«Мой сыночек родился!» - 24 января 1712 года радостно вскричал король Пруссии Фридрих Вильгельм I, от которого никто не ожидал такого проявления сентиментализма. Всё что угодно, но только не это! Не заболел ли? Может, головой ударился?
Нет, ни то, и не другое! Здесь ситуация более глубокая, нежели просто момент семейного и человеческого счастья: у 23летнего короля, за пять с половиной лет брака с Софией Доротеей Ганноверской, так и не было сына-наследника. Двое других мальчиков, родившихся в 1707 и 1710 годах, умерли в раннем младенчестве. На человека, являвшегося крайне богобоязненным протестантом, всё это подействовало удручающе, дескать, на всё воля Божья, значит, я где-то был ОЧЕНЬ не прав. И вот теперь, казалось, Господь услышал его громкие и слезные молитвы, возносимые в Кирхе.
Фридрих Вильгельм I
И тут последовал главный провал.
Дело в том, что Фридрих Вильгельм ставил перед собой главную и основную задачу максимально вывести свое королевство из-под какого бы то ни было влияния (военного, политического, и финансового), и в то время, как по Европе царила галломания, в Пруссии был сделан упор на национальную культуру вкупе с протестантской строгостью. Однако, как гласит анекдот про Петьку и Василия Ивановича, «во всем есть маленький НЮАНС»: если ты считаешь, что следует своего ребенка воспитывать так, как тебе требуется, то либо берись за дело сам, либо на пушечный выстрел не подпускай к кронпринцу француженок. Даже если они гугенотки по вероисповеданию! Король об этом не подумал, и на несколько лет отдал своего наследника в руки мадам Марты дю Валь де Рокуэль (в других источниках – де Рокуль)...
Фридрих и мадам де Рокуль
Нет, я понимаю, Его Величество купился тем, что эта особа была протестантка, хоть и не лютеранского толка, и бежала из католической Франции, типа по религиозным убеждениям. Однако, она была всеравно француженкой, а, значит, если ты хочешь чтобы твой сын стал таким же как ты сам, то уж лучше приставь к нему кого-то из своих. Например, парочку бравых подполковников пехоты! Это, впрочем, и было сделано, НО слишком поздно! Мальчик успел впитать в себя вальяжность и познать женскую нежность, которые сделали его крайне сентиментальным и ранимым. Добавим к этому то, что даже родная мать говорила с маленьким Фрицем или по-французски, или по-английски. Другой же воспитатель, так же француз, Дюан де Жандо, ещё более усилил интерес кронпринца к французской культуре.
Фридрих Великий тоже когда-то был маленьким!
Поэтому, собсно, немецкая речь пацаном воспринималась исключительно как голос воинских команд, или когда надо было забористо выругаться! Ох-хо-хох, не преувеличиваю я! Так уж получилось, что он её слышал только из уст своего отца и его офицеров. Естественно, когда Фридрих Вильгельм осознал, что что-то здесь не так, то был взбешен не на шутку. Однако, дабы не усугублять ситуацию, подполковники фон Финкенштейн и фон Калькштейн должны были обучать наследника воинским дисциплинам параллельно с тем, что ему преподавали французы. Уверен, со стороны это смотрелось весело!
Короче говоря, будущий полководец и великий государственный деятель трудолюбивой Пруссии был невысоко оценен своим отцом, да так, что лет в 14 был публично, при офицерах и построенных солдатах, избит. Самое интересное, что король бил своего сына палкой – т.е. основным инструментом воспитания личного состава у прусских унтер-офицеров, и видимо с тех пор за ним закрепилось в Европе мнение, как о фельдфебеле на троне.
Тем не менее, не все так просто, ой, не всё! Нет, я старшего Гогенцоллерна не оправдываю: унижать своего ребенка публично – это самое последнее и недопустимое дело, особенно если он принц крови и наследник престола. Тем более при офицерах, которые должны будут ему присягать.
Однако, такова уж была у Фридриха Вильгельма натура: он НИКОМУ поблажек не давал, даже собственному сыну, которого он…. Любил! Смешно звучит, но это так!
