Табориты создали общины, по примеру ранних христиан. Они имели общее имущество и проповедовали христианский аскетизм. У таборитов появилось новое грозное оружие — окованный железом тяжелый цеп, «молотило», один удар которого сбивал с коня рыцаря в полном вооружении. Этой же цели служили длинные копья с крюками, заимствованные у фландрских ополченцев. Обладали гуситы и огнестрельным оружием — бомбардами и аркебузами. Для неподвижной обороны и обороны на марше табориты применяли изобретенное ими сооружение из повозок — вагенбург. Низшей тактической единицей был «ваген» (повозка). В нее входило 10 человек, ездивших в одной повозке: 4 молотильщика, 1 ездовой и 5 пикинеров, лучников, арбалетчиков или аркебузиров.

Войску гуситов предстояло противостоять рыцарским армиям, поэтому чтобы лучше понять цели тактических схем гуситов нужно немного сказать о тактике их противника, то есть рыцарского войска. Основу рыцарского войска и их основную ударную силу составляла тяжелая кавалерия, состоящая из плохо дисциплинированных феодалов. Она применяла тактику шока – удар по врагу на полном скаку. Эта тактика была очень эффективной против пехоты, находящейся на ровной местности, кавалерия просто напросто рассевала пехоту. Пехота имела второстепенное значение. Следовательно, главной задачей тактики гуситов было противостояние вражеской кавалерии. Только согласованность и успех могли принести успех гуситам в борьбе с крестоносцами, которые были, по крайней мере, на начальном этапе лучше вооружены и подготовлены.

Появилась новая тактика, которой соответствовал военный устав и вооружение. Походный боевой порядок гуситов представлял из себя два внешних ряда повозок (боевых, артиллерийских, простых). Эней Сильвий Пиколомини говорит, что табориты образуют два фланга, в каждом два ряда повозок, внешние ряды длиннее. Передние и задние возы выступали из колонны и в случае опасности по команде гетмана, должны были свернуть в сторону, чтобы прикрыть колонну спереди и с тыла. Возы двигались на расстояние между собой, впереди шла конница в легких панцирях, которую называли готцами. Вслед за ними шел Жижка с помощниками, за ними мостари и починщики с топорами, досками и бревнами (мостари должны были оперативно чинить мосты, а починщики повозки), затем двигалась возовая колонна. Эта колонна могла достигать длинны одного километра. Управление движением колонны осуществлялось с помощью флажков. В боевой повозке имелись специальные боевые щиты, которые устанавливались между повозками, рядом с повозками шли пешие войны. Хорошо организованная боевая колонна гуситов обладала, лучшей маневриностью по сравнению с рыцарским войском. В случае боевой тревоги колонна должна была организовать замкнутую фигуру из повозок – вагенбург. Для неподвижной обороны и для обороны на марше чехи широко использовали сооружение из повозок (вагенбург) специально подготовленных для похода и боя. Хотя использование вагенбургов засвидетельствовано многократно в разных странах и в разные времена (начиная с эпохи поздней Античности), в период Гуситских войн (1419-1437 гг.) они играли совершенно особую по важности роль и применялись для решения самостоятельных и совершенно новых в тактическом плане задач. Об использование вагенбургов нам сообщают письменные и изобразительные источники. Лаврентий из Брежевой, описывая победу Яна Жижки у Судомержиц пишет: «Начался бой, табориты окружили себя возами». Об использование повозок он также упоминает, описывая бой у Ледечем и Липниц «Однако крестьяне оградили себя со всех сторон повозками и стали стрелять в них из пушек и пращей, стрелами и камнями». Вагенбург мог иметь разную форму в зависимости от ситуации. Как правило из повозок образовывалось две фигуры, одна большая внешняя и более маленькая внутренняя. Для установки вагенбурга использовалась местность наиболее выгодная для гуситов и наименее выгодная для их противника.

