве. Меня, тогда как передовичку, как первого зоотехника вызывали. Уж какие у нас тогда опоросы шли! Ни у кого не было, а у нас были! А знаете, почему? – заливалась бабка. – А все он, Хозяин! Эти-то дураки в колхозе думали, что это я технологию изобрела! Хрена с два я изобрела! Это все Его сила, Он дает ее всему живому здесь, чтоб плодились и размножались в изобилии.
Артемий молчал. Под столом коленку Шурочкина накрыла холодная ладонь Елены.
- Ну, давай, старый, еще по одной и пойдем знакомиться и сделку оформлять. А ты, капитан, на мясо налегай. Оленина-то, знаешь, какая полезная? В этом деле первое средство! – и бабка выразительно закинула руку поверх другой и медленно подняла нижнюю вверх со сжатым кулаком.
Бутылка опустела. Алкоголь на бабку вообще не действовал, Артемий же слегка раскраснелся и периодически утирал лоб платком. Бабка посмотрела на часы и быстренько прибралась на столе, оставив только стакан с настойкой и специально приготовленную тарелку с подношением, закрытую фольгой.
- Ну, давайте, в темпе, Хозяин ждать не любит, марш на улицу! – скомандовала бабка и проворно выбежала на поляну.
Снаружи было хоть глаз выколи. Сердце Шурочкина бешено колотилось перед встречей со страшной и древней силой, которой пронырливая бабка ловко наливала вишню на коньяке и не менее ловко проливала родную кровь.
Бабка и Елена встали посередине поляны, взявшись за руки. Артемий и Шурочкин пристроились за ними, на расстоянии.
Бабка запела народную песню, в конце каждого куплета ей вторила Елена. Охая, взвизгивая и подвывая. В долгой и заунывной песне говорилось о несчастной девице из бедной семьи, которою выдают замуж за постылого богача во имя спасения всей деревни от голода. В припеве перечислялись запасы зерна, муки, полотна и прочих даров, которые сулил девице жених. Елена нагоняла особенную тоску своими причитаниями. Шурочкин уже перестал разбирать слова, только внутренне присоединялся к монотонным завываниям Елены: «Ой, да родную кровушку, бедовую головушку, да за родную кровь.»
Сколько времени так прошло, капитан и Артемий не могли сказать. Наконец Шурочкину стало казаться, что здесь, на этой поляне ничего страшного и интересного происходить не будет. Он завертел головой по сторонам и увидел, что отцу Артемию кто-то толкнулся в ногу, потом в другую. Артемий нащупал в темноте слипшуюся шерсть. Кефир! Неожиданно в его голове возник незнакомый невнятный голос, говорящий: «Кровь! Бабкина кровь за кровь!»
Не успел Артемий сориентироваться, как земля задрожала легкими толчками, а огромные старые ели на краях поляны задвигались и начали клониться к центру. Бабка повернулась назад, к Шурочкину и с восторгом и почтением сообщила: «Идет Хозяин!»
Шурочкин ожидал прихода чудовища, Вия, каким его описывал Гоголь, но вместо это произошло что-то куда более страшное. Самые большие ели наклонились до земли, вывернув корни так, будто бы прошелся ураган, начисто выдернув из из земли. Черные, мокрые еловые корни раскручивались, сбрасывая с себя черную лесную землю, червей, жуков и прочих насекомых, обитавших в них на всей глубине. Они ползли в центр, где ожидали бабка и ее спутники. Еловые холодные и мокрые щупальца охватывали, ощупывали ноги, опутывали тело, забирались в нос, уши, хотели добраться до самого нутра. Неведомая огромная сила испытывала и исследовала пришедших с холодным равнодушием.
- Хозяин, я привела новых, чтоб заключить договор! – зашипела полузадушенная бабка.
Корни отпустили бабку и Елену, чуть ослабили хватку, но продолжали держать Артемия и Шурочкина крепко, не давая возможности даже свободно дышать. Такого не мог предположить ни сам капитан, ни отец Артемий.