Отец «играет в солдатиков»
Вы ж, братцы, поймите ситуацию: король хотел чтобы от его страны отстали все, чтобы не повторилось того, что было с многочисленными германскими княжествами, например, в Тридцатилетнюю войну, и чтобы ему прекратили в приказном порядке слать, пардон, указявки из Вены, которая, к слову, прусских королей чуть ли ни своими подданными считала. А что для этого нужно? Во-первых, независимая экономика, а во-вторых, сильная армия. Конечно, над пруссаками тех лет многие смеялись, мол, таки-да, форма красивая, экзерциции выглядят эффектно, синхронно как на балете, но король мало обращал на подобное внимание. Он просто делал свое дело: развивал вооруженные силы, и добывал для своей экономики ресурсы, заботясь о благосостоянии своих подданных.
Его мысль была таковой: я «создам с нуля» Пруссию, дам ей армию и финансы, а уже мой Фриц продолжит все остальное.
И тут оказывается, что родной сын совсем не разделяет его убеждений, и более того, вместо протестантской строгости и немецкого языка в обиходе, предпочитает версальскую распущенность вкупе с французскими романчиками низкого пошиба. Это ж, как говорится, на кого государство-то оставлять? На ЭТО «што ле»?
«Ты своенравный и злой мальчишка, не любящий своего отца. Ведь когда отца любят, выполняют его приказы. Причем не только когда он рядом, но и когда он тебя не видит. Кроме того, ты знаешь: я терпеть не могу неженок, не умеющих ездить верхом и стрелять, не курящих табак, неряшливых в одежде и носящих дурацкие прически. Я говорил об этом тысячу раз, но все напрасно, и без всяких улучшений. Наконец, ты грубый и чванный, не разговариваешь с людьми, не принадлежащими ко двору, ты не хочешь быть простым и общительным, корчишь дурацкие рожи и ни во что не ставишь мою волю, пока тебя не подчинят ей силой. Сначала возьмись за ум, а потом проси любви и радостей для себя. Это мой ответ. Фридрих Вильгельм»
- из письма короля своему отпрыску
В общем, поздно спохватились, Ваше Величество! Не было уже смысла в паренька вдалбливать религиозные догматы, заставлять разучивать наизусть Священное Писание, и учить маршировке строем. Ему оно было не интересно! Утром и днем он, по вашему требованию, согласно вашим приказам, вставал как солдат, после команды «подъем» резким рывком вскакивая с койки, бежал (именно бежал!) к умывальнику, приводил себя в порядок, максимально быстро надевал офицерский мундир, в коем он был все утро, весь день и весь вечер. Однако ночью, когда вы ложились спать, ваш Фрицхен с ненавистью скидывал с себя грубую ткань, натиравшую кожу, и строгий парик присыпанный пудрой, и, распуская волосы, облачался в шелковый халат по последней парижской моде, читая при свечах французскую литературу.
Ситуация усугублялась тем, что он ещё и дерзить родному отцу стал. Получив же за сие от батьки «на орехи», кронпринц понял, что надо быть хитрее, и стал учиться притворству, в чем, кстати, весьма преуспел. Таким образом, если Фридрих Вильгельм был человеком прямым, то его сын наоборот, не всегда говорил то что думал. По крайней мере отцу.
Отношения же с матерью и сестрами были поистине теплыми. Ещё бы! Они на него не давили, и общались с ним ровно так, как он того желал.
София Доротея Ганноверская, мать.
Никто ему на женской половине не мешал ни стихи писать, ни книжки читать, ни на флейте играть. Однако, папаша от всего этого приходил в бешенство, и слова «ты как девчонка» были самыми мягкими в отношении любимого сыночка.
Прибавила забот и влюбленность 16летнего кронпринца в Анну Каролину Орзельскую, незаконнорожденную дочь Августа Сильного, во время поездки в Дрезден. Впрочем, дело завершилось не то что бы ничем, но поговаривают, что именно после этого у Фрица появились проблемы со здоровьем.
Анна Каролина Орзельская. Неудачная любовь.
