Маори

Страной восходящего солнца стоило бы назвать не Японию, а именно Новую Зеландию. Ведь именно её жители самыми первыми в мире встречают восход солнца. Но и закаты здесь великолепны!

Новозеландцы называют себя "киви". Кстати, эта странная бескрылая птичка с шерстью вместо перьев - национальный символ страны и логотип новозеландских ВВС. Фауна здесь уникальна, и самое интересное, что опасных хищников в Новой Зеландии не существует (кроме одичавшего кабана, и того европейцы завезли). Местные жители уверяют, что можно на ночь остаться в лесу, раскинувшись прямо на траве, и не бояться никакой опасности. Только здесь можно встретить попугая кеа, совиного попугая какапо, такахе, уэту и лейопельму. На Северном острове есть совершенно удивительное место: пещера Вайтомо, в которой живут паукообразные медузоподобные червячки-светлячки. И это единственное место на земле, где они обитают! Когда плывешь на лодке по подземному озеру, над головой загораются сотни и тысячи волшебных огоньков, как созвездия бриллиантов, как Млечный путь. Фотографировать там нельзя, поэтому я использовала две фотографии нашего гида.

Для многих Новая Зеландия ассоциируется со Средиземьем, сказочным миром Толкиена. Именно здесь снимали трилогии "Властелин колец" и "Хоббит", существуют даже путеводители по местам съёмок. Одна из самых посещаемых достопримечательностей - деревня Хоббитон, которую выстраивали с особой тщательностью. Каждая деталь здесь имеет значение.

Коренные жители Новой Зеландии - маори - составляют около 15% населения страны. Они тщательно оберегают своё культурное наследие: говорят на своём языке, поют древние песни, приветствуют друг друга прикосновением носами, охотно рассказывают туристам о традициях и легендах. Многие по-прежнему, как и их далёкие предки, наносят на лицо и тело традиционные тату та-моко. Эти узоры и их расположение могут рассказать посвящённому очень многое об их носителе: и его статус, и даже полное генеалогическое древо его рода.

Новая Зеландия - это страна мяса: ягнятины и говядины. Но есть здесь креветочная ферма, где можно попробовать самые свежие и самые крупные креветки на берегу реки Вайкато :)

На берегу Тасманова моря я нашла камешек-сердечко. И оставила своё сердце здесь, в Новой Зеландии.

Шестого февраля 1840 года в Вайтанги этот договор был заключён. Со стороны аборигенов его подписали вожди сорока племён, со стороны англичан — сам Хобсон.

Естественно, всё это делалось с благородной целью гарантировать аборигенам юридические права на землю, на которой они и так жили. Без бумажки ты букашка, верно?

Маори полагали, что соглашение защитит их землю от дальнейшей экспансии чужеземцев, а те уж пусть возьмут себе какие-то территории вблизи побережья, да и сидят себе там. Но на деле ушлые англичане составили договор так, что это маори должны были «влиться» в сообщество новых поселенцев. Дьявол, как известно, кроется в деталях. Если максимально упрощать — британцы просто…присоединили маори к себе. Вместе с землёй, на которой те жили и без всяких там липовых сделок с бусами, по закону. Было ваше — стало наше.

А вскоре полилась кровь — маори довольно быстро выяснили, что их обманули, после чего стороны увязли в серии небольших стычек из-за земли, которую британцы отторгали в свою пользу. Этот конфликт вошёл в историю как Война за флагшток.

Capture the flag

Всё началось с того, что британцы перенесли столицу своей колонии в Окленд. Это незамедлительно самым негативным образом сказалось на благосостоянии аборигенов, населявших север страны, поскольку из-за этого резко сократился их торговый оборот. А тут ещё этот проклятый флаг! Да, над городком Корорареки — первым европейским поселением в Новой Зеландии и теперь уже бывшей столицей — развевался британский флаг, закреплённый на флагштоке.

Казалось бы, ну висит себе — и ладно. Однако вождь местных маори по имени Хоне Хеке, уже и без того сердитый на британцев за то, что те не выполняли условия договора, довольно тесно общался с американскими торговцами.

А какой же американец откажется лишний раз подгадить англичанам?

