Продолжаем знакомиться с книгой британского историка Яна Кершоу "Американские горки".
Ссылки на предыдущие части: 1 2 3 4
Краткое содержание: Горбачёв, начав коммунистом, а закончив "рыночником", демонтировал социализм в Европе, окончил холодную войну и принёс свободу гражданам СССР, который этого всего не выдержал и развалился. Мир перестал быть биполярным, коммунисты сошли с арены.
Над Восточной Европой поднялся ветер перемен. И раздул его всего один человек, оказавшийся на вершине пирамиды власти в СССР - Михаил Сергеевич Горбачёв Тогда, в 1985 году, он и сам не мог себе представить, во что превратится его страна, да и многие другие страны, всего несколько лет спустя. Наверх, в Политбюро, его вытащил Андропов, который тоже пытался что-то изменить. Он подкупал своей энергичностью и убедительными речами, и потому после смерти Черненко он стал безальтернативным кандидатом на пост генсека. Будучи избранным, он оказался окружённым консерваторами. Нелегко было что-то сделать в таком окружении, однако и у консерваторов не было чёткого представления, куда двигаться. Положение в стране было не ахти. Низкая рентабельность производства, бюджетный дефицит, стагнирующее сельское хозяйство на фоне заоблачных военных расходов - всё это было использовано Горбачёвым в качестве аргументов за проведение реформ внутри страны и новый курс на договорённости с американцами во внешней политике. Ему удалось со временем окружить себя союзниками, в числе которых были Лигачёв, Яковлев, Рыжков и Ельцин, а также отправить на пенсию или на не имеющие реального влияния должности своих оппонентов.
Проблема была в том, что у него самого не было плана. По идее, ему надо было начинать с экономики, но как раз в этой области поначалу было сделано совсем немного. Было намерение ослабить централизованное планирование - но не было конкретной поэтапной программы достижения этого. Он учился сам по ходу проведения реформ, и в конце концов пришёл к выводу, что экономические реформы должны сопровождаться политическими. Определённо, Дэн Сяопин вполне мог думать о Горбачёве, как об идиоте, a тот в свою очередь считал политику китайцев легкомысленной. Время их рассудило. А тогда, в 1988 году у Михаил Сергеевича сложилось мнение, что советская система должна быть полностью переделана. Пошли речи о рыночном социализме. На самом деле слово "рынок" - было заменителем слова "капитализм". Горбачёв сознательно пошёл на слом социализма в СССР, имея образцом правление социал-демократов в буржуазных демократиях скандинавских стран. Думаю, вряд ли он до этого дошёл своим умом. Советников навроде Раисы Максимовны или Черняева у него хватало. Вот так с течением времени стремления улучшить советскую экономику переросли в желание радикально изменить политическую систему, с надеждой, что "рынок" всех накормит.
Чернобыльская катастрофа убедила его в том, что во всём виновата старая система. В этом я и с автором, и с Горбачёвым не могу согласиться. Страна хорошо справилась с преодолением последствий аварии. Просто всё познаётся в сравнении. Об этом стало ясно лишь спустя годы, когда перед глазами всего мира случилась авария в Фукусиме. В числе конкретных действий Михаила Сергеевича - политика гласности и закон о государственном предприятии вводивший децентрализацию и элементы демократии. Благие намерения, о который позитивно отзывается и Кершоу, вымостили, по моему мнению, дорогу в ад. Гласность не только позволила пролить свет на недостатки, но и открыла дорогу антисоветской и националистической агитации, а экономические законы, хоть и создали частный сектор, за короткий срок разрушили советскую экономику, не произведя на свет полноценной замены.
На международной арене Горбачёв стал быстро себе находить друзей на Западе. С Тэтчер он познакомился ещё в 1984 году, и та заметила после встречи, что с ним можно иметь дело. Автор пишет, что доброжелательные отношения у него завязались и с Рейганом, начиная с Женевской встречи 1985 года, хоть поначалу ни о чём договориться не получалось (американцы не шли на компромиссы), и лишь на третьем саммите был подписан договор о РСМД.
