Эй, толстый! Пятый сезон. 51 серия
Катастрофа в кинотеатре «Таджикистан» стала для секты золотозубой госпожи Эльвиры началом конца. Дальше все было только хуже. Секта стремительно теряла свои позиции. Многочисленный лох шел куда угодно, но не к Троесестрию. Лох был как осетр на нересте, который забивался во все подряд ловушки, но почему-то стал избегать госпожу Эльвиру и ее старух с примкнувшим к ним праотцом Надеем. Полны были сети у баптистов и адвентистов, у мунитов и Свидетелей Иеговы, у хаббардистов и рейкистов. Процветали все, но только не бывшее Троесестрие.
К осени 1993 года поток новых людей совершенно иссяк. Хуже того, происходило немыслимое – из секты стали бежать верующие. То ли ЛСД в компоте перестало действовать, но некоторые из адептов прозревали и задумывались: «А что это мы здесь делаем? Какой ерунде поклоняемся – грязные, нищие, голодные?»
Совершенно деморализующий эффект оказал на общину побег сестры Серафимы – кладовщицы и по совместительству бухгалтерши. Уж эта-то компот с ЛСД не пила, вообще была правой рукой сияющей госпожи Эльвиры. Сестры Серафима ушла не просто так, а прихватила с собой все бабло из сейфа. Конечно, были и еще заначки, но поступок беглянки серьезно расшатал материальное положение общины, поставил ее на грань нищеты.
Сестра Эльвира сначала недоумевала, не верила. Она-то Серафиме, Фимке, доверяла во всем. О мужиках языками чесали, даже пердела при кладовщице свой госпожа Эльвира. «Опять благодать испускаешь?» – прикалывалась еще Серафима. А теперь – надо же! – сорвалась с крючка. Начала самостоятельную игру. «Только это хуевое начало, – думала госпожа Эльвира. – Так вот своих же кидать, на доверии. Мир-то тесен, девочка. Встретимся еще. Ты еще не знаешь, кого решила кинуть».
Но сестра Серафима, похоже, была умнее, чем казалось сияющей госпоже. Она, как с опозданием дошло до Эльвиры и Глебаса, решила их уничтожить.
Спустя примерно две недели после побега Серафимы с кассой, к воротам особняка подъехала «Нива», до окон заляпанная сентябрьской грязью. Оттуда вышла какая-то вертлявая бабенка на каблуках и с микрофоном, а с ней – оператор с огромной камерой. Бабенка стала позировать на фоне особняка, а мужик все это снимал на свою камеру. А потом незваные гости стали ломиться в ворота.
Эльвира решила сама поговорить с пришедшими. Глебас страховал ее, засев за сараем со стволом.
Когда сияющая госпожа открыла калитку, чтобы узнать, что нужно пришельцам, ей прямо в золотые зубы ткнули лохматый микрофон.
– Правда ли, что вы похищаете людей и держите их на наркотиках? – нахально спросила девка.
– Чего? – оторопела госпожа Эльвира. – Да кто вы такие?
– Центральное телевидение, – сказала девка. И, не давая своей собеседнице опомниться, продолжила забрасывать вопросами: – Правда ли, что ваша секта отбирает у прихожан квартиры и все деньги? Правда ли, что вы тесно связаны с преступным миром?
– Кто это вам сказал? – растерялась сияющая госпожа.
– Просто ответьте! – наседала девка, тыча шваброй микрофона.
– Да я тебе сейчас твой микрофон твой в жопу твою вставлю! – закричала госпожа Эльвира. – Пизда! Хамка!
– Вы оскорбляете, а мы – между прочим, центральное телевидение!
– А ты меня не пугай, мандавошка! Мала еще меня пугать!
С этими словами госпожа Эльвира захлопнула калитку, лязгнула засовом.
Телевизионщики не настаивали, помаячили у входа минут с пятнадцать, и уехали.
– Надо валить, – сказал Глебас. – Это не к добру.
Порцию ЛСД в компоте удвоили. Но это были уже припарки мертвому телу. Секта гибла.
Примерно через неделю по телевидению вышел сюжет. Показали сестру Серафиму, которая, утирая ехиднины слезы, рассказывала о беспределе, который творит секта Троесестрие – переписывает на себя квартиры, зомбирует простых людей. После ее клеветнического рассказа показали особняк, госпожу Эльвиру в неузнаваемо уебищном ракурсе. Мат запикали, но слова разобрать было можно.
