Заработанное, накопленное обнулялось.

Не, конечно идея зачетная, сделать рубль мировой валютой, а затем обнулить, обезжирив население всего земного шара.

Как в России обстоят дела с советскими вкладами в Сбербанке? С Пенсионными фондами?

Правильно, валите все на США.

Когда ты являешься админом паблика, довольно быстро учишься искать информацию в любых источниках. Так несколько лет назад я обнаружил, что таким источником может стать довольно известный мультсериал "Симпсоны". Еще тогда у меня уже появлялись мысли сделать то ли тематический день, то ли серию постов. Остановился на серии.

Сегодняшняя история подсмотрена в двадцать первой серии двенадцатого сезона «Симпсонов» - «Connie Appleseed».

История Джона Чепмена, более известного как Джонни Эпплсид, тесно связана с освоением Америки. В начале 1800-х годов он путешествовал по тогдашним приграничным территориям, сажал семена яблонь и помогал первопроходцам обустраивать дикую местность. Он посадил более 100 000 квадратных миль яблоневых садов в западной Пенсильвании, Огайо и Индиане. Некоторые из этих садов хорошо задокументированы и существуют до сих пор. Деревья в этих садах вполне могут быть потомками тех, что он посадил, — как в результате посева, так и в результате прививки.
Джонни Эпплсид был, мягко говоря, чудаком. Он был вегетарианцем, ходил босиком и, что также не соответствовало духу того времени, проявлял доброту к животным и дружил с индейцами. Он проповедовал христианство, близкое к поклонению природе. При жизни он был известен как «Джонни Эпплсид», народный герой, о котором слагали легенды и истории как при его жизни, так и после его смерти. Он стал мифической фигурой, которая помогла приручить дикую природу, посадив яблоневые сады. Он воплощал в себе две крайности: сурового индивидуалиста и мягкого гуманиста. Это если тезисно рассказать об этом человеке. Но мы здесь собрались не для коротких рассказов. Поэтому начнем издалека.

Большая часть нижеследующего взята из замечательной книги Майкла Поллана «Ботаника желания».

Яблоня, выращенная из семени, мало похожа на свою родительницу, а плоды обычно почти несъедобны, очень кислые или горькие. Чтобы получить съедобные яблоки, мы сажаем саженцы или прививаем деревья.

Первые иммигранты привезли яблоки в Новый Свет. Деревья, выращенные из саженцев, называемых «пиппинс», хорошо прижились в Новой Англии, особенно после того, как колонисты завезли медоносных пчёл для улучшения опыления.

Почва, климат и продолжительность светового дня в Америке отличались от европейских, но яблоня смогла адаптироваться к условиям Нового Света за удивительно короткий срок. Поллан пишет: «Каждый раз, когда яблоня не прорастала или не приживалась в американской почве, каждый раз, когда американская зима убивала дерево или заморозки в мае примораживали его почки, эволюция делала свой выбор, и яблони, пережившие это великое отсеивание, становились чуть более американскими. Затем свой выбор делал садовод-селекционер. Всякий раз, когда какое-либо дерево выделялось своей выносливостью, красной кожурой или превосходным вкусом, его быстро прививали, рекламировали и размножали». Таким образом, адаптация яблони к американским условиям стала результатом «одновременного процесса естественного и культурного отбора».

Теперь сделаем еще одно отступление.

Когда паломники впервые прибыли в Америку, съедобные семечковые культуры, вероятно, ещё не были распространены в Новой Англии. Если вы не в курсе, термин «семечковые» относится к семейству фруктов, в которое входят яблоки, груши, мушмула, мушгар и айва, и первые гурманы страны не нарезали их ломтиками на тарелке. Примерно 60% всех семечковых культур, выращиваемых на протяжении всей истории, использовались для приготовления крепкого сидра.

До конца 1800-х годов крепкий яблочный сидр был более доступным (и, соответственно, более популярным) алкогольным напитком в Америке, чем любой другой. Его пили даже дети в разбавленном виде. (Техническое примечание: в США термин «яблочный сок» обычно относится к отфильтрованному соку без мякоти, а яблочный сок ферментируется в «крепкий сидр».)

