Решил попробовать свои силы в другом жанре. Не любовный роман, конечно, но сегодня без фантастики и мистики.
Минутка рекламы.
Мне очень нравится, как некоторые люди описывают события из своей жизни и разнообразные жизненные ситуации. Вы наверняка читали истории из жизни бывшего следователя прокуратуры @yulianovsemen, но если вдруг эти истории прошли мимо вас, очень советую - крутой слог. Кроме того мне очень понравился необычный стиль изложения @pchelobaka, с его "Ошибками дураков" - делать смешным страшное. Если честно, не хотел бы я встретить его в жизни. Боюсь, что если бы он присел мне на уши в реальном мире, то через 10 минут либо у меня голова взорвалась, либо следователь оформлял меня по 107))) Уважаемый Пчелобака, если ты это читаешь, то не обижайся, но я понимаю, почему бабка-киборг в реанимации решила от тебя свинтить со всеми трубками и проводами - видимо она много грешила по мелочи и ее мучения начались еще при жизни. Уверен, что в эти долгие дни с тобой в палате, она не раз пожалела, что не потеряла слух в своем возрасте)
Итак, к делу...
Семья
- Саша, сегодня отличный день. «Бабье лето» в самом разгаре. Почему бы тебе не прогуляться? – Спросил отец, заходя в комнату.
- Что-то не хочется. Как ты себя чувствуешь? – Я подбежал к отцу, чтобы помочь сесть в кресло.
- Не хуже, чем вчера, - улыбнулся он. – Если не хочешь гулять, давай хоть телевизор посмотрим. Чего в тишине сидеть? Дай мне пульт.
Каждый раз он отвечает одно и то же. Это ужестало своеобразной традицией. Всего 4 месяца прошло с тех пор, как ему поставили этот страшный диагноз. Рак – короткое и страшное слово из трех букв, такое же короткое как оставшееся отцу время. Врач сказал, что если бы отец пришел полгода назад, то можно было бы, что-то попробовать, а сейчас осталось только ждать конца. Первый месяц отец еще ходил на работу, храбрился. Но прошло всего тридцать дней и для него это стало непосильной задачей. Несмотря на то, что каждый день он говорил: «Не хуже, чем вчера», но я видел, как он угасает. Видел, как он похудел, знал, что не спит по ночам из-за усилившихся болей, замечал, что он мало ест и выбрасывает свою порцию в унитаз, чтобы не расстраивать меня. Но также я видел, как он борется – через силу съедает несколько ложек, встает, ходит по квартире, а ведь еще месяц назад мы выходили с ним во двор. Теперь все его прогулки проходят на балконе, но он старается, не делает себе поблажек и отказывается от моей помощи. Я поставил на балконе кресло, чтобы ему было удобно, положил несколько книг, настроил его мобильник так, чтобы он мог мне позвонить, нажав всего одну кнопку. Но все равно я чувствую себя бессильным, неспособным ему помочь, ненавижу себя за то, что не могу ничего изменить. Все, что я могу – это быть рядом.
Он столько сделал для меня, что я просто не имею права его подвести. Я знаю, что могу рассчитывать на него, даже сейчас. Так получилось, что я потерял маму, когда был еще ребенком. Я почти не помню ее, только лицо. И с тех пор мы остались с отцом вдвоем. Пусть и небольшая, но очень крепкая семья. Он никогда не бил меня, даже не наказывал, научил быть самостоятельным, много работал, чтобы я ни в чем не нуждался. Он заботился обо мне, даже тогда, когда я отстранялся и не хотел, чтобы он лез в мои дела. Каким-то образом он всегда знал, что мне нужна помощь, совет или просто собеседник.
В старших классах я первый раз покурил травку с парой одиннадцатиклассников. Когда пришел домой, то боялся, что он заметит. Он встретил меня, пристально посмотрел и спросил:
- Саша, все нормально? Ты какой-то тихий?
- Да. Все хорошо. Что я должен быть громким? - огрызнулся я и ушел в свою комнату.
На следующий день он попросил меня съездить на другой конец города к своей двоюродной сестре с каким-то дурацким поручением. Кажется, я должен был забрать у тети Марины соленья и привезти домой. Вернувшись с кучей стеклянных банок, я так устал, что сразу завалился спать. А утром в школе встретил ребят, с которыми раскурился пару дней назад. Их кто-то хорошо отделал. Когда я подошел и спросил, что произошло, они ответили:
- Спроси у своего бати!