Янки быстро объяснили вождю индейцев, что в мире бледнолицых дьяволов флаг — символ власти и, воткнув его в землю аборигенов, англичане провозгласили её своей.

Своё несогласие с подобным порядком вещей Хеке выразил единственным доступным его пониманию демократическим способом — как-то в июле 1844 года он прокрался к флагштоку и срубил его. Британцы флаг перенесли, но через какое-то время маори снова его срубили. И снова.

Устав мириться с вандализмом, англичане обшили флагшток железом, чтобы его нельзя было сломать. Однако 11 марта 1845 года Хеке явился в Коррорареки — да не один, а «в компании» 450 воинов. Маори атаковали городок с трёх сторон, стремительно продвигаясь к центру. Англичане, совершенно такого не ожидавшие, были вынуждены бежать на корабли. Они потеряли восемнадцать солдат и одного моряка убитыми, ещё двадцать семь человек ранеными. Коррорареки пылал. И да — флагшток аборигены опять сломали.

Империя наносит ответный удар

Действия Хеке более не представляли собой просто вандализм — это была атака на саму британскую империю. И империя не могла не ответить.

В июне того же 1845 года британцы организовали масштабную военную экспедицию с целью разгромить мятежных индейцев и окончательно решить вопрос, кто же главный в Новой Зеландии. Вместе с ними в поход отправились маори из союзных короне племён.

Двадцать третьего июня британский экспедиционный корпус достиг предполагаемого лагеря Хеке и его союзников в местечке Охаэваи и наткнулся там на странную деревянную конструкцию. На языке маори она называлась «па» и более всего напоминала традиционный европейский форт, но куда более сложный по архитектурному исполнению. Па представлял собой три радиальных частокола, один за другим, между которыми аборигены выкопали траншеи. Благодаря этому они могли сквозь специально оставленные прорехи в частоколе вести огонь, как через бойницы. Более того, Хеке предвидел, что англичане могут привезти с собой пушки, и оборудовал за частоколом нечто вроде блиндажей с деревянными крышами, присыпанными землёй. И теперь этот смертоносный, ощетинившийся мушкетными дулами лабиринт ждал англичан.

Командующий британскими силами полковник Генри Деспард развернул все четыре свои пушки и отдал приказ открыть огонь. И…. ничего! Стена "па" не была похожа на монолитную кладку европейских крепостей. Эта стена в принципе не несла функцию защиты от огня — её задача была в том, чтобы сдерживать живую силу противника, пока маори из своих траншей расстреливают его чуть ли не в упор. Между брёвнами были оставлены довольно большие промежутки, и снаряды через один просто пролетали в них прямо над головами засевших в траншеях аборигенов.

Расстреляв существенную часть боезапаса и не добившись какого-то очевидного результата, Деспард первого июля приказал отряду из 250 солдат атаковать укрепление в штыки.

Ну а чего бы и нет — авось повезёт?

Штурм лагеря Хеке

Вождь союзного британцам племени маори по имени Вака Нене пытался отговорить полковника от самоубийственной атаки, но все его увещевания натыкались на непробиваемую стену английского снобизма.

Вот ещё, какой-то дикарь будет учить британского офицера военному делу! А дальше что — женщинам голосовать разрешат?

Английская пехота под барабан, согласно всем канонам европейской военной стратегии, двинулась в сторону укрепления. Когда до па оставалось менее двухсот метров, маори стали палить из всех стволов.

Майор Киприан Бридж, которому посчастливилось пережить ту атаку, вспоминал: «Это было душераздирающее зрелище — видеть столько славных парней, лежащих мёртвыми на поле, и слышать стоны и мольбы раненых не бросать их».

Атака продолжалась всего-то несколько минут, но за это время англичане потеряли убитыми и ранеными 110 человек из 250. То есть практически каждого второго.

Больше Деспард атаковать не решался и лишь в бессильной злобе палил по укреплению из пушек. Так продолжалось до восьмого июля, пока британские разведчики, осмелившиеся подойти к "па", не сообщили, что…там никого нет.

Судя по всему, маори потихоньку ускользнули под покровом ночи, причём довольно давно. Вот уже несколько дней англичане вели перестрелку с пустотой.