- Хозяин, детей у нас в роду нет больше! Надо чтоб этот рыжий Елене дитя сделал, чтоб договор наш и дальше продолжался. – закричала бабка, подняв руки и поворачиваясь вокруг себя.
Корни продолжали держать пленников крепко, только немного покачивали их в такт подземным толчкам.
- Они по 20 лет жизни хотят за это! За свою кровь! – снова прокричала бабка
Под землей раздался недовольный рокот, в речку с холма посыпались земля и камни. Макушки высоких деревьев гнулись с стороны в сторону, начиналась буря. Наконец непонятно откуда ливанул дождь, до костей обжигая ледяной водой на ветру. Но бабке было нипочем. Она крутилась и прыгала вокруг себя, изредка обтирая лицо и на все лады благодаря щедрого хозяина. Заледеневший Шурочкин плохо понимал, что происходит. Его пальцы сплелись с корнями, грудь стискивал ледяной еловый корень, а во рту, носу и ушах шевелились как черви грязные, пахнущие землей и смолой корешки.
- Радуйтесь, Хозяин согласен, согласен на эти условия! – кричала она.
Корни, обвивавшие Шурочкина и отца Артемия медленно раскручивались и отпускали их, постепенно отползая назад, как толстые жирные змеи, только во ртах у каждого осталось по обломанному кусочку. Шурочкин хотел было выплюнуть его на землю, но бабка предостерегла.
- Даже не думай, рыжий! Это символ договора с хозяином! Береги этот корешок. Это корень твоей жизни, долголетней и счастливой! А теперь марш в избушку. Надо вашей крови на сердце хозяина капнуть, закрепить договор, так сказать.
- К-к-к-ка-к-ко-е с-с-с-е-е-р-д-це? – спросил полумертвый замерзший Шурочкин
- Камень же, на котором избушка стоит! Бестолочь! – огрызнулась бабка и потащила Артемия в избушку. Елена вела Шурочкина.
В избушке было тепло и жизнеутверждающе. Шурочкин отогревался у печки чаем. А бабка порылась в сумке и откупорила вторую бутылку, на этот раз с жидкостью посветлее.
- Рябина на коньяке! Это уже на Армянском, попроще. Но высший сорт! Согреемся, Владимирыч! – благостно сообщила бабка и плеснула в стакан отцу Артемию, сама, при этом, отхлебнув из горла. – Надо согреться, а то кровь-то по венам не побежит. А договор закрепить надо. Не то не сработает. И к делу, к делу приступить надо, пока ночь не на исходе.
Она достала из крепких кожаных ножен обоюдоострый нож с темной деревянной рукояткой и положила на стол.
Артемий залпом осушил стакан, Шурочкин допивал вторую чашку чая.
- Я там чуть не умер. – признался он.
- В том и соль! Умереть, чтоб народиться. С новыми условиями – с гордостью подтвердила бабка и похвасталась –А уж я-то как умирала! Три дня в лесу в беспамятстве в родильной горячке и крови лежала. Тогда - то Хозяин самого первого ребенка и забрал. Моего первенца.
Отец Артемий задумчиво крутил в руках кусочек корня, который хозяин оставил в его рту.
- И ты, Людмила Федоровна, такой корешок получила? – спросил вдруг он.
- А как же? Конечно! В надежном месте у меня хранится. – сообщила бабки и хлопнула себя по ляжкам, обтянутым мокрыми штанами. – Ну, не будем волынку тянуть. Давай руку, Владимирыч, скрепим кровушкой.
- Я вот думаю, что не в особенно и надежном. – ответил отец Артемий и со страшной силой воткнул в шею бабки тот самый засохший корешок, притащенный Кефиром из майорова дивана.
- Ах, ты сволочь, гад старый – заругалась бабка и осела на каменный пол. Темные капли густой брусничной крови падали на пол, сливались в лужицу, которая всасывалась ненасытным камнем.
За стенами избушки свистел ураган, печная труба ушла внутрь, крыша оседала.
