Как римляне создавали пустыню и называли это миром, так и статисты создают план и называют его прогрессом.

Статисты бывают как левые, так и правые. Они даже находят общее дело. Берни Сандерс был бы рад сотрудничать с Трампом по поводу возведения торговых барьеров, а Такер Карлсон хвалит Элизабет Уоррен за её экономический план. Но далеко не всё в этом мире происходит по плану. Это демонстрируется историей появления персонального компьютера, которого не запланировало ни советское Политбюро, ни Atari, ни Digital Equipment, ни Hewlett Packard. Microsoft не верили в успех своих же Windows и поставили сразу на нескольких лошадей. В 1994 году Билл Гейтс не видел возможности делать деньги на Интернете. Если бы будущее создавалось на основе экспертных оценок, мы бы далеко не ушли. Однако наличие одной только открытой для идей платформы включило процесс бурного развития.

Прогресс по природе своей неожидан и непредсказуем. Им нельзя командовать.

Современные компьютерные гиганты процветают сегодня, полагаясь на платформы-экосистемы для миллионов инноваторов со всего мира. Плоды их творчества можно найти на Google Play, Amazon Market или Alibaba.

Экономический взлёт Китая случился, по мнению автора, не по инициативе его правителей. Они лишь создали свободные экономические зоны (из личной прихоти?). И, начиная с 1978 года, частники создали 250 миллионов рабочих мест. В 1995 году они обеспечивали всего треть китайского экспорта, сегодня – уже свыше 90%. Но трудоустроить на фабриках миллионы крестьян – не бог уж весть какое достижение. Это удалось даже (!) Советам. Вот заставить постоянно импровизировать многие миллионы занятых в секторе услуг – это Китаю может оказаться не по зубам. Под руководством Си страна идёт назад в прошлое с госконтролем и культом личности. Китайская промышленная политика игнорирует рынок и бюджет и потому потворствует дотационным низкоприбыльным отраслям. КНР в погоне за престижем создала огромные избыточные мощности, например в судостроении, она слишком много обезьянничает, вместо того, чтобы разрабатывать своё, новое.

Предпринимательский гений сможет преодолеть бюрократическую инерцию, подобно FedEx, которые обошли почтовую монополию с помощью наклейки “Extremely Urgent“ на каждое отправление (хоть это, скорее всего, байка). Или подобно Uber, которому приходится бороться с запретами всё в новых городах.

Главная проблема в том, что люди боятся неопределённого будущего. Мы сильно реагируем на плохие новости, но эта реакция включает в себя и долю облегчения на фоне снижения неопределённости. Раковый диагноз – это и возможность начать адаптироваться к новой реальности. Потому человек естественным образом ищет некий компенсаторный контроль, чтобы сгрузить ответственность с себя на Господа или сильного лидера. Другим способом получить этот контроль является вера в заговор могучих врагов. Когда все беды объясняются происками Сороса и других глобалистов – на душе становится как-то легче.

Мы все хотим определённости, но мир таков, что приходится вертеться и принимать непростые решения без гарантий на успех.

Прогресс – это всегда два шага вперёд и шаг назад, потому что всегда есть противодействие, и мы должны противодействовать этому противодействию.

Неизбежным следствием этого является то, что мир становится менее предсказуем. Популисты же отказываются признавать его сложность, они предлагают простые доступные решения. Но именно потому, что проблемы, стоящие перед нами, очень сложны, мы должны сопротивляться навязыванию простых идей сверху, а стараться подключить как можно больше идей и знаний, откуда бы они ни исходили. Проблему изменения климата автор предлагает решать не прямыми запретами, а установлением стимулов, таких, как углеродный налог. Взамен он предлагает снижение других налогов или даже прямую материальную компенсацию. Спрос и предложение на рынке сделают всю работу. Они приведут к генерации новых идей об источниках, хранении и распределения энергии.

----------------------------------------------------

Вся эта либертарианская мишура не нова, конечно. Я не буду долго спорить, упомяну лишь, что большие вещи требуют больших денег, а большие деньги – больших планов. Банк не даст денег под простое обещание, ему подавай бизнес-план, пусть это даже завалящий стартап. Этим всё сказано.

Предсказания о грядущем экономическом коллапсе Китая, который, якобы, способен лишь на копирование, я встречаю регулярно уж третий десяток лет. Что уж говорить о нашем авторе, стенания которого об избыточных мощностях в судостроении оказались пшиком уже через три года после выхода книги. Сегодня эти мощности загружены на полную в процессе переделки глобальной логистики на фоне украинской войны.

Углеродный налог и последующее перераспределение средств как средство борьбы с изменением климата – типичное решение из арсенала Клауса Шваба, который известен своим высказыванием:

У вас ничего не будет, но вы будете счастливы.

Неужели такого рода счастье готовит нам автор?

