Эй, толстый! Пятый сезон. 54 серия
Олигархов было семеро. Это включая Семена Аркадьевича, который, скорее всего, тоже был из них, хотя в беседах никогда себя так не называл. Ну, и Гавриил Глебович был восьмым. При пузах, как заметил Гавриил Глебович, были не все. Березовский был чем-то истощен, нервно дергал уголком злого рта. А молодой Ходорковский был вообще спортивен и подтянут.
Семен Аркадьевич оглядел собравшихся, иронично посмотрел на публику: блядей, артистов, журналистов, молодых карьеристов, обслугу.
– Мы вас покидаем, – сказал наставник в микрофон. – Сейчас, когда мы все в сборе…
– Могучая кучка! – хохотнул кто-то из публики.
– Именно. Сейчас мы пойдем за кулисы. Решать судьбы мира.
Публика зааплодировала.
– А пока мы принимаем судьбоносные решения, выступит следующий наш музыкальный гость.
На сцену запрыгнул напомаженный качок, стал по-молодежному хлопать олигархов ладонь о ладонь. Ходорковский стукнулся с качком ладонями без проблем. Березовский страдальчески скривился и отдернул руку до того, как артист попал по ней.
Гавриил Глебович, когда очередь дошла до него, не очень ловко вскинул руку, и качок так врезал по ней, что рука мгновенно заболела.
– Пойдемте! – торопил Семен Аркадьевич. – Полночь близится.
– А что будет в полночь? – спросил Гавриил Глебович.
Неопознанный пузатый олигарх надменно хмыкнул.
– Полночь – время ритуала, милый друг, – сказал Семен Аркадьевич. – Время, когда для вас решится все. Испытание, если хотите.
Олигархи уходили по лужайке в сторону дальнего парка.
«Bad Russian! А я все пою! Bad Russian! Я снова с тобой!» – пел артист.
На подсвеченной прожекторами лужайке угловато прыгала его тень.
«Bad Russian! Я не потерплю усмешек за моей спиной!»
В парке было темно и тихо. Путь олигархов лежал к дальнему флигелю.
Строение сияло огнями. При появлении олигархов двери распахнулись словно сами собой. Семеро богатеев и Гавриил Глебович пошли коридором, стены которого украшали гобелены и картины в золоченых (или золотых) узорчатых рамах.
Коридор вывел олигархов в большой круглый зал, в центре которого стоял круглый же стол. Чуть в стороне поднималась к потолку винтовая лестница.
Стол был сервирован шампанским, закусками. Рядом с пепельницами лежали толстенные сигары и маслянистые папиросы.
Ходорковский тут же закурил такую папиросину. Запах Гавриил Глебович узнал. Примерно такую же штуку он курил меньше года назад в подъезде с гопниками. Как давно это было. Действительно, в другой жизни.
– Израильская сенсимилья, – объяснил Ходорковский. – Рекомендую.
– Нет-нет, – сказал Гавриил Глебович. – Я плохо переношу.
Семен Аркадьевич что-то шепнул официанту. Тот кивнул и вскоре вернулся с блюдом, на которой было зеркальце, дорожки порошка и стодолларовая купюра. С поклоном официант поднес блюдо Гавриилу Глебовичу.
Тот сначала хотел возмутиться. Но олигархам, похоже, было все равно.
– Челаэк, мне того же, – махнул пухлым пальчиком один из толстяков.
Гавриил Глебович успокоился и втянул порошок. Тот был прекрасен. Мир похолодел и словно морозными узорами расцвел красотой.
– А ведь еще год назад вы и не представляете, что будете сидеть в этом месте, с самыми могущественными людьми страны, – сказал Семен Аркадьевич, пристраиваясь на соседнем кресле. – Не могли ведь?
– Даже не пытался, – ответил Гавриил Глебович.
– Причудливо тасуется колода, – закивал Семен Аркадьевич. – А расскажите, каковы ваши впечатления от этого первого года с баблом?
– Я устал, – сказал Гавриил Глебович. – Это если одним словом. Ну, а так – все пытаются наебать.
Олигархи закивали. Оказывается, они внимательно слушали.
– А еще? Что еще?
– Голова пухнет от всего.
Олигархи продолжали кивать.
– Нервы. Времени не стало. И вот еще – количество идиотов вокруг стремительно выросло. Я не знал, что их так много.
– Да-да! – соглашались Авен и Потанин.
– Человеческая порода как-то погнуснела, – делился Гавриил Глебович. – Я пока бедным был, как-то лучше о людях думал. А они в большинстве – корыстны и предсказуемы.
