Капитан Годфруа де Монтраше, благородный рыцарь без состояния и с изрядной долей цинизма, стоял на берегу и смотрел, как его люди торопливо выгружают бочки с солониной и сухарями. Вокруг витал запах гнили, морской воды и надежды. Надежды на специи, золото и славу.
Первая же вылазка принесла неожиданные результаты. Разведчики вернулись не с мешками золотого песка, а с ошарашенными лицами и парой пленных туземцев.
— Ваша милость, — старший матрос Пьер снял кожаную шапку и мотнул головой в сторону аборигенов, — они… они уродливы, как грехи прадеда. И ведут себя… непотребно.
Годфруа обернулся. Его взору предстали два создания, чья внешность будто была вылеплена из глины пьяным горшечником во время землетрясения. Кривые ноги, асимметричные лица, кожа, покрытая подозрительными бляшками. И они, не стесняясь присутствия чужаков, предавались весьма откровенным ласкам прямо на песке.
— Дикари, что с них взять, — буркнул капитан. — Спроси, есть ли у них золото.
Но тут по берегу потянул Ветер. Нежный, сладковато-пряный аромат, в котором угадывались ноты ванили, жареного миндаля, дорогого мускуса и чего-то неуловимо соблазнительного. Аромат, перед которым меркли все благовония Востока.
Источник запаха был обнаружен быстро. И он поверг команду в ступор. Это была… куча. Обычные, если не вдаваться в детали, экскременты, оставленные туземцами. Но пахли они как пир богов.
Сначала матросы, движимые голодом и любопытством, попробовали. Их крики восторга разнеслись по всему лагерю. Оказалось, что не только запах, но и вкус был божественным. Нежная текстура, сложный букет с фруктовым послевкусием… Это было лучше, чем любое блюдо при дворе французского короля.
Вскоре была продегустирована и моча туземцев — прозрачная жидкость с ароматом тропических цветов и вкусом нектара.
Капитан Годфруа, человек прагматичный, увидел в этом не кризис санитарии, а коммерческую возможность. «Представьте, — вещал он своему писарю, — мы везём в Европу не перец и не шафран, а… элитные экскременты! Их будут добавлять по щепотке в пищу папам и императорам! Мы станем богаче Медичи!»
Но апогей абсурда наступил, когда корабельный лекарь, человек науки, решил исследовать физиологию туземцев более тщательно. Он заметил, что во время их бурных и публичных совокуплений воздух наполнялся ещё более опьяняющим ароматом. Собрав образцы, он пришёл к капитану с горящими глазами.
— Капитан! Их… э-э-э… «семя жизни» пахнет мёдом и имбирём! А женская «роса страсти»… о, это нечто! Это смесь клубники, сливок и чего-то такого… божественного! Это вкуснее всего, что мы тут пробовали!
Идея торговли специями отошла на второй план. Теперь стояла новая, более сложная задача: наладить добычу этого «эликсира».
Переговоры, естественно, провалились. Язык жестов не был рассчитан на фразу: «Мы дадим вам бусы, если вы займётесь любовью перед нами и поделитесь результатами». Туземцы, хоть и аморальные с точки зрения европейцев, были своенравны. Они делали что хотели и когда хотели.
Тогда Годфруа пошёл на штурм. Не для убийства, нет. Для похищения и организации «фермы».
Картина была сюрреалистичной: рыцари в латах и матросы с сетями пытались загнать визжащих и уворачивающихся уродливых туземцев в специально построенный загон. Внутри стояли наряженные в кружева и бархат кровати, привезённые для подарка местным вождям (которых так и не нашли). Задача была — создать романтическую обстановку для стимуляции производства «деликатеса».
Но туземцы не желали сотрудничать. Одни сбегали, другие дрались, третьи с равнодушным видом справляли нужду прямо на паркет, вызывая у европейцев приступы одновременно отвращения и гастрономического восторга.
В итоге, отчаявшись, капитан Годфруа собрал военный совет в своёй палатке, на столе у которого стояло блюдо с замысловато украшенными… кучами, и бокалы с ароматной мочой.
— Господа, — мрачно сказал он, отламывая кусочек и заедая его глотком из бокала. — Промысел не идёт. Дикари не поддаются цивилизации. Но мы не можем вернуться с пустыми руками. Я предлагаю радикальное решение.
На следующее утро три корабля «Несговорчивый Единорог», «Благоухающий Гулливер» и «Сладкая Агония» покинули берег. Их трюмы были до отказа забиты бочками. В одних были бережно упакованные и просушенные на солнце «концентраты», в других — законсервированная «роса». Это было всё, что им удалось собрать за месяцы хаоса.
Капитан Годфруа стоял на корме и смотрел на удаляющийся райский остров, источник их безумия и потенциального богатства. Он вздохнул. Впереди была долгая дорога домой, где ему предстояло сделать самое сложное — убедить герцогов и кардиналов, что они должны платить золотом за то, что обычно смывается водой. Он уже представлял себе лицо королевского дегустатора.
«Ну что ж, — философски подумал Годфруа, отщипнув ещё кусочек «ванильного пралине» от поноса одного особенно уродливого аборигена. — История рассудит, кто был прав: мы, искавшие золото, или мы, нашедшие… это».
А ветер с острова всё ещё нёс свой дивный, дразнящий аромат, смешиваясь с запахом моря и безумия.
