- Даже самые прозаические люди здесь чувствуют некое мистическое присутствие особой энергии, - Алеша стоял на шаре, как гордый первопроходец. - Недаром новозеландцы считают эти камни местом силы. Раньше маори относились к ним со священным трепетом, видя в камнях зримое проявление божественной воли.

Мы были единственные, кто рискнул окунуться в неспокойные и холодные волны Тихого океана. Отошли подальше от туристов, прыгающих вокруг камней Моераки, и расположились на огромном сухом дереве, которое когда-то сорвалось с высокого обрыва и, отполированное океаном, было выброшено обратно на сушу.

Алеша рванул в большой заплыв, мы с Женей, взявшись за руки, вбежали в волны, поплескались там, вереща от холода, и выскочили обратно, Богдан, подвернув штаны, намочил пятки.

«Широкий песчаный пляж простирался вместе с изгибом берега до конца лагуны. Захотелось долго-долго бежать по нему, чувствуя босыми ногами плотный и теплый песок, щурясь от ослепительного солнца, играющего белыми бликами на гребнях волн, вдыхать соленый аромат океана, слышать его мощный гул, прорезаемый одинокими криками чаек». Не мне захотелось, Алеше, это предложение он написал. Ну, кому захотелось, тот и рванул по пляжу, распугивая одиноких туристок. Хотя почему распугивая: одна весьма симпатичная дама в широкополой шляпе обернулась, когда он пробегал мимо, ускорилась было за ним, но догонять не стала и долго смотрела ему вслед. Хорошо, что не стала. Догоняет она бегущего атлета – а там мы с Женей в виде хмурого приложения… Нет, жаль, что не стала: до сих пор не могу понять, как она на таком ветру удерживала эту шляпу на голове, без рук и завязок – вот, спросила бы...

Мы высохли, переоделись и пошли обедать в кафе на пляже. Рядом продавали всякие сувениры. Обычно я их терпеть не могу. Но когда мы поднимались на второй этаж кафе, я бросила взгляд вниз, где были магазинчики, и увидела, как продавщица выносит большую корзину с игрушечными овечками. Вспомнилось, как в детстве, если мне покупали игрушку в магазине, я выбирала самую несчастную, чтобы спасти ее и забрать в семью: красивых и так купят. Мы пообедали, я задержалась у овечек, потрогала – мягкие, и все одинаково приятные. Вообще не несчастные, с милыми мордашками.В общем, теперь у нас есть символ Новой Зеландии – овечка Теа, что переводится как Белое Облако.

Нас ждал город Данидин. А в нем Болдуин-стрит. Перед поездкой мы основательно изучили достопримечательности Новой Зеландии, которые нужно посетить непременно, если, конечно, ты хоть немного уважаешь себя, как туриста. Болдуин-стрит – одна из них. Улица вошла в Книгу Рекордов Гиннеса, как самая крутая (в буквальном смысле) в мире. Кроме нее в городе и смотреть особо не на что. Разве что на приятные глазу маленькие разноцветные коттеджики, вызывающие чувство уюта и покоя.

Мы подъехали к Болдуин-стрит… и припарковались. Автомобильное движение по ней разрешено. Но мы же не в цирке. Как ехать по стене? Википедия говорит, уклон 19 градусов. Однако я, памятуя уроки геометрии в школе, эти калечные углы, которые мы чертили по транспортиру, эту злогребучую биссектрису, так вот, я смело дала бы ей градусов 35-40.

Друзья мои, цифры – ничто, реальность – все. Мы пошли пешком по улице: колени на эти 19 градусов вскидываешь, что твой жираф. Домики по бокам стоят смешные: крыши ровные, второй этаж отличный, а первый начинается от нуля, затем по рельефу расширяется и к другому концу становится полноценным, с окошками. Мы уселись прямо посереди дороги полюбоваться панорамой города, раскинувшегося перед нами. Ощущение – плюхнулся наверху большой детской горки. Я бы зимой ее там и устраивала, ей-богу: заливала бы водой, пусть застывает. Если, конечно, новозеландские зимы это позволят.

