Прядь о Тормунде, Великаньей Смерти. Цикл "Странные сказки"
Приветствую всех заглянувших, особенно подписчиков, как старых, так и, особенно, новых!
Я, честно сказать, очень рад, что вы меня читаете.
Сегодня, традиционно уже, в рамках традиции своего пятничного, выкладываю новую сказку.
Оружейные статьи тоже будут скоро!
А пока...
Давным-давно, когда ещё в Данию не пришло христианство, а люди поклонялись старым богам, жил в Рандерс-фиорде один человек. Рода он был незнатного, и, хотя и носил крашенные одежды, жил довольно бедно, пробавляясь рыбалкой и охотой, поскольку имел лодку, и копьё в руке держал крепко. Звали его Тормунд Мечтатель.
Жену его звали Эгле-сварливица, поскольку харакетром она была вздорная, хоть и отходчива и сердцем мягка. Прабабка её, сказывают, была ведьмой.
Были у Тормунда и Эгле трое детей - две дочери и сын. Дочерей звали Алва и Келда, а сына - Трюмир, но он пока не достиг возраста зрелости.
Как-то раз шёл Тормунд по берегу фиорда и думал.
Хорошо бы к берегу прибило тушу кита, - думал Тормунд. - Тогда бы я смог натопить жира на всю зиму. Хорошо бы ещё встретить моржа и убить его копьём - тогда можно было бы накоптить мяса, а из бивней нарезать безделушек и продать на торгу, и купить много крашеных одежд. Хорошо бы встретить свартальва - и выбить из него горшок с золотом. И плохо было бы встретить жену мою Эгле - тогда она будет браниться до захода солнца, поскольку не принёс я сегодня в дом ни моржовых бивней, ни жира кита, ни горшка золота.
За такие вот мысли и прозвали люди Тормунда - Мечтателем.
Шёл он и шёл, пока не споткнулся о пышный куст зелени
Что за притча? - подумал Тормунд. - Небось выбросило на берег морскую капусту. Возьму с собой - пригодится.
А был Тормунд человеком хозяйственным и твёрдо считал, что плохо лежащее на дороге всегда может пригодиться в быту. Схватился он за куст и потянул изо всех сил. Куст же едва приподнялся над землёй, явив под собой нечто жёлтое и круглое.
- Да никак это репа! - сказал Тормунд. - Да какая! Большая-пребольшая!
И стал тянуть ещё сильнее. Спустя час он сдался и побежал домой за женой своей Эгле.
В красках расписал Тормунд, какую репу он нашёл на берегу фиорда, и вот уже вдвоём с женой тянут они зелёный куст из земли. Тянут, однако же вытянуть не могут.
Плюнула Эгле-сварливица на землю, да и побежала к дому, за дочерьми Алвой и Келдой, и сыном Трюмиром.
Ухватились они все за куст, тянут-потянут - и вот уже показалась из земли круглая жёлтая верхушка, размером с большой воинский щит, но дальше дело не сдвинулось.
Решив, что репа воистину великанская, решили Тормунд и Эгле звать соседей - репа большая, на всех хватит, чтобы всю зиму горя не знать, кашу варить и кисель. На следующий день пришли на берег фиорда обитатели соседних хуторов - Тори-мельник, Ульф-охотник, Аскель-пивовар, Грюм-колдун, с чадами и домочадцами. Всем хотелось поглядеть на диво, всем хотелось попробовать великанской репы, все были готовы работать. Вот уже соорудили упряжь, связали верёвки из шкуры кита-гринды, завели в землю слеги - подпихивать, и всем скопом потянули. Натужились, запыхтели, колдун Грюм слово сказал заветное - и вытянули!
Да только не репку, а йотуна-великана.
- Кто ты, несчастный, что тянул меня за волосы и вытянул? - спросил великан.
- Я - Тормунд-мечтатель, - отвечает Тормунд. - А ты кто?
- А я - Барни-Йотун, и загнал меня в землю Аса-Тор своим кулаком триста лет назад. Не мог я выбраться сам, и первые сто лет думал, что подарю слиток золота размером с телёнка тому, кто меня вытащит из земли.
(Тут Тормунд облизнулся, а жена его Эгле едва не лишилась чувств)
- Вторые сто лет я думал, что возьму своего освободителя в Йотунхейм, где его ждут почести и пиры, каковых не видали и в Асгарде - потому что пиры и почести у нас - великанские!