Поражение у Охаэваи подорвало позиции британцев и вдохновило других вождей маори на мятеж. Хеке, в свою очередь, даже подготовил что-то вроде инструкции, как строить такие же па, как у него, и разослал её другим племенам.

Между британцами и маори было ещё несколько стычек, и ни в одной из них «красные мундиры» не сумели штурмом взять чудные укрепления аборигенов.

Наконец в 1846 году новый губернатор Новой Зеландии сэр Джордж Грей первым предложил провести мирные переговоры. Так дикари не только победили одну из самых передовых западных армий того времени, но и во многом предвосхитили некоторые будущие военные инновации в Европе.

Автор: Александр Свистунов

сайт warhead.su

Тайаха представляет собой гибрид копья, двуручного меча и дубинки. Шест из железного дерева, дополнительно обожжённого огнём, похож на весло. Иногда для его изготовления используют китовую кость. Масса тайахи не деревянная: около 2,5 кило. Примерно столько же весит двуручный меч из Европы.

Для тычковых ударов используется навершие тайахи — утяжелённый наконечник упоко. Он представляет собой стилизованную голову со сложной резьбой и высунутым языком-остриём ареро, которое иногда делали из зелёного нефрита. Высунутый язык в культуре маори символизирует свирепость и желание съесть врага. В основании головы-упоко закреплены клочья собачьей шерсти и перья попугая, символизирующие волосы. При быстром вращении их мельтешение мешало заметить удар.

Всё это означает голову предка и бога Туматауэнга. Маори никогда не касаются ареро земли и никогда не мечут тайаху. С каждой стороны на упоко изображены глаза, часто из нефрита, смотрящие во все стороны.

Поговорка гласит: «У тайахи пять голов: четыре своих и одна воина».

С нижней стороны тайахи находится «лопасть» весла, она же «ноги Туматауэнга» — атэ с заточенным и обожжённым «лезвием» рау. Ею и наносится большая часть рубящих ударов, составляющих основу боя тайахой.

Фехтование тайахой как боевое искусство

Маори разработали сложное и проработанное искусство фехтования тайахой — мау тайаха. С появлением британцев они освоили огнестрельное оружие, но мау ракау дожило до наших дней. Сейчас это спортивная дисциплина со множеством правил и квалификаций, напоминающая в этом смысле дзюдо или каратэ.

В племенах юношей и желающих сражаться девочек — маори издревле не видели ничего плохого в женщинах-воинах — этому искусству начинают учить с малолетства. Хват тайаха — двумя руками, левой за навершие у ареро. Удары должны быть внезапными, сильными и молниеносными. Особое внимание уделяется развитию запястий и работе ног.

В бою используются обе стороны тайахи: ареро — для тычков в живот и голову, рау — для рубящих ударов.

«Бойся языка женщины в мирное время, бойся языка тайахи на войне», — гласит ещё одна поговорка.

«Клинок» не слишком подходит для разрубания плоти, а ареро — для протыкания. Даже заточенное железное дерево и заострённый нефрит — не сталь и не бронза. Смысл заточки рау — в ломании костей. Воин маори наносил удары по рукам, шее и особенно по ключицам. Со сломанной ключицей владеть рукой сложно — и следует добивающий удар, чаще всего в висок. После этого «длинную свинью» можно использовать в кулинарии, а череп — для украшения дома или игры наподобие городков.

По легендам, воин слышит тайаху. Поскольку она видит во все стороны, то может предупредить о нападении. «В свисте рассекаемого воздуха и звуках ударов с маори через тайаху говорит Туматауэнга».

Не только тайаха

Для маори тайаха — как катана для японцев. И там и там есть немало других видов оружия, в том числе похожих на сакральное.

Больше всего тайаху напоминает поувенуа. Это упрощённая и утяжелённая тайаха без ареро, но с более широкой лопастью. Резьба выполнялась только в центральной части древка. Сакрального статуса у неё нет, но в реальном бою поувенуа даже эффективнее — особенно в руках могучего воителя.