А потом мы спустились и решили все-таки проехать по Болдуин-стрит на машине. Когда начали подъем, стало страшно: казалось, проектировщики сделали эту улицу исключительно пешеходной, а мы – первые, кто сюда сунулся на авто: еще немного – машина опрокинется назад и, перевернувшись раз сто, как в третьесортном боевике, остановится, сплющенная груда метала с кровавым месивом внутри. Как ни странно, все прошло хорошо. Мы поднялись, спустились и поехали дальше.

Но вольно же было улицу сделать в таком крутом месте!

В Инверкаргилл мы приехали довольно поздно и заскочили в местный супермаркет. Вместе с нами туда же забежала стайка детей. Обычные дети, от пяти до десяти, мальчики и девочки, человек семь, выбирают себе какую-то чушь типа конфет или жвачек. Только они все босиком. Я посмотрела за порог: может, это особо религиозный магазин, и при входе нужно разуваться? Нет, тапочки там не стояли. Я посмотрела на продавщицу, не шокирует ли ее это. Нет, она мило перешучивалась с детьми. Ладно, думаю, может, секта… Одеты нормально, не в лохмотья…

Недалеко от нашего пристанища был миленький фастфуд, который и стал нашим местом ужина. Так вот, там сидела молодая парочка, и тоже босиком. Я весь оставшийся вечер и все следующее утро рассматривала ноги инверкаргиллцев, поэтому город не помню совсем, зато знаю, что ходить там босиком очень даже принято. (продолжение следует)

Рассчитывали мы зря. Это было время глобальных обломов.

Изначально после Роторуа мы намеревались добраться с экскурсией на White Island – Белый остров, легендарный вулкан в море недалеко от этих мест. Вертолет нам был бы не по карману, а вот кораблик – вполне. Что может быть интереснее – идти по фумарольным полям в клубах дыма к действующему кратеру вулкана… И я даже нашла, где можно заранее такую экскурсию забронировать. Мы почитали, как себя вести на этой тропе, почему нельзя с нее отклоняться в сторону – земная кора там тонкая, проломишь и ухнешь в кипящую преисподнюю, как важно вовремя надевать респираторы, которые выдают гиды, – ядовитыми испарениями можно отравиться … Но аккурат за три недели до нашего вылета, 9 декабря, вулкан Белый внезапно проснулся. Сейсмологи, которые давно обвешали его датчиками и следят за каждым пыхом, предсказать это не смогли. На вулкане были туристы. 19 человек погибли, многие получили серьезные ожоги.

Я страшно огорчилась – на вулкан теперь не попадем, но и порадовалась – хорошо, что не в момент нашей экскурсии: ладно, сами, но мы ведь и Женю с собой потащили бы…

Впрочем, сероводорода мы уже нюхнули вдоволь, а в Новой Зеландии и без этого вулкана было чем развлечься. Нас ждал Tongariro alpine crossing – один из самых красивых горных треков мира. 19,4 км по вулканическим склонам. Поэтому мы выбрали мотель максимально близко к месту, откуда организованно везут к началу трека. Тонгариро находится в заповеднике, и мотель наш был в заповеднике. Он был маленький, но обещал термальные ванны.

Мы свернули с шоссе и поехали по красивому зеленому лесу. До мотеля было километров тридцать. И чем дальше мы ехали, тем больше у меня было сомнений в том, что мы найдем хотя бы магазинчик с продуктами. Надо было не тупить и хотя бы сникерсы купить на заправке!

Мы ехали… ехали… ехали… Богдан явно устал рулить. Алеша полулежал, еще не оклемавшись до конца. Женя мечтал, как он съест огроооомную порцию всего и сразу. А я понимала, что окажусь в ночи с тремя уставшими голодными мужиками посреди нигде. Ну, круто, что ж…

Вокруг не было ни души. Заповедник, а как мы хотели. Новая Зеландия вообще не особенно густо заселена, и это ее глобальный плюс. Но в данном случае хотелось немного цивилизации. Вдруг за поворотом среди деревьев мелькнул какой-то столб, за ним несколько домов – и мотель.