Современное либертарианство появилось в девятнадцатом веке. Генри Джордж боролся против земельной аристократии, но он же был против налогов и социализма. И за свободу торговли. Его труды были понятны и продавались намного лучше, чем сочинения Маркса. Последний, ознакомившись с одним из них, написал:

Всего-навсего попытка, прикрытая социализмом, сохранить капиталистическое доминирование и на самом деле вновь установить его на более широкой базе, чем современная.

Земельная рента должна была быть отменена в пользу промышленных прибылей. Слепым пятном в кампании Джорджа за единый налог на землю был отказ на поддержку государства в этом трудном и непростом деле. Процентный доход он считал заработанным. Как видим, сегодня так считают почти все.

Октябрьская революция оказалась трагическим отклонением, а не дорогой в социалистическое будущее. Компартии по всему миру превратились в просоветские организации, которые охотнее всего сражались с троцкистами и другими социалистами, угрожавших отнять у Сталина лидерство в левом движении. Тот факт, что многие компартии ассоциировались с СССР и евреями, сплотил в правый лагерь милитаристов, националистов и антисемитов. Прогрессивная политика осталась уделом социал-демократии, особенно американской демпартии при Рузвельте. Его Новый курс, казалось бы, наполнил ветром паруса экономики и позволил облегчённо вздохнуть рабочему классу. Финансовый сектор, казалось бы, помогал строить промышленный капитализм. Но в последние четыре десятилетия всё изменилось.

Сегодня антиправительственные стратеги создали экономическую мифологию для защиты интересов рантье. Они спонсируют узколобую экономическую теорию, не признающую продуктивную роль государственных регулирования и инвестиций. Они отрицают незаработанность экономической ренты. И они занимаются краткосрочным анализом, исключая структурные изменения экономики как «политические» и потому чужеродные их экономической логике. Реальность же такова, что планированием приходится заниматься в любом случае. Любая экономика планируется, и если этим не занимается государство, то займутся банки. У большинства из них главный бизнес-план: снять по-быстрому навар и свалить. Например, сделать обратный выкуп акций вместо инвестиций.

За рыночной риторикой нео-рантье скрывается путь в новый феодализм с долговой зависимостью 99% простых смертных от благородного Одного Процента. Если при феодализме крестьянин был привязан к земле, то сегодня это не играет роли: куда не приди, всюду влезешь в долги. Тебе при этом раскажут, что процентный доход – заработан, что это плата за риск. По факту риск исторически всегда ложился на плечи должника. Целью рантье является монополизация общественного богатства и дохода. Всё – себе. Нет предела человеческой жадности. Эта жадность воспевается как движущая сила экономики. Вам об этом расскажут купленные политики и профессора в новостях купленных телеканалов. Если не поверите – найдётся достаточно других верующих, которые, находясь на государственных должностях, станут помогать рантье продолжать набивать карманы.

Фон Хайек написал свою Дорогу к рабству, не осознавая, что настоящая дорога – это то, что сейчас происходит на Западе после того, как финансовый сектор захватил правительства. Современный идеал – это корпоративное глобальное государство, которое заменит общественных политиков в роли планировщика. Национальная суверенность должна уйти в прошлое. Народам при этом обещается всеобщее благоденствие. По факту же низы стагнируют, а верхи продолжают богатеть.

На что может быть надежда в такой ситуации? Трудно надеяться на политиков, большинство из которых служат Большим Деньгам, да и сами происходят по большей части из имущего класса. У Берни Сандерса ноль шансов стать президентом – не дадут. Это ясно продемонстрировали во время прошлых выборов. Возрождение власти рантье представляет собой исторический регресс западного общества. Роза Люксембург была права: у человечества есть выбор: социализм или варварство.

------------------------------------------------

Рассказ Хадсона о двадцатом веке довольно отрывочен. Бросается в глаза его молчание о фашизме. А ведь нация бьёт класс. Также молчит автор о судьбе советского социализма. И делается это не зря: несмотря на серьёзный прогресс, экономическое соревнование он проиграл и сошёл со сцены, уступив её капитализму националистического толка. Но главная его неудача - не экономика, а души людей. Коммунисты ставили себе задачей воспитать нового человека. Не получилось. Но ничего, может у кого-нибудь получится. Ведь не воспитывать - это именно дорога к рабству.

К нему ведёт много дорог, и будет хорошо, что не все. Человек порочен, и в силу этого способен злоупотребить любым хорошим делом. Хадсон обличает рантье, но почти каждый из нас готов получать деньги, ничего не делая. Один Процент – не исключение, ведь они обычные люди. Сегодня это – банкиры. Видимо, Хадсон считает, что промышленники лучше. Чем лучше? Они что – из другого теста сделаны? Поставишь банкиров на место – вылезут другие рантье с новой системой рентополучения. Эта музыка – вечная. Всю историю можно рассматривать как процесс перетягивания элитами одеяла на себя с последующими революциями и вступлением во власть новых элит, которые находят себе новую ренту.