- Прознал, проклятый! – выдохнула бабка в лицо Артемию и потянулась к Елене:
- Вот теперь в деревне только одна ведьма, как положено!
Избушка с треском и грохотом уходила под землю. Шурочкин только и успел подхватить Елену, а отец Артемий сумку с документами.
Пока спасшиеся добежали до края поляны, от избушки остался только разрушенный конек, который еле виднелся в темноте. Из последних сил они добрались до дома Елены и упали на пол, на толстые половики возле теплой печки.
На следующее утро пришлось всем троим идти прямиком в полицию и Елене писать заявление о том, как ее двоюродная тетка погибла под обломками разрушенной лесной избушки. Сошлись на том, что это был 100% несчастный случай, ко всеобщему удовольствию.
Напрасно Шурочкин искал и звал кота перед отъездом. Кефир сгинул где- то в лесу.
- Вы уж позаботьтесь о нем, если появится, - просил Шурочкин у Елены, старательно пряча глаза.
- Позабочусь, не переживайте. Теперь я точно отсюда не уеду, я тут многим скоро буду нужна. Им сложно будет своим умом жить. – улыбнулась Елена и кивнула в сторону поселка.
Отец Артемий подошел попрощаться и увел расстроенного и краснеющего Шурочкина.
Из Выгорьевска уезжали с легким сердцем, но тяжелыми мыслями. Как только покинули границу района ехать стало веселее. К Артемию вернулся его позитивный настрой, а Шурочкин все порывался спросить что-то, ерзая на сидении.
- Ну, давайте, Александр, жгите! – подзадорил его отец Артемий
- Отец Артемий. У меня только два вопроса. Как вы узнали про сучок и откуда у вас те контрабандные таблетки, для потенции?
- Какой потенции? – ужаснулся отец Артемий – Это ж мои таблетки от давления, прости Господи, 125 рублей, в любой аптеке без рецепта. Для убедительности бабке показал. Касаемо вашего второго вопроса…Тут не обошлось без нашего полосатого друга. Это его подсказка. А уж когда бабка про скрепление договора кровью сказала, тут уж все стало ясно. Разорвать этот круг можно только оплатив договор изначальной оплатой. И раз уж у нас с вами такой разговор вышел, то и у меня к вам вопрос имеется.
- Давайте, задавайте. – согласился Шурочкин
- Чувствуете ли вы, что мы поступили правильно? Что справедливость восторжествовала?
Шурочкин задумался.
- Не знаю, - честно признался он. – но выхода у нас другого не было.
- Вот и я не знаю.
КОНЕЦ
Утро вышло на редкость солнечным и радостным. Шурочкин, которого разбудил настырный щекотный луч, мешавший спать, выполз из избушки. Неожиданное солнце приподняло прибитую ночным заморозком тонкую травку и кое-где засверкали искрами растаявшего инея перезрелые жирные брусничины. Семейство упитанных ежей бодро семенило между брусничными кустами в сторону речки. Беззаботные зайцы совершали моцион по поляне и щипали траву, абсолютно не опасаясь наблюдавшей за ними, а может и за избушкой крупной лисицей. Белки, начавшие менять яркий огненный наряд на невзрачную теплую шубку, зависали на ветках и бугристых сосновых стволах, чтоб посмотреть, а чего этот рыжий ждет и почему до сих пор не начал линять. Только перевернутые миски, содранный с крыши мох и поломанные ветки вокруг избушки напоминали о том, что ночью здесь буянили злые силы.
- Удивительная красота и спокойствие. Нетронутая природа… посмотрите на этих зверей, Александр, ведь не боятся ничего! Просто восторг, благодать Божья! – раздалось за спиной Шурочкина.
Отец Артемий потянулся, поскреб бороду и с полотенцем на плече, как ни в чем не бывало бодрой трусцой спустился к речке, прямо следом за ежиным стадом. Не борец со злом, а обычный радостный турист. Шурочкин вздохнул, взял ведро и поплелся следом. Артемий уже вовсю плескался в ледяной реке.
- Отец Артемий, как вы так можете? – ужаснулся Шурочкин. – Холодно!
