Великая революция рюкзаков: как битники покоряли Катманду
В издательстве Европейского университета в Санкт-Петербурге вышла книга «Вдалеке: От контркультурных исканий к индустрии путешествий в Непале» американского антрополога и социокультуролога Марка Лехти. Автор рассказывает о том, как в середине ХХ века западный мир открыл для себя Непал, какой эта страна виделась представителям западной контркультуры и как сами непальцы реагировали на их «открытие» многочисленными иностранцами. Публикуем фрагмент из главы, посвященной непальским путешествиям битников и хиппи.
Поскольку быстро развивающаяся западная экономика делала новые формы потребления доступными для все большего числа представителей среднего класса, 1965 год стал первым годом, когда туристов оказалось больше, чем тех, кто путешествовал в интересах бизнеса. Авиакомпании начали предлагать низкие цены на места эконом-класса в больших лайнерах и вводили чартерные рейсы ради увеличения туристического потока. Снижение цен на билеты и рост числа туристов вызвали бум строительства туристической инфраструктуры в мире, в том числе новых роскошных отелей, открывшихся в Катманду в 1965 году. ООН объявила 1967 год Международным годом туризма.
И если в 1950-е годы около 80 % туристов прибывало в Непал из США, то к 1965 году доля американцев среди них сократилась почти вдвое, а к 1970 году — до одной трети. За этот период общее число прибывающих в Непал путешественников резко возросло, и на протяжении большей части 1960-х годов ежегодный прирост приближался к 40 %.
Между тем как в промежутке между 1960 и 1975 годами число туристов росло, средний возраст их заметно снижался. Примерно до 1965 года почти все они были старше среднего возраста, а к 1972 году 45 % прибывших в Непал туристов находились в возрасте до 30 лет, а 70 % — до 45 лет. Представители старшего поколения продолжали приезжать, но короткие плотно организованные программы почти не позволяли им контактировать с местным населением. К началу 1970-х годов в среднем обычный путешественник элитного класса проводил в Непале три ночи, а те, чей бюджет был ограничен, — более двух недель.
В 1950-е годы в Катманду молодежь с пустыми карманами просачивалась изредка, в начале 1960-х сюда устремился «ручеек» туристов-битников, и только около 1965 года Катманду стал полноценным молодежным направлением. К концу 1960-х годов это была одна из главных остановок на трансъевразийской «тропе хиппи» («Hippie Trail»), которая тянулась от Европы и Северной Африки через Западную и Южную Азию до Юго-Восточной Азии. Поскольку Катманду находился примерно на середине этого пути, а для североамериканцев был наиболее удаленным от дома местом, «тропу хиппи» часто называли «дорогой в Катманду» («Road to Kathmandu», RTK).
По словам Дэвида Томори, «две великие волны» молодых путешественников «прокатились на восток» по RTK. До 1967 года «пионеры» исследовали территории и местный образ жизни. Затем, примерно с 1968 по 1972 год, на «дорогу в Катманду» хлынула большая волна недовольной западной молодежи. «Сперва одна паршивая овца, затем — стадо».
В этой главе рассказывается об опыте «паршивых овец» и о непальцах, которым пришлось иметь с ними дело.
Почти сразу после открытия Непала для иностранцев в Катманду пробралось несколько молодых туристов. Настоящие малобюджетные путешественники, как правило, прибывали из Европы по суше на автомобиле и даже автостопом. В 1956 году Хань Суинь заметила, что в Катманду пришла весна вместе с небольшим потоком автостопщиков и художников, «влюбленных юношей и девушек с загорелыми лицами и без денег».
Первым официально признанным человеком, который проехал все расстояние от Европы до Катманду, был Борис Лисаневич, эксцентричный владелец отеля (см. главу 4). В 1957 году он провел караван из трех специально оборудованных «лендроверов» из Солихалла (Англия) в Катманду. Когда спустя 42 дня с момента старта Борис подъехал к отелю «Ройал», его счетчик пробега показывал 7692 мили (12 379,097 км).