С самого начала истории США Джон Адамс, Томас Джефферсон, Уильям Генри Гаррисон и Бенджамин Франклин были заядлыми любителями сидра. Когда Джордж Вашингтон баллотировался в Палату горожан Виргинии в 1758 году, он угостил избирателей 144 галлонами бесплатного крепкого сидра, когда они пришли на избирательные участки (и он победил).

Не найдя деревьев со съедобными плодами, пилигримы сажали семена яблок, привезённые из Великобритании вскоре после их прибытия. Выращивать хмель и ячмень оказалось непросто, поэтому, если первые колонисты и хотели выпить пива, им приходилось импортировать его из-за границы, что требовало больших денег и времени. С другой стороны, яблоки — хорошо прижились в сельскохозяйственных условиях колонии Массачусетского залива. Благодаря предварительной ферментации сидр дольше хранился и был безопаснее для употребления, чем часто загрязнённая питьевая вода. Сидр достаточно легко превратить в яблочный уксус — незаменимый ингредиент для консервирования овощей. Некоторые семьи в колониальной Новой Англии выпивали до 100 бочек сидра за зиму. Какое-то время он даже использовался в качестве валюты в торгово-экономической системе.

1700-х и 1800-х годах большинство яблок выращивали не для употребления в пищу, а для приготовления крепкого сидра. Джонни Эпплсид не просто привёз на границу свежие фрукты, он привёз любимый алкогольный напиток.

Сидр был безопаснее, вкуснее и проще в приготовлении, чем кукурузный ликёр. Вы отжимали яблоки, чтобы получить сок, давали ему перебродить в бочке в течение нескольких недель, и у вас получался слабоалкогольный напиток, крепостью примерно в два раза меньше, чем у вина. Чтобы получить что-то покрепче, из сидра можно было сделать бренди или заморозить его, чтобы получить яблочный бренди (крепостью около 33 градусов). В сельской местности сидр заменял не только вино и пиво, но и кофе, сок и даже воду.

Вернёмся к Джонни Эпплсиду. Джон Чепмен родился в Леоминстере, штат Массачусетс, 26 сентября 1774 года. Он был сыном Натаниэля Чепмена, фермера и плотника, который позже стал одним из «людей минуты», сражавшихся в битве при Банкер-Хилле и в других сражениях. Его мать умерла в 1776 году. Отец женился во второй раз, и семья переехала в Лонгмидоу, штат Массачусетс, на берег реки Коннектикут. У него была сводная сестра, но достоверных сведений о его детстве не сохранилось. Примерно в ноябре 1797 года он отправился на запад и перезимовал в западной Пенсильвании. Весной 1798 года он нашёл место на притоке реки Аллегейни, недалеко от современного Уоррена, штат Пенсильвания, и посадил свой первый яблоневый сад.

Это был бизнес, хоть и необычный. Он пытался предугадать, где поселятся первопроходцы, которые в то время селились в основном вдоль притоков реки Маскингам в северной части центрального Огайо. Он добирался туда первым на каноэ, нагруженном семенами яблони. Он искал подходящий участок земли, сажал семена яблони и ждал. К тому времени, когда прибывали поселенцы, у него уже были двух- или трёхлетние яблони, готовые к продаже по пять-шесть центов за штуку.

Он выработал определённый распорядок. Осенью он возвращался в свои сады в округе Аллегейни, чтобы собрать семена яблок. Весной он искал подходящие участки, разбивал питомники и огораживал их. Летом он чинил заборы в питомниках, которые разбил раньше, и находил местного агента, который ухаживал за деревьями. После этого он был готов двигаться дальше и начинать весь процесс заново.
Он не был первым, кто начал выращивать сады в этом регионе, но, насколько нам известно, его план переселения на границу был уникальным. Поллан говорит: «Его можно назвать проницательным застройщиком. Это был неплохой бизнес».

Одним из следствий такого подхода было то, что он постоянно переезжал и на протяжении всей своей взрослой жизни не имел постоянного места жительства. В 1820-х годах он какое-то время жил со своей сводной сестрой и её семьёй, и это был, пожалуй, единственный раз, когда он решил осесть на одном месте.

