— На ав-то-бу-се? — поморщился супруг, представляя, как он и еще пять тысяч человек в пуховиках набиваются в эту капсулу ненависти, чихают бактериями, трогают одни и те же поручни и еще друг друга за всякое, отдавливают ноги, а общаются исключительно лаем.

— Можешь на такси, — пожала плечами жена.

Плутов был отнюдь не бедным человеком — по меркам самого Плутова, но даже для такого успешного продавца пиломатериалов этот вариант был излишней роскошью. Поэтому следующим утром он уже морозил лицо, ноги и другие части себя на забитой людьми остановке.

Судя по расписанию, автобус должен был прийти в 7:15. Плутов нервно поглядывал на людей вокруг и представлял, как эта группа молчаливых и спокойных граждан превратится в неконтролируемую кровожадную ватагу, стоит дверям автобуса распахнуться. В кармане он сжимал связку ключей — на случай, если придется отбиваться. Наконец показался он: старенький чадящий «пепелац» с символичным номером 13.

Люди продолжали спокойно стоять, не подавая намеков на грядущую бурю. Автобус скрипнул тормозами, встал, распахнул двери, и тут толпа мгновенно, но при этом организованно, начала заполнять салон, расползаясь по нему в разных направлениях. Зайдя в салон, Плутов мгновенно плюхнулся на свободное место и расслабил окоченевшие ягодицы. Через секунду подошел какой-то мужичок и уставился на него непонимающим взглядом.

Плутов тоже смотрел удивленно. В салоне было полно свободных кресел, но мужчина как будто мечтал занять именно это место у прохода. Игра в гляделки продолжалась некоторое время.

— Это его место, — шепнула Плутову соседка у окна.

— Что значит «его»? — удивился Плутов. — Тут что, по билетам, как в самолете? Что-то не вижу бизнес-класса и стюардесс тоже не наблюдаю.

Люди продолжали заполнять салон: некоторые громко приветствовали всех присутствующих, кто-то ограничивался сдержанным кивком, остальные молча занимали пустые места.

— Оно насиженное, — всё так же шепотом объяснила женщина. Услышав это, мужчина в проходе согласно крякнул.

— Мы не в курятнике. Мне плевать. Место было свободным, и я его занял. И почему мы не едем? — процедил сквозь зубы Плутов.

Женщина вытянула голову и, оглядев салон, сказала:

— Ждем Федю, опаздывает как всегда.

— Какого еще Федю? — Плутов не мог взять в толк, что вообще происходит.

Тут в автобус влетел красный запыхавшийся школьник лет двенадцати и мгновенно прилип к стеклу напротив входа. На его огромном, не по росту рюкзаке Плутов заметил криво вышитую надпись «Федя». Двери захлопнулись, и автобус тронулся.

Мужчина еще немного постоял возле Плутова и, не дождавшись каких-то, ведомых только ему результатов, отошел в сторону. Больше ничего странного в автобусе не происходило. Одни люди поднимались со своих мест и выходили, другие входили и тут же занимали опустевшие кресла. Автобус как автобус — ничего особенного. Плутов просидел всю поездку, глядя в телефон, и чуть было не проехал свою остановку.

На следующий день Плутов снова ждал тринадцатый автобус в окружении толпы. Люди уже на остановке обсуждали какие-то скучные вопросы, словно были старыми знакомыми. Транспорт подъехал вовремя. Плутов зашел в салон один из первых и, оглядевшись, с удивлением заметил ту же самую женщину у окна. Он подсел к ней, и буквально через секунду рядом возник вчерашний дядька. На лице его читался всё тот же немой укор.

— Он что, такой принципиальный? — обратился шепотом Плутов к женщине, пока странный тип сверлил его взглядом.

— Просто вы нарушили порядок.

— Какой, к черту, порядок? Это общественный транспорт…

— Ну да. Понимаете, тут существует негласный кодекс утреннего автобуса: каждый занимает свое место, едет до определенной остановки, потом его место занимает следующий. Контингент тут не меняется годами. Мы друг друга знаем в лицо, а некоторых даже по именам.

— Это какой-то бред, — отмахнулся Плутов и, взглянув на часы, проворчал: — Какого лешего мы стоим?

Тут в салон влетел школьник с огромным рюкзаком и прилип к стеклу лбом. Двери захлопнулись.

На следующий день Плутову начало казаться, что в его привычной матрице произошел сбой. Он теперь тоже узнавал лица. Знакомый шепот, как обычно, обсуждал погоду. У окна рядом с ним сидела все та же женщина. Школьник Федя оставлял свое дыхание на стекле. И только дядька, чье место Плутов занимал последние дни, сегодня не подошел, а глазел издалека — этому льву пришлось найти новую тень для отдыха, дабы не покидать границы родного прайда.

Вскоре стало понятно, что имела в виду его соседка. Заходя в автобус, люди здоровались с пассажирами либо просто кивали. Они заранее знали, какие места освободятся, и покорно ждали своего часа. Никто никого не трогал, не отдавливал ноги, не ругался. Люди двигались слаженно и молча. Лишь через пять остановок, когда салон забился полностью, начался традиционный беспорядок и малоразборчивый гомон.

Плутов снова утонул взглядом в телефоне, пока кто-то не тронул его за плечо. Он уже хотел было возмутиться, но тут услышал:

— Вам разве не сейчас выходить?

Сверху на него смотрела какая-то девушка. Плутов глянул в окно и, увидев свою остановку, сорвался с места, не поблагодарив.

Всё это начало напоминать какую-то временную петлю, которая Плутову не нравилась. Люди с ним зачем-то здоровались, улыбались, пытались заговорить о погоде, отвлекая его от собственных мыслей. Он надменно отводил взгляд, намекая, что вступать в этот «закрытый» автобусный клуб не намерен. И вообще, скоро привезут детали для его машины, и он навсегда сбежит из этой нищебродской матрицы.