Вечером, когда отец вернулся домой, я устроил ему скандал, грозил, что уйду из дома. Говорил, что он не имеет права лезть в мою жизнь. А он просто схватил меня, прижал к себе и сказал:
- Ты все, что у меня есть. Ты моя семья. Одного члена семьи я уже потерял, и второго терять не собираюсь. Обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ты не попал в неприятности, - а потом развернулся и пошел в свою комнату.
Я что-то кричал ему в ответ, даже обзывал. Но он не реагировал, тогда я накинул куртку и выбежал на улицу. Всю ночь я бродил по городу, а с утра уставший вернулся домой. Отец ждал меня на кухне с завтраком, намекая на то, что за ночь я, наверное, проголодался. Я стоял растерянный и злой, а он добродушно улыбался мне в ответ. Я подошел, и, глядя в пол, пробурчал извинения, а он обнял меня и велел садиться завтракать, сказал, что сегодня мне не стоит ходить в школу – лучше хорошенько выспаться. Когда он уходил на работу, я заметил, что у него «мешки» под глазами – он не спал всю ночь, ждал моего возвращения, возможно даже ходил меня искать. Но не проявил, ни грамма недовольства по поводу моей выходки. Тогда я понял, насколько силен этот человек – глава моей семьи.
Через несколько лет, когда я учился в институте и у меня возник конфликт с одним преподавателем, грозивший мне отчислением, отец снова вмешался. Он добился встречи с ректором, объяснил ситуацию и потребовал честного отношения. Возможно, если бы он просил, умолял или пытался дать взятку – у него бы ничего не получилось, но он требовал. Никогда я не видел в такой ярости человека, ближе которого у меня не было никого. Не знаю, что подействовало на главу института – доводы отца или обещание обратиться в прокуратуру, а если потребуется дойти до министра образования, но экзамен у меня принимал не тот преподаватель, с которым я не сошелся во мнениях.
Когда мы позже обсуждали этот вопрос с отцом, он сказал, что не стал бы мне помогать, если бы я плохо учился и просто не мог сдать предмет. Но гнобить людей на почве личной неприязни или отличной от устоявшейся точки зрения, это неправильно и с подобными случаями нужно бороться. Я благополучно доучился, устроился в IT отдел фирмы, занимавшейся проектированием электрических систем жилых зданий, где сейчас и работаю.
- Ты смотри, уже три миллиона дают, - вывел меня из размышлений голос отца.
- Что? – Не понял я.
- За информацию о маньяке, который орудует в нашем округе, дают уже три миллиона, - сказал папа, указывая на телевизор.
Я не особо часто смотрел новости, но про это дело знал. Какой-то псих насиловал и убивал молодых девушек. Уже восемь эпизодов за последние три месяца, а у полиции все еще нет никаких зацепок. Весь город жил все это время в постоянном напряжении, особенно в нашем округе. Нашлись активисты, которые организовали ночные дежурства, провожали одиноких девушек по вечерам домой, но ничто не помогало – о новых жертвах сообщали, чуть ли не каждую неделю.
- Сделаешь чаю? – Попросил отец.
- Конечно, - улыбнулся я и пошел ставить чайник.
Направляясь на кухню, я услышал:
- Побольше сахара и разбавь холодной водичкой, пожалуйста!
- Все, как ты любишь, - прокричал я в ответ. Я знаю, что сделав несколько глотков, папа пойдет «прогуляться» на балкон и выльет остатки чая на растущую под окнами березу. Но также я знаю, что он обязательно сделает эти несколько глотков – ровно столько, сколько сможет.
Эта ночь прошла относительно спокойно. Я несколько раз заходил проверить, как там отец. Он спал. Во сне папа периодически стонал – обезболивающие совсем не помогают, днем он как-то умудряется сдерживать боль, но по ночам, если ему удается уснуть, его мучения находят выход через стоны.
Утром я приготовил отцу обед, чтобы днем он мог просто разогреть его в микроволновке. Потом мы сели завтракать.
- Как ты себя сегодня чувствуешь? Может мне взять отгул и остаться с тобой? – Спросил я, заранее зная ответ.