Он был, действительно, маленький, номера – размером с купе поезда. Но хозяин – очень радушный. Женя тут же отправился обниматься с мотельной собакой, Богдан осведомился, где тут термальные ванны, а я толкала Алешу, чтобы он выяснил, можно ли здесь достать хотя бы корку хлеба. У нас всегда так: я по-английски, может, что и знаю, но язык мой становится тяжелее гири, если я не уверена в правильности фразы, то есть, постоянно. Алеша же знает меньше, но бодро выдает весь свой словарный запас, искренне удивляясь, почему в каких-то деталях его не понимают. Так что я подзуживаю и суфлирую, он озвучивает. Получается препогано, однако таков наш стиль неучей.

Хозяин ткнул рукой в какой-то сарайчик, объяснил, что купальни работают постоянно, только вечером при нештатной ситуации спасаем себя сами, поскольку он уже спит. А поесть – вообще километрах в двадцати есть магазинчик, но, если лень ехать, он приготовит нам fish and chips, ждать минут сорок. Женя уже сморщил нос, рыбу он не ест, но я активно закивала, мол сенкью, данке, грасиас, и авторитетно объяснила, что это – самое-самое новозеландское блюдо, популярное, дежурное, типа пиццы у итальянцев, и грех его не попробовать.

Богдан пошел разбирать вещи и нечаянно заснул. Мы позаглядывали в окошко его скворечника, решили не будить, взяли полотенца и отправились в купальни. Ну, как купальни… каменные ямы с булькающей теплой и пованивающей водой, над которыми сооружены деревянные будки. Хозяин крикнул нам вслед, что дольше получаса не рекомендуется. Мы плюхнулись в воду и тупо в ней отмокали одни. А потом пришел пожилой новозеландец без руки, деловито размялся и плюхнулся к нам. Оказалось, он многое знает о Ленине! Боги, в зыбком свете заката, проступающем сквозь окна, и легком мареве пара мы на другом конце планеты сидели в горячей воде, бьющей из-под земли, и на хреновом английском вели светские беседы о вожде революции с одноруким бородатым новозеландцем! Я иногда дергала себя за мочку уха, не сон ли это.

Когда мы вылезли, нас ждал ужин. Огромные тарелки картофеля фри и куски рыбы в кляре, с лужицами кетчупа по краям – очень непритязательно и очень вкусно! Разбудили Богдана, чтобы его ужин не остыл, и сожрали все. А потом, пока Богдан окунал свою тушку в сероводород, сидели на крылечке скворечника и пили чай. Из пакетиков. Но над горой медленно вставала луна, какая-то птица начала попискивать, собака пришла к Жене под ноги… Это было умиротворительно.

Наутро выяснилось, что ночевали мы здесь зря. Алеша, наш несгибаемый гвоздь, прислушался к себе и понял, что 19 км 400 м горного трека он не пройдет. Слишком слаб еще. Я тут же малодушно скуксилась. Кислотные озера! Вулканическая осыпь! Проверка, на что мы способны! В конце концов, у меня трекинговые палки, камня не нюхавшие, полчемодана занимают!

Конечно, я изо всех сил старалась делать вид, что не расстроена. Это же объективность, обстоятельства непреодолимой силы! Но когда Алеша робко сказал, что в следующий раз – обязательно, я посмотрела на него так, как будто глазами извержение этой самой Тонгариро вызывала. В следующий раз! В Новой Зеландии! Как будто мы к бабушке в Малаховку выбрались! Такое путешествие, может, раз в жизни бывает!

Короче, старалась не быть последней скотиной, но все же была именно ею. Хрю.

И тогда Алеша, умственные способности которого сильно активизировались, в противовес физическим, неожиданно нашел в интернете соседнюю гору, Руапеху, на которую шел подъемник, а значит, могли попасть инвалиды, пожилые, беременные, дети и заболевшие туристы.

Новая Зеландия – страна гор и вулканов. Здесь в одном месте – три шикарные вершины: Тонгариро, Руапеху и Нгаурухоэ. Последняя, кстати, – это Ородруин из Мордора, в которую Фродо бросал кольцо Всевластия.

Все три – действующие вулканы. Самый высокий – Руапеху, «грохочущая бездна». Последнее извержение было в 2007 году.