– Похоже, что это пиздец, – сказал Глебас.
– Он и есть, – согласилась госпожа Эльвира.
Собственно, у них все было готово к бегству. Оставалось только выгнать сектантов – желательно так, чтобы они не болтали. А как это сделать?
Глебасу и Эльвире повезло. Сюжет про секту мог бы стать информационной бомбой. Но взрыва не случилось. В начале октября 1993 года Москву сотрясали события более громкие. В Белом Доме засел взбунтовавшийся Верховный Совет в окружении немногочисленных вооруженных и десятков тысяч безоружных сторонников. Его осаждала регулярная армия, милиция и танковые соединения. Внимание общественности и международных СМИ было приковано к этому конфликту, а на сектантов в этой ситуации всем было наплевать, даже ментам.
Но Глебас и Эльвира оказались во власти совершенно неправильного чувства, что весь мир пошел на них войной.
Утром 3 октября Глебас придумал выход из положения.
– В Останкино засел Антихрист! – принялся он проповедовать после завтрака с компотом. – Он ведет мир к последней битве. Сегодня! Сегодня состоится великая битва. И ее выиграете вы, смиренные кроткие люди! Мы поедем туда все! Все! От мала до велика! Мы выцарапаем из Останкино нечистую силу! Вам на помощь придут все силы добра!
Весь день прошел в приготовлениях, служениях и исповедях. Ближе к вечеру автобус ЛиАЗ отвез сектантов к Останкинскому телецентру. Эльвира и Глебас обещали подъехать позже.
У Останкино действительно было много народу. Стояли автобусы и толпы людей, сжимавших красные флаги с серпом и молотом, андреевские – с косым крестом и черные анархистские – с белой буквой «А» в круге. Вокруг Останкино толпились самые разные люди – усатые казаки, гопники, тетки, злые дядьки в куртках, бандиты, сумасшедшие, патлатые неформалы, пенсионеры. Сектанты растворились в большой разгневанной толпе.
***
Останкинский расстрел 3 октября 1993 года – один из самых подлых эпизодов позорного времени. 900 ментов и омоновцев устроили восставшему народу кровавую баню. Безоружную многотысячную толпу выкашивали автоматным огнем, поливали пулеметами с боевых машин пехоты. Менты добивали лежащих. Массовый расстрел продолжался несколько часов.
Офицеров милиции, которые командовали побоищем, наградили орденами и присвоили звания героев России.
В тот вечер по улице академика Королева текли ручьи крови, сливавшиеся в большую реку черной крови. Свет прожекторов выхватывал людские фигуры, которые тут же уничтожались прицельным огнем и очередями. БМП ездили прямо по телам распластанных на асфальте людей, ебашили очередями по живым, расхуяривая их тела в мясо. Из технических внешних помещений башни работали снайперы.
Официально признано 46 погибших. Подлинного числа расстрелянных вам никто никогда не скажет. Также нет сведений о том, кто из сектантов Троесестрия выжил в этой бойне. Естественно, все они погибнуть не могли. Хотя как знать. Но больше никто из них не давал, по примеру сестры Серафимы, интервью на телевидении. А сама секта так и не вызвала к себе массового интереса.
Тем же вечером 3 октября помещение сектантской общины сгорело. Было возбуждено дело о поджоге. Под подозрение попали главари общины. Но никто не знал, где их искать. То ли они погибли у Останкино вместе со своей паствой, то ли пустились в бега.
Во время следственных действий была обнаружена выгоревшая комната с рамами кроватей, к которым крепились цепи с ошейниками. Человеческих останков на месте пожара не обнаружили.
***
Был один человек, кто мог бы рассказать о дальнейшей судьбе беглых главарей секты. Человека этого звали Марусей.
Три года спустя пластмассовая гангстерша, уже несколько лет будучи в бегах, столкнулась с Эльвирой в Рио-Де-Жанейро.
Маруся работала официанткой в баре на пляже недалеко от пляжа Капокабана. Однажды вечером в бар вошли золотозубая немолодая тетка в компании какого-то мужика с пухлыми порочными губами.
– Ты заебал! – кричала золотозубая тетка на своего спутника. – Бросай своих пидоров! Ишь, понравилось ему хуи сосать! Делом займись!