- Не хуже, чем вчера, - улыбнулся папа в ответ, и добавил, - иди на работу спокойно, отвлекись немного. Да и мне нужно от тебя отдохнуть, а то крутишься вокруг меня как будто я сахарный. А ведь я еще даже не пенсионер. Вот, когда мне твоя помощь понадобится – лет через 15 – я дам знать.
Это правда, отец был совсем еще не старым человеком… еще несколько месяцев назад. Но за прошедшее время он сильно похудел, осунулся и, как будто, прибавил два десятка лет, но признавать это он не собирался. Я понимаю, что как только он смирится со своим состоянием, это станет началом конца.
Рабочий день тянется как-то очень медленно, нужно еще заскочить в магазин и в аптеку по дороге домой. Все-таки 21 век это круто. Каждые пару часов я получаю смски от отца. Они не несут особой смысловой нагрузки – он что-то увидел в окно, по телевизору, или прочитал в книге. Ничего не значащие сообщения, которые он отправляет специально для того, чтобы я не волновался, чтобы знал – он в порядке.
- Как дела с заказом новых картриджей? - Спросил подошедший начальник.
- Все нормально, Евгений Михайлович, заканчиваю список, после вашего согласования передам в отдел закупок.
- Когда закончишь, поднимись, пожалуйста, в 518 кабинет. Там с завтрашнего дня выходит новый сотрудник – подготовь ему рабочее место в нашей части.
- Без проблем. Отправляю вам картриджи на согласование.
- Я посмотрю. А завтра с утра отправим закупщикам. Они так медленно работают, что один день ничего не решит, - Евгений Михайлович подмигнул. – Когда закончишь с 518-м, можешь быть свободен.
- Спасибо.
Забавно получается – долгое время ты воспринимаешь человека, как законченного говнюка, а оказывается, что он чуть ли не единственный, кто тебя понимает. Начальник задолбал весь отдел со своими отчетами и прочей бюрократией. Сам Евгений Михайлович не очень разбирался в высоких технологиях, но бумажное дело знал на отлично. А когда отцу поставили страшный диагноз, то вызвал меня к себе. Наверное, про сложившуюся ситуацию рассказал кто-то из коллег, с которыми у меня были приятельские отношения.
- Саша, если понадобится уйти пораньше, прийти попозже или взять отгул – обращайся. Только прошу предупредить, можешь звонить в любое время. Если понадобится какая-то помощь от меня или коллег, не молчи – поможем, чем сможем. Ну и вообще, если нужен будет совет или просто поговорить… Ты, главное, не сторонись людей, после этого будет сложно восстановиться.
Я на автомате поблагодарил начальника за все, но не совсем понял, что он имел в виду. В те дни папа еще ходил на работу. А вот когда состояние отца ухудшилось, то в душе я благодарил Евгения Михайловича по-настоящему. Уже позже я узнал, что пару лет назад от рака у него умерла жена, и он до сих пор тяжело переживает эту потерю. Он прошел весь путь, который теперь предстоял мне. Он не был назойлив, не лез с вопросами, просто иногда позволял мне уйти пораньше или взять отгул, не интересуясь причиной.
Войдя в квартиру, я сразу понял, что что-то не так.
- Пап ты где? – Испуганно закричал я.
- Тут на кухне!
Я прибежал туда и увидел, что отец сидит на полу, привалившись спиной к стене. Я бросился к нему, помог подняться и проводил до кровати. Отец попросил:
- Вызови скорую, что-то сегодня совсем тяжело. Пусть вколют чего-нибудь.
Врач осмотрел отца, проверил документы из поликлиники и сказал, что препаратов, которые действительно могли бы унять боль – у него нет. Можно отвести в больницу, там есть подотчётные медикаменты, они должны помочь. Я знал, что папа не поедет в больницу, лучше будет терпеть, привычно достал деньги и дал врачу. Тот кивнул, смешал какой-то коктейль из разных ампул и сделал отцу укол. Папа уснул, а я бродил по квартире, не зная чем себя занять.
Третий час ночи, а мне совсем не хочется спать. Я стою на балконе, курю и смотрю на ночное спокойствие нашего двора. Через двор идет девушка, подходит ближе. Я знаю ее. Она живет в соседнем подъезде. Чего это она так поздно, да еще одна. У нее вроде вполне приличная семья, неужели никто не мог встретить?
