Болтливый дальнобойщик рубил мечом уст своих... Рассказывал за барной стойкой про местечко на первом повороте, где души неприкаянные собираются. Причём это ещё живые люди, но выглядят — как призраки самих себя!

"Да их словно уже за оградкой прикопали, как окаянных раньше, а они встали и ходят там между бараками, не отсвечивают. Теневая артель!" — с удовольствием восклицал этот чистый с виду молотобоец, опытный краснобай...

Он всей тушей налегал на эффект и кофе с хот-догами, давя массой на апельсиновый пластиковый парапет с ущербными буквами. (В тошниловке "На дорожку" эта вывеска с закрытой заправки покрывала барную стойку.) Заорав кому-то "я там был, а ты, ветошь хламидная, нет", мужик так напряг мускулатуру, что с другого конца стойки всё грохнулось на пол..

В ожидании потасовки я тихо шепнул в ухо буйного водилы, не подкинет ли он до первого поворота. Есть просто деньги, а есть телефоны на разок, "котлы" хакнутые, жвачка с "добавкой" на обмен или в оплату.. Водила кинул пять косарей ящерному бармену, который мелкозубо лыбился, и обвёл обиженную шушеру могучим взглядом... Вышли без последствий.

Уютно уселись в уже одомашненном свежем "китайце", полном электронных приблуд и тягающем "без присядки" до двадцати пяти тонн. Водитель закинул в рот одну "мятную" из моих жвачек.. Поехали! Я залип в одном из телефонов, написав на свой другой эсэмэску с адресом, где меня ждать. Забыл выключить вибрацию, карман нормально так жужжанул от устаревшего формата сообщения.

Водила продолжал громко исповедоваться про долголетние муки с КаМАЗом, пока "рыжик" не скопытился на рейсе с пескобетоном, и заодно поносить китайца, который "ничё, но всё равно жёлтый, не родной, чужак, ущеля узкоглазый".. Вдруг резво так голову хрясь на меня:
— Ты не аджик? Чем барыжишь-то по правде, сотона?
И тормозит. Мы на повороте.

Я передвинул под курткой острую шпильку, какой раньше сдирал колпаки с колёс. Скинул её в рукав. Зачастил:
— Не, дядь, русский я. Барыжу иногда, когда товар перепадает. А так завязываю уже, на работу в монтажку пристроился, в гаражи к ребятам. Тут, в городе, на Мудиловке, где карьер.. Заезжай! Визитку дам ща.

Шпилька сверкнула над ладонью, я полез "за визиткой", проверяя дверь.. Обратно не выгнуться, на шее удавка. Втыкаю куда-то шпильку на всю и прыгаю вниз.
Даже двери мужик не заблочил, не ожидал...

Не слышу по пятам ничего, свистит в башке, больно ноги. Шея в порядке, а могла бы уже по оси скурвиться. Лесок редкий, вот и накидка между лысыми деревьями из листьев, жухлых трубочками. За ней бараки почти сразу. В дальнем ждут: плита горит всеми конфорками. Плита прям на крышу вздрючена, где реет самописный стяг "Дом восстановления".

Вокруг него все листочки в трубочку, от тепла газового свернулись.

И не помрёшь, и не живёшь.