-3-
Билл откинулся на спинку пилотского ложемента и устало закрыл глаза. Он был вымотан до предела, у него болела каждая клеточка избитого, измученного тела. Не хотелось ничего, даже жить, только спать, спать, спать. Но спать было нельзя ни в коем случае.
Уже проваливаясь в сладко звенящую уютную вату, Билл нашарил инжектор диагностера. Диагностер возмущенно взвыл, протестуя против очередной порции стимулирующего, но все же сделал укол, и уже через несколько секунд Билл выпрямился и бодро встряхнулся. Встряхнулся и тут же взвыл от боли, хватаясь за бок. Ребро сломано, это ясно, а, может, и не одно. Да и вообще удивительно, как он выжил в предыдущей круговерти. Чудо, не иначе, и чудо это называется десантный бот.
Билл ласково погладил приборную панель своего верного кораблика, и от этого неосторожного движения боль в боку вспыхнула с новой силой. Н-да, в таком состоянии он не боец, с переломом что-то надо делать.
Билл выставил диагностер в режим ускоренной регенерации, но ничего не произошло – очевидно, перелом был со смещением, и умная аппаратура отказалась сращивать кости без сопоставления обломков. Билл выругался. Ладно, обойдемся обезболивающим.
Билл взглянул на показания диагностера и тут же отвел глаза – лучше не смотреть, чтобы не расстраиваться. Все равно ничего нельзя сделать. Потом придется расплачиваться за насилие над организмом, подумал Билл, вся эта химия бесследно не пройдет… И ладно, и пусть. Лишь бы оно было, это потом.
Обезболивающее подействовало быстро, и Билл почувствовал себя почти человеком. Стараясь двигаться как можно аккуратней (не хватало еще проткнуть легкое и захлебнуться собственной кровью!), он надел эластичный корсет. Сделал несколько осторожных вздохов, прислушиваясь к ощущениям: терпимо, с этим можно жить. Теперь, когда горячо любимый организм в
относительном порядке, можно осмотреться.
Удивительно, но алармы молчали все до единого, и очень скоро Билл понял, почему. Вокруг был вакуум. Не раскаленная плазма, не бушующие вихри жесткого излучения, не плотный метеоритный рой, а просто чистый спокойный вакуум открытого космоса. И Билл едва не расплакался от счастья.
Хлюпая носом, он включил внешний обзорник. Целую минуту он тупо смотрел, не понимая, что же он видит, а потом до него дошло, и он замер, боясь даже моргать, чтобы не спугнуть прекраснейшее видение в мире.
Впереди, прямо по курсу, находился выход. Он был совсем такой, как его описывали все филяне без исключения – ровный круг мягкого дневного света. Биллу даже показалось, что он различает легкие облака на голубом небе.
Навалилось дикое, нестерпимое желание сейчас же, на форсаже, рвануть в эту мирную небесную голубизну, и Билл, зажмурившись, изо всех сил вцепился в подлокотники, стараясь задавить этот самоубийственный порыв. Потому что именно там, у выхода, всех нетерпеливых и неосмотрительных поджидала смертельная ловушка. И никто никогда не мог заранее предугадать, что его ждет.
Иногда это была выворотка, от которой спирали ДНК раскручивались в противоположную сторону. Иногда – анизотропный омут, из которого невозможно было выбраться. А еще встречалось…
Не важно, оборвал себя Билл, все это абсолютно не важно. Потому что все это можно пройти, если не терять головы. И я пройду, ясно тебе?
Он включил диагностику корабля. Ну-с, минут десять у меня есть. Вполне достаточно, чтобы немного отдохнуть, попить водички… а еще неплохо было бы взглянуть, как там мой полиморфный друг поживает.
Землянин, не представляющий себе нормальной жизни без техники, Бил, тем не менее, не мог не признать, что филянин с честью выходил из всех испытаний, пользуясь лишь возможностями своего тела. В глубине души он даже восхищался Ломо Нумо, но вслух не признался бы в этом даже под пытками.
Филянин обнаружился чуть позади и слева от корабля Билла. И одного взгляда хватило, чтобы понять – с филянином творится что-то неладное. Его буквально корежило, растаскивало в разные стороны, и он судорожно пытался собраться в нечто более-менее плотное и оформленное.
- Эй, что с тобой, приятель? – озадаченно пробормотал Билл.
