Чему смеётесь?
Антон Антонович Сквозник-Дмухановский
Антон Антонович Сквозник-Дмухановский
1 апреля в СДК с. Средние Пахачи для учащихся 7-9 классов МКОУ «ССШ» состоялось литературное турне «Загадка великого Гоголя». Ведущая Э. Н. Етаургина рассказала об интересных фактах из жизни писателя. Говорилось о дружбе Пушкина с Гоголем, о том, что сюжеты к «Ревизору» и «Мёртвым душам» подсказал Николаю Васильевичу именно Пушкин. Школьниками был прочитан отрывок из повести "Вечера на хуторе".
Устюжна
По одной из версий, Хлестаков зажигал в Устюжне.
Хотя лично мне кажется немного странным маршрут из Петербурга в Саратовскую губернию через Устюжну, особенно если учесть, что в карты он проигрался в Пензе.
А Гоголь наблюдает:
Точнее, маска Гоголя
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Как-то на уроке литературы учительница спросила, в чём суть немой сцены в конце пьесы Гоголя "Ревизор". У меня была книга с выдержками из писем Гоголя друзьям, я их быстро просмотрела и нашла одно, где он писал про эту сцену, мол, лучше всего покажет шок героев, эффектная концовка. Ну, я и озвучила. Учительница сказала, что эта мысль тянет только на четвёрку. Рассказала дома маме, поугорали. На четвёрку тянет мысль Гоголя. На четвёрку...
"Ревизор", 1952 год. Игорь Горбачёв и Михаил Яншин.
"Ревизор", 1952 год.
Н. Гоголь и П. Новограбленов о образовании народа
Десятки раз прослушал финал радиоспектаклей «Игроки» Н. Гоголя. Текст блестящий, монолог Ихарева можно описать одной фразой из М. Салтыкова-Щедрина – «торжествующая свинья».
Цитата
Явление XXIII
Ихарев один.
Каков ход приняли обстоятельства! А? Еще поутру было только восемьдесят тысяч, а к вечеру уже двести. А? Ведь это для иного век службы, трудов, цена вечных сидений, лишений, здоровья. А тут в несколько часов, в несколько минут — владетельный принц! Шутка — двести тысяч! Да где теперь найдешь двести тысяч? Какое имение, какая фабрика даст двести тысяч? Воображаю, хорош бы я был, если бы сидел в деревне да возился с старостами да мужиками, собирая по три тысячи ежегодного дохода. А образованье-то разве пустая вещь? Невежество-то, которое приобретешь в деревне, ведь его ножом после не обскоблишь. А время-то на что было бы утрачено? На толки с старостой, с мужиком... Да я хочу с образованным человеком поговорить! Теперь вот я обеспечен. Теперь время у меня свободно. Могу заняться тем, что споспешествует к образованью. Захочу поехать в Петербург — поеду и в Петербург. Посмотрю театр, Монетный двор, пройдусь мимо дворца, по Аглицкой набережной, в Летнем саду. Поеду в Москву, пообедаю у Яра. Могу одеться по столичному образцу, могу стать наравне с другими, исполнить долг просвещенного человека. А что всему причина? чему обязан? Именно тому, что называют плутовством. И вздор, вовсе не плутовство! Плутом можно сделаться в одну минуту, а ведь тут практика, изученье. Ну, положим — плутовство. Да ведь необходимая вещь: что ж можно без него сделать? Оно некоторым образом предостерегательство. Ну, не знай я, например, всех тонкостей, не постигни всего этого — меня бы как раз обманули. Ведь вот же хотели обмануть, да увидели, что дело не с простым человеком имеют, сами прибегнули к моей помощи. Нет, ум великая вещь. В свете нужна тонкость. Я смотрю на жизнь совершенно с другой точки. Этак прожить, как дурак проживет, это не штука, но прожить с тонкостью, с искусством, обмануть всех и не быть обмануту самому — вот настоящая задача и цель!
Конец цитаты.
Я нищее быдло, не получившее ни воспитания, ни образования, но меня оскорбляют слова Ихарева: «Воображаю, хорош бы я был, если бы сидел в деревне да возился с старостами да мужиками, собирая по три тысячи ежегодного дохода. А образованье-то разве пустая вещь? Невежество-то, которое приобретешь в деревне, ведь его ножом после не обскоблишь. А время-то на что было бы утрачено? На толки с старостой, с мужиком... Да я хочу с образованным человеком поговорить!».
