СБЕЖАВШИЙ ТРУП
Давненько я не нудел о своей старой работе в уголовном розыске. Нужно навёрстывать. В прошлый раз обещал рассказать о других странных, страшных и просто дурацких случаях, что судьба подкидывает сотруднику милиции/полиции.
Так уж вышло, что стоит кому-то узнать про мою бывшую профессию, как тут же просят рассказать что-нибудь этакое. А я и рад порефлексировать. Жена моей работой уже сыта по горло, отец и сам из этих, которые бывшими не бывают. Так что я вроде и рад поделиться... Но вот как-то мне в не очень знакомой компании заявили, что, дескать, не может сотрудник уголовного розыска «вот это вот всё» лицезреть и остаться в здравом уме. Обесценивается человеческая жизнь, черствеет душа, холодеет взгляд и т.д. Это они ещё мои тексты не читали, ага. Представляю какой бы там нарисовался диагноз.
На это я ответил то же самое, что говорю и сейчас. Работа в правоохранительных органах — это, в первую очередь, просто... работа. Она на 90% состоит из бюрократической рутины и банальщины. Да, со стороны все эти примечательные случаи могут показаться чем-то шокирующим, но на самом деле запоминаются они сотрудникам больше из-за какой-то шутки, которую кто-то сказал, или из-за набора необычных обстоятельств. В самом факте смерти нет ничего из ряда вон выходящего. Она (смерть) случается каждый день, и зачастую по вполне банальным и общественно принимаемым причинам: болезни, несчастные случаи и старость.
Если бы сотрудник полиции страдал душою по поводу каждой бабушки, ушедшей в мир иной в ошеломляющем одиночестве, то у нас вообще ничего бы не делалось. Представляете, какой разрушительный резонанс оказывала бы каждая такая почившая пенсионерка? Скорбящая группа разбора, убивающаяся дежурная часть службы «02» и непосредственно отдела, убитые горем медики в скорой помощи, раздавленные несправедливостью жизни сотрудники морга, катающиеся по полу в симпатических корчах работники ритуальных услуг. Все страдают, все плачут, заламывая руки... никто нихрена не делает.
А уж как представлю впадающих в кататонию хирургов... В общем наивный и слегка высокомерный это взгляд на менее приятную деятельность, которая, вопреки чьему-то там нытью, всё ещё делается. Словно в морге люди работают потому, что они поголовно некрофилы, а в полицию идут ради возможности издеваться над другими да властью упиваться. Мусорщики страдают ОКР, проститутки нимфоманией, стоматологи садисты, студенты ПТУ тупые. Блин, сколько же стереотипов — места не хватит всех перечислить. И только инструктор по зумбе на позитиве, да ничем не страдает.
Но правда, как всегда, банальнее. Порой человек выбирает работу, порой она человека. Но чаще выходит так, что выбор был ограничен или слишком неочевиден, чтобы его сделать. А человек ко всему привыкает... И всё же бывает, случаются в полицейской рутине вещи мрачные и неприятно шокирующие.
К примеру, при осмотре «домашнего» трупа давно никто не отрывает плинтуса в поисках замывов крови, не раздевает тело, когда перед тобой мучавшийся от болезней 70-летний старик, не задаёт сложных вопросах оставленной им престарелой вдове. Но вот что-то однажды дёрнуло дознавательницу откинуть одежду на груди дедушки, и там она обнаружила едва заметный укол от шила в области сердца. Оказывается, бабушке надоело ждать смерти мужа, и она его слегка поторопила.
«Родственнички» вообще любят подкинуть проблем. Помнится мне весь осмотр приходилось отгонять одного такого племянника умершей, потому что он всё кидался ей на грудь с криками «да не убивал я её! Не убивал!» и даже пытался реанимационные мероприятия проводить. Он и правда не убивал, но в горячечном бреду уверил себя, что менты пришли его забирать.
Другой дознавательнице повезло меньше. Как и положено, она провела осмотр, отдала постановление на исследование трупа и укатила, уверенная, что родственники дождутся ритуальной машины, которая довезёт тело до морга. Но у родных оказались другие планы. Оказывается, есть такая традиция, что покойника нужно похоронить до заката. Никогда раньше о ней не слышал. А вот они слышали, и приняли очень близко к сердцу, прикопав тело у себя на участке. Всю жестокость бюрократической машины, безразличную к традициям и суевериям, они познали позже, когда пришли получать заключение о смерти в ЗАГС. Тело пришлось эксгумировать и снова исследовать, а дознаватель получила тяжелое взыскание.