- Ох, Александр, пусть лучше холодно сейчас, чем ночью. – беззаботно отозвался Артемий, растираясь полотенцем. – Хочется взбодриться!
- Хочется чаю горячего. И яичницы с сардельками. И помидорами. – заворчал Шурочкин
- Ну, это, друг мой, только дома, как приедем. А сейчас будем довольствоваться насущным хлебом с сыром. – улыбнулся Артемий.
Они поднялись к избушке и обнаружили парламентера.
Елена стояла у порога, переминалась с ноги на ногу.
- Здравствуйте! –поздоровалась она, как будто и не выманивала Шурочкина позапрошлой ночью. – Я к вам с поручением.
- И вам не хворать. – угрюмо отозвался Шурочкин. - С каким?
- Там Людмила Федоровна просит зайти. Говорит, что срочно и у нее к вам деловое предложение. И еще просила передать, чтоб шли спокойно, не хочет она воевать.
- Интересно – оживился Шурочкин. - Нам посоветоваться надо с коллегой.
Они зашли в избушку и захлопнули дверь.
- И что делать будем? – зашипел сдавленным голосом Шурочкин
- Пойдем конечно! – кивнул Арсений – Ничего она нам не сделает, к тому же сегодня самый невыгодный для нее день в месяце. Слабость нарастает. Вот и придумала маневр с этим договором. Наверное, время тянет, переждать хочет новолунье. Интересно, что она там предложить хочет?
- Точно пойдем? – усомнился Шурочкин
- Пойдем. Днем не опасно, к тому же у меня наготове всегда святая вода и крестик с Афона. Этим от нее кончено не отбиться, но вот время для маневра дает всегда. – успокоил его отец Артемий
- Так что передать Людмиле Федоровне? – раздалось из-за двери
- Идем, сейчас выходим. – крикнул Артемий, предусмотрительно запихивая в рюкзак две пластиковые бутылки с водой.
Встреча была назначена на нейтральной территории, а именно в доме покойной бабы Таси. Привалившись к теплому печному боку баба Люда восседала на колченогом табурете, скрестив ноги в толстых разноцветных шерстяных носках, в которые были заправлены спортивные штаны с лампасами.
- О, явились, не испугались. Хорошо. А я говорила, рыжий, что я тебя-таки достану? Здесь моя земля, здесь всё по-моему бывает! - довольно хохотнула она и в подтверждение собственной силы долбанула рукой по стене. Календарь с президентом в зеркальных очках качнулся, но остался на месте. Бабка повернулась в пол оборота и любовно погладила президента шершавой ладонью.
- Любимчик мой!
- А Кемаль? – не к месту брякнул Шурочкин
- Это само собой, красавец, орел-мужчина! Где мои хотя б сорок пять? Ох, и дала б я жару! А ты сериал тоже смотришь? – замечталась бабка и одернула Шурочкина, после того, как он отрицательно помотал головой- не Кемаль, а Бурак Озчивит, актер, он много кого играет. Звезда это, понимать надо!
- А по какому вопросу, собственно вы нас сюда вызвали, дорогая Людмила Федоровна? Неужто сериалы обсуждать? – вернул разговор в привычное русло Артемий
- А я вообще не с тобой, сморчок старый, говорить хочу. Ты здесь только для антуража. – заявила бабка и поправила на голове платок. - Ты давай, рыжий, не смущайся и не отказывайся сразу, а рассмотри предложение обстоятельно. Такое у нас дело…
Она выразительно посмотрела на Елену, стоящую в дверях, от чего та покраснела и вышла на улицу. Бабка встала с насиженного теплого места и подошла к окну.