Это отношение русского барина к крепостным будто они не на одной земле рождены, ни на одном языке разговаривают и ни в одного Бога веруют. На счет языка можно поспорить – дворянство разговаривало на французском. Пушкин сообщает о Татьяне Лариной.
Она по-русски плохо знала,
Журналов наших не читала,
И выражалася с трудом
На языке своем родном,
Итак, писала по-французски…
Что делать! повторяю вновь:
Доныне дамская любовь
Не изъяснялася по-русски,
Доныне гордый наш язык
К почтовой прозе не привык.
В общем я осуждаю крепостника Ихарева. И тут читаю в книге «Камчатский летописец»
В научно-справочной библиотеке Государственного архива Камчатского края под № 450 вот уже более пятидесяти лет, с мая 1960 г., хранится уникальная рукопись, источник поступления которой неизвестен, — летопись Петропавловской советской школы II ступени. Это учебное заведение стало правопреемником первого на Камчатке
В феврале 1922 г. Министерство народного просвещения Дальневосточной республики (МНП ДВР) предписало всем школам ведение школьной летописи. Циркуляр рекомендовал выделить в летописи две части: общую и историческую. Предполагалось, что общая часть должна включать географические и геолого-биологические сведения, историческая — собственно посвящаться истории школы.
Автор летописи указал, что её части переставлены. Действительно, после краткого введения следует обширное историческое описание школы, которое составлено с особой тщательностью. Наиболее подробно исследованы первые годы существования учебного заведения в статусе городского училища. Географические сведения даны во введении, в них описывается Петропавловск и его окрестности; геолого-биологические — отсутствуют. Автор планировал продолжить работу над ними в дальнейшем, полагая, что данная летопись «лишь первый остов, вокруг которого потом будет построено полное здание летописи».
П. Т. Новограбленов, будучи преподавателем естествознания, начал составление летописи по поручению школьного совета Петропавловской советской школы II ступени. Выбор «летописца» объяснялся тем, что он был хорошо знаком с местными особенностями, являясь, как того требовал циркуляр МНП ДВР, учителем-старожилом, а также бывшим воспитанником городского училища и педагогических курсов при нём. Более того, в период со 2 сентября 1919 г. до 22 ноября 1922 г. он являлся заведующим высшим начальным училищем.
П. Т. Новограбленов пишет
Цитата:
1898/99 учебный год
Состав учащихся в этом году был таков:
II отделение — 16 человек: 10 девочек и 6 мальчиков.
III отделение — 13 человек: 13 мальчиков.
IV отделение — 4 человека: 4 мальчика.
V отделение — 2 человека: 2 мальчика.
Итого 35 человек.
Учитель Соболев, делая обзор состоянию учебного дела в училище, отмечает крайнюю ограниченность понятий учеников в соединении с неправильным, трудно поддававшимся направлению, произношением; это настолько тормозило дело, что учитель невольно приходил в уныние; невозможно было прочесть учащимся самую ничтожную статейку, маленький детский рассказик, чтобы не натолкнуться на массу понятий, отсутствовавших у учеников.
Соболев отмечает крайнюю неразвитость учеников.
Программы, определённые для каждого года обучения, были школой не выполнены в течение трёх-четырёх предыдущих лет, и отступления от них в данный учебный год ещё более увеличились. Причины, по Соболеву, крылись 1) в тесноте помещения — четыре отделения занимались в одной комнате с одним учителем, а когда его жена, всегда болевшая и пропускавшая уроки, занималась, то работа шла в две смены; 2) отсутствии законоучителя (Павел Донской, священник, разъезжал по округу, исполняя требы;
протоиерей Пётр Донской за старостью и дряхлостью не мог преподавать в училище); 3) трудности учения для детей Петропавловска.
Побудительными мотивами для усиленной работы в школе для учеников, а также для поощрения их родителями были лишь
1) желание научиться читать, грамотно писать, кое-как считать, да
2) желание, чтобы дома дети не баловались. Поэтому-то первые два-три года, пока ещё дети не достигли беглости чтения и письма, они, по наблюдениям того времени А. Л. Соболева, учились довольно прилежно, и успехи их ободряли учителя. С четвёртого же года обучения наступала реакция в прилежании ученика.
Мы видим, действительно, что из двенадцати человек второго отделения к концу пятого года осталось всего лишь два человека.
Конец цитаты.
Гоголь писал «Игроков» в 30-е годы 19-го века, Новограбленов описывает юг Камчатки в конце века. А ведь Камчатка не глухая Россия. Здесь жили люди образованные: моряки, военные, приплывали иностранцы – японцы американцы и при этом: «невозможно было прочесть учащимся самую ничтожную статейку, маленький детский рассказик, чтобы не натолкнуться на массу понятий, отсутствовавших у учеников».