Через минуту, когда она подошла к своему подъезду из темноты появляется фигура, налетает на нее сзади. У меня перехватило дыхание, я хочу что-то крикнуть, но не могу. Думаю о том, что мой крик может разбудить отца, который с таким трудом уснул. Думаю об этом и бегу по лестнице, выбегаю на улицу – вижу удаляющийся автомобиль. Молча бегу за ним. Машина не выезжает на улицу, а поворачивает в другой двор, заезжает за трансформаторную будку и останавливается.
Что делать? Я не закричал, когда следовало. Мое молчание могло стоить соседке жизни. Сейчас у меня есть шанс спасти ее, еще есть – нужно действовать, отец бы никогда не замер вот так. Он всегда был готов идти до конца.
А подбегаю к машине – в салоне горит свет. За секунду я успеваю оценить обстановку. Девушка на заднем сиденье лежит без сознания, он навис над ней. Открываю дверь, бью. Еще раз. Начинаю вытаскивать его из машины, он сопротивляется. Подтягиваю его, как могу. Хватаюсь за дверь и несколько раз ударяю его дверью по голове. Его тело обмякает, я вытаскиваю его и продолжаю бить. Бью за свою соседку, за всех убитых девчонок, за свое молчание, за свой страх, за болезнь своего отца, за невозможность что-то изменить.
Когда я прихожу в себя и пытаюсь рассмотреть лицо похитителя, того, кто, возможно, держит в страхе весь город, то понимаю, что у него нет лица. Кровавое месиво – дело моих рук. Пытаюсь проверить пульс на его шее, не нахожу. Оглядываюсь по сторонам – вокруг все та же тихая осенняя ночь. Я не знаю, что делать, сердце готово выпрыгнуть из груди – бегу домой.
В прихожей меня встречает отец:
- Саша! Что случилось? Чья это кровь? – Спросил он, облокачиваясь на шкаф в прихожей.
- По ходу я убил его, пап.
- Кого?
- Маньяка. Он схватил девушку из соседнего подъезда. Ну, знаешь ту, у которой отец ездит здоровом черном джипе.
- Фуф, - выдохнул отец после длинной паузы, - а я уж думал, действительно что-то страшное случилось. Встал в туалет, а тебя нет. Не надо меня так пугать, я же уже не молодой человек.
Он, кажется, меня не понимает. Что ему там вкололи? Реакция еще заторможенная, наверное, после обезболивающих.
- Ты меня слышишь? Я убил человека! – Громче, чем следовало, сказал я. – Она еще там, придет в себя, а рядом труп...
- Не кричи, не следует всему дому знать о твоих подвигах. Ты не человека убил, а раздавил паразита, - голос отца стал жестким. В нем узнавался тот человек, которым он был четыре месяца назад, волевой и решительный. – Снимай одежду, собери ее всю в мусорный мешок, включая тапки. Мешок отнеси на балкон, убери в коробку с инструментами. А потом в душ, смой с себя все следы. Я заварю чай и буду ждать тебя на кухне, там ты мне все расскажешь во всех подробностях и решим, что делать.
На рассвете в соседнем дворе образовалась целая толпа из полицейских, сотрудников прокуратуры и журналистов. Пара машин с мигалками стояла у соседнего подъезда. Я собирался на работу, пакет с окровавленной одеждой мы решили сегодня не выкидывать, может вечером, когда на улице станет спокойнее.
Как мне не хотелось идти сегодня на работу, но папа убедил меня, что надо. Весь день я провел в серверной, занимаясь какой-то профилактической работой. Подальше от глаз коллег и начальника. Работал в перчатках, потому что руки были разбиты и сильно распухли. Отец, как всегда присылал мне сообщения, каждые пару часов.
Вернувшись домой, я не ожидал увидеть столько народа. Полицейские, следователь, девушка, которую я спас, ее родители.
- Что происходит? – Спросил я, протискиваясь между заполнившими большую комнату людьми.
- Александр, я полагаю? – Повернулся ко мне следователь, - меня зовут Николай Петрович. Ваш отец рассказал нам все о вчерашней ночи.