– Именно! – воздел палец Березовский.
– Ну, а так, по жизни, все ли вам в новом бытии нравится? – хитро спросил Семен Аркадьевич.
– Да нет, конечно же!
– А что вам не нравится?
– А то вы не знаете, Семен Аркадьевич.
– Да вы скажите, скажите! Все свои! – настаивал хитрый собеседник.
– Государство, – выдохнул Гавриил Глебович, словно раздувая костер под последним мостом. – Перед ним я чувствую себя ребенком, у которого отбирают игрушки старшие ребята.
– Вот-вот! – кивали богатеи. – Алчное, гнусное, кидающее своих подданных! Это очень цинично – вклады граждан из сберкасс спиздить.
Хитро кивал Березовский, прикрыв глаза складчатыми, как у рептилии, веками.
– Мне сказали, – осмелел Гавриил Глебович, – что я могу что-то сделать. Что у вас – та же проблема. Я готов помочь вам ее разрешить.
– А насколько вы готовы помочь? – впился взглядом Семен Аркадьевич. – Чем вы готовы пожертвовать?
– Ну, как чем? – Гавриил Глебович как-то излишне простодушно положил на край стола доставший чемоданчик с полумиллионом долларов. – Вот деньги! Пятьсот тысяч, как договаривались.
Березовский отчего-то скривился. У остальных хозяев жизни тоже лица были нерадостные.
– Да-да, – сказал Семен Аркадьевич. – Это взнос, вступительный, сумма была оговорена заранее.
Ходорковский чему-то усмехался, отводя взгляд.
Гавриил Глебович вдруг понял, что этот разговор имеет невероятно важное значение. Он был чем-то вроде экзамена – этот разговор. Гавриила Глебовича определенно проверяли на вшивость – как новичка в тюремной камере.
– Что-то вам не нравится? – спросил олигарх-новичок.
Кокаин придал ему смелости.
– Да как вам сказать, – усмехнулся Семен Аркадьевич.
– Скажите, как есть.
– Ну, так и быть. Вот дали вы нам чемоданчик с баблом. А толку?
– Но подождите, мы же все обговорили…
– Да-да! И вы все выполнили, вы молодец. Но цель, милый друг! Великая цель перед нами! Безвозратное изменение констант бытия. Вы нам чем понравились, Гавриил Глебович? Вы везучий. Вы разом смогли изменить свою жизнь. На самом деле, это идет за вами…
– Это – что?
– Назовем это ветром перемен. Он овевает вас дуновением удачи. С вами у нас может все получиться. Вы ломаете матрицы. Вы уникум.
– Я не до конца вас понимаю, – вздохнул Гавриил Глебович.
– Конечно! Потому что я еще ничего не объяснил! Вот мы видим великую цель!
Семен Аркадьевич указал на бокал с шампанским. Потом схватил с ближайшего блюда красного вареного краба и стал вести его к шампанскому.
– Мы идем к ней, к этой цели. А путь сложен. Непрост!
Наставник повел краба через гору винограда. Одна из тонких лапок отломилась и осталась среди наливных ягод.
– Видите? Видите? В пути приходится приносить жертвы. Иначе никак. Вот и наш путник, – Семен Аркадьевич потряс искалеченным крабом, – лишился конечности.
Гавриил Глебович не знал, как ему реагировать.
– Ну, а от меня-то вы что хотите?
– Что мы хотим? Ну, смотрите. Вы отстегнули нам пол-лимона. Вы можете себе это позволить. Миллион, я уверен, тоже. Вы отдали его безболезненно. Вы не оторвали его от души, от себя, с мясом, как этот крабик! А цель, Гавриил Глебович, такова, что надо жертвовать! Надо! От души надо отрывать с болью. И тогда – сбудется. А так, на отцепись – ну, не ценная это жертва.
– Так а сколько вам дать?
– Тут дело не в деньгах, Гавриил Глебович.
– Руку, что ли, отрубить хотите?
Семен Аркадьевич захохотал. Смеялся громко и раздражающе долго. Заразил смехом всех олигархов. Все они теперь смеялись над Гавриилом Глебовичем. Новоявленный богач снова чувствовал себя малолетним гопником, которого высмеивают старшие пацаны. «Иди домой, Хрюшу-Степашку смотреть! Нечего делать тебе с серьезными людьми!» – вот что говорил их смех.
– Нет, Гавриил Глебович, рука ваша нам без надобности.
– А что тогда?