Ян Жижка учил своих войнов действовать применительно к условиям местности, замечать и спользовать слабые стороны неприятеля. Возы скреплялись специально подготовленными цепями. Для возможности маневрировать между возами делались специальные проходы. Которые во время боя закрывались досками. Колеса, соединенных в круг возов, с наружной стороны закрывались особыми приспособлениями, а своевременно выпряженные лошадь отвадились в центр окруженного возами пространства. В середине построения. А также в промежутках между повозками помещались пушкари со своим тарасницами. Табориты часто устанавливали возовое укрепление на вершинах холмов и вообще в таких местах, где фланги и тыл были надежно защищены оврагами или водными преградами. Если имелось время, то крепость из повозок дополнительно укреплялась. Вокруг нее мог выкапываться ров, устраиваться вал либо анна могла дополнительно укрепляться бревнами. Лаврентий из Брежевой повествую о битве на Витковой Горе сообщает «все королевское войско было готово к тому, чтобы какая-нибудь его часть, в несколько тысяч человек, вышла для захвата того бревенчатого укрепления, которое было воздвигнуто капитаном Жижкой на горе близ места казни». На повозках располагались повозочные войска и артиллерия. Каждая повозка имела свой экипаж в который входили арбалетчики, стрелки из огнестрельного оружия, цепники, войны с судлицами, алебардщики и конюхи. Цепники, стрелки и воины с судлицами располагались на повозках, а алебардщики в промежутках между ними. Конница располагалась либо в лагере, либо у тыльного входа, либо вне лагеря. Приспособленные повозки и сооруженный из них вагенбург был практически неприступен для вражеской конницы. Кавалерия попросту не могла преодолеть преграду из повозок . Еще на подступах к такой крепости противник нес значительны потери от артиллерии и стрелков гуситов , так как их оружие пробивало рыцарские доспехи. Если рыцарям удавалось прорваться к повозкам их стремительный, но беспорядочный натиск разбивался о неприступное укрепление. Здесь их ожидали тяжелые боевые цепы, становившиеся в руках сильного и опытного война грозным оружием от которого не могли защитить самые лучшие рыцарские латы. Из-под возов их поражали выстрелы из огнестрельного оружия и арбалетов, удары копий. Зазевавшийся рыцарь в любой момент мог быть стянут с коня на землю под копыта лошадей или на вражескую повозку судлицами. Результата атаки возового укрепления, как правило, не приходилось долго ждать. Потерявшие силу первого натиска и обескураженные неудачей и понесенными потерями рыцари отступали. Но тут по сигналу между возами открывались заранее подготовленные проходы, и на спину отступающего врага обрушивалась конница таборитов. Расцепив повозки, гуситы имели возможность быстро начать преследования отступающего противника.