У меня подступил ком к горлу, я не знал, что ответить. А следователь продолжал:
- Как он проснулся и после вколотого обезболивающего почувствовал себя отлично. Пошел прогуляться и наткнулся на автомобиль маньяка, в котором тот собирался совершить насильственные действия по отношению к гражданке Колмогоровой. Все еще находясь под воздействием сильнодействующих препаратов, он слабо отдавал себе отчет. Далее его воспоминания сумбурны, но это, - Николай Петрович кивнул в сторону опера, державшего мусорный пакет, - подтверждает его заявление о том, что он вмешался и убил предполагаемого преступника.
- Да кого он мог убить? Он из квартиры не выходит. Даже сидит с трудом, - Я пытался уловить смысл слов следователя и смотрел на отца. Для кого весь этот спектакль? Всем в этой комнате понятно, что он просто бы не смог, какого избить, не смог бы даже выйти во двор без посторонней помощи – Вы вообще уверены, что это тот самый маньяк, которого вы ищете столько времени.
- Саша, замолчи, - в голосе отца опять послышались волевые нотки. Его тон не вызвал сомнений в трезвости суждений.
- Мы бы тоже не поверили, но гражданка Колмогорова полностью подтверждает его слова. Если бы не внезапное желание вашего отца прогуляться этой ночью, мы бы сейчас искали маньяка, с девятью жертвами на счету.
Девушка заплакала и уткнулась в плечо матери, после этих слов.
- Николай Петрович, - обратился к следователю оперативник, рывшийся в пакете с вещами, - тут вещи большего размера, чем носит заявитель.
После этих слов следователь нахмурился, а отец произнес:
- Это старые вещи, я несколько потерял в весе в последнее время.
- Пора, заканчивать! – Громко произнес следователь, - оставим хозяев квартиры в покое, на сегодня, - люди начали потихоньку выходить, Николай Петрович, вставая, посмотрел на мои руки и крикнул вдогонку операм, - Павленко, мы вроде изъяли записи с камер домофонов?
- Так точно, - послышалось от входной двери.
- Думаю, что уже нет смысла их изучать, раз есть заявление и все необходимые доказательства.
- Как скажете, - прокричал Павленко с лестничной клетки.
Люди выходили из квартиры, а я стоял у двери, провожая их и обдумывая сложившуюся ситуацию. Вышла спасённая мной девушка в обнимку с мамой, а ее отец задержался. Он протянул мне руку, крепко пожал и прошептал:
- Спасибо.
Последним выходил следователь, он остановился в дверях, оглянулся на моего отца и сказал:
- Убийство есть убийство, даже такой мрази, как эта. В связи с состоянием вашего отца я оставляю его под подпиской о невыезде. Но сбор материалов, передача их в суд – процесс не быстрый, - Николай Петрович подмигнул мне.
- Не забудьте про три миллиона! - Прокричал отец из комнаты. - Ермаков не просто дал вам всю необходимую информацию, а избавил этот город от маньяка. Моя семья заслужила эту награду.
Казалось, что папа говорит о себе в третьем лице, но оставшиеся в квартире люди понимали, что я тоже ношу фамилию отца. Следователь кивнул, ободряюще постучал меня по плечу и попрощался.
- Зачем ты это сделал? – Спросил я у отца.
- Я обещал тебе, что пока жив, то не позволю влипнуть в неприятности, - улыбнулся папа. – Даже если бы ничего не смогли доказать, то попили бы твоей кровушки. А то и срок впаять могли. Даже условный закрывает для тебя многие двери в будущем. А мне бояться нечего – «костлявая» доберется до меня раньше, чем Фемида. А еще я подумал, что неплохо бы оставить тебе, что-то в наследство – отец рассмеялся.- А сейчас я проголодался, ты купил что-нибудь на ужин?
Больше мы не возвращались к этой теме. Мы пошли на кухню, я приготовил ужин, и мы проболтали с отцом до поздней ночи.
- Пап, я давно хотел спросить у тебя… Почему ты никого не завел себе после мамы? Я, вроде, не давал тебе поводов думать, что не приму твою новую жену.
- Я думаю, что тебя больше беспокоит вопрос, не был ли ты причиной, отсутствия в моей жизни женщин, после смерти твоей мамы? – Отец отхлебнул чая. – Ты уже достаточно взрослый, чтобы знать правду – действительно твое воспитание отнимало у меня много времени, но при этом я не был монахом-затворником. В моей жизни были женщины, но ни с одной я не чувствовал такой близости, чтобы вводить в нашу семью нового человека, - отец сделал паузу и пригубил еще чая, - к тому же, кое-кто из них был замужем.
