Привет, товарищи. Я вернулась из почти 30-дневной поездки по городам и весям, большая часть которой пришлась на побегушки по Крыму. Скоро приду в себя - начну писать и фоткать, щас еще даже вещи до конца не распаковала, зашла лишь отметиться, что живая вернулась.
Ряд моих подписчиков заранее (профилактически) осудил меня за то, что я, как ебанашка и «равнодушная», шляюсь по крымским мостам в разгар войны, подкрепив впоследствии свое мнение трагическими событиями в Севастополе. Но, увы, я не ехала «в никуда» - у меня была какая-то тактика и я ее придерживалась. Я точно знала, что такого-то числа меня ждут там, а такого-то здесь, поэтому я планомерно меняла локации, стараясь нигде не опаздывать и, конечно, регулярно бухать.
Ах, крымские вина, ебёна мать! Потребляла строго ежедневно без пропусков и только лишь оздоравливалась. Настоятельно рекомендую вина Солнечной Долины - их крымский портвейн, черный доктор (о боги) и сушняк совиньон. Да. Открыла для себя настоящие всевозможные портвейны – была в ахуе от того, насколько это вкусно и ты, даже потребляя портвейн в два горла, не превращаешься в заблеванного бомжа, как думалось мне в детстве, когда я сжимала в ручонке "три топора". Сейчас, вернувшись в Москву, мне устроили встречу с каким-то рядовым винцом из Перекрестка и всё вернулось на круги своя – ноты спиртяги, похмелье и немощь с утра. Полная хуета. В Крыму такого не было – напитки были столь хороши, что я пострадала похмельем лишь раз, намешав бутылку белого портвейна с шестью (или семью?) коктейлями Май-Тай, да и то не сильно. Да, вы правы, бухла на меня не напасешься, однако прекрасными крымскими винами даже и не хотелось упиваться, выглатывая по три-пять бутылок. Вполне хватало двух с закуской из морских гадов и я, пребывая в отличнейшем настроении, могла идти купаться и лезть в гору домой. Возможно, дело не только в напитках, но и в красивой природе, которая пьянит сама собою и не возникает желания наебениться в хлам, чтобы ничего этого больше не видеть. Возможно, в Москве ты чаще пьешь от пиздостраданий или заебанности, а в Крыму просто поддерживаешь необходимый уровень счастливого пьянства, чтобы ни в коем случае не отрезветь, но и быть живо способной на подвиги типа поездок в горы и наглый полночный флирт. Не знаю.
Но началось всё прозаично. Едва я вышла из ж/д вокзала, как женщина в платке обозвала меня «бесстыдницей», так эмоционально всплеснув руками в мою сторону, что, казалось, они сейчас вылетят из плечевых пазов. Потому что Курбан-Байрам, а я в лифчике. Ну, думаю, и иди ты нахуй, ведьма, и так рюкзак тяжелый – быстрей бы до такси добежать. Позднее я прогуливалась по городу и очаровалась языческой потолочной висюлькой из ниток, ракушек и каменных черепков. Но стоило мне протянуть к ней свою длань с желанием проверить подлинность материалов и затем немедленно ее приобрести, как из недр палатки резко выглянула конопатая женская рожа с сощуренными зенками и как заорет на всю улицу «брать будешь или руки пришла вытирать??!!». Я аж отпрыгнула от неожиданности. «Руки пришла вытирать», - подтвердила я и черепки не купила. Очень надеюсь, что я сглазила склочницу, потому как черепки были чудно хороши и не было сомнений, что они мне нужны.