Получается фраза Ихарева:
- Да я хочу с образованным человеком поговорить!
не от призрения к русскому мужику, а акт отчаяния образованного человека, который в силу своего образования стал иностранцем среди своего народа.
Читаем дальше Новограбленого:
«Один из бывших учеников Соболева рассказывает, что А. Л. Соболев был среднего роста, коренастого сложения, чрезвычайно нервный, вспыльчивый, впадавший прямо в истерики. Слушая ученика, ошибочно доказывавшего свой урок по геометрии, он пытался спокойно навести его на правильный путь, но затем быстро терял самообладание и, быв в нервном состоянии, ломал линейку, куски мела и потом просто убегал из класса (он жил недалеко).
Раз с ним случилась при подобной обстановке истерика; перепуганные на смерть ребята бросились к его жене и чуть не насмерть ли испугали эту полную даму.
Наказание (в угол, на колени) А. Л. Соболев применял редко; шалунов он чаще всего просто гнал из класса.
А из одиннадцати человек первого отделения остаётся четыре человека.
Как только сын-школьник подрастал настолько, что мог таскать пудовый кулёк муки при разгрузке парохода и мог подписывать свою «фамиль», родитель его решал, что «значит, учиться довольно», «пора и за ум взяться», и брал его из школы.
Ремесленное отделение стало функционировать в этом учебном году. Из Владивостока был прислан мастер Ив. Кал. Рагозин, большой любитель выпить.
И опять Гоголь, но уже «Ревизор»:
«Городничий. Ну, в ином случае много ума хуже, чем бы его совсем не было. Впрочем, я так только упомянул об уездном суде; а по правде сказать, вряд ли кто когда-нибудь заглянет туда: это уж такое завидное место, сам Бог ему покровительствует. А вот вам, Лука Лукич, так, как смотрителю учебных заведений, нужно позаботиться особенно насчет учителей. Они люди, конечно, ученые и воспитывались в разных коллегиях, но имеют очень странные поступки, натурально неразлучные с ученым званием. Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо... не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши на кафедру, не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу), и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду. Конечно, если он ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего: может быть, оно там и нужно так, об этом я не могу судить; но вы посудите сами, если он сделает это посетителю, — это может быть очень худо: господин ревизор или другой кто может принять это на свой счет. Из этого черт знает, что может произойти.
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Городничий. То же я должен вам заметить и об учителе по исторической части. Он ученая голова — это видно, и сведений нахватал тьму, но только объясняет с таким жаром, что не помнит себя. Я раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать, что с ним сделалось. Я думал, что пожар, ей-Богу! Сбежал с кафедры и что силы есть хвать стулом об пол. Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать? от этого убыток казне.
Лука Лукич. Да, он горяч! Я ему это несколько раз уже замечал... Говорит: «Как хотите, для науки я жизни не пощажу».
Городничий. Да, таков уже неизъяснимый закон судеб: умный человек — или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси».
65 лет прошло между временем, когда творил Н. Гоголь и началом 20-го века описываемого в летописи Т. Новограбленого и ничего не поменялось.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Последние дни забавляю себя прослушиванием радиоспектаклей. Слушал Гоголя «Ревизор» и «Игроки». Про «Ревизор» четкие тетки и посоны написали книги и защитили сотни диссертаций. Я же пройдусь с точки зрения быдла, проведу параллели.
Начинаются оба произведения с констатации жизненного успеха.
Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, городничий. Разорил вверенный ему город казнокрадством и вымогательством. С его покровительства полиция избивает всех подряд. Его окружают такие же коррумпированные подчинённые.
Ихарев в «Игроках» - катала сорвавший банк в 80 000.
Дале в их жизни появляются Хлестаков, Швохнев, Кругель и Степан Иванович Утешительный. В начале Сквозник-Дмухановский и Ихарев вступают с ними в противоборство, но оказывается, что они вовсе не антагонисты, а родственные им души. Сотрудничество с ними приводит Ихарева и Сквозник-Дмухановского, к не бывалому жизненному успеху. Ихарев получает вексель на 200 000 рублей, городничий обручает дочь с петербургским вельможей и готовит себя к генеральскому чину.
Следуют их монологи, суть которых по выражению Салтыкова-Щедрина «торжествующая свинья». Персонажи произносят панегирик собственной подлости.