– А что плохого? – неубедительно бубнил порочногубый. – Я деньги нам с тобой зарабатываю.
– Головой работать – это не значит тупо сосать хуй! – кричала тетка. – Опомнись!
В матерящейся тетке беглая Маруся, к своему ужасу узнала сектантку, которой уже покойный Шварц когда-то продал двух невинно зачавших девчонок-беглянок из каннибальской семьи. Маруся оказалась настолько удивлена, что уронила на пол бокал с подноса. Теперь на нее смотрел весь бар. В том числе и тетка с золотыми зубами, и ее спутник-хуесос. В глазах тетки сверкнуло узнавание.
Маруся поняла, что из Рио придется уезжать. Она пожила здесь всего ничего. Город ей нравился. Он был опасен и безумно интересен. А теперь из-за этой золотозубой пизды придется пускаться в бега.
Сматываться Маруся решила сразу после смены. Под утро старший официант Энрике отсчитал Марусе заработок. Сегодня вышло меньше обычного.
– Вычет за бой посуды, Пластида! – объяснил он.
На улице Марусю караулили золотозубая Эльвира и хуесос.
– Ну, здрасьте! – развязно обратилась к пластмассовой беглянке сектантка. – Как вы здесь поживаете?
– Eu não entendo (Я не понимаю), – отвечала Маруся на плохом португальском.
– Хуендо, – перебила ее Эльвира. – Значит, так, голубушка. Мы – твои соотечественники и попали в затруднительное положение.
– И что? – спросила Маруся.
Действительно, притворяться не было смысла.
– Через плечо, – сказала золотозубая тетка. – Нам деньги нужны. Помоги нам. Мы так понимаем, ты в бегах. Но мы про тебя никому не скажем, нет. Только денег нам дай. Помоги нам.
Хуесос молчал, лишь важно кивал.
Маруся ощутила омерзение. Значит, шантаж? Так поступать было большой ошибкой со стороны этих жадных и недалеких людей.
Впрочем, согласилась Маруся не сразу. Сначала она торговалась. Так было надо. Иначе сектанты заподозрили бы неладное.
В итоге сошлись на трех тысячах долларах. Их Маруся согласилась вручить сектантам немедленно. Только надо было пройти к ней домой.
Маруся повела слабоумных шантажистов на дикий пляж, где забивали стрелки банды из фавел. Было опасение, что она застанет там разборки. Но нет. Не было ни бандитов, ни полиции. Лишь пустынный засранный пляж и безграничный океан, в котором мелькали какие-то искры и блики.
– Смотрите! – неожиданно сказала Маруся, взмахнув в сторону статуи Христа на горе пластиковой рукой.
Эльвира повернула голову. Марусе этого хватило, чтобы вцепиться тетке в волосы на затылке, а пластмассовой рукой толкнуть ее в подбородок. Раздался хруст, шейные позвонки безнадежно сломались, и золотозубая шантажистка рухнула в обоссанный песок.
– Э, ты что? – испугался хуесос. – Эй, я ничего! Я молчать буду!
Он упал на колени. Маруся прицелилась, чтобы уебать его ногой в подбородок. Но не стоит недооценивать хуесосов. Тот подловил ногу Маруси и опрокинул ее на песок, навалившись сверху. Противник стал душить Марусю, обдавая вонью тухлой спермы изо рта.
Маруся положила ему на глаза большие пальцы и стала давить. Хуесос мотал головой, душил сильнее. Но и Маруся усиливала давление. Сознание уже истекало из нее, когда она почувствовала, что у сектанта лопнули глазные яблоки, и по пальцам, наконец, потекла слизь.
Хуесос завопил, убрал руки от горла Маруси. Пластмассовая гангстерша оттолкнула его. Враг носился по пляжу, ослепший и беспомощный. Маруся разбила ему голову большим камнем.
Потом ее долго рвало. Укоризненно смотрел с горы Иисус.
Она забежала домой, в квартирку на границе фавел, за три минуты собрала вещи и понеслась в аэропорт Галеан.
Три года спустя, повстречавшись с пропавшими девушками и поговорив с ними, Маруся жалела, что убила сектантов слишком быстро, не дала помучиться. Они легко отделались, и этого было уже не исправить.
Продолжение следует...