Она тяжелее и шире — опытный воин мог убивать врага одним ударом поувенуа, тогда как тайахой это сделать затруднительно. Остро заточенным тонким концом удобнее колоть и даже протыкать тело врага — без опасения сломать ареро. Огромные, вкопанные острым концом в землю поувенуа с символической резьбой на лопасти отмечают границы владений племён маори.

Теуатеуа — подобие поувенуа с выступом на одной стороне лопасти, напоминающим лезвие топора. В отличие от топора, основным способом использования теуатеуа было бить врага тяжёлым обухом.

Военные дирижёры новозеландской армии используют теуатеуа вместо традиционного тамбурмажорского жезла.

И поувенуа, и теуатеуа можно втыкать в землю и кидать во врага — нарушения традиций и табу в этом нет.

После окончания войн и отказа от каннибализма тайаха осталась одним из важнейших предметов культуры маори. Они используются в ритуальных танцах хака, исполняемых по множеству поводов — от свадеб и похорон до официальных военных мероприятий и спортивных матчей. Выступления вождей предполагают целый язык риторической жестикуляции тайахой.

Есть эксперименты с превращением мау ракау в соревновательную дисциплину наподобие кэндо. Бойцы одеты в пластиковые доспехи и дерутся специальными спортивными тайахами в полную силу.

Консервативные маори считают, что тайны мау ракау должны храниться исключительно в семьях и племенах. Более либеральный подход породил школы для всех желающих вне зависимости от происхождения. Мау ракау распространяется и за пределы Новой Зеландии.

Боевое искусство свирепых каннибалов — это очень интересно. А кроме того, как и фехтование тростью, оно учит, как можно использовать — в минуту жизни трудную — любую подходящую по размерам палку, что ещё и крайне практично.

Источник

За неимением войны для выплеска энергии вполне сгодится и теннис — и перед ним тоже обязательно нужно станцевать хаку.

Только зарубежные конфликты давали воинам маори шанс проявить себя на поле битвы и почтить кровью врагов бога войны Туматауэнга.

В 1900 году маори учинили в Веллингтоне многотысячный митинг и чуть ли не беспорядки, требуя немедленной отправки в Южную Африку — буров бить. Но тогда их на войну не пустили.

Зато в Первую мировую маори наконец попали на фронт. Там их поначалу хотели использовать для гарнизонной службы, но в ответ чуть не получили мятеж с требованием отправить грозных воителей на передовую — а то перед родными племенами и богом войны неудобно.

Когда вспыхнула Вторая мировая, заскучавшие было маори пришли в восторг. И снова захотели принять участие в празднике смерти. Но чтобы никаких гарнизонов и копания траншей — только на передовую, только хардкор!

Власти согласились, и в новозеландской армии возник отдельный 28-й батальон маори. Его четыре роты были сформированы по племенному принципу — для большей спаянности.

Во главе поставили англичанина, майора Джорджа Диттмера. Большинство офицерских и унтер-офицерских должностей тоже изначально заняли англичане или полукровки.

Самим себе маори предоставлять не решились — сделают ещё жаркое из какого-нибудь упитанного штандартенфюрера, получится немного неудобно.

Под гордое ярко-алое знамя батальона шли служить и дети почтенных вождей, и бедняки-маори из самых дремучих поселений. Кто-то хотел укрепить положение маори в новозеландском обществе, кто-то банально соблазнился на армейскую зарплату и паёк.

Радостные маори из 28-го батальона отправляются в Веллингтон, чтобы оттуда отбыть на фронт

Но практически все считали важным и престижным пойти на войну, пролить кровь врагов во славу племени и бога Туматауэнга и стать уважаемыми членами своего племени.

Увы, уставы и командование категорически не одобряли почтенных традиций поедания убитых врагов… Но ради воинской славы на неудобства можно было закрыть глаза.

В мае 1940-го батальон маори высадился в шотландском порту Гурок. Поначалу их хотели отправить в Египет, где к тому времени уже стоял первый эшелон новозеландских войск. Однако нокаут Франции и эвакуация англичан из Дюнкерка резко изменили эти планы.

Маори отправились на юг Англии: тренироваться в военном деле и ждать немецкой высадки. Когда подготовку сочли достаточной, батальону поручили охранять прибрежные белые скалы от Дувра до Фолкстона.