- Ты, как я понимаю, в курсе наших дел, да? – обратилась она к Артемию и не дожидаясь ответа продолжила. – Так вот. Ленка-то последняя моя кровница осталась. А я на этой земле долго жить собираюсь. Мне преемники нужны, продолжатели рода. Только вот есть одно условие. Дети должные быть первенцами, но не от мужа законного, нагулянные. Замуж-то Ленка бестолковая вышла, а детей не завела. Засела тут, упрямая. Нет, я-то, конечно ее понимаю, тут сила от земли родной какая идет. От такого не откажешься. Да только кто с ней тут связываться будет, с ведьмой? Поэтому такое предложение, рыжий. Делаешь Ленке ребеночка и катись с помощником своим на все четыре стороны. Отпущу, с подарками и почетом, все честь по чести. А если нет… Ну, в общем сделай так, чтоб было да.
От такого предложения не только Шурочкин, но и отец Артемий не могли прийти в себя несколько минут.
- Так вот почему майор Елене батькой назывался! – догадался Шурочкин – От него баба Тася Елену родила?
Бабка ухмыльнулась.
- Таська молодец, все в тот раз по правильному сделала, по договору. Ребеночка быстро зачала, да и Семка постарался, уж больно он Таську любил. И она его. Но договор есть договор, поэтому за Федьку-кривого замуж и вышла. Потом-то с Федькой я быстро разобралась, чтоб не мешал. Так что решил, капитан? Ты сам мне нравишься, не робкий парень и смышленый. Не Бурак Озчивит, но хорош. – подлила мёду на Шурочкиновскую самооценку бабка.
- Тут дело серьезное – с достоинством сказал Артемий – Это так просто не решается. Опять же, где гарантии, что отпустишь? Что дашь в качестве откупных?
Бабка обрадовалась и хлопнула по столу так, что зазвенела стоящая на нем посуда.
- Вот это другой разговор! Правильно говоришь!
- Артемий Владимирович, вы что??? – ужаснулся Шурочкин
- Так, капитан, помолчи, не вмешивайся, когда серьезные люди разговаривают. – оборвала его бабка и поиграла бровями в сторону отца Артемия – Давай, уважаемый, выдвигай свои условия!
- Надо же, какой прогресс, от старого хрыча к уважаемому! – усмехнулся отец Артемий
- Так заслужил! Заслужил мое уважение! Вижу я, что человек ты солидный, обстоятельный, с тобой можно договориться! – умасливала его бабка. – Ладно, для начала по квартире в Московской области. Каждому.
Артемий потер бороду и пожевал губами.
- Ну нет, Людмила Федоровна, это несерьезно. Какая Московская область, ты чего? У меня и так квартира в Москве есть и машина, джип японский. И капитан не бедствует. Кого теперь Московской областью удивишь? Ты ж еще не одну сотню лет жить собираешься. И такая твоя плата? Несерьезное предложение, даже смешное. Пойдемте, Александр, нас тут не за тех принимают.
Бабка прищурилась.
- Ну ты хитер, старый. Говори, чего хочешь?
- Так ты не жмоться, нам с капитаном годков по 20 накинь. Мы тоже по-человечески пожить хотим. – с места начал Артемий
Бабка задумалась и заходила по комнате, засунув руки в карманы штанов.
- Это серьезная заявка. – наконец сказала она. – Я таким не занимаюсь. Надо с хозяином переговорить.
- Говори! Так и передай, что я беру на себя ответственность и обеспечу наследников от капитана, но только чтоб не меньше 20 лет каждому, и чтоб здоровье было богатырское. Я, например, как в отставку уйду, хочу на море уехать, лодку куплю, рыбу ловить буду. Да и капитан найдет, как этими годами распорядиться. Да, Александр? – и он подмигнул неожиданно похабно и разухабисто.
Шурочкину стало не по себе. Вот влип. И что теперь делать? Еще позапрошлой ночью он был хоть и глупым, но вольным оленем, а сейчас стал и вовсе бесправным племенным бычком. Но каков Артемий?! Так просто взял и предал все, ради чего они сюда прибыли. Хотя 20 лет, это, конечно очень интересно и заманчиво… И как это Артемию в голову пришло??? Выходит, не зря он чувствовал, что в Артемии что-то не то. Не может поп быть таким. А он еще и коммерсант, выходит. Вон как лихо с бабкой решил. Такой и с самим дьяволом договорится.
