История
СОН
Мыслемуха преследовала назойливо, постепенно усиливая жужжание и начиная хаотично менять свою сущность, сменяя образы. Мыслемуха была всем, одновременно бесконечно малым и бесконечно большим, она отражала всё, что я когда-либо видел, читал, воспринимал. Она летела ко мне через вселенные, заполняя их всю. Летела через квантовый бесконечно малый мир, пробираясь через мифические струны. Летела через мнимые вселенные, где существуют квадратные корни из отрицательных чисел. Летела через планеты, в том числе посещенные принцем. Летела через толпу, опьяненных чем-то возбуждающим. Летела через страны, города, улицы. Летела через большие сцены, через кладбища, через родильные дома.
В момент, когда мыслемуха влетела в моё сознание, я осознавал, что превратился в крошечный винтик, окруженный такими же винтиками в громадной машине. Я нутром чуял, что где-то в центре этих винтиков крутится метавинт, обеспечивая движением всех нас. И, было ясно, что от его состояния зависело состояние всех остальных, разбросанных от него других частей механизма. Метавинт был сакрален, наше существование зависело от его существования. Он был абсолютом и центром мироздания.
"Ты дурак" сразу же сообщила мыслемуха, влетевши в мое сознание. "Нет никакого сакрального винта, нет никакого центра мироздания. Есть только центр вселенной и этот центр это я с тобой. И, спешу тебе сообщить, центр вселенной везде, в любой точке вселенной."
1.
Я проснулся. Вокруг было темно и белый туман страшной мглою, казалось, пробрался даже в салон транспортного средства. Я нащупал вокруг себя в поисках очков и бросил затем эту временно безуспешную затею. Невозможно было разобрать даже время суток. Вдруг машина остановилась и сразу же из тумана вырисовались яркое здание и громкие тени, которые исчезали и появлялись в определенном месте. Появившиеся тени расползались по всей яркой стене здания. "Люди, подумал я пьяно, выходят и заходят в магазин. Если яркость помогает больше видеть, значит темное время суток...". Мои логические умозаключения и одновременное довольство собой разрушил голос, который принадлежал водителю, в чем я был почему-то уверен.
- Ты как?
- Кто ты? - отвечаю я вопросом.
- В прошлый раз ты обозвал меня Хароном и бросал в меня монеты, также обозвав их оболами- бесстрастно отвечает он. - Я твой сосед, Доставщик.
- А почему, не знаешь ли, я назвал тебя Хароном?
- Наверное в тот момент я был Хароном в твоих глазах. - Он пожимает плечами. - Ты как, пришел хоть чуточку в себя?
- Вроде. Только ничего не помню.
- Посиди здесь. Я зайду в магазин и затем довезу. Вода тут, на всякий случай. Я быстро. - Послышалось непродолжительно шуршание, затем звуки открытия и закрытия двери машины, заставившие исчезнуть фигуру на переднем сидении и принесший холодный воздух в салон.
Я потихоньку трезвел и сознание моё постепенно прояснялась, словно ветер разносил свинцовые тучи с неба, разгоняя мглу. Но вдруг оказалось, что ветер настолько силён, что уносил с тучами и обширные области памяти. Я ничего не помнил. Люди из моей памяти были похожи на яркие точки - вселенные, цепляющиеся друг за друга нитями. Между ними было многомерное поле: инфополя, сотканные из нитей вселенных-людей. Чем дольше я пытался копаться в своей памяти, тем больше я ощущал, что мои воспоминания это город из неуловимо-призрачных зданий, сотканных из невесомых паутин образов, готовых с радостью рушиться только от одного взгляда. Не способный сфокусироваться в своем прошлом, я оставил эту затею и предался забвению, позволяя дрёме окутать моё сознание мягким, темным небытием.
Не знаю, сколько времени я спал, но меня разбудил Доставщик, тряся моё плечо. Мне страшно не хотелось просыпаться, ибо видел чудесный сон, который, впрочем, моментально исчез из памяти.
Несмотря на легкое головокружение, мне удалось выйти из машины, правда, не без помощи Доставщика. Оглянулся. Мы стояли у остановки на широкой улице, освещенной фонарями. Всё ещё было темно, несмотря на свет уличных ламп и огни проезжающих автомобилей. Казалось всё будто в тумане, мерцали тускло разные источники света. Но на удивление было достаточно тихо, а редкое шуршание шин и урчание двигателей машин, казалось, лишь подчеркивало тишину.
- Держи. - Доставщик передал мне очки, порывшись в салоне и выудив оттуда вместе с очками салфетки, пустую бутылку из-под воды и целлофановый пакетик с обертками и мусором. - Не забыл еще кое-какие вещи?
Я сразу же нацепил очки и машинально похлопал по своим карманам, потом взглянул на него и пожал плечами.
- Хорошо. Если найду что-либо, передам. А вот и дядя Юра, передаю тебя. Надеюсь что в целости и сохранности.
Должен сказать, что хотя на мне были очки, окружающий мир ничуть не изменился визуально. Очки как бы сразу же перестали существовать, словно нос в поле зрения, когда уже не замечаешь его, если только специально не смотреть.
Я обернулся и увидел мужика, спешащего ко мне. Подойдя, он сначала по отечески приобнял меня, затем, держа за плечи и глядя в глаза, спросил: "Как ты, мой дорогой мальчик?"
- А как, собственно, я? - Пустил инфу в пространство я. - Сначала я должен понять, кто я и затем попытаться определить «как». Должен признаться, что я почти ничего не помню.
- Опять амнезия? - Дядя Юра отстранился, театрально прищурился. - Или снова?
Замолчал немного, вглядываясь в мои очи своими спокойными глазами.
- Тогда должен представиться. Зовешь ты меня всегда по разному, стараешься, по крайней мере:) Дядя Юра, Юрвласыч, Зощенко Юра, мужик, мужичок русский, крестьянин, парубок, патриарх, холоп, челядь, барин, Император, холуй, батя, папа, отец, отче, орус, русский, ак кулак, кулак, ухо, коммуняка, либераст, либерал идеальный аки ангел, патриот, Твердыня, примарх, суповар, царь, шут, Дмитрий и его Лжедмитрии, панславян, киевлянин, отец русской демократии, ханжа, пьянчуга, алкаш, Дед Мороз, Камноедов Витька-Стругацкий Кощеич, брат, казак...(в списке было много образов). Вот несколько образов, когда речь заходила про Русь и про меня лично. Я, так сказать, выступаю в твоем мире как архетип Руси, частично славян и частично человечества.
Он замолчал, как будто-бы готовясь снова заговорить.
- А я кто? - Мой мозг запротестовал, отказываясь почему-то впускать слишком много информации без корректирующих вопросов. - Мне, правда, очень интересно, но хотел бы узнать о себе.
- Ты, сын мой...
Он не собирался останавливаться, но на меня вдруг страшно накатила сонливость.
- Простите, дядьЮрь, я спать хочу. Где я могу погрузиться в объятия Морфея?
- Это ты прости меня, племянничек. Вот наш дом, в нем, так сказать, апартаменты: твои, мои и мейманов, так сказать.
Дальше я не помню, как оказался в постели и заснул как убитый.