Чем яснее становилось, что немцы так и не придут — тем больше маори грустили. Печалило их и то, что подготовка была с сильным перекосом в строевую и бег в противогазах.

Маорийцам  хотелось свежей нацистской кровушки, а не маршировать от забора и до обеда.

Наконец британское руководство оправилось от испуга и обратило внимание на другие ТВД. А немцы решили помочь Муссолини, чьё вторжение в Грецию закончилось феерическим провалом. Батальон маори отправили защищать древнюю Элладу от германского блицкрига.

Афины горячо приветствуют новозеландские войска .

Их первая позиция находилась у склонов горы Олимп, откуда древние боги с некоторым недоумением взирали на странных воинов, пришедших на подмогу грекам. Когда югославская армия перестала существовать, болгарская перешла греческую границу, а остриё очередного блицкрига нацелилось на Афины — маори вместе с остальными новозеландскими, британскими и австралийскими войсками получили приказ отступить и закрепиться на перевалах.

Оборонительные бои сменялись очередными отступлениями. Батальон пережил первые столкновения с вермахтом, показав себя вполне уверенно: маори отбили все атаки и ни разу не отступили без приказа.

21 апреля 1941 года батальон занял те самые позиции, на которых две с половиной тысячи лет тому назад (на пути войска  Ксеркса) насмерть стояли воины спартанского царя Леонида. И приготовился встретить натиск бесчисленного войска нового «царя царей» и «повелителя арийцев».

Увы — или к счастью — но судьба не дала маори шанса повторить легендарный подвиг трёхсот спартанцев. Ещё до появления немцев британское командование приказало своим войскам отступать в Афины и эвакуироваться из страны.

После захвата материковой Греции немцы начали масштабную десантную операцию на Крите. Главный удар 20 мая наносили воздушно-десантные войска Третьего рейха.

Именно на Крит эвакуировались маори — и показали, насколько свирепыми воинами они остаются.

Новозеландцы в тени оливковой рощи на Крите.

В составе новозеландской бригады они охраняли аэродром в северо-западной части острова. Заметив пару немецких планеров, приземлившихся неподалёку, взвод из состава батальона отправился разбираться. 18 немецких десантников заняли стоявший неподалёку дом и приготовились обороняться, но натиска маори не выдержали. Потеряв восемь человек убитыми, немцы поспешно сдались.

Дальше — хуже. Ночью батальон маори отправил роту «В» помочь коллегам из 22-го новозеландского батальона в бою за аэродром. По пути в темноте они наткнулись на остаток взвода немецких десантников.

Перестрелка с маори оказала на тех крайне тягостное впечатление, немцы решили сдаться. Но всё же какой-то очень идейный нацист захотел бросить в «недочеловеков» гранату.

Что бы сделали в такой ситуации нормальные английские войска? Ответили бы огнём на поражение.

Но для маори это было слишком скучно.

Они примкнули штыки, с леденящими душу боевыми воплями бросились на немцев и почти всех перебили врукопашную. Потом встретили ещё одно отделение немецких десантников — и его тоже перебили.

Штыковые атаки маори откровенно нравились. Это неудивительно. Традиционное оружие новозеландских аборигенов — боевые вёсла «тайаха», фехтование которыми имеет много общего со штыковым боем: из-за каменного острия на одной стороне и похожего на приклад увесистого расширения на другой.

Делали тайахи из железного дерева, и по увесистости их вполне можно сопоставить с ружьями и винтовками. Это ещё одна причина того, что маори очень быстро освоили европейские ружья: «Тайаха, которая ещё и стреляет? Да это же просто праздник какой-то!».

В следующие дни маори вместе с другими войсками пытались остановить немецкое вторжение на остров. 27 мая на дороге у Ханьи они снова дорвались до штыковой. Правда, там первыми в атаку на батальон немецких парашютистов пошли две австралийские роты — но маори просто не могли удержаться от участия в таком мероприятии.

Немцы потом очень обижались: на поле боя осталось 280 трупов зарезанных штыками и забитых прикладами элитных немецких парашютистов. А пленными взяли только троих.