За долгое путешествие по сволочному лабиринту он повидал филянина во всяких видах. Тот блаженствовал в бушующем море плазмы, лениво скользил вдоль гигантских протуберанцев, купался в волнах такого жесткого излучения, какое даже защита бота выдерживала с трудом. И ничего ему, проклятому, не делалось! Из всех передряг филянин выходил живым, бодрым и без всяких видимых следов повреждений. Да еще, нахал этакий, приняв человеческий облик, издевательски махал ручкой землянину! Но сейчас филянину было не до шуток – в безопасном оазисе чистого вакуума он изо всех сил боролся за жизнь, и Билл никак не мог понять, что же несло угрозу такому великолепно приспособленному существу.
Может, он просто устал? Выдохся перед финишем, как выдыхается иногда неопытный марафонец, не рассчитавший сил? Известно, что филяне черпают энергию из окружающей среды, и само понятие усталости им неведомо. Но, может, именно здесь, в Лабиринте, эта их способность подвергается самому серьезному испытанию?
Билл из чистого любопытства просканировал филянина на всех частотах и безнадежно покачал головой – филянин был наполнен энергией, как говорится, «под завязку». На таком количестве энергии любой земной корабль смог бы не один раз слетать с Филы до Земли и обратно. И все же филянин умирал, это было совершенно очевидно – на глазах у Билла в трепещущем теле филянина образовалась брешь диаметром метра в три, и Ломо Нуло, судорожно пульсируя, отчаянно пытался зарастить ее. Вдруг пульсация прекратилась, филянин вздрогнул в последний раз, замер и стал медленно растекаться по космосу. Лишь легкое мерцание говорило о том, что Ломо еще жив, но это явно было ненадолго.
- Что ж ты так, дружище? – сочувственно пробормотал Билл.
Пискнул динамик, возвещая об окончании диагностики. Билл взглянул на экран с данными, и ему стало не до сочувствий.
Корабль был в полном порядке – защита великолепно справилась со всеми угрозами. Но вот энергия…
Основной аккумулятор был пуст, а датчик резервного угрожающе светился красным. Билл машинально отключил защиту, именно она жрала энергию, как свинья помои, но это, скорее, был жест отчаяния – без силовой защиты нечего было и думать о том, чтобы пройти последнее испытание. А оставшейся энергии хватит разве что на пару минут полноценного боевого режима.
Это был конец. Полное и безоговорочное поражение. Он может, конечно, протянуть еще несколько дней, резервов бота на это хватит, но вот из Лабиринта ему не выбраться.
Билл горько рассмеялся. Какая злая ирония судьбы – он умирает буквально в шаге от спасения, и с этим ничего нельзя поделать. Нет здесь источников энергии, способных наполнить его аккумуляторы… если не считать филянина…
Билл внимательно взглянул на Ломо. Тот был еще жив, и концентрация энергии в его странном теле была по-прежнему высока. Прекрасной, замечательной энергии, которой хватит, чтобы наполнить оба аккумулятора и выйти из Лабиринта победителем!
Перенастроить энергозаборники, подобраться поближе к филянину… вся процедура займет не больше десяти секунд, Ломо Нуло просто не успеет ничего сделать…
Билл ввел данные в бортовой компьютер, и тот живо проделал все расчеты. Можно было приступать к операции спасения, но Билл медлил. При мысли о том, что он станет убийцей живого существа, его затошнило. Конечно, Ломо тот еще гад, втянул его в эту бессмысленную заварушку, и вообще, сам виноват. И все же на душе у Билла было тяжело.
- Ты храбро сражался, - хрипло сказал он. – Мне, правда, очень жаль. Но у меня нет другого выбора, понимаешь? Я очень хочу жить… а тебе все равно уже ничем не поможешь. Если бы я мог, я бы вытащил тебя тоже. Но это невозможно.
Невозможно? А так ли это на самом деле? Да, филяне не летают в космос, и теперь понятно, почему. Но что если…
Идея была бредовая, в случае неудачи она грозила гибелью землянину. Но Билл Коллинз, закусив губу, решительно взялся за джойстики.
-4-
О, теперь-то Ломо Нуло точно знал, почему космос смертельно опасен для любого филянина! Но за это знание он расплачивался собственной жизнью – его тело, самой эволюцией приспособленное копировать любой материальный объект, сейчас копировало вакуум, превращаясь в ничто. Конечно, вакуум не был абсолютно пуст, его пронизывали волны слабых излучений, то тут, то там встречались отдельные материальные частицы, но этого было слишком мало, и Ломо стремительно терял свою сущность. Он боролся изо всех сил, но отчетливо понимал, что обречен, и жить ему осталось совсем немного.