Так как же от меня сбежал труп? История на самом деле банальная. Жил был очередной дедушка, здоровье которого на старости совсем подкосилось. Он уже не раз экстренно посещал больницу, и в последний его выписывали «доживать». Жильё у него было отдельное, а из родни поблизости был только сын, который утром и вечером навещал отца, а днём находился на работе. Ну вот однажды утром отца он проведал, и был тот бодр, насколько это было возможно с таким здоровьем, даже ходил понемногу. А вечером отца не стало, причём совсем нигде не стало. Свет дома горит, еда стоит, а старичка ни живого, ни мёртвого нету.
Приехали мы на этот вызов уже затемно. Никогда бы не подумал, что где-то у нас в городе есть такая глухая улица, что ни толкового уличного освещения, ни жилья поблизости — частные дома раскиданы редко-редко вдоль кривого оврага, высеченного ответвлением от реки. Вот вроде только был город, а теперь тишина, темень, и стоит этот небольшой дедушкин домик, светит единственным окном. Было нас немного: я, дознаватель, водитель, да сын пропавшего. Но искать должно быть не сложно — старик почти не ходячий, при смерти, да и идти ему некуда. Плёвое дело, не так ли? Нет, это не так.
Понятно, что сын дом уже осмотрел, но родственникам мы доверять не привыкли по причинам, описанным выше. Так что мы заново начали осмотр дома и окрестностей. И сложно передать нахлынувшие на меня в тот момент ощущения. Гарантии, что дедушка умер нет, но и найти его живым надежды особой тоже нет. Брожу я так в давящей тишине, заглядываю под столы и за мебель, и кажется, что вот сейчас... Раз! Он лежит там в какой-нибудь неудобной позе, с остекленевшим взглядом, а может наоборот ещё живой. И ведь как назло мебель в доме расположена очень... странно. Например, книжный шкаф не придвинут к стене, а отстоит от неё, оставляя зазор, словно там кто-то хотел спрятаться. Но и там никого. А потом выясняется, что в небольшом, казалось бы, доме есть и чердак, и земляной подвал. Прямо как в фильмах ужасах – напряжение растёт с каждый проверенным уголком, а разрядки всё нет.
Тогда мы обшарили каждый сантиметр дома, весь участок, и спустились в заросший крапивой овраг, но так ничего и не нашли. Естественно, такой покойник Шрёдингера создаёт кучу проблем, ведь технически это уже пропавший без вести — категория серьёзная, особенно для меня, ведь я на тот момент как раз был в группе розыска. Поэтому мы уехали в отдел опрашивать сына, да составлять протокол. А утром, когда просветлело, тело наши в овраге. Дедуля по старой памяти вышел поссать с обрыва, в этот момент его боженька и прибрал к себе. Вот вам и космическое чувство юмора.
Чем мне именно этот банальный случай запомнился? Страшно мне было. И трудно было сказать от чего. Помню, я не боялся стонущего тела, что вытягивал за ноги из заваленной мусором ванной комнаты (мертвецы часто стонут, о чём я был предупреждён ещё с института). Не боялся, когда в одиночку охранял истыканный ножом голый труп на окропляемом дождём ЖД-переезде — меня на тот момент больше интересовало конструирование самодельного зонтика из лопухов. Не страшно мне было и шагать по залитому кровью подъезду (жалко было только техничку, которой это самодельное море убирать). А вот поиски уже отжившего своё, но до сих пор создающего неприятности старика оказались донельзя жутким занятием. Видимо потому, что передо мной находился не банальный труп... Нет, передо мной простиралась неизвестность – главный враг человечества. Я не знал, что найду, и это незнание наводнило моё сознание сомнениями и страхами.
В такие моменты примитивная часть мозга готова поверить в любую ересь, породить любых фантомов. И было бы очень драматично (и проблематично), если бы тело мы так и не нашли. Но, к счастью, жизнь не работает по правилам страшных историй. Если я когда-нибудь снова буду использовать случаи из жизни для конструирования хоррор рассказа, то кончится он гораздо хуже и печальнее. Например, мы бы не смогли найти не только старика, но и тот самый дом, в котором обшарили каждый уголок. Да и сын тоже куда-нибудь бы запропастился. А вместе с ними и надежды на ответы. Только тишина, овраг и колышущееся на ветру крапивное море...