О том, что гуситы преследовали отступающего от вагенбурга врага говорит и Лаврентий из Брежевой: «Многие не могли удержаться в таком смятении, падали с высоких скал и ломали себе при этом шеи; очень многие были также убиты преследовавшими их пражанами, так что за один час пало почти 300 человек; другие были выведены с поля битвы смертельно раненными». Если опасность была устранена, то возы снова выступали в обычном походном положении, увозя раненых и добычу. В любой момент повозки снова могли превратиться из средства передвижения в надежную защиту для «войнов божьих». В бою табориты стремились поразить самого рыцаря в рукопашной схватке в то время как основным объектом поражения фламандских пикенеров и английских лучников была лошадь. Такой способ ведения полевых сражений, как показали последующие битвы, оказался достаточно удачным для войска гуситов. Но гуситы не только вели оборонительные сражения, но и сами атаковали противника. Об этом нам опять же позволяет говорить Лаврентий из Брежевой, который повествую о битве под Ледечем и Липницами, говорит «Табориты же, несмотря на то, что время было ночное, бросились вперед со своим оружием: пушками, пращами, вилами, клюками, цепами, и, производя шум цепами, пошли в атаку на неприятеля и с помощью божьей, после ожесточенной схватки, обратили его в бегство. Убив человек 20 неприятелей и выхватив у них из рук немалое количество копий и знамен, отмеченных красными крестами, они поспешно и мирно продолжали свой путь в Прагу, не встречая больше никакого сопротивления». Приэтом в данном случае атака производилась ночью. О том, что гуситы вели бой в наступление можно сделать вывод и на основании изобразительных источников. На изображении из немецкой рукописи 1450 года «Бой гуситов с крестоносцами» видно, что гуситы вне вагенбурга атакуют крестоносцев. В этой атаке гуситы идут в атаку прекрываясь большим щитом щтурмшильдом. Гуситы вооружены привычным для себя оружием цепом, моргенштерном, алебардой. Определить гуситов на этой картине можно по изображению на щите гуся пьющего из чаши и по вооружению. По изображению из Йенского кодекса «Бой гуситов с крестоносцами» можно также понять, что гуситы производили атаки. На картине изображена кавалерия гуситов атакующая пехоту и кавалерию крестоносцев. Гуситов можно определить па изображению чаши на знамени, а крестоносцев по изображению креста. Эней Сильвий Пиколомини, очевидец событий, говорит, что в атаке гуситы старались охватить фланги противника, атакуя противниками повозками расположенными полукругом. Сблизившись с противником, гуситы открывали мощный артиллерийский огонь, которые наносил противнику серьезные потери. Когда гуситы замечали расстройство в рядах противника, которое внесла артиллерия они переходили в атаку и обращали врага в бегство. Кроме полевых сражений гуситам также приходилось вести осады. При осаде гуситы использовали артиллерию, однако возможности средневековой артиллерии гуситов наглядно показала 163 дневная осада города, принадлежавшего Сигизмунду под названием Карлштейн. В силу отсутствия соответствующего опыта, не пытались концентрировать огонь максимального количества орудий на одном участке замковой стены, а напротив, стремились держать стены Карлштейна под обстрелом одновременно с разных сторон, а также накрывать его навесным огнем. Об использование артиллерии при осаде говорит Лаврентий из Брежевой «стреляя из большой пушки, которую они поставили в маленькой церкви на Травничке, проломи стену» . Исходя из этого можно сказать, что артиллерия могла принести нужный эффект при осаде крепостей. В конце главы можно сказать, что гуситы выработали тактику борьбы с рыцарским войском в наступательном и оборонительном бою, а также на походе. Если щвейцарцы для борьбы с рыцарской конницей умело использовали гористую местность, то гуситы придумали тактику, которая позволяла разбить рыцарей на равнине.

Действие фильма начинается в конце XIV века и завершается до начала гуситских войн (1419—1434), когда Ян Жижка ещё был молод. Это история о том, как он стал знаменитым полководцем.

Главную роль сыграл Бен Фостер ("Варкрафт", "Поезд на Юму"). В ленте также появятся оскароносный Майкл Кейн, Тиль Швайгер ("Достучаться до небес") и Мэттью Гуд ("Предложение").

По данным чешских СМИ, "Средневековье" стал самым дорогим отечественным фильмом в истории. Его бюджет составил 23 миллиона долларов.

Премьера боевика ожидается 9 сентября в кино и 31 октября на цифровых площадках.

Военный лидер Гуситского восстания Ян Жижка был человеком очень непростым – будучи одаренным военачальником, он был крайне жесток по отношению к врагам, обладал мрачным характером и деспотичной волей. Он был настолько фанатичен, что умирая, завещал соратникам, чтобы они после его смерти сняли с него кожу и натянули ее на барабан – так он бы смог и после кончины вдохновлять гуситов на продолжение войны за правое дело и наводить ужас на их врагов.

Все знают, что такое вагенбург. Все знают, что эта тактика сложилась в ходе Гуситских войн. Однако мало кто скажет, какие у этого явления были предпосылки, как развивалась тактика, кто её перенял и как же побеждали противника, засевшего в импровизированной крепости. Об этом мы и расскажем.