Затем были другие бои, снова отступление и снова эвакуация.

Солдат-маори из 28-го батальон хвастается добытым в Греции трофеем .

Всего в материковой Греции и на Крите батальон потерял 84 человека убитыми и 108 ранеными. 161 солдат попал в плен. Больше половины пленных пришлись на два взвода, которые заблудились на горных дорогах Греции и не успели до отхода кораблей. Остальные в основном были захвачены ранеными.

За эти бои майор Диттмер получил орден «За выдающиеся заслуги».

Затем батальон маори отправили на ливийский фронт. Там они гоняли по пустыне итальянцев, брали тысячи пленных и устраивали засады на немецкие колонны. В феврале 1942 года комбат Диттмер получил ранение, и батальону выдали командира-маори. Им стал майор Эруэра Те Уити-о-Ронгомаи Лав.

В первой битве при Эль-Аламейне новозеландская дивизия вырвалась из окружения (в том числе благодаря очередной штыковой атаке батальона маори).

Немцы так впечатлились их свирепостью, что в Африканском корпусе пошли слухи: маори снимают с врагов скальпы.

А то и чего похуже делают, учитывая их кулинарные традиции.

Во второй битве при том же Эль-Аламейне маори участвовали в ключевом ударе по позициям Роммеля, после чего немецко-итальянские войска посыпались и стали откатываться на восток. Несмотря на тяжёлые потери, маори не просились в тыл и пёрли вперёд со всей решимостью.

В марте 43-го в Тунисе рота батальона маори штурмовала ключевую высоту 209 на немецко-итальянских позициях. На острие атаки оказался взвод младшего лейтенант Моана-Нуи-а-Кива Нгариму. Они заняли важную позицию на подходе к высоте и подверглись яростным контратакам, которые перемежались миномётным и пулемётным обстрелом.

Моана-Нуи-а-Кива Нгариму.

Маори устояли — причём по мере истощения запасов патронов в дело пошли даже булыжники, метко бросаемые во врага!

Доходило и до рукопашных схваток, в которых маори традиционно одерживали верх. Под конец боёв за высоту Моана-Нуи-а-Кива Нгариму — уже несколько раз раненый, но продолжавший командовать и вести за собой людей — погиб от вражеской пули. Посмертно он получил за доблесть крест Виктории — высшую британскую награду.

Ещё в Африке маори устрашали немцев и итальянцев не только яростными штыковыми атаками, но и своим традиционным способом угнетения вражеского боевого духа. По ночам среди скал и ущелий разносились безумные вопли воинов маори, исполнявших ритуальные танцы хака.

От этого ночного воя холодным потом покрывались даже самые отважные ветераны армии Роммеля.

По традиции танцевали и на Сицилии, и в боях в континентальной Италии. Двигаясь на север, британская армия упёрлась в немецкие укрепления близ Монте-Кассино. Маори приняли самое активное участие в тяжёлых боях, больше похожих на мясорубку.

Об их боевом духе говорит уже тот факт, что в бою за железнодорожную станцию Монте-Кассино две роты маори держались против превосходящих сил противника, потеряв при этом более 60 процентов личного состава. Жаль, подмога не пришла.

Новозеландцы в бою за Монте-Кассино.

Отошли они, когда появились немецкие танки, а противотанкового оружия у маори не оказалось: его должно было доставить на позицию так и не появившееся подкрепление. Кидаться на танки в штыковую даже маори не рискнули — всё-таки они не польская кавалерия из немецкой байки.

Из-за тяжёлых потерь батальон маори эвакуировали в тыл для пополнения и реорганизации.

Дальше был марш на север, новые бои, новые ночные хака и новые штыковые атаки. Именно маори первыми из союзных войск вошли во Флоренцию.

Маори освободили древний европейский город и сердце эпохи Ренессанса.

А после капитуляции Германии батальон маори отправили… в Японию. Но уже не воевать, а просто оккупировать — в составе союзных войск.

О чём, наверное, маори искренне сожалели: они так и не сравнили свою доблесть во встречном штыковом бою с японской императорской армией. Которая тоже отличалась свирепостью, а местами — даже каннибализмом.