Я выпучил глаза, демонстрируя свое удивление. А потом мы оба рассмеялись. В тот долгий вечер мы, вообще, много смеялись, особенно отец. Все стало как прежде, как будто он выздоровел, и его совсем не мучают боли. Но, к сожалению, это было не так. Всего один день, за который я благодарен судьбе, а после этого все вернулось в обычное русло, только он угасал все быстрее. Не менялся только его ежедневный ответ, как бы плохо не было – «Не хуже чем вчера».
Отец умер перед Новым годом. Когда все люди вокруг покупали подарки, я выбирал гроб и венки, заказывал надгробный камень. Мы похоронили папу 29 декабря. Были какие-то дальние родственники, несколько коллег с его работы, даже один одноклассник – дядя Игорь, я его знал, они дружили с отцом со школы. Я очень благодарен тете Марине и своим троюродным сестрам – ее дочерям, за то, что они помогли все организовать. Они полностью взяли на себя все вопросы, связанные с готовкой и уборкой, а также все, что касалось православных традиций. В тот день я не пил, кто-то предлагал и говорил, что станет легче, кто-то поддерживал и подтверждал, что это ни к чему. По настоящему страшно стало, когда все уехали, и я остался один в этой ставшей совершенно чужой квартире. Зная, что просто лечь и уснуть не получится, я принял снотворное.
На следующий день я поздно проснулся, с сильным желанием не вылезать сегодня из постели. В глубине души я надеялся, что все это сон, и сейчас в комнату войдет папа и позовет завтракать. Но гробовая тишина подсказывала, что я в квартире совершенно один. Я достал конверт и в сотый раз прочитал письмо, оставленное мне отцом:
«Саша, сынок, наверное, ты ждешь, что я должен поделиться с тобой какой-то мудростью. Сказать после смерти то, что не решался сказать при жизни, но вынужден тебя огорчить – ничего нового ты не узнаешь. Я очень люблю тебя и верю, что у тебя все сложится хорошо. Сейчас ты остался один, но я знаю, что это ненадолго и наша семья вновь станет большой. Теперь тебе придется стать ее главой. Надеюсь, что чему-то тебя научил, уверен, что ты справишься. Дам тебе последний совет – когда не знаешь, как поступить – делай так, как подсказывают тебе сердце и разум. Не иди на поводу у эмоций и не становись расчетливым циником. Всегда сочетай в себе эти качества в равной пропорции и, тогда, ты избежишь многих ошибок.
Я кое, что скопил, вкупе с полученной наградой, получается неплохая сумма. Мое наследство – это первый вклад в твою мечту. Не сиди на месте – путешествуй, посмотри мир, найди то, что будет тебе по душе. Если захочешь вернуться – возвращайся, если твое сердце будет принадлежать другому месту – живи там, не цепляйся за прошлое. Эта квартира была домом нашей семьи, но если твоей новой семье понадобится другой дом – продавай ее без сожалений. Мы с мамой навсегда останемся в твоей памяти, а не в этих стенах. Мы будет с тобой, куда бы ты ни отправился.
Я горжусь тобой, сын! Возможно, что говорил это недостаточно часто, но теперь у тебя есть это письмо, и ты можешь прочитать это каждый раз, когда тебе будет не хватать меня. Я горжусь тобой, Саша!»
Слезы очередной раз покатились из моих глаз. Как же я теперь один? На кого положиться? Кто поддержит меня в этом большом безразличном мире?
Как будто в ответ на мои вопросы в дверь позвонили. Я накинул халат и пошел открывать. На пороге стоял Колмогоров – отец спасенной мной девушки.
- Привет, Саша, помнишь меня? - поздоровался он, а я кивнул в ответ, пытаясь вспомнить его имя. - Меня зовут Дима. Я вот тут принес, - он достал из-за спины бутылку дорогой водки, - знаю, что похороны были вчера, но как-то не решился зайти. Помянем хорошего человека?
- Проходите, - негромко сказал я, пытаясь понять – знает ли он правду о той ночи. Должен знать, он так многозначительно сказал мне «спасибо».