Где мне всегда были рады, так это в двух винных магазах, буквально с третьего дня начав встречать меня словами «о, добрый вечер, Лилит! вам как всегда?» и «слава богу вы пришли, у нас тут привезли как раз прекрасное…». Всегда приятно, когда тебя понимают и принимают. Рады были мне и в «Причале №1» в Алуште, где я пять раз оставила по 10 косарей. Не своих правда, но всё же. Они заботливо паковали мне мидии и устрицы домой в лучшем виде, улыбались ослепительно и постоянно спрашивали вкусно ли мне было есть и прибухивать, всё ли понравилось, разрешали вдоволь курить, глядя на море, кормить котиков рыбой и приходить в любом виде. Кстати, насчет внешнего вида – у меня были большие сомнения, что меня впустят в Форосскую церковь такой, какова я есть. Но я рискнула и оказалось, что всем плевать в чем ты пришла, главное платить охуенные деньжищи. Всего за пару писулек с меня взяли 500 рублей, и я прихуела знатно, сравнив это с подмосковными ценами. Невероятным усилием воли я заставила себя не съязвить насчет повышения божьих тарифов, возможного небесного кризиса и санкций, понимая, что едва ли женщина, стоящая передо мной, сама придумала этот ошалелый иисусий прайс. Увидев мои круглые глаза на выходе из церкви, местный товарищ, сопровождавший меня в поездке в Форос, ехидно сказал «дорого, да?» и улыбнулся. «Да они тут угорают ваще», - ответила я, скидывая в сумку сдачу в 15 рублей. «Вот поэтому надо тебе сходить в армянскую церковь. Там нет такого беспредела», - вдруг сказал он. И я хз, что он имел ввиду - было очень жарко, и я бежала к машине с кондеем.
Я жила не в одном доме в Крыму, но в том, где прожила большую часть времени по рекомендации одного мужика, была хозяйка Мария (тетя Маша). Тетя Маша, несмотря на вид пожухлого божьего одувана, была нехилым крестным отцом и бизнесменом. На самом верху горы у нее было два огромных владения, в которых она обустроила множество однокомнатных домиков, которые сдавались бесперебойно – не успевала выйти нога одних жильцов, как туда заступала другая. Лавэ мутилось пачками – тетя Маша регулярно приходила за оплатой походкой хозяина жизни. В остальное же время за порядком во владениях следила ее дочь и зять – Юля и Антон. Они жили за забором напротив и с высока, с собственного балкона, время от времени поглядывали за происходящим.
Домики делились на хорошие подороже и плохие подешевле. Так как это была гора, то и дома стояли в два ряда – выше и ниже. Те, что выше, имели кондеи, санузел с душем, хорошенький чистый ремонт, большие окна и кровати, холодильники, а главное – огромную личную террасу всю добротного дерева, с которой открывался потрясающий вид на весь город сверху, на море и горы. Такой дом на высоте, собственно, был и у меня и не один вечер я провела на этой террасе, увитой растениями, любуясь ошеломительным видом. Протянешь руку вниз – а там верхушки инжира и грецкого ореха, красота. Хочешь ебись, хочешь бухай, хочешь загорай – условия подходящие. Однако повсюду вокруг меня жили мужики, приехавшие из новых территорий – Донецка, Луганска. Они строили новую дорогу на Ялту, были громкими, дружелюбными в трезвости и совершенно простыми. Словом, работяги – загорелые до черной кожи, худые и жилистые, в пыльных пластиковых тапках, густо пахнущие мужским потом, пьяные каждый вечер и желающие мне только добра. Двое из них жили подо мной в плохих домиках без кондиционера со всеми удобствами на улице – общим туалетом, душем и кухней. Первый – Сашок, 37 лет. Списанный с СВО, весь сплошь контуженный, забывающий слова и лица, с железками в костях и осколками в спине. Но бегал Сашок бодрее всех, пил за троих водку и очень хотел трахаться, что было очевидным без слов. Второй – Валерик, возраст к 60-ти. Все время присматривал за Сашком, как родной отец, пил с ним и ругал его за глупые суицидные мысли. Валерик, поняв, что у Сашка после войны явно не все дома, решил по-бырику сосватать ему свою никому не нужную дочь из Донецка. Дождавшись, пока Сашок наебенится, он подсовывал ему её фотки и телефон. Спьяну Сашку дочурка нравилась по фото «не, ну шо, волос вроде густой, белый» - говорил он и звонил ей по громкой связи. Но диалог поддержать не мог из-за контузий, поэтому разговор сводился к «ты вроде красивая, приеду – поженимся». С наступлением утра Саша пересматривал фотки и орал на Валеру, мол, какого хуя она такая страшная, какая ещё невеста, боже упаси, еще раз назовешь меня твоим зятем - больше разговаривать с тобой не стану. И эта херобора повторялась постоянно. В 35 градусов они просто не могли сидеть в своих домиках – душегубках, и постоянно были на улице – то на их общей кухне, то под деревом за столом, поэтому вся их жизнь и разборки были у меня как на ладони. Да и они нисколько ничего не стеснялись, а спокойно себе орали и к их эмоциональному шоканью я в принципе привыкла за первый же день, меня это даже успокаивало.