Корни тактики

Даже в позднем Средневековье рыцарская конница считалась ультимативным орудием на полях сражений. В то время как пехота, которая зачастую была не обучена и плохо вооружена, мало что могла противопоставить тяжёлой рыцарской коннице. До поры до времени.

Когда в начале XV века в Богемии местные мятежники-гуситы стали активно использовать военное ноу-хау того времени — вагенбург, и при помощи него успешно противостоять католическим рыцарям, все окрестные князья и короли не смогли остаться равнодушными к этой новинке. Но такой ли новой была эта тактика?

Казалось бы, что может быть проще, чем выстроить в круг несколько телег, создать импровизированное укрепление прямо в поле и тем самым лишить конных рыцарей их главного преимущества — мощи таранного удара? Но тогда почему до этого додумались лишь на излёте Средневековья?

На самом деле — нет. Как гласит народная присказка, предки не дурнее нас были, поэтому упоминания аналогичного использования телег на войне можно встретить довольно рано. Римский военный историк и теоретик Вегеций в конце IV века в своём трактате De re militari отмечал, что варвары — враги Рима — нередко окружали возами свои лагеря, чтобы создать для них дополнительную защиту. Византийский император Лев VI в начале X века также упоминал подобный способ применения телег. Во время альбигойских Крестовых походов ополченцы Тулузы и их союзники аналогичным образом укрепляли свои лагеря в битве при Мюре в 1213 году (что, впрочем, не особо им помогло). При Монс-ан-Певеле в 1304 году фламандские ополченцы использовали повозки своего обоза в качестве заслона против французских рыцарей. Но это всё ещё не был вагенбург.

Рождение тактики

Так что же получается? Повозки как пассивную защиту использовали чуть ли не со времён позднего Рима, однако почти тысячелетие эта тактика не была системной? Почему?

А потому, что фактически никому это не было нужно.

На протяжении всех Средних веков основные тактические задачи на поле боя решала конница. Пехота играла в лучшем случае второстепенную роль и выходила на первый план только во время осад. Когда же, уже ближе к концу Средних веков, пехота кое-где начала играть существенную роль, она неплохо справлялась и без телег.

Английские лучники времён Столетней войны не изобрели вагенбург просто потому, что он не был им нужен, — они укрывались за палисадами или кустарником. Швейцарские или шотландские пикинёры, как выяснилось, могли давать прикурить конным рыцарям и без телег.

Так почему именно чехи стали активно применять вагенбург на поле боя?

Дело в том, что опыт первых же военных столкновений с католиками в 1419–1421 годах показал фундаментальную проблему гуситского восстания — их пехота была слишком неорганизованной. Несмотря на то, что в рядах армии повстанцев присутствовало небольшое количестве мелких богемских дворян, их малочисленная конница не могла составить конкуренцию имперским рыцарям. Главной силой повстанцев была пехота, однако это были далеко не английские спешенные рыцари и лучники, не сплочённые швейцарские пикинёры или опытные генуэзские арбалетчики. Это была пёстрая людская масса, вооружённая разнотипным оружием, порой не имевшая практически никаких доспехов, без реального военного опыта и вообще плохо представлявшая, как вести себя на поле боя.

Но при этом у гуситов был как минимум один козырь в рукаве — те самые выходцы из мелкого дворянства, которые зачастую имели боевой опыт и в общих чертах представляли, что делать на поле боя. И главное, знали, как заставить что-то делать других.

Самым ярким примером был, конечно, Ян Жижка, который в своё время умудрился покомандовать шайкой разбойников на юге Богемии, послужить в качестве наёмника и, согласно легенде, поучаствовать в Грюнвальдской битве на стороне польского короля Ягайло и его союзников. Сражался ли Жижка при Грюнвальде, мы доподлинно не знаем, однако он определённо был участником той войны. А значит, имел опыт столкновений с рыцарской конницей. Другой видный хейтман (капитан) гуситов — Ян Чапек из Сан — также успел пожить разбоем.