Путешествия Бориса породили целую волну публикаций в СМИ, которые, в свою очередь, привлекли внимание желающих путешествовать по суше. Экспатриант Хью Вуд вспоминает «двух молодых американцев», прибывших в Катманду в 1958 году на «ситроене». В 1959 году муза битников Хоуп Сэвидж путешествовала в одиночку из Европы в Катманду, проехав всю дорогу автостопом. В 1960 году Джон Моррис познакомился с парой молодых англичан, которые были «недовольны жизнью в Англии» и которых «давно тянуло в Тибет», поэтому они остановили свой выбор на Непале как на «следующем (после Тибета) лучшем месте». В 1961 году 21-летний Фрэнсис Хатчинс прилетел в Катманду (по «кругосветному билету») и неделю обследовал долину Катманду пешком и на велосипеде. «Протохиппи», как называл себя Хатчинс, остановился в «маленьком отеле на крохотной улице в старом городе», и он не помнит, чтобы встречал западных людей своего возраста.
Когда американский поэт и буддийский практик Гэри Снайдер в 1962 году оказался в Катманду, он был уже хорошо известен в западных прогрессивных кругах. Будущий лауреат Пулитцеровской премии, поэт и писатель-натуралист, Снайдер одним из первых среди американцев послевоенной формации глубоко погрузился в восточную духовность. В 1950-е годы он изучал буддизм в Калифорнийском университете и у дзен-мастеров в Японии.
Снайдер был не просто близок к иконам битников Аллену Гинзбергу и Джеку Керуаку, но буквально вдохновил Керуака на создание знаменитых «Бродяг дхармы» («The Dharma Bums», 1958). Этот в значительной степени автобиографический роман рассказывает о времени, проведенном Керуаком и Снайдером (в романе он — Джефи Райдер) вместе в 1955 и 1956 годах, и прославляет редкий для того времени бродяжнический образ жизни, сочетающий медитацию (дхарму) с походным рюкзаком.
Прибытие настоящих «бродяг дхармы» в непальскую столицу в 1962 году дает повод задуматься о роли Джека Керуака, открывшего «дорогу в Катманду» для целого поколения путешественников. Книга «Бродяги дхармы» вышла вслед за чрезвычайно популярным и резонансным первым литературным опытом Керуака «В дороге» («On the Road», 1957), который был провозглашен «романом поколения битников, соразмерным по масштабу и значимости роману Хемингуэя „И восходит солнце“ („The Sun Also Rises“) для потерянного поколения». Переполненный захватывающим дух восторгом, роман «В дороге» с неудержимой силой продвигает исконную жизнь-в-моменте и глубокие переживания ради самих переживаний. Хотя, не считая некоторого анархистского пренебрежения приличиями (и законом), книга в целом не особенно отражает контркультурные искания. Воспетое в ней торжество свободной жизни в постоянном движении нашло отклик у поколения бэби-бумеров , уже достигших совершеннолетия к тому времени. Рори Маклин, который писал о путешествиях по «дороге в Катманду» в эпоху хиппи, отмечает, что «Керуак многих подтолкнул к путешествию». Один такой путешественник, по его утверждению, отправился в Катманду из Европы по суше, не имея с собой ничего, кроме списка городов, карты и «обязательного Керуака».
Романы «В дороге» и «Бродяги Дхармы» не столько о бунте, сколько об отчужденности и стремлении к чему-то утраченному, что еще можно найти где-то там. «В дороге» герои или «на Пути» (дхармы), эти книги — о поиске смысла жизни через опыт. В конце романа «В дороге» альтерэго Керуака воображает путешествие «вокруг экваториального чрева мира» из Марокко в Аравию и, наконец, в «Бенарес, столицу мира». Предвосхищение Керуаком «пути хиппи» еще отчетливее проявляется в «Бродягах дхармы», где он представляет себе мир, в котором
полно бродяг дхармы, они не подписываются под общим требованием потреблять продукты и самим трудиться ради права потреблять, на хрена им всё это дешевое говно, холодильники, телевизоры, машины. <…> …великую рюкзачную революцию я провижу, тысячи, миллионы молодых американцев берут рюкзаки и уходят в горы молиться, забавляют детей, веселят стариков…
Далее Керуак продолжает пророчество о западной молодежи, отправляющейся в Азию, чтобы найти себя и спасти мир:
Подумай только, какая великая произойдет революция, когда Восток наконец действительно встретится с Западом, и всё начнут такие, как мы. Подумай: миллионы людей с рюкзаками пойдут по свету, поедут автостопом, понесут другим людям слово.