Батальон маори стал самым прославленным батальоном новозеландской армии во Второй мировой войне. Его бойцы получили больше всего наград: один крест Виктории, один орден Британской империи, семь орденов «За выдающиеся заслуги», 21 военный крест и десятки медалей рангом ниже.

С тех пор новозеландская армия всё больше и больше проникается воинственной культурой маори. Их ритуалы и даже по-военному стандартизованные традиционные домики для собраний сопровождают повседневную жизнь любого новозеландского подразделения. И чем более элитным и боевым является подразделение — тем больше в нём маори. В спецназе их число достигает двух третей.

В интернете есть множество видео, где новозеландские военные в парадной форме — и смуглые маори, и голубоглазые блондины — исполняют яростные пляски хака с леденящими душу завываниями. Те самые, что пугали по ночам немецких солдат.

И высовывают языки, которые традиционно символизируют простой и понятный посыл: «Я тебя сожру». С пюрешкой .

Сама эта армия на языке маори официально называется «дети Туматауэнга». То есть свирепого маорийского бога войны.

Вот и стараются соответствовать.

Автор:Alexei Kostenkov.

Спустя считанные десятилетия острова Новой Зеландии превратились в арену вечной войны за земли и пищу. Вся культура маори пропиталась войной, агрессией и каннибализмом.

Мрачные деревянные крепости-городища в дыме костров оглашались воплями жертв и грозными ритуальными песнопениями.

Ещё в конце XIV века — когда на острове Новая Зеландия появились первые признаки приближающегося кризиса и рост населения замедлился, потому что еды становилось всё меньше — люди маорийского племени Нгаи Таху покинули Южный остров и отправились искать новые земли.

Ими стали острова Чатем в 690 километрах к юго-востоку от Новой Зеландии. Почти тысяча квадратных километров ещё более холодных, сырых и холмистых пустошей. Но море вокруг кишело рыбой и птицей — и переселенцы сумели закрепиться на этой не очень приветливой земле. Прозвав её Рэкоху — «Туманное солнце».

Маленькая экосистема архипелага не могла прокормить много людей. А социальные конфликты при такой скученности обернулись бы катастрофой.

Но первые вожди нового народа, наречённого «мориори», разработали кодекс религиозного пацифизма — Законы вождя Нунуку.

Мориори стали полным антиподом воинственных каннибалов‑маори.

Убийство человека, драка и тем более война стали жесточайшим табу. Самые непримиримые конфликты разрешались путём ритуальной дуэли на тонких палочках строго до первой капли крови.

Девять племён мориори общим числом около 2000 человек бедно, но мирно жили на своих островах веками. За 24 поколения они совершенно забыли множество технологий, полностью перешли на собирательство, охоту и рыболовство. Одна мысль об убийствах, оружии и даже драках приводила их в ужас.

Мирные мориори.

Мориори едва ли не первыми в истории человечества создали действующую модель пацифистского общества.

За что жестоко и страшно поплатились.

Тем временем на Новую Зеландию проникли англичане. Маори узнали о прекрасных изобретениях белого человека: картошке и ружьях. Первое позволило прокормить гораздо больше членов племени, а второе… и вовсе стало подарком небес для маорийцев, привыкших к вечной войне всех со всеми.

Тем более, что мясо у белых людей, по мнению маори, совсем невкусное. Торговать с ними было во всех смыслах полезнее.

Взрывной рост численности населения за счёт картошки позволил выставлять тысячи воинов с ружьями там, где раньше и сотня с дубинками была грозным войском. «Это же просто праздник какой-то!» — подумали хором все маори и острова погрузились в ещё большее безумие всеобщей резни.

Вот до чего картошка людей доводит.

Одно из племён маори — Нгати Мутунга — было не раз крепко бито соседями. Им даже пришлось ритуально сжечь кости предков и уйти со своих коренных земель. Бить других маори как-то не очень получалось. И Нгати Мутунга обратились к более-менее дружественным соседям из Нгати Тама с богатой идеей: а не отправиться ли нам за море и завоевать там новые земли?