Чешское слово hejtman (хейтман) произошло от немецкого hauptmann и буквально означает «старший человек», «командир», «капитан».

Прозорливый читатель уже наверняка заметил схожесть этого слова с польским hetman, и, соответственно, украинским «гетьман» (вероятнее всего, к полякам, а затем и к запорожцам слово попало как раз от чехов). Так что традиционный титул запорожских лидеров, включая «гауптмана» Богдана Хмельницкого, имеет старогерманское происхождение.

Итак, все эти командиры понимали одну простую вещь: в открытом бою рыцари раскатают необученную пехоту мятежников в тонкий блин. А значит, что надо делать? Правильно — использовать оборонительные сооружения.

Идею применили в ходе самого первого столкновения Гуситских войн — четвёртого ноября 1419 года, в сражении при Живогошти к югу от Праги. Гуситы пытались укрыться от вражеской конницы за небольшой каменной оградой, однако всё равно понесли существенные потери. Уже в декабре того же 1419 года при Некмире близ Пльзеня повстанцы использовали повозки. Которых, правда, оказалось всего семь, так что Ян Жижка расположил их полукругом.

Непосредственным днём рождения тактики вагенбурга в том виде, в каком мы её знаем, можно считать 25 марта 1420 года, когда состоялось сражение при Судомерже в Южной Чехии. Жижка использовал обозные повозки, которых на этот раз у него нашлось двенадцать штук, чтобы с двух сторон заблокировать дамбу между двумя прудами. Таким образом, позиции гуситов были прикрыты с четырёх сторон. Рыцарская конница, ведомая не абы кем, а командиром местного отделения ордена госпитальеров Анри де Градецем, ничего не смогла сделать. Сражение при Судомерже было небольшим по своему масштабу, однако оно оказало ключевое влияние на последующие события. Именно по его итогам у гуситов окончательно сложилось понимание, как наиболее эффективно использовать телеги на поле боя. Таким образом, идея возникла не из глубин военной теории и не в результате долгих размышлений, а родилась по итогу одной конкретной ситуации.

Последующее развитие тактики шло эмпирическим путём — всё то, что приносило результаты, оставляли и развивали, и постепенно повозки из вспомогательного средства превратились в ключевой элемент тактики.

Усложнялась и комплектация «экипажей» этих полевых крепостей. В сражении за каждой повозкой закреплялись примерно 20 человек, где шестеро обычно были арбалетчиками, двое управлялись с лёгкой пушкой, размещённой на телеге, ещё двое прикрывали их всех большими щитами-павезами, четверо имели при себе боевые цепы, ещё четверо — древковое оружие (гизармы, алебарды или косы) и двое выполняли функции вооружённых возниц. В каждой повозке присутствовал младший офицер, командовавший «экипажем», а над десятью повозками стоял десятник. Десятники подчинялись капитану повозок. В равном положении с ним находились капитан конницы, командовавший всеми всадниками вагенбурга, капитан пехоты и капитан артиллерии. Все они подчинялись верховному капитану.

Вокруг импровизированных крепостей формировалась вся полевая тактика гуситов, которая с самого начала носила оборонительный характер. Когда приближался враг, пехота и конница мятежников укрывались внутри круга из повозок, которые, в свою очередь, играли роль полевого укрепления.

Лучшей позицией была та, которая располагала естественной защитой — берег реки, холмистая гряда и тому подобное.

Как только атака неприятеля на вагенбург начинала ослабевать, повозки раздвигались и в прорехи между ними выходили гуситская конница и пехота, которые наносили врагу удары с флангов. Измотанный боем, «посечённый» огнём арбалетов и пушек с повозок неприятель зачастую не выдерживал этого контрудара и обращался в бегство, преследуемый немногочисленной гуситской конницей. Но подобное развитие событий представляло собой некий идеальный сценарий боя, в то время как реальная жизнь вносила свои коррективы.