Сейчас эти строки читаются как план действий для миллионов молодых западных людей, которые через 10 лет устремятся на Восток, и многие из них в одной руке будут сжимать книги об индуизме или буддизме, а в другой — романы Керуака.
В ретроспективе появление в 1962 году «бродяги дхармы» Гэри Снайдера в Катманду примечательно, скорее, связью поэта с Керуаком и поколением битников, а не тем, что происходило во время его недельного присутствия. На самом деле Катманду впечатлил Снайдера менее всех прочих мест, где он побывал во время полугодового тура по буддийским святыням Южной Азии.
Снайдер отправился в Индию на грузовом судне вместе со своей женой Джоанн Кайгер, поэтом-битником Алленом Гинзбергом и молодыми «международными бродягами». Они встретили на удивление много выходцев с Запада, обучавшихся и живших в различных ашрамах по всему субконтинету. Причем американцы, которых они видели в Индии, «выглядели холеными, слегка обеспокоенными, они старались быть хорошими парнями, но ничего не понимали (за исключением битников)».
Посетив нескольких объектов паломничества буддистов на севере Индии, Снайдер и Кайгер отправились в Непал, совершив «легкий и недорогой перелет на самолете из Патны». (Гинзберг остался в Индии тусоваться с молодыми бенгальскими поэтами, надеясь найти гуру и часто посещая курильни опиума.)
В Катманду они поселились в отеле «Гималаи», самом дешевом, как им сказали, но «настолько грязном и кишащем крысами», что на следующий день они переехали «в отель на порядок лучше». Они осмотрели стандартные достопримечательности, включая Сваямбху и Боднатх, и однажды вместе с другими туристами арендовали джип, чтобы доехать вверх по долине до хребта и оттуда полюбоваться видом на Гималаи. По чистой случайности одним из пассажиров оказался американец, который в прошлом году присутствовал на поэтическом вечере Снайдера в Сан-Франциско. Так что в 1962 году в Катманду уже складывалось ядро западной альтернативной молодежной общины. «Здесь больше иностранцев, чем мы видели где-то еще», — заметил Снайдер.
Примечательной была и встреча Снайдера с тибетским буддизмом. Можно было бы ожидать, что, получивший формальное образование в области буддизма и дзена, он заинтересуется буддизмом, который практикуют тибетские беженцы в Катманду. Но тибетский буддизм не увлек Снайдера (хотя позже он удостоился аудиенции у Далай-ламы в Дхарамсале). Для Снайдера тибетский буддизм был слабой, если не вульгарной практикой, которая находилась на последнем издыхании из-за внутренних проблем. Тибетский буддизм «созрел для ряда реформ», и его необходимо было «до некоторой степени очистить», чтобы оставить хоть какую-то надежду на его сохранение.
В отличие от восхищенных тибетофилов, которые вскоре спустятся в долину Катманду, чтобы принять тибетский буддизм именно из-за его ауры, Снайдер придерживался тогдашней точки зрения западных ученых: тибетская практика загрязнена небуддийскими (а именно тантрическими) наслоениями. Отсюда и призыв Снайдера к ее «очищению». По мнению буддологов, древний «истинный путь» лучше сохранился в традиции тхеравады (и в некоторых махаянских традициях, таких как дзен). Посетивший Катманду в 1966 году Колин Симпсон был более категоричным. В его глазах тибетский «ламаизм» выглядел «искаженной» и «выродившейся формой», полной «эзотерической чепухи» и зацикленной на «устройствах для мгновенного просветления», таких как молитвенные барабаны.
Однако к середине 1960-х годов Катманду стал настоящим магнитом для жителей Запада, искавших «аутентичную» тибетскую культуру и тибетских буддийских учителей. Примечательно, что их путь к буддизму лежал не через академические круги, а через экзотические и антинаучные традиции теософии и ее ответвлений. Новое поколение искателей привлекали к тибетскому буддизму такие сомнительные «мастера», как немецкий «лама» Говинда с его «Путем белых облаков». Но битники вроде Снайдера и Гинзберга также способствовали привлечению людей в Южную Азию. Их рассказы о пребывании там в 1962 году вскоре появились в определяющих вкусы изданиях, например в журнале «Сити лайтс ревью» («City Lights Review») Лоуренса Ферлингетти, вдохновив других отправиться по «дороге в Катманду».