Зато проклятому землянину хоть бы что! Его жалкая железка оказалась выше всяческих похвал – сейчас, на пороге смерти, Ломо мог честно признать этот факт. А волновая защита? Это вообще неописуемо! Как храбро этот крошечный кораблик преодолевал все преграды! Он упорно шел напролом, и Ломо не раз казалось, что вот-вот, и он станет свидетелем гибели землянина, но тот неизменно выходил победителем. Поначалу это злило Ломо, он такого просто не ожидал, потом пришло удивление, а вслед за ним – восхищение. Нет, что ни говори, а земная техника тоже кое-чего стоит, надо отдать им должное. Разумеется, землянин проиграет, в этом нет никаких сомнений, но как соперник он просто великолепен.
Так думал Ломо, с легкостью преодолевая Лабиринт… но сейчас он уже не был в этом уверен.
Проклятый вакуум высасывал из него жизнь, и хотя энергии у Ломо все еще было достаточно, ему не к чему было ее приложить, чтобы остановить стремительный распад своего тела.
Не к чему? А земной корабль? Он до сих пор болтается поблизости и почему-то не торопится уходить, словно соблазняя…
Ломо замер, обдумывая эту невероятную идею. Думалось с трудом – появляющиеся то тут, то там разрывы сильно замедляли мыслительный процесс. Но Ломо не сдавался.
Подобраться к кораблю, обволочь его собой, как тогда, при входе в Лабиринт… Став частью корабля, он получит шанс. Вложить всю свою энергию в одно-единственное усилие, рывком преодолеть смертельный вакуум. Конечно, аккумуляторы корабля взорвутся, не вынеся такого всплеска энергии, и землянин наверняка погибнет. Но что за беда? Его же восстановят, так что для него все кончится хорошо. А вот он, Ломо, на подобный исход может не рассчитывать.
Правда, возникал один вопрос – будет ли такая победа честной с этической точки зрения? Ведь, как-никак, он собирается воспользоваться земной техникой, причем именно тогда, когда возможности его собственного тела исчерпаны. И это будет позорное поражение расы филян.
Престиж расы меньше всего волновал Ломо сейчас - он очень хотел жить. Некстати вспомнилось, что земляне, кажется, не восстанавливают друг друга. Во всяком случае, того землянина, который так нелепо умер в самый первый день контакта, никто больше не видел.
Выходит, они умирают навсегда? Или именно этот землянин так же небрежно относился к слияниям как сам Ломо? А как обстоит дело со слияниями у землянина Билла? Вдруг его тоже не смогут восстановить?
Мысль о том, что он может стать причиной гибели мыслящего существа, была столь ужасной, что Ломо едва не отказался от своего намерения. Конечно, землянин заслуживает смерти, если бы не он, Ломо вошел бы в Лабиринт позже на пульсацию, а то и на две, то есть более подготовленным, но все же… Или я, или ты – с подобной кошмарной дилеммой ни один филянин еще не сталкивался.
Чувствовать себя хладнокровным убийцей было невыносимо, но желание выжить любой ценой оказалось сильнее.
- Для меня было честью соревноваться с тобой, - сказал Ломо. – После следующей пульсации я возьму твое имя.
Отринув мораль, Ломо сосредоточился на концентрации. Ему предстояло достигнуть корабля землян, проникнуть сквозь защиту, а это будет очень нелегко. Ломо до сих пор ощущал жгучие объятия силового поля, которое едва не растворило его при входе в Лабиринт. Но он справится, обязательно справится!
И тут, словно облегчая ему задачу, силовое поле корабля исчезло. Это встревожило Ломо: землянин прочитал его мысли? Он готовит ловушку?
Быстрое сканирование показало – у земного корабля просто кончилась энергия. А, значит, он в любом случае обречен, ведь без своей хваленой защиты он не сможет пройти последнее испытание. Ломо успокоился – неизбежная смерть землянина больше не отягощала его совесть. Он даже сумел оценить тонкую иронию судьбы: каждый из них остро нуждался в том, чем обладал соперник. Землянину нужна была энергия, а Ломо – защита от смертельного вакуума. Даже жалко, что нельзя объединить усилия для спасения своих жизней.
Нельзя? Но почему?