Третий мужик жил в таком же верхнем доме, как и у меня, его терраса располагалась на горе справа. Это был Паша 42 года, ровно с той же судьбой, привычками и бытом, что и у предыдущих двух, с тем лишь исключением, что он был очень сложный. Он считал себя очень умным и повидавшим жизнь, прибавлял себе возраста для статуса, постоянно бахвалился своим интеллектом, силой и хитростью. Честно говоря, я их в нем не замечала, а на слово верить не привыкла, но какое мое дело тащемта. Когда я въехала, Паша, завидев меня со своей терраски, поднял руку в знак приветствия, впялив в меня удивительный в своей решимости взгляд без малейшей тени улыбки. Я одарила его тем же и мне это не стоило никаких усилий – я тоже редко улыбаюсь. Паша ежедневно спускался бухать с Сашком и Валериком, хоть и делал виды, будто ему это в тягость, и они ему не ровня – слишком глупые. Им же было похуй на его гонор и намеки, они реагировали простодушно и относительно дружелюбно. Паша время от времени водил к себе слегка полноватую блонду на поебушки, она басовито стонала на весь наш дружный дворик, что не могло меня не радовать, а Сашка – не огорчать. Иногда Павел врубал порно и голоса множились, а я пыталась представить какую именно категорию он смотрит сегодня. В целом, всё было заебись – мужики таскали мне в подарок мороженки и жареные котлеты, Сашок пытался принести бухла или зазвать меня к совместному распитию. Всё это было очень здорово и мило, жарил котлеты (да и не только) Саша хорошо. Валерик давал мне конфеты, Павел махал рукой с балкона. Такая уютная закрытая экосистемка из меня, СВОшников и работяг, где всё просто и допустимо.
И вот настал выходной – причем сразу у всех нас. Я днем ранее ездила в Судак, потом радостно покупала себе полудрагоценные каменья с серебришком в компании хороших людей. Счастье утомляет, поэтому сегодня я решила никуда не идти, а лишь сказать дяде Валере купить мне вина, если он решит спуститься с горы в магазин себе за водкой (он часто спрашивал, захватить ли мне что-то). Я сидела на терраске и лениво тыркала Пикабуху в телефоне, как обычно, вспышками раздражаясь. Напротив курил Павел на своей лоджии и напряженно смотрел на море. Внизу под нами, весь окруженный зноем, лежал Сашок, мучаясь с сильнейшего похмелья, и потел. Валерик рядом с ним собирался что-то жарить, топил масло и нудел о том, что водку ключница делала и еда - не панацея, надо бы опохмелиться после нее, тоже водкой, но другой. И вдруг эту идиллию порочных людей разрушил истерический ор Юли – дочки тети Маши - присматривавшей за всеми нами. Бранясь на все лады, а я заметила, что крымчане не особо сдерживают голос, она ворвалась в ворота и ломанула по лестнице к Павлу. «Я тебя выселю, сил моих больше нет, бессовестный, БЕССОВЕСТНЫЙ!», - орала она, встав перед ним на балконе. Суть ее претензии заключалась в том, что он перегревает кондиционер и «счетчики крутятся как бешеные!!!», потому что у него не повернута ручка окна в положение «закрыто» и «кондиционер охлаждает улицу, мать твою за ногу, блять!». Он пытался оправдываться, что положение ручки окна не может так влиять на счетчики, но Юля всё не унималась, ее голос истерично дрожал, она начала грозиться, что он будет оплачивать ремонт кондея и приплачивать по счетчикам кругленькую сумму. Паша со временем тоже вспылил «права со мной так говорить не имеешь, я тебе не мальчик малолетний, рот закрой!». Ну, думаю, проорутся и разойдутся, однако ситуация пошла по удивительному пути.