Естественно, для его отца это было шокирующим потрясением, ибо согласно Священному Писанию, «блудники не наследуют Царствия Небесного», а тут сынок мало того что наблудил, так ещё и ЗППП подхватил! Однако, болезнь - это лишь домыслы некоторых публицистов, и точных сведений по этому вопросу, увы, нет. Тем не менее, дыма без огня не бывает!
Достигнув 18 лет наследник прусского трона понял: ПОРА ВАЛИТЬ. Вопрос только куда. Вместе со своим корешем, лейтенантом Гансом Германом фон Катте, грамотеем, музыкантом, раздолбаем, ну и дальше додумывайте сами, Фриц решил бежать в Англию через Голландию.
тот самый фон Катте
Почему Англия? Ну, дело в том, что София Доротея, его мать, весьма тяготела к этой стране, ибо была родом из Ганновера (т.е. представительница Ганноверской династии британских монархов), и являлась дочерью короля Великобритании Георга I. Таким образом, эта страна для принца была очень даже не чужой, и «если что», должность какого-нибудь мелкого канцелярского служащего ему бы там выхлопотали (шучу!).
Побег, в итоге, сорвался, потому что принца сдали, что называется, с потрохами, и королю в руки попались письма сына с изъявлением конкретных намерений. В глазах отца бешенство перемешалось горем, ибо по его убеждениям сын, будучи на службе королевства, собирался дезертировать, а это являлось большим бесчестием для офицера и дворянина.
Уже в крепости Везель, куда доставили Фридриха, король спросил «зачем?»
«Потому что вы обращались со мной как с последним рабом, а не как со своим родным сыном!» - на что последовало: «Ты самый жалкий дезертир, и в тебе нет даже намека на честь. Постыдись!» - однако, кронпринц припомнил своему батьке его фразу, что, дескать, если бы мой отец со мной так обращался, то я бы уже давным-давно сбежал от него!» - и старший Гогенцоллерн в ярости выхватил шпагу, но комендант Везеля вовремя встав между ними, взмолился: «Король! Хотите кого проткнуть – сделайте это со мной, но пощадите своего сына!» - и Фридрих Вильгельм опомнился, ибо нет страшнее греха родителю, чем сыноубийство.
Везель
Короче говоря, военный трибунал не решился судить кронпринца, отдав того в волю отца, а вот его друга фон Катте приговорил к смертной казни за измену родине и дезертирство. Правда, изначально для фон Кате предполагалось пожизненное заключение, но Его Величество такого наказания не принял. Ради торжества правосудия король думал и наследника тоже туда же, но столкнулся с серьезным неприятием такого шага, как на Родине, так и в Европе, откуда летело огромное количество ходатайств.
В итоге, кронпринца перевели в Кюстрин, и он, стоя в заточении, у окна, своими глазами видел, как покатилась голова фон Катте. Это также был приказ его отца – не отводить взгляда от зрелища.
Что ж, мне сложно судить короля Пруссии Фридриха Вильгельма I за сотворенную жестокость, ведь он искренне считал, что перед законом равны все. Даже «Мой милый сынок Фрицхен» - как он его называл в глубоком детстве. Гнев на родную кровь, в принципе, понятен: наследник престола мог располагать весьма важной информацией о положении дел, которую враги государства пожелали бы использовать против королевства.
С другой стороны, быть может, не обращай отец внимания на Фридриха, то второй бы и не получил приставки «Великий», и всё чем бы до своей смерти занимался – это читал европейскую литературу, танцевал, и играл на флейте, «положив болт» на экономику страны, территориальную целостность и благосостояние своих подданных.
Осознав, что все люди сволочи, и что доверять нельзя никому (имею в виду факт разглашения намерений наследника прусского престола бежать в Англию), Его Высочество кронпринц Фридрих Гогенцоллерн понял, что действовать надо хитрее, и впредь быть следует умнее.
… и Фридрих такой молодой!