На подъемнике мы добрались до базового лагеря, откуда летом в треки уходят туристы, а зимой катаются горнолыжники. Там начинался большой ледник. Сначала мы думали сделать три фото и убраться восвояси, но для того, чтобы снимок получился красивым, пришлось влезть на язык льда, за которым обнаружился удобный спуск – грех не пройти еще три шага. За тремя шагами последовало «а давайте вот до того красивого валуна!» - ну, вы поняли…

Плотный туман окутал коричневые скалы. Под ногами мелкие и крупные камни, островки влажного снега. Мы не заметили, как оторвались от небольших стаек туристов и оказались в вулканическом безмолвии совсем одни. Небольшими колышками была размечена какая-то туристическая тропа. Очень хотелось пройти по ней, но все трекинговое снаряжение мы оставили в машине. Да и ничего про эти места не читали – какой трек, куда, на сколько часов, можно ли по нему идти в это время года… Как-то ясно представилась новости в местных СМИ: «Семья из России пропала на склонах вулкана Руапеху» или «Плотный туман мешает поисковой операции туристов на Руапеху». Решили не искушать судьбу и повернули обратно.

С одной из крутых горок ледника спускалась укатанная горка.

- А слабо вниз? - я посмотрела на Алешу и Женю. – Кто еще катался на леднике Новой Зеландии?

Алеша схватил Женю, и они понеслись по сырому снежному желобу прямо на попах. Джинсы у них мгновенно промокли, но это было весело! Я добежала до них своими двумями ногами, мы пошвырялись снежками и пошли пить чай в местное кафе.

Пока мальчики перекусывали, я зашла в сувенирку и, чтобы окончательно примириться с действительностью, купила себе самую дурацкую шапку, какую только можно придумать – с мордой чеширского кота и ушами. В нормальном состоянии рассудка за такое отдать деньги невозможно. Импульсивный шопинг – верное средство от печалей типа несостоявшегося трека на Тонгариро.

А фотки получились мистические, с туманом и безмолвием.

Тут бы и закончить этот день, но нет, в поездках час идет за два, успеваешь многое. По дороге в Веллингтон мы впали в туристический грех. В Новой Зеландии на дороге много указателей куда-то вбок, типа «Потрясающий вид». Мы пропускали их мимо, но тут Богдан как-то решительно крутанул руль, и машина свернула по указателю. Мы проехали метров десять, припарковались рядом с каким-то трейлером, прошли по утоптанной тропинке…

Красивее я ничего в жизни не видела. Фото не передаст этого ощущения: аж дух захватило. Мы стояли столбами и глазели на пейзаж. Многоплановый, многослойный, с изгибом реки у крутой горушки, кучеряшками деревьев, овечками и дальше, у горизонта – долинами, в которые причудливо, изгибами, вкрутилось огромное озеро, словно сцепленные пальцы: земля – одна рука, вода – другая, а за ними – туманность, намекающая на горы...

Но мы все думали: что же это напоминает? Старых голландцев? Мастеров эпохи Возрождения? Осенило позже, когда уже выкладывали этот текст: конечно, Питер Брейгель Старший, «Вавилонская башня». Только вместо башни – похожая по форме гора.

Новые зеландцы, мне очень понравился этот пейзаж, и я обожаю Питера Брейгеля. Можно я перееду к вам туда жить? Буду тихо в палаточке под кустом мастерить сувениры и продавать их туристам, а вечерами любоваться отражением луны в озере…

А потом дорога вывела нас на пустынный пляж ледяного Тасманового моря… Да, таким был этот день: утром трек на гору Руапеху, а вечером купание в Тасмановом море. Это несколько отличается от обычных будней, где утром ситтинг на поппинг в Останкино, вечером – прогулка с говорящей собачкой в Лосином острове. (продолжение следует)

- Маори

- Баранина

- Властелин колец

- Джеймс Кук

- Тасман

- Острова

- Англичане

- Очень, о-о-очень далеко…

Да, так далеко, что лететь надо почти сутки, а еще пересадка с длительным ожиданием, - в общем, край географии…

Мы сидели на даче и накидывали все, что первым приходило в голову при словах «Новая Зеландия». Жара уже спала, и августовская, с легкими нотками осени прохлада опускалась на землю вместе с сумерками. Добродушно пыхтел самовар. Пахло свежим яблочным пирогом. По сосне скакали мелкие птички. Кошка Марта усердно вылизывала свою лапу, сидя на камне. А настроение было – ниже плинтуса. Потому что мы зашли в тупик. Сидели, перебирали маршруты для зимнего путешествия и так ни на чем не остановились – все предсказуемое или похожее друг на друга, а значит, скучное.