Вот только детали оказались какими-то весьма редкими, и сроки в сервисе постоянно сдвигали. Это очень нервировало Плутова, и он начал вымещать злость на тех, с кем каждое утро был вынужден вместе проводить пару десятков минут. Он ежедневно менял свое место, желая то смотреть в окно, то быть поближе к дверям, то подальше от водителя. Нарушался привычный порядок, и матрица реагировала: исчезла слаженность, появились толкотня и раздраженные взгляды, оттаптывались ноги. А мужчина, чье место Плутов занимал первые дни, и вовсе стал забиваться в самый неудобный угол и засыпал стоя. Люди теперь ждали автобус, уже заряженные негативом, и, как только двери открывались, начиналась давка и возня. Дело дошло до того, что взбесившийся водитель чуть было не зажал дверьми стремительного влетающего в салон Федю.

***

Как-то раз Плутов проспал будильник и, не тратя времени на завтрак, помчался прямиком на остановку. Все прошлые дни стояла тёплая погода, и улицы города превратились в миниатюрные венецианские каналы, которые сковало льдом за одну ночь. Ноги у прохожих разъезжались на ходу, как у коров-фигуристок. Что уж говорить о тех, кто передвигался по улице бегом. До остановки оставалось меньше пятидесяти метров, когда в эфире Плутова резко возникло темное утреннее небо, а затем и вовсе отключилось электричество. Он, конечно, вышел из матрицы, но вот в Зионе, к сожалению, не очнулся.

Пассажиры уже сидели на своих местах, и даже Федя успел прильнуть к стеклу, но двери продолжали оставаться открытыми.

— Мне ехать надо, у меня график, — отмахивался от одной из пассажирок водитель, но женщина упрашивала его подождать.

— Слушайте, ну явно что-то не то. Он ведь никогда не опаздывает и всегда заходит в автобус одним из первых, — не унималась она.

— Точно! Чтобы задницу свою посадить, — послышался еще один голос из салона.

— Да заболел человек! Или в отпуске. Или работу сменил. Какое вам вообще дело?!

— Не менял он работу и в отпуск не уходил. Я вчера слышала, как он по телефону договаривался сегодня в восемь утра с кем-то в его офисе продаж встретиться. Я вам точно говорю: что-то случилось.

— Да мы все слышали. Он же на весь салон эти свои три куба ясеня продавал!

— Точно. И не болеет он. Морда такая здоровая, аж бесит. Я вам как косметолог говорю, — подала голос женщина из первых рядов, и большинство согласно закивало.

— Ну, значит, на такси поехал или на машине. Да мало ли причин! — не отступал водитель. Но и двери не закрывал, из-за чего ноги пассажиров лизал ледяной сквозняк. — На работу разве никто не опаздывает? Откуда эта гражданская сознательность? Вам что, больше всех надо?

— Точно! Поехали, а то опоздаем! Вот именно. Да и задолбал он постоянно места менять! — звучали голоса наперебой.

— Негласный кодекс, — произнесла вдруг женщина, что приставала к водителю, и в салоне повисла тишина. — Негласный кодекс, — повторила она с каким-то пугающим придыханием, и все вокруг повторили нараспев:

— Негла-а-а-сный кодекс.

— Негласный кодекс, — смиренно произнес водитель и осенил себя билетным валиком. Он уже начал было отъезжать от остановки, чтобы встать через пару метров на прикол, как кто-то закричал:

— Да вон он, вон он, бежит!

В этот самый момент Плутов был как раз на финишной прямой, но тут ноги его взметнулись вверх, и он, сделав лишь половину сальто, вышел из «общего чата», успев заметить, что автобус уезжает.

Очнулся Плутов по пути в больницу в машине скорой помощи.

— Это такси? — промямлил он, разлепив глаза. — Я вообще-то на автобусе езжу…

— Ага. Вариант «комфорт», — засмеялся врач, параллельно проверяя фонариком реакцию зрачков на свет. — На хорошем автобусе катаетесь. Аж пять человек дожидалось нас.

— Вы о чем? — Плутов только и мог что моргать с глупым видом.

— Люди в автобусе увидели, как вы шлепнулись, и вызвали скорую.

— Люди? В автобусе? Я же видел, как он отъезжал…

Врач лишь пожал плечами:

— Они там между собой какой-то кодекс обсуждали. Сектанты?

— Да нет… Мы просто все в одно время на работу ездим, — замотал головой Плутов.

***

На службе ему дали отдохнуть до конца недели, а в понедельник Плутов снова стоял на остановке в кругу знакомых лиц и обсуждал погоду.

Через пару недель наконец позвонили из сервиса и сказали, что машину можно забирать.

— Ты ключи от машины забыл на столе, — позвонила утром жена Плутову, когда тот уже садился в автобус.

— Я решил пока на автобусе поездить. Экономичнее, да и спокойнее. На дорогах скользко.

— Да? Ну как знаешь, — хмыкнула она.

Плутов расположился на своем насиженном месте у окна, когда к нему подсел какой-то незнакомый тип, а рядом с ним через мгновение встала женщина — словно чего-то ждала.

— Вон же свободные места есть, — показал ей мужчина на пустующие кресла, но женщина и не думала отходить.

— Тут насиженное просто, — шепнул ему Плутов.

— Курятник, что ли? — удивленно хмыкнул тот.

— Негласный кодекс.

— Чё еще за фигня? И чё мы не едем?

— Федьку ждем, — сказал Плутов. — Опаздывает… Как всегда.

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr