Ровно в три часа по местному времени поезд остановился на станции Когалым. Солнце било в мои сонные глаза, выбросы от машин клубились вокруг перрона.
Каждый раз глядя на эти маленькие вокзалы задумываешься, а видят ли тебя люди? Ты проезжая мимо не чувствуешь их присутствия, для тебя они картинка. Просто небольшая анимация застывшая в оконной раме. А ведь там за гранью этого окна кипит самая настоящая жизнь. Люди торопятся, работают даже местами гниют. А что ещё им остаётся в этом богом забытом краю? И вот так сменяя пейзаж болот и островков леса, ты каждый раз наблюдаешь одни и те же лица. Люди разные, а лица те же. Глупость, подумаешь ты. А ты присмотрись, хоть на минуту, поставь на паузу эту картинку и рассмотри таблички прибитые к каждому лбу. Тут мужчина спешит на автобус, чуть дальше женщина гуляет с коляской, но лицо их не отличается не чем. Они молоды, красивы и сильны, но ты не увидишь этого так как на них лишь табличка усталости. Из кармана торчит сценарий в котором точно расписано когда им вставать, когда есть, когда жаловаться на мужа/начальника/власть (нужное подчеркнуть) и когда уходить со сцены. Вот так они и живут, а ты просто смотришь в окно как в телевизор и думаешь, что это живые люди. Нет, они все давно уже мертвые, лет так с шестнадцати, может раньше.
В вагоне появляется очередь, мужики спешат курить.
-Милочка сколько стоим? -прохрипел голос низкорослого дяденьки.
-Пятнадцать минут! – ответило все тоже морщинистое лицо.
Мужики рассредоточились по пирону. Их незатейливые лица отражали месяцы работы под полярным солнцем. Я бы тоже вышел, но только зачем. Не люблю курить, зря только мёрзнуть. Достав свой старый блокнот я на секунду задумался.
Мои мысли привлекло маленькое красное пятно на полу. Я начал рассуждать краска это или кровь, но мысли мои снова оборвал голос Виталия.
-Ох, хорошо на улице! – радостно заявил он.
-Ага- тихо ответил я -только холодно.
-Да ладно тебе, так и будешь смотреть в окно? – присаживаясь на свое место спросил он.
-Нет, наверное выпью чаю- с этими словами я достал чашку и пошел в конец вагона.
Я искренне скучал по гранённым стаканам и старому радио. Целая эпоха романтики умирала на моих глазах.