О ВОДКЕ
Да, вот так безыскусно...
Выдающийся врач-терапевт, патолог, физиолог и общественный деятель Сергей Петрович Боткин (1832-1889) создал учение об организме как едином целом, которое подчиняется воле. Он был избран профессором Императорской Медико-хирургической академии в 1861 году и рассказывал, как несколько лет спустя к нему на приём пришёл пациент с такой историей:
— Надо вам сказать, профессор, что живу я давно почти безвыездно в деревне, чувствую себя пока здоровым и жизнь веду очень правильную, но всё-таки, попав в Петербург, решил с вами посоветоваться. Скажем, летом встаю я в четыре часа и выпиваю чайный стакан водки; мне подают дрожки, я объезжаю поля. Приеду домой около 6½ часов, выпью стакан водки и иду обходить усадьбу — скотный двор, конный двор и прочее. Вернусь домой часов в 8, выпью стакан водки, подзакушу и лягу отдохнуть. Встану часов в 11, выпью стакан водки, займусь до 12 со старостой, бурмистром. В 12 часов выпью стакан водки, пообедаю и после обеда прилягу отдохнуть. Встану в 3 часа, выпью стакан водки...
— Минутку, милейший, — перебил его Боткин. — Позвольте вас спросить, давно ли вы ведёте столь правильный образ жизни?
— Я вышел в отставку после взятия Варшавы [Паскевичем в 1831 году, т.е. как минимум лет за 35 до визита к Боткину] и поселился в имении, так вот с тех пор; а то, знаете, в полку, я в кавалерии служил, трудно было соблюдать правильный образ жизни, особенно тогда: только что кончили воевать с турками, как поляки забунтовали. Так, вот, профессор, скажите, какого мне режима придерживаться?
— Продолжайте вести ваш правильный образ жизни, он вам, видимо, на пользу.
Современником и коллегой Боткина был знаменитый физиолог Иван Михайлович Сеченов (1829-1905). Про него рассказ отдельный, а про его старшего брата Андрея интереснейшую заметку оставил академик Алексей Николаевич Крылов (1863-1945), тесть нобелевского лауреата Петра Капицы и дед Сергея Капицы из передачи "Очевидное-невероятное".
<...> Андрей Михайлович вставал часов в шесть утра и начинал возиться в своей мастерской, которая занимала две комнаты на втором этаже сеченовского дома. Каждые пять-десять минут он прерывал свою деятельность и подходил к висевшему на стене шкафчику, в котором ещё с вечера стоял графин водки, маленькая рюмочка и тарелка с чёрными сухариками. Андрей Михайлович выпивал рюмочку, крякал и закусывал сухариком. Естественно, что к вечеру графин был пуст.
К ужину Андрей Михайлович приходил всегда в хорошем настроении, выпивал ещё три или четыре больших рюмки водки и после окончания ужина шёл спать.
Такой образ жизни Андрей Михайлович вёл неизменно в течение примерно 50 лет, с 1845 года до самой своей смерти в 1895 году, когда ему уже исполнилось 80 лет.
На месяц Андрею Михайловичу выделялось для его графинчика три ведра водки, то есть – 36 литров. И это не считая ужинов. <...>
Аппетитное воспоминание не только напомнило про смешную суету ЗОЖников, но и заставило чуть померкнуть воспоминание 25-летнего Пушкина про встречу с двоюродным дедом своим, артиллерийским генералом в отставке Петром Абрамовичем Ганнибалом (1742-1826). Александр Сергеевич ласково называл его "мой старый дед-негр". Пётр Абрамович прожил 83 года и славился восхитительными домашними настойками собственного приготовления.
<...> Подали водку. Налив рюмку себе, велел он и мне поднести, я не поморщился – и тем, казалось, чрезвычайно одолжил старого арапа. Через четверть часа он опять попросил водки – и повторил это пять или шесть раз до обеда. <...>
Возникшие у меня чувства чудесно сформулировал в "Дневнике провинциала" один из моих любимых писателей Н.Щедрин, который в реальной жизни окончил тот же Царскосельский Лицей, что и Пушкин, дослужился до генеральского чина и носил имя Михаил Евграфович Салтыков (1826-1889).
<...> Увы! Не прошло ещё четверти часа, а уже мне показалось, что теперь самое настоящее время пить водку. <...>
Рассказывали, что по молодости писатель Иван Алексеевич Бунин (1870-1953), желая сообщить приятное писателю Льву Николаевичу Толстому (1828-1910) и даже слегка подольститься, начал рассуждать:
— Вот всюду возникают теперь общества трезвости...
— Какие общества? — переспросил Толстой.
— Общества трезвости...
— То есть это когда собираются, чтобы водки не пить? Вздор! Чтобы не пить, незачем собираться. А уж если собираться, то надо пить. Всё вздор, ложь, подмена действия видимостью...
По-моему, это высказывание — одно из лучших в 90-томном репертуаре Толстого. А тема такая необъятная, что я продолжал бы и продолжал цитировать, постепенно переходя к собственным романам...
...но пойду сперва водки выпью.
Всем приятного аппетита и доброго здоровья.