Возникшая идея ошеломила Ломо Нуло. Конечно, это опасно, и в первую очередь для него самого, но это шанс! Может быть, единственный.
Завершив концентрацию, Ломо протянул себя к земному кораблю.
-5-
Капитан Медведев нервно мерил шагами островок, хрустя галькой. Рустратор Трэш растекся тонкой опалесцирующей пленкой по камням, оставив лишь одно вертикально стоящее щупальце с глазом на конце. Капитан иногда наступал на рустратора, рассеянно извинялся и шел дальше, но филянин не обращал никакого внимания на такое вопиющее нарушение этикета.
Шел четвертый час этого идиотского соревнования. Связь с его участниками прервалась уже давно, и ни техника землян, ни живой «визор» филян ничего не показывали. Ему-то хорошо, угрюмо думал капитан, имея в виду рустратора. Слился с природой, отключил эмоции и жди себе спокойно любого исхода. А я тут переживай в одиночестве.
Впрочем, если верить «переводчику», до спокойствия филянину было далеко. Во всяком случае, именно так самодельный прибор интерпретировал пеструю рябь, время от времени пробегающую по телу рустратора.
Внезапно «визор» деликатно кашлянул, и в ту же секунду рустратор Трэш рывком собрался в один большой рыхлый ком. У капитана Медведева словно ковер из-под ног выдернули, и землянин с размаху шлепнулся на задницу.
- Что? – вне себя от волнения вскричал он. – Что там?
- Связь! – совсем по-человечески заорал рустратор, швыряя в небо куски себя. – Есть связь, глубокоуважаемый капитан!
Куски рустратора падали на землю и, недовольно попискивая, спешили слиться в единое целое. Капитан, топча их, бросился было к филянину, но тут ожила и земная техника – кораблик Билла отважно пробивался к выходу из лабиринта. Правда, судя по всему, Ломо Нумо не отставал или даже опережал Билла, но, откровенно говоря, капитану это было по барабану. Проигрыш? Плевать, тридцать три раза плевать! Лишь бы парень остался жив!
Капитан Медведев глубоко раскаивался в том, что согласился на подобную авантюру. И отставку с пожизненным заключением на каком-нибудь захудалом планетоиде считал для себя незаслуженной милостью.
Связь сбоила, густой рябью шли помехи. Сжав зубы, капитан Медведев коснулся дрожащими пальцами сенсоров тонкой настройки. Помехи исчезли, но легче капитану не стало: то, что он видел сейчас на экране, не было земным ботом.
Если бы у капитана была фуражка, он бы ее снял.
Прости, парень, мысленно обратился он к Биллу Коллинзу. Это я, старый дурак, послал тебя на верную гибель, и нет мне прощения за это.
Он так глубоко погрузился в свою скорбь, что не сразу сообразил, что находится как бы внутри рустратора, а сам рустратор, неистово клубясь вокруг капитана, орет на всех звуковых диапазонах:
- Это не он! Это не он!
- Не он, - похоронным тоном согласился капитан, с некоторым трудом выдираясь из упругой плоти рустратора. – К моему сожалению, будь проклят этот ваш Лабиринт.
Рустратор Трэш водопадом обрушился к ногам капитана, замерцал пронзительной слезливой голубизной.
- Вы – великий человек! Вы скорбите о гибели нашего соотечественника! О, позвольте мне после следующей пульсации взять ваше имя? Хоть я и не достоин этой чести… Потому что сам я желал гибели вашему Биллу, - в припадке откровенности признался рустратор.
Не сразу, но до капитана дошло.
- Эй, подождите! – воскликнул он. – Что это вы хотите сказать? Что Билл жив? Но я же ясно вижу – это ваш Ломо.
Он ткнул пальцем в экран. В ответ рустратор выбросил мускулистый протуберанец, схватил свой «визор» и энергично потряс им.
- Ничего подобного! Совсем другие волновые характеристики! Это не Ломо, это Билл, вне всякого сомнения. Глубокоуважаемый капитан Медведев, позвольте поздравить вас с…
- Это не Билл!
Оба представителя великих рас замолчали и посмотрели друг на друга. В их головах (или что там было у филян вместо головы?) зародилась одна, одинаково неприятная для обоих мысль: если двое соревнователей погибли, то кто сейчас рвется к выходу из Лабиринта?
Капитан Медведев достал из-за пазухи контрабандный скорчер; рустратор Трэш принял форму вогнутого зеркала, в фокусе которого вспыхнула ослепительная искра. Они были готовы вступить в бой с неведомым чудовищем, одинаково чуждым обеим цивилизациям.