Мы сели на кухне, я организовал закуску из оставшихся со вчерашнего дня блюд, и выпили по первой, не чокаясь.
- Ты ничего не знаешь? – Вдруг спросил Дима, - он тебе ничего не рассказал?
Я отрицательно покачал головой:
- Почему ваша дочь показала на моего отца, его же там не было. И насколько я понимаю, вы это знаете?
- Постараюсь рассказать тебе вкратце, если возникнут вопросы – задавай, - начал Колмогоров. – Вера сказала нам, что переночует у подруги, а на самом деле направилась к своему парню. Они поссорились, и она ночью решила вернуться домой. Меня не предупредила, чтобы встретил – боялась, что узнаю правду, и ей достанется. В общем, когда все уже случилось, она пришла в себя, увидела, что стало с ее обидчиком, она рванула домой. Потом слезы, скорая, полиция, это уже мы вызывали. С рассветом в нашем доме было столько народа, сколько за весь год не приходило. Вера была в шоке, жена тоже, седативные кололи обеим. Но толком дочка ничего не помнила и рассказать не могла. Узнала напавшего на нее выродка только по браслету и татуировкена руке.
- А при чем тут мой отец? – Не выдержал я.
- В общем, все эти слезы и сопли – та еще обстановка. К полудню, когда все полицейские ушли, я решил отвезти младшего к теще на пару дней. И когда сажал его в машину, меня окликнул твой отец с балкона, сказал, что кое-что видел и мне будет интересно. А когда я к нему зашел, то он напрямую рассказал, как все было. Потом он сказал, что его ребенок спас моего и надо возвращать долг. Он все сделал сам, я только убедил Веру сказать, что, кажется, она его видела той ночью. И дочь и жена знают правду, да и следак все сразу понял, но отец у тебя – кремень. Он прямо ему сказал, что сделал за них всю работу и, если они не хотят, чтобы он давал интервью с отзывом о работе внутренних органов, то пусть принимает заявление. Следователь особо и не возражал, вообще нормальный мужик оказался – сам все повернул так, чтобы лишние вопросы исключить, ну ты видел.
- Примерно так я себе все и представлял. Только не знал, что папа с вами разговаривал и, что это вы Веру убедили на него показать.
- У меня даже фото его в телефоне осталось, я дочери показывал, чтобы она ничего не напутала, когда со следователем говорила. Я чего зашел-то? – Дима ударил себя по голове, как будто, что-то только что вспомнил. – Я так понимаю, на Новый год у тебя никаких планов нет? Приходи к нам. Гостей не будет, не до того, как-то сейчас. Только мы вчетвером и ты. Вера будет рада увидеть своего спасителя и лично поблагодарить.
- Я даже не знаю. Мне сейчас не очень праздновать хочется, - попытался объяснить я свое состояние, но оно и так было понятно.
- А это не приглашение, - вдруг очень серьезно произнес Дима. – Я обещал твоему отцу приглядеть за тобой, хотя бы первое время. Так, что ждем тебя в девять, и не заставляй меня за тобой заходить, - Колмогоров поднялся, чтобы попрощаться.
Я был растерян, только лишиться одной семьи и сразу вливаться в новую. Я к этому не готов. А с другой стороны, это неплохое временное решение – пока не обзаведусь своей. Улыбнувшись впервые за долгое время, я спросил:
- Нужно что-то купить?
- Все есть, даже подарок для тебя уже лежит под елкой. А нашей семье ты уже сделал самый лучший подарок, - он направился к выходу и, уже выходя из квартиры, добавил, - купи петард, повзрываем вместе, есть у нас с сыном такая традиция.
Закрыв дверь за Колмогоровым, я привалился к стене и подумал, насколько папа был дальновидным человеком. Он не только защитил меня и обеспечил неслабую прибавку к наследству, но и организовал мне временную семью, которая позаботится обо мне после его ухода. Я с гордостью заявляю: мой отец – великий человек! Если бы можно было все это обменять на его возвращение, то я бы так и сделал, не задумываясь ни на секунду. Но так, как это невозможно, то в сложившейся ситуации я не могу представить, как можно было поступить мудрее.
Спасибо за потраченное время, надеюсь не зря отнял его у вас.
Как всегда буду благодарен за отзывы, замечания и конструктивную критику.
OnceOnesUponATime специально для Пикабу