- Ладно. Вечером к вам приду с решением. Но и вы не оплошайте, чтоб был в боевой готовности, слышь, капитан? - бабка была довольна. – Худой мир лучше доброй ссоры, а?
Артемий тоже сиял, как начищенный самовар. Конечно, шутка ли, еще 20 лет! Они вышли из дома. Елена сидела на ступеньках. Шурочкин торопливо попрощался, пряча глаза, а вот Артемий рассыпался в любезностях. До поляны шли молча, Артемий напевал что-то. довольный собой и тем, как сложилось дело, а Шурочкин и вовсе не желал с ним говорить, с предателем. Но как только ступили на мягкую траву, Шурочкина прорвало:
- Как вы могли??? А еще святой отец! Все про Господа Бога мне в уши лили, про справедливость! А сами???Иуда вы, вот кто! Продались ведьме за 30, нет за 20 серебряников, тьфу, лет!
Он старался ускорить шаг, но только запутался в обвившей ноги траве. Отец Артемий молча улыбался. У избушки их поджидал сюрприз. Тяжелым грязным комком Кефир спрыгнул с крыши, держа в зубах свое сокровище- тот самый сучок из дивана майора.
- Пришел? Молодец! Вовремя! – похвалил его Артемий и распахнул дверь. –Заходи. И вы Александр заходите, в животе пищит, ушли-то голодными, а сейчас уж время обеда.
Кот забежал первым и, не выпуская игрушку изо рта, улегся у печки в углу. Шурочкин зашел в избушку и демонстративно, не замечая Артемия начал хозяйничать: разжигать печку, наливать в чайник воду.
- Я понимаю, что вы сердитесь, но выхода у нас нет. – начал Артемий, усаживаясь на лавку.
- Выход всегда есть. Вы клятву Гиппократа или что у вас, там давали, когда священником становились? Вот я присягу давал. Я-офицер. – сердился Шурочкин, пытавшийся привыкнуть к мысли, что его продали и вечером ему придется исполнять обещанное бабке, делать ей наследников. Нет, Елена ему нравилась, и после памятной ночи он вообще думал о ней чаще, чем о просто потерпевшей и совсем не в том ключе, но, чтобы насильно и за вознаграждение! Он вообще-то офицер!
- Давал. – спокойно ответил отец Артемий. – Вы понимаете, что нам нужен хозяин? Без него мы с бабкой не разберемся. А на хозяина нужно выйти. Чтоб сам показался. Ну что вы как маленький, в самом деле? Не на квартиры же в Москве древнего духа выманивать! Здесь ставки посерьезней.
Шурочкин перестал сердито греметь посудой и повернулся к Артемию.
- Так это была провокация? Вы не на самом деле?
- Ну, разумеется. Я все-таки священник и клятву давал, хоть и не Гиппократа. Хотя 20 лет в добром здравии - это так заманчиво!
- Да уж. – остыл Шурочкин – на море в лодке ловить рыбу…
- В какой лодке? – Артемий посмотрел на него поверх очков. – Я вообще терпеть не могу рыбалку.
- Так вы ж там у бабки расписывали, когда 20 лет выторговывали! – не понял Шурочкин
- Ну я же должен быть убедительным! Что-то надо было на ходу придумать. Вот я и вспомнил о мечте одного моего знакомого и выдал за свою.
- Класс! – восхитился Шурочкин. – А я уже поверил! И почти начал думать, на что потратить эти 20 лет.
- Думаю, что предложение было серьезное и вы вполне можете им воспользоваться. – ехидно отметил Артемий. – бабке нужна родная кровь, она на все пойдет.
- Вот еще! – фыркнул Шурочкин. - Я не продаюсь. Это кем быть надо, чтобы, зная это все, ей детей делать? На убой, как козлят!
- Всё, всё сдаюсь! – поднял руки отец Артемий и потом встал с Шурочкиным, серьезно посмотрел ему в глаза и широко перекрестил. - Спаси вас Господь! Вы человек чести и несгибаемого духа. Страшная ночь нам предстоит.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