Не в силах более слышать юлин визг на свою похмельную контуженную голову, Сашок встал и медленно побрел к стене под пашиным балконом. Взяв оттуда телескопическую удочку, он стал медленно выдвигать ее колена. Раскрыв удочку целиком и подняв на вытянутых руках, он стал примеряться, как бы поудачнее ебнуть ею по юлиной голове. Удар бы, конечно, получился не сильным, но обидным, меж тем, Юля продолжала орать, не замечая, что за ее затылком бродит подозрительный прутик. Закончив поиск траектории, Сашок взял, да и ебнул с замахом. Юля подпрыгнула от неожиданности, но быстро сориентировалась и заорала вниз «ты там что, совсем охренел, чёрт мохнатый?!». «А ты чего смотришь? Весело, да?!», - крикнула она, подняв глаза на меня, безмятежно сидящую. Я пожала плечами, мол, извините, что я тут оказалась, конечно, я просто сижу, у меня лапки. Видимо мое пожимание ее не удовлетворило и она, оставив Пашу, быстро сбежала по лестнице вниз и припустила в сторону моего жилища. У меня захватило дух – а-ну как отпиздит меня еще. Сашок, надо отдать ему должное, попытался остановить ее удочкой, когда она неслась к моей лестнице, но ничего не вышло. Юля начала бегать по моему балкону, рассматривая верхушки деревьев – «Ну и где весь урожай? Вам его разрешали срывать?». «Я ничего не брала», - говорю, - «у меня вообще аллергия. но в целом да, тетя Маша мне разрешала срывать, если захочется». «Где созревшие плоды?!», - начала повышать голос она. «Да не знаю я, упали наверное», - уже начала подбешиваться я.
«Отстань от девушки, дура!», - раздался старый голос дяди Валеры, - «вожжа под хвост попала, так не трогай людей!». «Да, ты уже всех заебала, иди уже нахер отсюда!», - дополнил Саня. Юля вся пошла пятнами, но внезапно...ушла. Хлопнув воротами. Мужики сразу же начали ее обсуждение, громогласно перекрикиваясь, какая она дотошная тварь, ко всем лезет без повода и уже даже добралась до бедненькой, ни в чем не повинной Лилит. Но тут ворота звякнули вновь и в дворик вошла Юля со своим муженьком Антоном, который пошел прямиком к Сашку, грозно распушив плечи. И началась классика «У тебя проблемы?!» - «Да!!» - «Проблемы, блять?!» - «Да, блять!!!». Началась потасовка, толкание в торс. Паша побежал с лестницы вниз – ни то участвовать в драке, ни то разнимать – не понятно. Но смысла уже не было. Саша сделал один лишь прямой удар, как Антон рухнул на спину. Он было попытался подняться на этом неудобном пригорочке, но тут откуда ни возьмись возник дядя Валера с огромным скатом в руках и припечатал его в лицо удивленному Антону со всего размаха, и добил ногой в грудь.
После этих событий все начали успокаиваться, даже Юля вдруг начала всех вокруг называть уважительно на «Вы» и Антон почему-то тоже больше драться не полез. А уже вечером мне принесли того самого ската попробовать – его плавники, обжаренные в муке. Впервые ела, мне понравилось. Саша пытался мне что-то рассказать о войне, держа эту мисочку с рыбой в дрожащих руках, но так и не смог. Выпив хоть глоток водки, он терял способность говорить – чаще повторял одну и ту же фразу по 10 раз, и у него плавали глаза во все стороны.
В общем, веселые были соседи) в Крыму прикольно.
ПС: да, у меня взломали ватсап пару недель назад. я не мошенник и никаких денег не посмела бы требовать от вас - я развлекаюсь на добровольные донаты, а не воровство. Поэтому можете идти в ментуру, если хотите, и переслали такие крупные суммы кому-то. Я тут не причем. К слову, ватсап удален, контакты не сохранены, и если я кому то снова нужна там - пишите свой номер мне на почту. Возобновим наши связи.