В центре выхода из Лабиринта вспух и стал медленно увеличиваться в размерах багровый бугорок, неприятно напоминающий прыщ. Медленно, очень медленно… но капитану Медведеву казалось, что там, внутри Лабиринта, с огромной скоростью мчится некто, а грань, разделяющая два мира, наливается созревшим гнойником, истончается…
А потом гнойник лопнул.
Капинан и рустратор ударили одновременно и не промахнулись. Но ни высоковольтный разряд скорчера, ни аннигиляционная волна зеркала не причинила никакого вреда чудовищному существу, вывалившемуся из Лабиринта. С ужасным воем чудовище грохнулось на каменистый островок, и вдруг распалось надвое.
… Закопченный, в крови и лохмотьях защитного костюма, Билл раздавленным червяком возился на камнях. Опомнившись, капитан бросился к нему, рухнул на колени.
- Помогите! – прохрипел Билл.
- Сейчас, парень, сейчас! Потерпи!
- Не мне! – Билл оттолкнул капитана. – Ему! Он мне жизнь спас!
Капитан посмотрел, куда указывал его первый навигатор: неподалеку над серой клубящейся бесформенной массой хлопотал рустратор Трэш. Машинально капитан взглянул на «переводчика»: клубящаяся масса, которая явно была Ломо Нуло, просила о помощи. А потом выбросила щупальце в направлении Билла Коллинза.
-6-
Серебряная россыпь звезд медленно проступала на черном бархате неба, успокаивающе шелестел прибой, облизывая каменистый островок, где находился Лабиринт.
Помимо Лабиринта, на острове находились капитан Медведев и рустратор Трэш. Им было, о чем поговорить, но оба молчали, не зная, как подступиться к самому главному.
Капитан достал из кармана флягу, скрутил колпачок и отхлебнул. Он никогда не был любителем крепких напитков, но сейчас коньяк пришелся как нельзя более кстати.
Рустратор перевел внешний контур в режим проникновения, нащупал базальтовый слой и краешком погрузился в него. Он никогда не был любителем жестких вибраций, но сейчас это было ему необходимо.
Молчание затягивалось. Первым не выдержал рустратор.
- Я бесконечно благодарен землянину, он спас жизнь моему соотечественнику.
- Но ведь и ваш соотечественник спас жизнь моему, - сказал капитан. И задумчиво прибавил: - Хотел бы я знать, как им это удалось?
***
Билл ничего толком так и не рассказал. Твердил только, что десантный бот сперва лишился всей энергии, а потом вдруг рядом возник филянин, и все стало хорошо.
- Мы выбрались из Лабиринта, - сказал Билл. – Мчались на такой скорости, которую десантный бот в принципе не может развить, и разрази меня гром, если я понимаю, как ему это удалось. Мы уже приземлялись, когда что-то вдруг уничтожило бот. Какая-то чудовищная энергетическая вспышка. Если бы не она, бот остался бы цел.
***
Жесткая вибрация, достигнув двадцать седьмого контура рустратора Трэша, распалась на мягкие, приятно щекочущие волны. Они сбивали настройки прежних пульсаций и порождали новые.
- Вакуум, - слегка дребезжа, сказал рустратор. – Наше вечное проклятие. Наш якорь, привязывающий нас к планете. И самое жестокое испытание Лабиринта. Хотите честно, капитан?
Капитан кивнул. Легкий веселый хмель ударил в голову, делая все простым и понятным.
- Никто! – Рустратор торжественно воздел палец, который был в четыре раза больше положенного. – Никто из нас еще ни разу не проходил этот чертов Лабиринт! Я вам соврал, капитан. Мы все погибаем там. И только наши слиятели возрождают нас после нашей смерти. И не всегда корректно, - с раздражением добавил он. – Но не об этом речь… Мы проходим множество пульсаций, мы сливаемся, оставляя наши отпечатки в друзьях… и лишь после этого отваживаемся войти в Лабиринт.
- А зачем? – с интересом спросил капитан Медведев.
- Чтобы погибнуть. И возродиться вновь. Такова традиция, - объяснил рустратор. – Наша великая мечта – преодолеть вакуум. Выйти на новую ступень развития.
Вибрации весело клубились в нем, делая мысли пронзительно ясными, а речь отрывистой. Но это ведь не мешает общению двух великих цивилизаций, правда?