О Новой Зеландии мы мечтали давно. Но дальше туманных представлений, что когда-нибудь, когда будут деньги и время, мы обязательно соберемся и поедем в эту загадочную, далекую и дорогую страну, дело не шло. Денег все не было, времени тоже.

- Ладно, давай, шутки ради, посмотрим билеты туда, - решил Алеша и нырнул в интернет. – Так… так… так…

- Ну? – не выдержала я.

- Сайт не грузится!

- Вот, я открыл, - Богдан, друг семьи, Алешин бывший одноклассник, снял очки, чтобы лучше видеть. – На третье января? Вы будете смеяться, но у Air China распродажа! Можно улететь туда-обратно за 80 тысяч! С пересадкой в Пекине.

Вечер переставал быть томным. Самовар забыли, и он обижено сник. Кошка Марта подобралась к пирогу и, пригнувшись под стол, лапой наощупь пыталась стащить кусок – не съесть, а ради спортивного интереса. Торвальд, щенок миттельшнауцера, с волнением наблюдал за ней: что упало, то ему. А мы, как сумасшедшие кроты, рыли сайты бронирования билетов, искали рейсы со стыковкой в Токио, Парагвае, у черта на куличках… Неведомая «Эйр Чайна – улетишь случайно» оказывалась единственной доступной по цене. Я представила себе полет: сидишь в малюсеньком кресле, скрючившись в три погибели, над тобой нависают, как в маршрутке, те, кому сидячих мест не хватило, из иллюминатора дует, на обед приносят бульон, который надо есть китайскими палочками, рядом галдят дети, летают вырвавшиеся из клеток куры, в проходе – клетчатые баулы… Конечно, летим, фигня вопрос!

Алеша в Новой Зеландии лет пятнадцать назад, снимал большое и красивое кино. Богдан, Арсений, Женя и я не были в стране ни разу. Но именно тот, кто все это уже видел, больше всего туда хотел. Алеша показывал нам фотографии сумасшедшей красоты, искал сайты с пейзажами и овечками, а когда мы восхищались, с досадой говорил:

- Это все не то… фотографии не передают реальности, там еще круче!

- Пап, а что там смотреть, кроме природы? – наивно спросил Женя.

- Там? – Алеша аж задохнулся. – Да там все такое… Кто не видел – не поймет!

Он был прав. Описать словами или фотографиями это нельзя. Там просто другой мир.

Маршрут: Москва – Пекин – Окленд – Роторуа – Вакареварева – Вай-о-Тапу – Таупо – Руапеху – Веллингтон – Крайстчёрч – Маунт Кук – Оамару – Тотара – Моераки – Данидин – Инверкаргилл – Блафф – Те Анау – Милфорд-Саунд – Куинстаун – Окленд – Пекин – Москва.

Билеты взяли на 3 января. Тоска от полугодичного ожидания была хотя бы отчасти компенсирована низкой ценой на рейсы.

3.01

Москва – Пекин

Это было не путешествие, а вынос остатков измочаленного жизнью мозга. Во-первых, мы не ехали на машине, а летели. Поэтому нельзя было взять с собой семь томов Гегеля, платье в пол и туфли «а вдруг где-нибудь захотим пойти в оперу». Я трижды перепаковывала чемоданы, прикидывая, что еще можно оттуда выкинуть: не хотелось бегать по пересадкам с багажом переезжающих на ПМЖ – десять клетчатых баулов, фикус и прабабушка в инвалидном кресле.

Во-вторых, шестнадцатилетний Арсений неожиданно заявил: спасибо, мол, родители, мир вы мне показали, я убедился, что Москва – лучший город, тащиться с вами через полглобуса не пойми зачем совершенно не хочется, конкретно Новая Зеландия не интересна мне ни в каком виде, так что я останусь дома. Как мы его ни уговаривали, он предпочел отдых от нас, а не отдых с нами. Странно: обычно дети потихоньку вылетают из семьи, а тут – родители...

