До своего погружения в мир полинезийских религиозных верований, нашедших отражение в знаменитом цикле таитянских работ, Поль Гоген создал это масштабное полотно, посвящённое христианской тематике.

В письме от марта 1892 года Гоген детально описывал композицию: "Ангел с жёлтыми крыльями является двум таитянкам в цветочных парео, открывая им образ Марии с младенцем Иисусом - все персонажи наделены характерными полинезийскими чертами. Мрачный горный пейзаж с цветущими деревьями... Фиолетовая дорожка и изумрудный передний план с банановыми деревьями слева создают насыщенную цветовую гамму".

Особый интерес представляет творческий метод Поля Гогена: за основу композиции художник взял фотографию барельефа из яванского храма Боробудур, которая находилась в его личной коллекции. Этот факт раскрывает суть художественного подхода мастера - свободное соединение разнородных культурных и религиозных традиций. Христианская иконография здесь органично переплетается с полинезийской этнографической достоверностью, а пластическое решение отсылает к искусству Юго-Восточной Азии.

Колористическое решение картины - глубокие фиолетовые и изумрудные тона - создаёт эффект сакрального свечения, превращая реальный таитянский пейзаж в пространство мифа.

Это произведение стало важной вехой в творческой эволюции Поля Гогена, обозначив переход от документальной фиксации увиденного к созданию собственной мифологической системы, которая достигла полной зрелости в его поздних таитянских работах.

Рекомендую вам посмотреть лекцию о Поле Гогене

Иногда мне кажется, что коллекционирование в России началось с баттла. С тихого, без проклятий и интриг, но очень упёртого противостояния. На одной стороне — Сергей Щукин. На другой — Иван Морозов. Два московских купца, два соседа, два страстных покупателя французского искусства. Один жил на Знаменке, другой — на Пречистенке. До Лувра — тысячи километров, а от дома Щукина до дома Морозова — двадцать минут пешком.

Они действительно ходили по одним и тем же галереям Парижа. Видели те же самые работы. Иногда — одновременно. Но никогда не дрались за картины. Удивительно: их вкусы были настолько разные, что даже в одном Матиссе они находили совсем не одно и то же. Щукин любил дерзость, напор, цветовую «глухоту». Морозов — тонкость, логику, уравновешенность. Щукин вешал работы вплотную, целыми панно, как будто вешал музыку. Морозов — строго по линиям, как будто расставлял образцы ткани.

Щукин был старше. Строен, нервный, заикающийся, фанат гимнастики и вегетарианства. Морозов — наоборот: основательный, тихий, с привычкой считать всё до копейки. Щукин тратил проценты от капитала, Морозов — капиталы. Только на французскую часть своей коллекции он отдал полтора миллиона франков — и это без русских художников, которых он покупал целыми сериями.

Щукин показывал свою коллекцию публично. Морозов — нет. У Щукина была страсть делать из дома музей, у Морозова — идея создать музей в голове. Но оба покупали Гогена, Сезанна, Ван Гога, Матисса, Боннара, Дерена... В одно и то же время. Причём чуть ли не в одних и тех же мастерских.

Один выбирал сердцем — мог увидеть и сразу купить. Второй — с холодной головой. Мог годами ждать «свой» пейзаж Сезанна. Или просить у Матисса не натюрморт, а пейзаж, и ждать — пока появится. Щукин первым купил «Красную комнату». Морозов заказал в ответ «Музыку». Разные сюжеты, одно настроение.

Париж считал их чудаками. Но благодаря этим «чудакам» в русских музеях оказалась почти вся классика французского модерна. И теперь, когда мы видим эти картины в Пушкинском или в Эрмитаже, мы смотрим не только на Матисса. Мы смотрим на двух людей, которые в начале века просто не смогли устоять. Один — перед идеей. Другой — перед порядком.

"Яблоки в миске"
Поль Гоген
1888 год.
Холст, масло. 27х35 см.

Частная коллекция

I art you, baby

"Великий Будда"
Поль Гоген
1899 год.
Холст, масло. 134х95 см.

Пушкинский музей, Москва

На полотне изображены две обнажённые девушки, сидящие перед высокой статуей. У их ног лежит собака, кормящая щенков. Дальше, справа за статуей — две девушки, у одной на голове блюдо.

Самое интересно, на мой взгляд, — это задний план: мы видим людей за столом и ещё одного человека, который стоит рядом. Не "Тайная вечеря" ли? Таинственная лунная ночь очень кстати к этому сюжету.

Некоторые искусствоведы считают, что название работы ошибочное. Якобы название "Будда" связано со статуей, но у статуи женские черты, и она не похожа на известные изображения Будды.

Но мне кажется, это не ошибка, а задумка автора. В переводе слово "будда" означает "просветлённый", так что под Буддой нужно понимать Иисуса. Статуя, которая как бы скрывает его от зрителя, — всего лишь уловка, чтобы вечеря оставалась тайной.

I art you, baby 

Стоит ли отделять искусство от личности его создателя?

Возьмем конкретные примеры. Последние три художника на канале были сомнительными ребятами в жизни. Расскажу коротко про каждого.

Гоген много раз бросал семью выживать своими силами (а это жена и пятеро детей, на секунду), постоянно подначивал и стравливал знакомых между собой, ну а вишенка на торте – отношения с 13-летней таитянкой. И возможно, не только с ней одной.

Эмиль Нольде был антисемитом и нацистом. Да, он пострадал в поздние 30-е, попал в список художников «дегенеративного искусства», ему даже запрещали писать картины. Но при этом Нольде сам вступил в нацистскую партию (без нажима, он искренне их поддерживал), дружил с Гиммлером, писал письма Геббельсу и строчил доносы, создавал картины для рейха и карикатуры на евреев. А позже фонд его имени тщательно скрывал темное прошлое талантливого художника. Здесь без претензий к самому Нольде, просто интересный факт.

Иван Айвазовский жестоко избивал свою первую жену, Юлию Гревс. Бил, душил, оскорблял и запугивал бедную девушку. В меньшей степени получали и дочки. Дошло до письма Александру II, в котором Юлия просила спасти ее и детей. Закончилось все разводом и новым браком Айвазовского, про который тоже ходили нехорошие слухи.

Три талантливых художника, глыбы. Но как люди вопросы вызывают, и немало.
Как считаете?

Честно – у меня нет правильного ответа. Да и не может его быть. Отменять художников очевидное зло, искусство не должно страдать от грехов своих создателей. И не всегда правильно мерить художников по меркам современной морали. Что не мешает иногда сказать про себя «ме» при очередном некрасивом факте про очередного автора.

Ваш капитан очевидность продолжает плавание по миру искусства, а вы пишите свои мнения)

Другие истории и заметки про искусство можно почитать тут
Добра!