А далее происходит жизненная катастрофа, как говориться – прозрение хуже похмелья. Хлестаков оказывается проходимцем, а вексель купленный за 80 000 липой.
Может показаться что Гоголь в своих комедиях бичует порок, подлецы раздавлены и оплеваны. Но я вижу в этих пьесах гимн деньгам. Гоголь специально вводит в пьесы монологи слуг Осипа и Гаврюшки которые красочно расписывают как хорошо живется на свете, когда у хозяев есть деньги и как плохо, когда их нет.
Именно потерей денег Гоголь наказывает своих героев. Городничий дает Хлестакову 800 рублей и персидский ковер. Остальные чиновники по 300 рублей. И когда появляется настоящий ревизор у них на кармане голяк. И взять им неоткуда - купечество разорено и отдало последние Хлестакову чтобы тот избавил от Сквозник-Дмухановского. Откупиться чиновникам второй раз нечем.
Ихарев теряет капитал необходимый чтобы вести большую игру. Чтобы вернуться в дело ему понадобиться годами играть по мелочи. Ихарев жизнь положил на то чтобы превзойти других в шулерстве и добился этого. Поняв, что в лобовую идти с ним бесполезно Швохнев, Кругель и Степан Иванович Утешительный зашли с боку и предложили Ихареву то к чему он стремился изначально – удвоить капитал.
Читал рассуждения о Хлестакове – он де не профессиональный мошенник. Его приняли за другого, а он воспользовался шансом. Однако в монологе Осипа читаем.
«Черт побери, есть так хочется и в животе трескотня такая, как будто бы целый полк затрубил в трубы. Вот не доедем, да и только, домой! Что ты прикажешь делать? Второй месяц пошел, как уже из Питера! Профинтил дорогою денежки, голубчик, теперь сидит и хвост подвернул, и не горячится. А стало бы, и очень бы стало на прогоны; нет, вишь ты, нужно в каждом городе показать себя! (Дразнит его.) «Эй, Осип, ступай посмотри комнату, лучшую, да обед спроси самый лучший: я не могу есть дурного обеда, мне нужен лучший обед». Добро бы было в самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой!»
Хлестаков целенаправленно выдавал себя за важную особу, но фартануло ему только с Сквозник-Дмухановским. И после того как фартануло, он что престанет этим заниматься?
Читал про актера Евгения Моргунова. Приехав на гастроли в провинциальный город тот звонил в местный обком или горком требовал первого секретаря и говорил:
- Я актер Евгений Моргунов. Николай Викторович (Подгорный) просил передать вам привет. Я сегодня выступаю у вас, хочу вечером расслабиться, а в магазинах шаром покати…
И ему тут же тащили из спецраспределителей бухло и деликатесы. Да и денег наверняка давали.
Чем он не Хлестаков? Поклонники таланта пишут – это другое. Моргунов был веселый человек и любил розыгрыши.
Представьте себе, что вы советский князек, вам звонит всенародно любимый актер, может среди его поклонников быть Подгорный? Почему нет? И говорит, что в магазинах областного центра пусто и подразумевается, что об этом будет рассказано Подгорному. Вы притащите все что угодно лишь бы он набил брюхо, залил шары и свалил поскорей.
Именно боязнь огласки заставляет Ихарева отказаться от преследования Швохнева, Кругеля и Степана Ивановича Утешительного
«Глов. Да ведь закон ты мог бы призвать тогда, если бы сам не действовал противузаконным образом. Но вспомни: ведь ты соединился вместе с ними с тем, чтобы обмануть и обыграть наверное меня. И колоды были твоей же собственной фабрики. Нет, брат! В том и штука, что ты не имеешь никакого права жаловаться!
Ихарев (в отчаянье бьет себя рукой по лбу). Черт побери, в самом деле!.. (В изнеможении упадает на стул.)»
Почему я считаю, что Хлестаков, не смотря на наигранную глупость, относится к делу серьёзно?
«Хлестаков один.
Здесь много чиновников. Мне кажется, однако ж, они меня принимают за государственного человека. Верно, я вчера им подпустил пыли. Экое дурачье! Напишу-ка я обо всем в Петербург к Тряпичкину: он пописывает статейки — пусть-ка он их общелкает хорошенько. Эй, Осип, подай мне бумагу и чернила!»
Он понимает, что его могут разоблачить, послать следом Держиморду… И предупреждает городничего – как не ничтожен Хлестаков, но в Петербурге за него есть кому вписаться и поднять шум в прессе. А то что все письма перлюстрируются чиновник Хлестаков знал отлично.