Помимо яблок, он привёз семена лекарственных растений. Он был щедр к нуждающимся и всегда готов был помочь по хозяйству. Вскоре он стал своим человеком в округе и желанным гостем.
К 1806 году за Джоном Чепменом закрепилось прозвище «Джонни Эпплсид», и о нём начали ходить легенды. У нас есть свидетельства из первых рук от многих поселенцев, которые приглашали его в свои хижины. Они кормили его и давали ему кров в обмен на яблоки, яблони и новости, в том числе истории о его собственных подвигах, реальных и фантастических. Миф и реальность безнадежно переплелись. Для поселенцев было огромным удовольствием принимать у себя гостя, который в своё время стал настоящей легендой.

Должно быть, он был хорош собой. Он был среднего роста, жилистый, с крупным костяком, с тёмными волосами до плеч и ярко-голубыми глазами. Он носил мешок из-под кофе с отверстиями для рук и ног. По преданию, у него был жестяной чайник, который служил ему и шляпой, и кастрюлей, но Прайс говорит, что это не подтверждено документально. К 1830-м годам он управлял сетью питомников, которые простирались от западной Пенсильвании до центральной части Огайо и Индианы. Он умер в Форт-Уэйне, штат Индиана, в марте 1845 года в возрасте 70 лет. Он появился на пороге дома своего друга Уильяма Уорта, съел свой вечерний ужин, состоявший из хлеба и молока, прочитал вслух Библию, растянулся на полу, чтобы поспать, и больше не проснулся. Он оставил после себя имущество, включавшее около 1200 акров первоклассной недвижимости. По словам Поллана, «босоногий бродяга умер богатым человеком».

Легенда о нём разрослась после его смерти. В апреле 1846 года было опубликовано краткое эссе о Джонни Эпплсиде и его необычной карьере садовода-первопроходца. Автор не знал, что Чепмен умер годом ранее, и даже не знал его настоящего имени. Эту историю подхватили другие литературные издания. В ноябре 1871 года рассказ в журнале Harper’s New Monthly Magazine принёс ему общенациональную известность, и так появился литературный образ Джонни Эпплсида. Из первопроходца, сажавшего яблоневые косточки, он превратился в «покровителя садоводства» и по сей день остаётся народным героем.
Что нам думать об этой странной смеси в одном человеке? Как я уже сказал, он был парадоксом: и первопроходцем, и гуманистом. Он был глубоко религиозен — порой до невыносимости, — но при этом пил, нюхал табак и рассказывал анекдоты. Он принёс и религию, и крепкие напитки людям, живущим в суровых условиях на границе — «два совершенно разных вида утешения», как говорит Поллан.
Он был проводником цивилизации, стремился приручить дикую природу с помощью яблонь, трав и религии. В то же время он сторонился цивилизации и чувствовал себя как дома в дикой природе. Он дружил с индейцами, но был частью движения, которое разрушило их жизнь и отняло их земли.

Снова процитирую Поллана:
Представьте, каким притягательным должен был казаться такой человек на американском фронтире — этот добрый дикарь, который пришёл к вам, словно прямо из лона природы, с восторженными новостями из других миров, и со своими яблонями и сидром обещал немного сладости и в этом мире. Для первопроходца, который трудился в суровых условиях жизни на фронтире, ежедневно сталкиваясь с безразличием природы, слова и семена Джонни Эпплсида были освобождением от долгого заключения в обыденности, надеждой на нечто большее. Я полагаю, что первопроходцы, с трудом сводившие концы с концами в глуши, с радостью встречали Эпплсида. Каким бы суровым ни было ваше существование на границе, вы не могли смотреть на Джона Чепмена и не радоваться тому, что у вас есть: по крайней мере, у вас были кожаные ботинки и тёплый очаг, стол для дружеских посиделок и крыша над головой. Рассказы вашего гостя о том, как он однажды зимой питался одними мускатными орехами или спал на подстилке из листьев вместе с волком, согрели бы самую продуваемую хижину и придали бы особый вкус самой скудной трапезе. Иногда для блага цивилизации лучше всего пристально вглядеться в душу своего противника.


ИСТОЧНИКИ:
«Джонни Эпплсид: голос в пустыне», под редакцией Уильяма Э. Джонса (2000). Сборник современных рассказов
Майкл Поллан, «Ботаника желания» (2001)
Роберт Прайс, « Эпплсид: человек и миф» (1967).

мой канал в Telegram https://t.me/deadhotel_42