Клин клином

Едва тактика вагенбурга, применяемая гуситами, стала приносить ощутимые успехи, как ею тут же заинтересовались как их непосредственные противники, так и просто соседи, с любопытством следившие за развитием событий. А когда знаешь, с чем имеешь дело, можешь придумать способ одолеть это.

Так, например, в сентябре 1438 года при Зеленице в Северной Чехии на поле боя сошлись войска саксонского курфюрста и объединённое ополчение чешских городов Лоуни и Жатец. Чехи, помня опыт гуситских войн, развернули вагенбург, отбили навал саксонцев и по привычке раздвинули возы, пропуская свою конницу. Однако они не учли, что неприятельским отрядом тоже командовал чех — наёмный капитан по имени Яков из Вржесовицы, который прекрасно понимал, что задумали ополченцы.

Поэтому, едва повозки разъехались, образовав проходы, отступавшая саксонская конница резко развернулась и сама бросилась в контратаку. Рыцари смяли так и не успевших толком ничего понять чешских конников, ворвались в проходы между возами и устроили бойню, что и решило исход сражения.

Иногда, впрочем, подобные столкновения могли приобретать довольно комичный вид. В первой половине августа 1438 года у чешского города Табор встретились войска сторонников Казимира IV Ягайло и Альбрехта II Габсбурга. Обе армии заперлись каждая в своём вагенбурге и не предпринимали никаких попыток атаковать противника, ограничившись вялыми пострелушками из пушек, — на этом сражение и закончилось.

Подобная ситуация повторилась в начале 1450 года в сражении под Рокицанами к западу от Праги. Армия Страконицкой лиги, ведомая Генрихом из Рожмберка, ожидала подхода неприятеля, укрывшись в вагенбурге. Однако вражеский командующий, регент Йиржи из Подебрад, оценив обстановку, приказал также выстроить укрепление из телег и засел в нём, не предпринимая никаких попыток атаковать врага. Несколько дней стороны вели перестрелку, так и не выступив в поле, после чего у лигистов закончились боеприпасы и Рожмберк убрался в сторону Пльзени. Йиржи, в свою очередь, объявил себя победителем на том основании, что поле боя осталось за ним.

У соседей

Князья Священной Римской империи и географические соседи чехов активно перенимали тактику вагенбурга, однако западнее она не прижилась и широко не применялась.

Существенным исключением из этого правила стала битва при Руврэ, также известная как Селёдочная битва, состоявшаяся 12 февраля 1429 года. Это было столкновение в рамках Столетней войны и — более локально — осады Орлеана. Французы попытались захватить английский конвой с припасами, включавший триста повозок с военной амуницией и запасами сельди. Командовал обозом не кто иной, как сэр Джон Фастольф, впоследствии ставший прототипом для шекспировского Фальстафа.

Недолго думая, англичане построили вагенбург, и командующему французской конницей Карлу де Бурбону пришлось угощаться не селёдкой, а стрелами и арбалетными болтами. В итоге Фастольф отбился, а Карл Бурбон бежал. Моральный дух защитников Орлеана упал настолько, что они чуть было не сдали город англичанам. Однако в итоге решили держаться, а затем и Дева Жанна подоспела. Итог вы знаете.

Куда лучше тактика вагенбурга прижилась в Восточной Европе. Например, в Венгрию её принесли сами чехи. После окончания Гуситских войн многие гуситские капитаны вместе со своими отрядами отправились за лучшей долей в северные области Венгрии (современная Словакия). Там они принялись захватывать замки и самым натуральным образом грабить местное население. Венгерские власти не смогли своевременно отреагировать на эту новую угрозу, из-за чего северные области страны оказались буквально оккупированы чешскими бандитами (сами они себя таковыми, понятное дело, не считали), ставшими известными как «братья» (bratrici).