- Великое бесформие, - продолжал рустратор, распадаясь на сотню разноцветных сфер. – Наше благословение, наша основа. Благодаря бесформию, мы можем постигнуть самую сокровенную суть любого материального объекта, воспроизвести его в мельчайших деталях. Увы! Созданные нами копии не способны к самостоятельному существованию, они распадаются, если мы не концентрируем на них все свое внимание. А это, как вы понимаете, страшно утомительно. К тому же, такая сосредоточенность на одном-единственном объекте лишает нас возможности воспринимать весь остальной мир.
От мелькания разноцветных сфер рябило в глазах. Капитан зажмурился, потряс головой.
- Прошу прощения, рустратор. Но не могли бы вы… -э-э-э… слиться, что ли?
- Слиться? – возликовал рустратор. – С вами? С превеликим удовольствием! Это такая честь для меня!
- Нет-нет, - поспешно поправился капитан. – Я имел в виду – стать прежним, единым целым. Понимаете, наше зрение, оно так устроено, что нам трудно уследить за таким количеством объектов.
- Да, конечно, - с грустью сказал рустратор, принимая человеческую форму. – Ваше зрение несовершенно. Как и ваши тела. Ваши возможности не идут ни в какое сравнение с нашими. Вы даже умираете не так, как мы, а окончательно. И все же именно вы, земляне, научились создавать настоящие материальные объекты, а не их ментальные копии.
- Создавать и использовать, - подтвердил капитан. – И при этом мы продолжаем радоваться жизни. Ходим с детьми в зоопарк, загораем на пляже, пьем пиво с друзьями… спим, в конце концов!
- Великая, великая раса, - с благоговением прошептал рустратор Трэш, и семь его глаз влажно замерцали, с обожанием глядя на землянина. – О, если бы нам хотя бы малую толику ваших способностей! Увы! Это невозможно. Это недоступно нашей природе. Конечно, эволюцию не остановить, и когда-нибудь наши далекие потомки совершат целенаправленное качественное изменение. Покорят вакуум, выйдут на новую ступень развития. Знаете, капитан, есть одна забавная философская концепция…
- Кстати, насчет вакуума, - капитан самым невежливым образом перебил рустратора Трэша. По опыту знал – стоит филянину начать философствовать, и его уже не остановить. – Я не имею права говорить от лица всей Земли, но предположим… чисто теоретически предположим, что Земля разрешит филянам пользоваться нашими космическими кораблями в качестве пассажиров? Как вы к этому отнесетесь?
- Что такое «пассажиры»? – заинтересовался рустратор Трэш. – Новая социальная общность?
- Ну, как вам сказать… В целом – да. Каждый филянин сможет путешествовать в космосе, увидит другие планеты… преодолеет вакуум, одним словом. Что скажете, рустратор?
Рустратор ничего не сказал. Он вдруг вспух огненным столбом от земли до неба, и в тот же самый миг сотни, тысячи подобных столбов ударили в небо, разгоняя ночь. Капитан даже испугаться толком не успел, как огненный столб рухнул вниз и облил высокую фигуру капитана ослепительным сиянием.
- Что я скажу? – голос рустратора дрожал от волнения, а сам он излучал чистый восторг, благоговение и еще что-то, чему «переводчик» не смог дать определение. – Что скажет моя раса? Великий день, капитан! Величайший! Ничего подобного не было в истории моего народа… если не считать возникновения первого филянина в момент Большого Взрыва! О, капитан! Ваше имя навсегда останется в нашей памяти! Мы будем драться за честь принять его после вашей смерти!
Упоминание о его собственной смерти немного покоробило капитана, но он не подал виду.
- Но это еще не точно, - предупредил он. – У нас тоже есть своя философская концепция, называется бюрократией. Так что улаживание этого вопроса займет немало времени. Может быть, даже не один год.
- Какая ерунда, - отмахнулся счастливый рустратор Трэш. – Год, десять лет, сто… Какое это имеет значение, если исполнится наша мечта? Если мы получим Вселенную?
- Но вы тоже должны будете кое-что для нас сделать, - продолжал капитан. – В качестве, так сказать, ответной любезности.
- Все, что угодно! – торжественно поклялся рустратор Трэш. – Ради достижения Великой Мечты… О, только бы Земля согласилась!
Земля согласится, очень довольный, подумал капитан Медведев. Кто же в своем уме отказывается от дармового источника энергии?