В-третьих, я обленилась и не стала выкладывать поездку в Фейсбук, поэтому все нижеследующее писали мы с Алешей в четыре руки. Как Ильф и Петров. Или двоечник Сидоров, который списал сочинение «Как я провел лето», и отличник Иванов, у которого и списал Сидоров.

Итак, нас было четверо: Алеша, Богдан, Женя и я.

Мы купили подушки для самолета – очень, очень, очень полезная штука. Каждый выбрал себе сам. К моей прилагались еще маска и беруши (лайфхак – это не тупая девочковая фигня, а крайне нужные примочки для сна не в постели). Зарядили все гаджеты под завязку. Обзавелись трекинговыми ботинками, штормовками, а я, помня Олимп, еще и палками.

И, сами себе не веря, 3 января сели в самолет.

Сразу скажу: никаких кур не было. Никто не стоял, как в маршрутке. Чистый самолет, вежливые стюардессы, сносная еда. С подушкой и в берушах я даже неплохо выспалась.

4.01-5.01

Пекин – Окленд

Пересадка в Пекине была огромной – семнадцать часов. Из-за разницы в часовых поясах мы прощелкали целые сутки: вылетели третьего ночью по московскому времени, прилетели пятого рано утром по пекинскому.

Проведя несколько часов в утомительных очередях на различные проверки, мы отправились смотреть город: сели в электричку, идущую из аэропорта, и добрались до знаменитой площади Тяньаньмэнь, что в переводе «Врата небесного спокойствия». Хорошо, рейс был стыковочный, и не надо было морочиться с багажом.

Холодно, солнечно и народ. Очень много людей. Мы думали, наша столица перенаселена – как бы не так. Москва по сравнению с Пекином – тихий аул. Здесь же всюду очереди из одинаково одетых во что-то темное китайцев. Ощущение, что несколько крупных заводов разом закончили работу и отправили персонал гулять по городу. Чтобы пройти через рамочки в исторический центр, нужно было простоять час.

В историческом центре широко и по-восточному красиво: обилие красного и золотого, крыши многоярусные и загнутые. Везде очень чисто. Улицы не просто моют, их пылесосят.

Около мавзолея Мао Цзедуна – толпа. Нам туда и не хотелось, мы просто глазели вокруг.

У китайцев нет личного пространства. Нет, это не значит, что все норовят встать к тебе вплотную и начать тебя хватать за пиджак. Они чрезвычайно вежливы, корректны, но народа так много, что поневоле часто находишься вплотную друг к другу.

Интернет наш привычный не работает, соцсети и Whatsapp – тоже. Без них было непривычно и неуютно.

Набродившись, мы зашли в ресторанчик пообедать. Столики стояли так тесно, что между ними надо было реально протискиваться. Я очень боялась, что ненароком задом снесу миски обедающих.

Меню было на китайском. Но с картинками. По-английски не говорил ни один официант. Мы ткнули во что-то пальцем, решив, что увидим и разберемся. Черта с два. Я ела и вообще не могла понять, что у меня в тарелке: теплое, жидко-твердое, по вкусу как гибрид картошки, лапши и артишока. Съедобно. Не особенно вкусно, но для рядового обеда сойдет. Потом, гуляя, мы увидели витрину с скорпионами и прочей ерундой. И порадовались тому, что содержимое наших тарелок за обедом было бесформенным.

Что я заметила – в Пекине китайцы были очень тихими и спокойными. По столице о нации не судят, но мне они понравились. Богдану – нет. Алеша и Женя соблюдали нейтралитет.

Еще один перелет – эти 12 часов дались гораздо тяжелее, организм уже хотел отдыха – и мы в Окленде, самом крупном городе Новой Зеландии.

Новозеландцы очень трепетно относятся к своей природе, микроклимату. Поэтому кроссовки и ботинки должны быть максимально чистыми, без комочков грязи, дабы не занести неизвестную этим островам заразу, продукты питания все следует оставить на борту (за пронос обычного яблока или конфеты – большой штраф).

Вещи просвечивают, досматривают, да еще и обнюхивает специальная собака. Мой рюкзак ей не понравился, пришлось показывать таможенникам, что самое съедобное там – надкушенное яблоко на крышке айпэда.

Как добрались до отеля – не помню, очень устали. Заселились, рухнули на огромную кровать и мгновенно заснули. (продолжение следует).

