По прошествии трёх месяцев меня наконец выписали из Анимы. Конечно, я запомнил это время на всю жизнь, это драгоценные воспоминания. Перед отъездом из лечебницы мы обменялись с мужиками контактами, особенно мне хотелось обменяться контактами с Вано, чтобы после с ним встретиться, или хотя бы связаться.
Последующие месяцы я провёл в попытках собрать кусочки пазлов моих утраченных воспоминаний. Я опрашивал свидетелей, посещал отделения полиции, высматривал камеры. Тут работа частным детективом была, как нельзя кстати, у меня имелись навыки, но и они не помогли мне ничего найти, что помогло бы мне объяснить, что со мной случилось прежде, до поступления в Аниму.
Тогда, как раз перед новым заказом, моя клиентка была в пути и возвращалась через неделю, я решил навестить Вано. Перед этим, конечно, созвонился, да на звонок ответила женщина преклонных лет. Это оказалась его мама, она мне объяснила, что Вано больше нет, он стал овощем.
Всё же мне захотелось поехать к нему и увидеть всё своими глазами. Мать Вано мне не отказала, хотя никогда не видела меня и не знала лично, за что, я очень благодарен ей. Она мне сообщила адрес, куда нужно ехать, они жили в Ставрополе. Путь предстоял не близкий, через приличную часть нашей необъятно большой страны, но мне хотелось повстречаться с другом, пускай и в последний раз.
По приезду в Ставрополь, меня встретил удивительный город со смесью из множества культур во всех аспектах. Маленькие частные владения русских, и огромные домина с трёхметровыми заборами кавказцев, обложенные жёлтым песчаником. Конечно же смесь культур и наций была заметна и в разнообразии лиц, и определённо в еде. Такого разнообразия еды, как здесь мне больше ни где не доводилось видеть. Впрочем, знакомство с городом было беглым, единственное место куда я хотел заехать помимо дома Вано, это Крепостная Гора.
Вано жил во впадине меж холмами в форме подковы, не помню, как она называется, но что-то вроде Ташлы. Это сектор, застроенный только частными владениями. Их окружал густой лес, а также поблизости имелись родники и большое озеро.
Меня встретила маленького роста женщина, с курчавыми уже седыми волосами. Всё же, каждый раз удивляюсь гостеприимности южных народов. Я человек для неё, которого она никогда в жизни не знала и не видела, но мама Вано, до отвала меня накормила и напоила чаем. Много рассказывала о своём сыне, моём дорогом друге, а также расспрашивала обо мне. Мы много времени провели за беседой, но всё это было после, после того, как я увидел дорого друга.
Честное слово, я его не узнал. Вано всегда был таким человеком, который, если сидел или лежал всегда пытался занять наиболее удобное положение, закинув руку или ногу куда-нибудь. Одним словом, в нём было видно, что это человек. А, то, что я увидел тогда в нём, это не человек, а пустой сосуд. Он сидел на кровати на против телевизора. Ноги ровно, согнуты в коленях, спина ровная, руки на ногах. Он смотрел телевизор, но не было видно, что он его смотрит, скорее это был всего лишь взгляд, направленный в сторону телевизора. Ах да, его взгляд, он мне тогда напомнил взгляд шизофреников. Если вы ощутите взгляд последних на себе, то вам никогда его не забыть, такое чувство будто они смотрят не на вас, а сквозь вас, при этом же, взгляд направлен прямо на вас. Так и с Вано, абсолютно потерянный и рассеянный взгляд, безучастный к жизни.
После беседы с его матушкой, я предложил свою помощь, если вдруг она понадобится, и после того, как за мной закрылась входная дверь их дома и с моего лица сползла улыбка, на меня опустилась грусть. Тяжёлая грусть поглощала мои светлые эмоции. Мне становилось всё труднее радоваться жизни, я понимал, что это временно, и это нужно прожить. Ведь грусть не просто так дана нам в наших жизнях, а для того, чтобы мы осознали или переоценили собственные жизни.
Попав домой, я решил связаться с другими мужиками, кто оставался ещё в Аниме после моей выписки. Мне повезло на третьем, он застал, то, что тогда произошло с Вано. То был вечер, привычный для Анимы вечер. Врачи уже разошлись и все занимались кто чем. Вано же вновь медитировал, как и всегда. Усевшись в позу полу лотоса, подложив подушку под пятую точку, сложил ладони друг в друга, а взгляд направил под себя. Он всегда так странно дышал во время медитаций, очень глубоко, приподнимая живот. Лично я так дышать не умею.
В этой позе он просидел весь вечер, мы никогда не обращали на него внимания, он мог медитировать часами, но, когда объявляли об отбое, он всегда поднимался для вечернего туалета, как минимум. В тот вечер он не поднялся, а продолжал так сидеть. Мужики посмотрели на него, они знали, что он такой и просто легли спать.
Следующий день, когда проснулись, он всё ещё сидел в этой позе. Подумали может уже с утра пораньше сел. Но он не вставал в течении дня. Он всё ещё продолжал сидеть, да никто не обратил внимания, что он прекратил дышать своим глубоким дыханием.
Когда все спохватились, да нет, уже и не было поздно, никто ничего бы и не смог сделать, попытались привести его в чувства, но не смогли. Он стал овощем. В нём не было ни эмоций, ни привычных человеческому глазу движений тела, только базовые потребности организма в еде, воде и испражнении. Ему было всё равно. Только был ли это всё ещё Вано? Нет, это уже был не он. Это была лишь оболочка, без его таинственной души. Он добился того, чего желал, объединиться со своими, с такими же пришельцами, как и он сам. Его душа покинула собственное тело – оболочку.
В ту ночь после разговора с товарищем из Анимы мне приснился сон. Я стоял посреди высокогорной равнины Кавказа. Везде была сплошная зелень, куда не глянь. Не добралась она только до небес, они так же продолжали оставаться голубыми. Тут из леса на окраине равнины за километры от меня показалась точка. Она становилась с каждой минутой всё ближе и ближе. Со временем я уже начал отличать отдельные части и мог точно определить, что ко мне двигалось животное, конь или олень. Только вот, что выбивалось из привычного вида. Слишком большая голова. Как он приблизился ко мне, я понял. Это был кентавр! Самый настоящий кентавр, пусть и во сне, но это был он. А его лицо было точно таким же, как у Вано. Он протянул мне свою волосатую руку, для рукопожатия, а после мы обнялись. По моему лицу потекли слёзы, а он улыбался. Я видел, что он счастлив. Теперь он свободен.
Вано, как мне жаль, что ты оставил этот бренный мир…
