Invaliddegenerat

Способ убеждения.

Было это в восьмидесятые годы прошлого века. Зима. Морозец.
В один такой прекрасный день наш директор вместе с инструктором райкома, главным инженером и начальником участка едет в лес на лесозаготовки с небольшой такой
проверкой. Километров за пять до стана дорога была перекрыта
трелевочником с зачекерованными хлыстами древесины. Пока трактор
старательно пробивал снежную бровку уступая УАЗу дорогу, руководство
вышло покурить. Попутно подозвали и тракториста, который все же смог
согнать трелевочник с дороги. На морозном воздухе инструктор принюхался
и:
- Да он же пьян!
- Действительно пьян! – тоже принюхавшись, подтвердил директор – ты,
Николаенко, сегодня трактор сдай, а завтра первым лесовозом в поселок, я
тебя по тридцать третьей уволю.
Тракторист сначала вроде что-то хотел мыкнуть, отчаянно показывая на
трактор без стекол и дверей, но посмотрев на каменные лица руководства,
отчаянно махнул рукой и направился к своему железному коню. Дальше
ситуация вышла из-под контроля, так как через минуту тракторист вернулся
с неплохой такой монтировкой. Не обращая внимания на открытые рты
начальников, он саданул монтировкой по лобовым стеклам УАЗа, потом по
боковым, почесал затылок и вынес и заднее стеколко. Потом также молча
залез в салон и шуранул монтировкой в крыльчатку печки. Осмотрев
творенье рук своих, он остался вполне доволен и достав из-за пазухи едва
початую бутылку водки сунул ее в руки так и стоявшему с открытым ртом
директору. Трактор рявкнул, окутался сизым дымом и минут через пять
скрылся за поворотом.
До поселка было сорок пять километров, мороз за тридцать, водку выпили
километров через пять и по приезду уволили механика участка, предупредив
главмеха, что следом пойдет и он, если в течении двух дней все трактора
на участках не будут оборудованы стеклами, дверями ну и конечно печками.
Про тракториста никто не вымолвил ни слова.

В городском переулке поселилась стая голубей. Попрошайничали они на тротуаре, под которым проходила теплотрасса, так что даже зимой они кучковались на сухом асфальте около колодезной крышки, из-под которой шел теплый пар. Кормила сие собрание какая-то сердобольная бабушка-семки, хлеб, крупа и тд.
Как оно обычно бывает-пернатые радовали только бабульку, а окружающим они мешали: лезли под ноги, нагоняли страх попасть под испражнения, и самое тяжкое- огорчали порой-таки какулями небесными.
Больше всего огорчался владелец белой газели, который вынужден был ставить свою машину рядом с голубями по месту своей работы.
В один прекрасный день рядом с местом голубиной тусовки появились небольшие порции сухого кошачьего корма. Появились, надо полагать, не случайно, а из чувства усталости от нынешнего бытия страдающих людей. И так как свято место пусто не бывает, то вскоре покормиться к оставленному сухпайку пришел кот. Пришел, разогнал голубей, и с чувством собственного достоинства отобедал.
На радость кота новые порции корма появлялись на этом самом месте ежедневно. И вот уже несколько кошаков приходили кормиться, благо еды хватало всем, а голуби сидели на крыше соседствующей трехэтажки и смотрели на это с некоторой грустью, и только слабое воркование доносилось до довольных котов.
Казалось бы, мужик с газелью был отмщен.
Но борьба за территорию не закончилась.
Сердобольная бабушка была благорасположена, вероятно, только к птицам, и однажды она сама вынесла котам угощение собственного производства, горячее, дымящееся, на тарелочке. Коты с удовольствием употребили съестное. Через некоторое время они, вопреки обыкновению, разбрелись неуверенной походкой. А на следующий день на дереве, рядом с голубиной стаей, занявшей свое законное теплое место, висел на ветке в петле мертвый кот. Скотчем к нему был примотан лист бумаги, на котором было написано:"Справедливый суд".