Этот гул в черепной коробке… Он начинается не с кофе, не с дешевых стимуляторов, нет. Он начинается со скрежета цифровой ленты новостей, которая въедается в глазные яблоки, как кислотный трип. Сообщения-споры, сообщения-вирусы, размножающиеся в лимбической системе. И вот он, самый жирный, самый гнойный штамм: погасить свет в лаборатории. Заколотить окна в библиотеке. Вырвать из великой книги бытия страницы, где слишком много букв и слишком мало утешительной лжи.
Они снова выползли. Жрецы в парчовых скафандрах, торговцы опиумом для заблудших душ, архитекторы ментальных тюрем. Их лица — застывшие маски благости, а под золочеными ризами — счетчики душ и калькуляторы пожертвований. Они — вирусологи наоборот, их задача — не вылечить, а заразить. Внедрить в операционную систему XXI века древний, забагованный софт, который вешает систему намертво при попытке обработать запрос «ПОЧЕМУ?».
Их логика — это логика черной дыры, пожирающей свет. «Это может ввести в заблуждение». Блядь, да всё образование — это одно сплошное введение в заблуждение! Оно выдергивает тебя из теплой, уютной матки невежества, где Адам гоняет динозавров палкой, и швыряет в ледяную бездну бесконечных вероятностей, в кипящий бульон мутаций, в космическую пыль, из которой ты слеплен. Наука — это и есть самое главное, самое охуительное заблуждение, которое заставляет обезьяну взять в руки скальпель, телескоп и запустить, сука, ебаный коллайдер, чтобы посмотреть, из чего сделан сам Бог!
А они что предлагают? Вернуться в пещеру. Заботливо занавесить вход шкурой мамонта, развести костерок и слушать бесконечную, зацикленную историю про говорящих змей и кусты, пылающие без причины. Они хотят заменить сложнейший, самообновляющийся код эволюции, написанный миллиардами лет проб и ошибок, на один-единственный, засаленный манускрипт с вырванными страницами.
Это даже не борьба науки и религии. Это нечто страшнее. Это бунт детали против механизма. Это крик транзистора, требующего, чтобы вся материнская плата поклонялась ему. Это шизофренический бред, когда отражение в зеркале пытается убедить тебя, что оно — оригинал.
В эпоху, когда нейросети пишут симфонии и рисуют сны утонувших андроидов, когда мы вот-вот начнем оцифровывать сознание и пересаживать его в вечные титановые тела, эти призраки из прошлого тащат нас назад. В уютный склеп. В теплый, пахнущий ладаном и тленом саркофаг, где нет страшных вопросов и сложных ответов. Где есть только одна Истина, высушенная, как вобла, и насаженная на штык догмата.
Их не чувства задевают, нет. Их пугает сам факт существования другой оптики. Другого способа смотреть на мир. Их священный ужас вызывает не обезьяна, а мозг, способный вместить в себя и эту обезьяну, и кварки, и темную материю, и гипотетического бородатого мужика на облаке — и при этом не сломаться. Их бесит сама сложность, сама многомерность бытия. Лабиринт для них — оскорбление, им нужен коридор. С одним входом и одним выходом — в вечное, блаженное, гарантированное Ничто.
Но время, эта бешеная сука, не ждет. Оно несется вперед, разбрызгивая по галактике новые технологии и безумные идеи. И пока мы несемся на этой амфетаминовой комете в неизвестность, они пытаются на полном ходу залезть в кабину пилота и дернуть за ручник, ведущий прямо в Средневековье.
Так что катитесь к хуям со своим плоским миром и глиняными человечками. Оставьте школы в покое. Мы выбираем бесконечный, пугающий, прекрасный океан мутаций и случайностей. А вы оставайтесь на своем островке, целуйте и молитесь, чтобы волна эволюции не смыла вас к чертовой матери. Хотя, кого я обманываю? Конечно, смоет. Это неизбежно. Это, блядь, наука.