Черные акулы-далатии, достигающие почти двухметровой длины, на сегодня являются самыми крупными биолюминесцентными представительницами акульего семейства.

О черных акулах (Dalatias licha) известно с XVIII века, но ученые впервые узнали об их биолюминесценции только в январе 2020-го. Они не единственные светящиеся акулы – такой способностью обладает примерно каждый десятый вид в этом семействе – но далатии, достигающие длины в 1,8 м, среди остальных биолюминесцирующих акул наиболее крупные.

Бельгийской биолог Жером Маллефе (Католический университет Лувена) несколько лет надеялся увидеть светящуюся черную акулу. «Это был один из моих Святых Граалей – своими глазами посмотреть на это чудо»», – признался он. Проведенные в 1980-х исследования показали, что в коричневой коже далатий имеются светоизлучающие органы, но никто прежде не видел их светящимися.

Его мечта сбылась, когда он находился в 1600 км к востоку от Новой Зеландии на борту рыболовного исследовательского судна. Этот корабль был оснащен огромной траловой сетью, позволяющей отлавливать и изучать виды, обитающие в океанской сумеречной зоне на глубине порядка 800 метров.

В ходе предыдущих исследований, проводившихся в этом районе, черные акулы регулярно отлавливались, но именно биологу Маллефе пришла идея осторожно поместить их в затемненное помещение с большим аквариумом. После приглушения освещения он увидел, что тела живых акул-далатий мерцают сине-зеленым светом.

Зачем черные акулы светятся

Для более мелких разновидностей глубоководных акул биолюминесценция – средство для выживания и общения между собой. У некоторых светящихся акул на спине имеются шипы с подсветкой подобно световым мечам джедаев, предупреждающие более крупных хищников, чтобы те их не трогали.

Некоторые самцы акул подсвечивают два своих птеригоподия (акульи эквиваленты органа размножения) – трюк, очевидно помогающий привлечь самок. У многих акул имеются светящиеся животы, что помогает им маскироваться под голубое освещение поверхности океана скрывать свои силуэты от хищников, атакующих с глубины.

Но черные акулы слишком крупные, им незачем особо беспокоиться, что их может кто-нибудь атаковать.

Жером Маллефе считает, что биолюминесценция позволяет далатиям освещать морское дно, одновременно помогая различать потенциальную добычу и незаметно подкрадываться к ней.

Эта идея позволяет объяснить, почему в желудках черных акул регулярно обнаруживаются более быстрые акулы. Далатии – одни из самых медлительных представителей акульего семейства. При обычной крейсерской скорости им требуется более 10 минут, чтобы проплывать 100 метров. Эти крупные и медлительные акулы, вероятно, скользят по сумеречной зоне и внезапно атакуют добычу, предпочитающую держаться дна. «Они нападают точно так же, как кошка бросается на мышь», – пояснил Маллефе.

Для излучения биолюминесценции у далатий имеются крошечные чашеобразные структуры – фотофоры, усеивающие их кожу. В центре каждой такой чаши находятся светоизлучающие ячейки, а линза, закрывающая чашу поверху, направляет свет наружу. Интенсивность биолюминесценции у акул контролируется гормонами.

«Они используют как минимум два или три гормона, чтобы усилить или ослабить свое светоизлучение», – рассказал Маллефе. Это медленный процесс, занимающий у черных акул от одного до двух часов. «Как только они засветятся, то быстро погасить освещение уже не могут», – пояснил он.

Один аспект акульей биолюминесценции, в том числе у далатий, до сих пор остается загадкой – как именно у них происходит выработка света. Большинство светящихся существ содержат в своих телах симбиотические бактерии, обеспечивающие биолюминесценцию в партнерстве с организмом-хозяином, но в телах акул этих бактерий обнаружено не было.

Другие светящиеся существа вырабатывают химические вещества, реакции которых сопровождаются испусканием света. У акул эти химические процессы отследить пока что не удается. «Акулье свечение – все еще загадка», – сообщил бельгийский биолог.

https://www.theguardian.com/environment/2022/nov/09/discover...

https://www.theguardian.com/environment/2021/mar/02/giant-lu...

https://infosmi.net/society/328035-the-guardian-akuly-mertsa...