– Душа, – сказал Семен Аркадьевич, отпивая из бокала. – Сейчас, здесь, вы должны будете вырвать с мясом клок вашей души. Будет очень больно. Вы, может быть, потеряете сон. Это – цена нашего с вами общего желания.
– И что я должен буду сделать?
– Убить, – прошептал Семен Аркадьевич.
– То есть, вы меня кровью хотите повязать?
– Именно, Гавриил Глебович. Такая вот инициация.
– Кого надо убить? – спросил Гавриил Глебович.
– Ребенка. Точнее, двух детей. Но после первого будет легче.
– Вы это серьезно? Тут скрытых камер нет? Это не телерозыгрыш?
Семен Аркадьевич лишь качал головой.
– Но зачем их убивать? Детей?
– Это старый ритуал, – ответил Семен Аркадьевич. – Знаете, есть такое свойство в крови детей. Когда она проливается на землю, гневается Б-г. Он приходит в ярость, он поражает нечестивую землю, где пролилась невинная кровь.
– То есть, я должен рассердить Бога? – спросил Гавриил Глебович.
– Именно. Вы должны привести Его в страшную ярость. Чтобы Он принялся разить, чтобы разбил на мелкие кусочки это несчастное государство со всеми ворами, дегенератами, предателями. Чтобы Он нанес удар страшнейшей силы. Чтобы в мелкую пыль обратилась Россия!
– Убить детей, значит?
– Да.
– Об этом кто-то узнает?
– Эта тайна не выйдет за пределы нашего клуба.
– А как убить-то?
– По горлу – чик! Но важно собрать кровь в кувшин. Потом мы выльем кровь на русскую землю. И наступит великое возмездие!
– Вы это все сейчас серьезно? – спросил Гавриил Глебович.
– Более чем. Но есть еще один нюанс. Те два ребенка, чью кровь вам предстоит пролить, беременны.
Гавриила Глебовича затошнило.
– Вы уверены, что это надо?
– Это цена.
«С чем не справился джинн – справлюсь я!» – самонадеянно подумал Гавриил Глебович.
– Вам должно быть больно, терпите, – словно бы сочувственно сказал Семен Аркадьевич. – Самое худшее я еще не сказал.
– Говорите.
– Это девственницы.
– Что?! – Гавриил Глебович был настолько потрясен, что выронил чемоданчик с деньгами, забыв о нем еще до того, как тот долетел до пола. – Вы это серьезно?
– Вы уже спрашивали об этом, милый друг.
– Но это же… Это получается, что Бог – есть?
– Несомненно. И вы его разъярите.
– Но… как же мне быть потом, когда я умру?
– А думаете, вам там простят два убийства? Лоботомию? Вы ангелочек?
– Ну, нет.
– Вот видите.
– Но это же пиздец навечно!
– Зато в этом мире вы вкусите всемогущества. Это цена.
– А Россия точно обрушится? – спросил Гавриил Глебович.
– Смотря как разозлите. Убивайте на всякий случай сразу, мучиться не давайте.
– Я подумаю?
– Не советую. Действуйте сразу. Вот ваше оружие.
Семен Аркадьевич протягивал Гавриилу Глебовичу продолговатый бархатный футляр. Чем-то этот футляр был новоявленному олигарху знаком. Семен Аркадьевич раскрыл его. На атласной подкладке лежал слегка изогнутый нож для колки льда.
– Тот самый? – спросил Гавриил Глебович.
– Конечно!
– Но почему все-таки именно я?
– Потому что вам выпало, милый друг. Имейте мужество.
– Хорошо, хорошо! Точно никто об этом не узнает?
– Даже если и узнают, всем уже будет все равно.
– Хорошо, хорошо! – сказал Гавриил Глебович. – Ведите! Пока я не передумал.
Семен Аркадьевич хлопнул в ладоши.
По винтовой лестнице стали спускаться какие-то девочки в сопровождении охранников. Гавриил Глебович не мог найти в себе сил, чтобы хотя бы взглянуть на них. Как же их убивать?
«Я должен это сделать!» – сказал сам себе Гавриил Глебович.
Он поднял взгляд. И не поверил тому, что увидел.
В белых балахонах у стола стояли жалкие, дрожащие, испуганные…
– Оксана? Оля? Дочки? – хрипло сказал Гавриил Глебович.
– Папка живой! – радостно закричала младшая, Оля. – Тебя не съели!
– Дочки! Доченьки! Вы живые?
– Начинайте, – раздраженно бросил Семен Аркадьевич.
Продолжение следует...