Холодец
Я в детстве очень любил приезжать к бабушке в деревню и кушать холодец. Вот дома мне мама делала только сладкие, фруктовые разноцветные желе на основе всяких компотов. А у бабушки мне казалось настоящее, мужское желе - солёное и с мясом.
Моя детская заинтересованность на предмет кулинарии не распространялась. Кормят меня вкусным - ну и хорошо. Готовить не просят помогать, только прибирать за собой сызмальства. Соответственно насчет ингридиентов и процесса готовки я был в курсе только в общих чертах.
Поэтому, когда в очередной приезд на лето в деревню, меня семилетнего "уже большого мужичка" бабушка позвала прогуляться с ней на свиноферму, я не заподозрив неладного с радостью согласился. На свиноферме работала бабушкина сестра. Мне дали посмотреть новорождённых поросят и почесать жирную свиноматку, правда прутиком и через толстый заборчик. А когда мы собрались уходить, то сестра вынесла бабушке довольно объемистую сумку и сказав: "Это твоему богатырю на холодец!" - потрепала мою шевелюру. Все эти пару километров до дома я помогал тащить бабушке тяжелую сумку по летнему зною. И гордился собой, что я такой помощник, а ещё радовался, что к завтрашнему утру будет у нас холодец.
Но вот мы добрались до дома, зашли на двор и бабушка устало опустилась на скамейку: "Виталь, принеси большую синюю кастрюлю, эмалированное ведро и топорик маленький с чулана" - попросила она, обмахиваясь от жары рукой. И когда я поставил перед ней огромную кастрюлю и подал топорик, она растегнув сумку начала ловко доставать из сумки "пазл" и начала всё сортировать, используя меня как раскладывальщика, а сама ловко орудовала топориком и приговаривала: "Так-так копыта и голяхи Виталь пока положи в ведро, так-так, придержи голову хрюшкину, я ушки ей отрублю, помоги повернуть, вот-хрясь-хрясь - держи пятачок, это в кастрюлю, так щас я отрублю..."
А я... Ну в обморок я не упал и меня даже не стошнило. Но бежал я далеко и долго, пока мог. И просидел у пруда за деревней до вечера, отмывая периодически в нём руки. И холодец, да и сладкие желе заодно, лет двадцать не то что есть, даже видеть было противно...