«Братья» воевали буквально против всех, были совершенно неуправляемы и стали настоящей головной болью для венгров. Ставший в 1446 году регентом Венгерского королевства трансильванский воевода Янош Хуньяди прекрасно понимал, что в условиях постоянной турецкой угрозы иметь в собственном тылу банды разбойников — непозволительная роскошь, поэтому начал активно бороться с «братьями». Эту линию продолжил и его сын Матьяш Корвин, и в 1467 году последний крупный лагерь «братьев» был разгромлен.

И вот тут Корвин поступил так, как подобает мудрому правителю, — казнив нескольких наиболее одиозных чешских капитанов, он предложил остальным… службу в его армии. Потому что, как уже было сказано, вёл войну с турками и остро нуждался в опытных вояках. «Братья» справедливо рассудили, что жалованье лучше виселицы — и приняли предложение. Как показало время, некоторые их идеи очень пригодились королю.

От венгров тактику вагенбурга позаимствовали поляки и турки, причём последние очень любили скреплять возы цепями — чтобы наверняка. Турецкий вагенбург получил название tabur çengi —

«боевой лагерь».

Угасание тактики

Несмотря на успех тактики и её распространение по Восточной Европе, панацею нашли довольно быстро, ещё в ходе Гуситских войн.

Тридцатого мая 1434 года при Липанах, к востоку от Праги, объединённые силы католиков и умеренных гуситов (с которыми удалось договориться) симулировали отступление, выманивая таборитов и «сирот» (радикальные гуситы) из-под защиты вагенбурга. Задумка удалась: они развернулись и разгромили неприятельскую пехоту, оказавшуюся совершенно без защиты в открытом поле.

Подобный приём использовался и раньше — например, в 1427 году похожим образом силезцы разбили отряд «сирот» под началом уже упомянутого бывшего разбойника Яна Чапека из Сан.

Другим приёмом, успешно работавшим против армий, опиравшихся на тактику вагенбурга, была атака на упреждение, когда удавалось застать неприятеля врасплох во время марша, чтобы у него не было времени выстроить повозки в круг. Также католики активно выманивали и громили отдельные отряды гуситов, отправлявшихся за провизией и фуражом.

Постепенно к этим проблемам добавилась ещё одна — именно она, в сущности, и предрешила угасание тактики. Роль пехоты на полях сражений постепенно росла, она более не представляла собой разномастное, собранное наспех ополчение. После Бургундских войн по всей Европе гремела слава швейцарских пикинёров, а вскоре заявили о себе и немецкие ландскнехты. Хорошо вооружённая, а главное — обученная и организованная пехота стала серьёзной угрозой для вагенбурга. Постепенно вся Европа адаптировалась к новым реалиям войны, в то время как тактику, изобретённую гуситами, в течение некоторого времени ещё продолжали применять на востоке, где сохранялась доминирующая роль конницы. Так, например, вагенбург, или гуляй-город, сыграл решающую роль в победе русских войск над армией крымского хана при Молодях в 1572 году.

Автор: Александр Свистунов

Оригинальная публикация

Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!

Паблик в ВК

Пропаганда — это искусство сфотографировать черта без копыт и рогов. Ханс Каспер

В современном мире термин "пропаганда" обрел темную, исключительно негативную окраску, ибо ассоциируется, в первую очередь с политикой. Все больше людей избегают разговоров о политике, походов на выборы, а фраза "я вне политики" преподносится как несомненное достоинство.

Насколько такое отношение граждан к политической жизни является ответственным и правильным - вопрос дискуссионный. Но неприязнь к политической пропаганде (и пропагандистам, включая Соловьева) понять можно, тем более, что ведется сие действо всеми сторонами политического процесса нахально, грубо и навязчиво.

Любопытно, что именуемый пропагандой процесс распространения мыслей и идей имеет давнюю, глубокую историю.

Забавное сходство в стиле одеяний - Владимир Соловьев и Доктор Зло)))

Собственно, предлагаю вашему вниманию небольшую подборку шедевральных образцов пропаганды в мировой истории...