Потому, отбыв часть назначенного ему отцом срока в Кюстрине, он, выйдя на свободу, первым делом решил со своей галломанией немного подзавязать, ибо прекрасно помнил, что на самом деле он вовсе не свободный человек, а ЗК на условно-досрочном… О чем я? Ну, дело в том, что Фридрих Вильгельм, король Пруссии, назначил наказание своему сыну по уголовным статьям «Дезертирство» и «Государственная измена» в виде пожизненного лишения свободы, и то только после того, как все европейские дворы засыпали короля ходатайствами о помиловании собственного сына, а так бы катилась голова.... Ну а дабы любимое чадо на воле не заскучало, ему был вменён перечень обязанностей, которые он должен был неукоснительно исполнять, а именно:
Работать в гражданской администрации Кюстрина, т.е. вникать во все вопросы хозяйственного ведения, финансового обеспечения, разбирать поступающие обращения верноподанных, решая вопросы «на месте», не доводя до столицы. Таким образом, в круг полномочий кронпринца входило всё: от благоустройства в виде, например, установки поребриков до работы судебного аппарата, и оное было под строгим папиным наказом, мол, приеду — проверю!
Отчеты о своей деятельности он направлял отцу, который, кстати, ему при назначении на должность сказал примерно так: если посмеешь в официальном документе хоть одну слезинку из меня выдавить, мол, «батя прости, дурак был, я больше так не буду, можно домой, к маме?» прямиком обратно на нары отправишься! Правда, сынок к отчету все же систематически прилагал письма, где очень осторожно просил прощения за содеянное, но Фридрих Вильгельм подобное хоть и читал, но или оставлял без ответа, или говорил что-то вроде «поживем — увидим!»
Так продолжалось свыше двух лет. За этот период будущий король — гроза Европы, наконец, помимо литературы и музыки познал, что же это такое, быть хозяйственником, ибо управление регионом дало ему тот бесценный опыт, который необходим любому нормальному правителю и без которого даже абсолютный монарх превращается в никому ненужную бутафорию.
Ладно, наверное подумал король-отец, может,и вправду хватит Фрицхену сидеть не пойми где, да и женить парня бы надо, авось до внуков доживу! - ой, Ваше Величество! Вот на счет внуков, тут уж совсем беда, ещё вам не ведомая! Ну как вы, искренний и убежденный протестант, могли бы себе даже подумать о своем сыне то, о чём многие поговаривали у вас же под носом?! Конечно, дабы вас не расстраивать, вам просто сказали, что кронпринц Фридрих и лейтенант фон Катте были так близки, как, наверное, братья не могут быть ближе! Ах, дорогой король, не умеете вы «читать между строк», ибо вы честным и прямым человеком всю свою жизнь были!
Посему, когда после бракосочетания 21летнего наследника прусского престола Фридриха и принцессы Елизаветы Брауншвейг-Бевернской, в первую супружескую ночь (с 12 на 13 июня 1733 года), один из, кхе-кхем, друзей принца во всё горло заорал «Пожар! Горим!» - то новобрачный, даже не попрощавшись со своей 17летней женой, пулей вылетел из отведенных покоев.
Елизавета Кристина, супруга.
Впрочем, так только рассказывают, но факт есть факт: с женой он впоследствии почти не общался, и получив от отца пехотный полк в Рейнсберге, бодро ускакал на командование.
Есть и иная версия того, почему так произошло,и она мне нравится много больше того, что я описал выше: дело в том, что наследник в 16 лет немного «беспечно» пообщался с одной красивой дамой, и она его за это «наградила» не очень хорошим «букетом», который было сложно вылечить. Таким образом, наш герой на всю жизнь лишился возможности «быть мужчиной», и крик «Пожар! Горим!» в первую брачную ночь, возможно, был защитной реакцией человека, который испугался быть униженным. Ну сами посудите, что могла бы написать принцесса Елизавета домой, своим родителям, и какую бы это вызвало реакцию в европейских дворах, а так, вроде все по-житейски, мол, извини, дорогая, как-то не до тебя!
А в Европе меж тем разразилась Война за польское наследство… Ох уж эта Польша! Ещё не раз она полыхнет в XVIII столетии, но в тот период причина была в том, что на престол взошел «не тот кандидат», и потому Россия, Саксония и Священная Римская империя с одной стороны, и Франция, Испания и Сардинское королевство с другой, принялись выяснять, чей претендент наиболее «демократичней».