(Тут Тормунд зажмурился от предвкушения,а жена его Эгле отошла на травку, поскольку уж если падать в обморок - то на чистое!)
- А сейчас, когда прошла третья сотня лет и ты меня вытащил, подарю я тебе самую большую милость - лёгкую смерть!
И с этими словами выхватил Барни-Йотун свой великанский меч. Соседи разбежались в стороны, лишь только Ульф-охотник кинул Тормунду свой меч, а Грюм-колдун сказал веское слово - и стал тот меч острее бритвы. И начался бой.
Долго бились Тормунд Мечтатель и Барни-Йотун, уж и солнце скрылось за морем, и лишь искры от двух клинков освещали поле брани. И стали покидать силы Тормунда, поскольку великаном был его противник, а силы человека - конечны.
Тогда не выдержал его сын - кинул в лицо Барни-Йотуну горсть земной пыли, зажмурился великан, а Тормунд отрубил йотуну ногу выше колена.
С воем покинул Барни-Йотнун берег Рандерс-фиорда, и обещал отомстить страшно. А отрубленную ногу отдал Тормунд жене своей с наказом мясо сварить и угостить всех соседей, кожей обтянуть щит, кости отдать Грюму-колдуну на посох и амулеты, а из шерсти великаньей спрясти рубаху для Ульфа-охотника. И был великий пир, и стали звать Тормунда-Мечтателя Тормундом Великаньей Смертью, а сын его Трюмир получил за мужество железный нож с костяной рукояткой и бочонок доброго пива.
Барни-Йотун же, остановив кровь, поковылял в Свартальвхейм, где жили цверги-искусники Брок и Синдри.
- Вот, - сказал Барни, - видите? - показывая на культю.
- Видим, не слепые, - ответил Брок. - Кто это тебя так?
- Мужик один. В общем, мне нужна нога. Но не простая, а золотая.
- Золота, извини, до фига уйдёт, - сказал Синдри. - Не потянем.
- Тогда бронзовая.
- Таскать замучаешься. Можем предложить липу. Современно, технологично, управимся быстро. Да, брат? - сказал Синдри.
- Да, брат, - ответил Брок.
- А мне что делать? - спросил Барни.
- Ну, посиди тут пока. Только руками ничего не трогай. Вот, мух отгоняй!
С этим братья удалились в мастерскую, а Барни сидел, ничего не трогал и отгонял одну крайне злокозненную муху, которая этим фактом была недовольна и, вернувшись в Асгард, твёрдо решила карликам отомстить.
Через день Барни стал обладателем липовой ноги, приводящейся в движение сложной системой рычагов, ремней и шестерёнок. При ходьбе она издавала неприятный скрип плохо смазанного дерева, однако братья-цверги обещали, что со временм механизм притрётся.
И ближайшей ночью пошёл Барни-Йотун обратно в Рандерс-фиорд. Шёл и напевал:
- Скрипи-скрипи нога, скрипи липовая.
Все фиорды спят, и погосты спят,
Один Тормунд не спит, на моей коже сидит,
Моё мясо варит, мою шерсть прядет.
Услыхал его Тормунд Великанья Смерть - и сильно испугался. Спрятал свою семью под крашенные одежды, чтобы великан не нашёл, а сам взял меч в руку, и навстречу вышел.
Только на беду не было рядом Грюма-колдуна, меч у Тормунда был обычный, из кузницы в Хедебю, и от первого же великаньего удара не выдержал и сломался.
Бурно обрадовался тут Барни-великан и одним ударом снёс Тормунду яичко. Правое. Напрочь.
И быть бы беде, да только в эту ночь белка-Рататоск мимо пробегала, хвостиком махнула - и приросло у Тормунда всё обратно.
Увидев это, йотун развеселился и стал хохотать - и смеялся так долго и мучительно, что задохнулся и умер в страшных корчах. Люди же, обнаружив наутро у Тормунда во дворе труп великана, стали уважать его ещё больше, а про обстоятельства своей победы Тормунд никому не рассказывал и только чесал в чреслах при неудобных расспросах.
Битву же в подробностях видела из-под крашенных одежд его дочь Алва и через много лет по секрету рассказала о ней своей правнучке, чья двоюродная внучка стала женой конунга Рагнара-Волосатые штаны.
Здесь заканчивается прядь о Тормунде - Великаньей Смерти.