"Карфаген должен быть разрушен"

Марк Порций Катон Старший известен наиболее эрудированным читателям как автор трактата "Земледелие" об особенностях управления рабовладельческой виллой (как-нибудь предметно поговорим об этом труде, ибо лайфхаки по обращению с рабами - это бомба:D).

Он же, будучи римским сенатором, обессмертил себя постоянно повторяемой в конце каждого спича фразой, призывающей уничтожить Карфаген.

Уж больно мозолили Катону глаза этот город на карте Средиземноморья. Хотя выросшая в мощную державу бывшая финикийская колония уже с треском продула две пунические войны, потеряла армию и военный флот, сам факт существования некогда грозного врага (шутка ли, Ганнибал знатных люлей раздавал ромеям) и конкурента в борьбе за торговую гегемонию.

В общем, своим назойливым "Карфаген должен быть разрушен" Катон настолько вынес мозг, что Рим вправду развязал третью войну с Карфагеном. В 146 году, после длительной осады и отчаянного сопротивления, город пал, жители были вырезаны или проданы в рабство.

Провокации на германо-польской границе

В августе 1939 года над Европой сгущались тучи. Уже сложилась коалиция Оси, Германия безнаказанно аннексировала территории ряда европейских стран. Мир застыл в ожидании новой бойни. А в Германии началась полномасштабная подготовка к войне, в том числе - идеологическая.

В рамках кампании под кодовым названием "Гиммлер", нацисты промыли мозги немецким гражданам посредством пропаганды, формируя образ вероломного и подлого польского соседа.

Справедливости ради, особых усилий для этого не требовалось - полякам-славянам по нацистской идеологии отводилась роль "недолюдей" в антропологической иерархии. Плюс политический имидж "падальщика" немало способствовал обоснованию войны с давно уже не стронг Польшей...

31 августа переодетые в польскую униформу ССовцы ворвались в здание радиостанции в Глайвице и устроили пальбу, ставшую фоном для антинемецкого воззвания в эфире на польском языке. финальным штрихом стало раскладывание трупов (отравленные узники концлагерей) в униформе польских солдат.

Информация о провокации было добыта британской разведкой, так что убедить всех в агрессии Польши не удалось. А все же размах мероприятий впечатляет. Перефразируя известную фразу, негодяй тамада, и конкурсы людоедские...

А на следующий день, естественно, под девизом защиты от нападения, немецкие танки разнесли в щепки польские приграничные шлагбаумы, так началась самая жестокая и кровопролитная война в мировой истории.

Блицкриг во всей красе...

Ян Гус

Проповедник, инициатор движения чешской церковной Реформации, Ян Гус породил головокружительный коктейль требований к Церкви - чешский бунтарь оспорил власть Папы, озвучил идею священности светской власти наравне с духовной, осудил практику торговли индульгенциями и должностями в церковной иерархии. Словом, его "идеологическая программа" завоевала умы широких кругов чешского населения - от рыцарей до самых завшивленных крестьян из полуголодных деревень.

Ян Гус на гравюре XVII века...

В 1415 году на Вселенском соборе в Констанце Ян Гус был признан еретиком и сожжен заживо, что наряду с антинемецкими настроениями, угнетением и неприязнью к королю Вацлаву из Люксембургской династии правителей Священной Римской империи привело к ожесточенным гуситским войнам.

Крестовые походы один за другим разбивались о сопротивление восставших чехов, подобно тому, как волны разбиваются о скалы. В общей сложности, 15 лет понадобилось, чтобы усмирить "распоясавшихся" чехов. Вот уж крепко их допекли, и отлично показала себя "идеологическая работа" чешских проповедников...

Естественно, список образцов пропагандизЬма в истории можно продолжить, ежели сей длиннопост, что называется, зайдет - непременно шлифану продолжение! А пока все, спасибо а внимание! Не стесняемся ставить плюсы и подписываться)))