Тут-то Фридрих Вильгельм и решил, что хватит моему Фрицхену ерундой страдать, пускай-ка нюхнет пороху под командованием Евгения Савойского, великого человека своего времени!
Евгений Савойский
Ну и кронпринц, понимая, что это его шанс вырваться, и «других посмотреть, себя показать», едет на войну. Надо сказать, что реальные боевые действия на него произвели очень даже ошеломляющий эффект, ибо одно дело, когда ты сидишь себе ровно командуя гарнизоном в невоюющей армии, и совсем другое, когда видишь по-настоящему «работающие» войска, и людей, не просто шагающих «ать-два» по чистому плацу, с которого только-только ломиками подмели листья, но офицеров и солдат, ходящих под смертью во имя интересов своей Родины.
А началось все с того, что Фридрих, 07 июля 1733го года прибыв в ставку Евгения Савойского, которая находилась в деревне Визенталь, и располагалась совсем недалеко от французских позиций, льстиво сказал 72-летнему полководцу, что «хотел бы глянуть, как герой добывает себе лавры», на что старик, хитро прищурившись, велел вестовым «организовать обед», в ходе которого лягушатники открыли сильный артиллерийский огонь по позициям войск Священной Римской империи. Однако, полководец не учел, что кронпринц, за годы общения с родным отцом, превосходно владел собой, и потому страха не выказал. Напротив, с аппетитом поглощал все, что было на тарелках, даже выпивая во славу победы австрийского оружия и римского кесаря!
Конечно, Евгений Савойский не рискнул назначать наследника прусского престола на командование линейными силами, поскольку прекрасно понимал: шлёпнут Фридриха французы, а виноваты во всем будут цесарцы, поэтому максимум что ему разрешалось — это участвовать в военном совете, ну и проезжать с инспекциями по позициям. Однако, во время одной такой инспекции под артобстрел-таки попал! Впрочем, без последствий как для одежды, так и для психики!
Когда в ставку цесарцев прибыл король Пруссии Фридрих Вильгельм, то на вопрос «как тут мой, небось разгильдяйничает?» - получил ответ, который его несказанно удивил! Евгений Савойский расхваливал принца на все лады, говоря о том, что молодой человек очень храбр, без дела на военном совете не говорит, военно-учетной специальностью владеет на должном уровне… В общем, хорошего сына ты, Ваше Величество, воспитал, есть теперь на кого страну оставить, если что!
Таким образом, в глазах отца наследный принц был полностью оправдан, и с этого момента ему предоставлялась полная свобода внутри Пруссии.
Период с 1735 по 1740й не отмечен в его биографии какими-либо достижениями государственного и военного масштаба, кроме, пожалуй, вступления в масонский орден (1738г, естественно, папу об том в известность не поставив. На всякий случай!), и написания трактата «Антимакиавелли»в 1739м году, где им изложен критичный отзыв о труде Никколо Макиавелли «Государь». Младший Гогенцоллерн ставит, в первую очередь, экономические потребности подданных, в противовес макиавеллевскому цинизму. Кстати, написано это было после продолжительного общения с Вольтером, который, видимо, думал, что всецело и полностью владеет умом будущего короля, но в итоге его разочарование было весьма печальным!
Подытоживая, можно сказать, что Его Величество король Пруссии Фридрих Вильгельм 31 мая 1740 года умер со спокойный сердцем, будучи твердо убежденным, что его сын не какой-нибудь конченный мажор, интересы которого дальше дамских юбок, богатых нарядов и великосветских веселух не распространяются, а вполне рассудительный государственный деятель, способный принимать взвешенные решения, имеющий волю и силы отстаивать государственные интересы на благо всех жителей вверенного ему королевства.
Источник: Cat_Cat Автор: Хандога Дмитрий
Личный тег автора в ВК — #хандога@catx2
Читайте также:
Эрик XIV. Безумный король
Русско-шведская война 1741-1743 гг
Успех или провал?
Нарвская катастрофа 1700 года
Король Дании Фредерик V или «Культурный пьяница»
Густав III или «Ну, артист!»