Но куда именно за море? Сначала вожди и ведущие аналитики племён на собраниях планировали вторжение на архипелаг Самоа или остров Норфолк. Но Самоа слишком далеко, а воинственные княжества соседей вполне могли дать отпор . Остров Норфолк, в свою очередь, слишком мал. К тому же население его к тому времени составляли самые неисправимые и отмороженные каторжники британской короны. Которых «из ирландской банды за буйность выгнали».

Так что ещё вопрос — кто бы  там кого уделал в случае высадки десанта маори.

И тут кто-то из соплемнников вспомнил рассказы об острове на востоке, где живут какие-то совершенно восторженные хиппи. К тому времени там уже была маленькая колония маори, занимавшаяся рыболовством и особо никого не трогавшая.

План сложился. Маори захватили стоявший у одного из причалов британский бриг «Лорд Родни» и сделали команде предложение, от которого было сложно отказаться: совершить пару рейсов или стать не очень вкусным, но торжественным ужином.

19 ноября 1835 года «Лорд Родни», в который набилось 500 воинов-маори с ружьями и дубинками, появился у берегов Чатема.

В тот день мир мориори рухнул.

Захватчики хлынули на берег. Они рассыпались по островам, стали избивать и убивать жителей. Объявив, что теперь это земли племён Нгати Мутунга и Нгати Тама. А мориори теперь их рабы .

Населявшие Чатем аборигены ужаснулись такой неспровоцированной агрессии. Их вожди собрались в селении Те-Апаватики. Молодёжь потребовала ответить на вторжение войной. Пусть даже самоубийственной.

«Нет!», — ответили старейшины Тапата и Тореа. «Мы, мориори, свято чтим заветы  Нунуку! Мы ответим этим варварам ненасильственным сопротивлением, и пусть им будет очень стыдно!».

Кампания ненасильственного сопротивления в лучших традициях современных борцов с оружием и пацифистов помогла не больше, чем таблички про зоны, свободные от оружия против террористов и психов с автоматами.

Маори попросту озверели, когда мориори отказались работать и стали пытаться рассказывать о своих правах. Была устроена чудовищная резня.Три четверти жителей островов погибли. Тем, кто умер от пули, ножа или удара дубинкой в затылок ещё очень повезло. Ведь маори для запугивания устраивали казни с показательной жестокостью.

Практически все выжившие были избиты, изнасилованы, искалечены. Спасения не было: опытные воины-маори прочёсывали самые отдалённые территории Чатема. Не менее трёхсот человек демонстративно зарезали и съели.

Оставленных мориори держали в загонах как скот и использовали в качестве рабов. Им запретили разговаривать на своём языке, жениться, заставили осквернить все святилища. Побывавший на архипелаге несколько лет спустя английский исследователь описал жизнь мориори как самое жуткое рабство, которое гораздо хуже смерти.

«Мы вступили во владение в соответствии с нашими обычаями и поймали всех. Ни один не сбежал. Сбежавших мы убили, некоторых других тоже, но что из того? Это было в соответствии с нашим обычаем!» — спокойно рассказывал один из маори.

Стыдно им совершенно не было, ни чуточки.

Ну, а в силу живости национального характера маори пять лет спустя Нгати Мутунга на Чатеме напали на бывших союзников Нгати Тама. Началась гражданская война, и в процессе взаимных набегов маори перебили и съели ещё несколько сотен рабов‑мориори.

Последствия? А никаких последствий.

К тому времени, когда на Чатеме в 1863 году худо-бедно начали действовать британские законы, рабов освободили. В живых к тому времени осталось немногим более сотни мориори.

Мориори в 1880-м году.

Чистокровных аборигенов до нашего времени не сохранилось. Только люди, предки которых одновременно были и мориори, и маори, и европейцами.

Мориори признали коренным населением Чатема… А заодно и маори.

При этом на самом архипелаге живут всего 36 человек, считающих себя мориори. И ещё более 600 — на острове Новая Зеландия, куда маори отвезли часть захваченных рабов.

Потомки мирного и гуманного племени с переменным успехом пытаются возрождать свою культуру.

Ну, а маори в общем-то и сейчас не очень стыдно.

Тем более, что самих Нгати Мутунга и Нгати Тама другие маори тоже потом убили и съели.