В то время, как дела в родной стране пошли вразнос (население стояло в очередях - спасибо премьеру Рыжкову), что выразилось и в де-факто поражении ортодоксальных коммунистов на выборах в Совет Народных Депутатов в 1988 году, Михаил Сергеевич уже не видел пути назад, сталкиваясь с нарастающей критикой дома и продолжая феерить за рубежом, останавливая кортежи и выбегая на улицы говорить с толпой. Партнёрам по социалистическому лагерю он дал понять, что доктрина Брежнева, оправдывающая военное вмешательство заботой о сохранении социализма, ушла в прошлое. Политика перестройки не нравилась руководству стран "народной демократии". Чаушеску, заставивший свой народ мёрзнуть в квартирах зимой, чтобы расплатиться по западным долгам, прямо-таки поссорился с Горбачёвым в 1987 году. Другие лидеры были не в восторге от того, что их оставляют беззащитными перед потенцильной и реальной оппозицией в стране. Особенно это касалось Венгрии и Польши, где просматривалось наличие гражданского общества (я бы скорее сказал, что у них часть элиты не теряла связи с Западом). Дела в экономике и у них не шли на поправку, и правители этих стран нехотя стали разрешать участие оппозиции в политической жизни страны, надеясь в целом сохранить власть коммунистов. Они ошиблись. В целом нежелание Горбачёва "держать" соцстраны быстро ввергнуло весь советский блок в кризис и привело правление коммунистов в Европе к концу. Автор ставит ему в заслугу, что радикальные преобразования случились относительно бескровно. На мой взгляд, это служит слабым утешением на фоне бедствий, в который он вверг миллионы. Несомненно, старая система нуждалась в реформировании или даже сломе. Но сделано было это опрометчиво и без головы, за что мы расплачиваемся до сих пор. Опыт дальневосточных товарищей говорит нам, что руководить страной нужно продуманно и потихоньку. Когда течёт крыша - не нужно сразу же ломать стены, а для начала хотя бы заделать дыры в ней.
На Западе и лидеры, и публика встречали Михаила Сергеевичасо всё возрастающим восторгом. Им нравился улыбчивый, открытый и словоохотливый лидер страны Советов, но ещё больше нравилось то, что жуткая угроза всеуничтожающей войны исчезала на глазах по мере разрушения социалистического лагеря и ядерного разоружения. Тем более, что и Тэтчер с Митерраном, и Коль не были высокого мнения об американской программе "Звёздных войн". Но даже самые ярые антикоммунисты не ожидали, что всё изменится так быстро.
Начиная с 1989 года, события стали выходить из-под контроля. Спутники СССР стали сходить с орбиты. Тон задали поляки, где Солидарность превратилась из профсоюза в партию, выигравшую первые свободные выборы в сейм. Польская республика перестала быть "народной" в результате переименования страны. Коммунисты самораспустились, чтобы переучредиться под именем социал-демократов. Ярузельскому, организовавшему весь это процесс и не допустившему кровопролития, пришлось всё же досрочно уйти с поста президента, который получил на волне популизма Лех Валенса. Новая власть стала лечить экономику шоковой терапией. В Венгрии сценарий был похож. На правящих коммунистов давили набравшие силу неправительственные организации. Проводились массовые митинги, переговоры с опрозицией, потом свободные выборы. Коммунисты переучредились в социалистов, Венгерская Народная Республика. Вот только шоковой терапии у них не было: МВФ и Западная Германии вовремя перезаняли денег для выплаты долгов. Кстати, Польше Запад в девяностых тоже здорово помог деньгами, иначе они бы и не выплыли. Не знаю, напишет ли ниже об этом автор. Западные немцы дали денег венграм не просто так: те открыли свою границу с Австрией, и этой дырой стали пользоваться тысячи восточных немцев, уезжая в ФРГ в качестве беженцев.
Свою специфику имели события в ГДР, где не было организованной оппозиции. Демонстрации начинались после церковных проповедей. Власти стали было их жестко разгонять, но из Москвы было приказано кровь не проливать. Венгерское окно, пробившее брешь в Берлинской стене, попытались закрыть, запретив выезд в ЧССР без визы, но народу это не понравилось, и запрет долго не продержался. 9 ноября правительство приняло постановление об отмене ограничений на поездки в ФРГ и Западный Берлин. Постановление вступало в силу на следующий день, но пресс-секретарь не разобрался в тексте, и сказал журналистам на пресс-конференции, что можно ехать прямо сейчас. Ну народ и повалил в Западный Берлин. А пограничники-то не в курсе! Они поначалу сопротивлялись, потом пытались штампы ставить в паспорта, ну и наконец просто сдались перед напором толпы, ломившейся посмотреть на богатую жизнь за стеной. Кстати, каждому свежепришедшему соотечественнику давали по сотне дойчмарок, которые те тратили в ближайших супермаркетах. Вот это-то событие отмечается теперь ежегодно как падение Берлинской стены, а как раз в эти дни сейчас помпезно отмечают его тридцатилетие. С того дня судьба ГДР шла по наклонной. Свободные выборы, переучреждение компартии - выше я уже про такое писал. Массовые демонстрации в ЧССР заставили и там коммунистов исправлять конституцию, стирая из неё их руководящую роль. Угрозы забастовок положили конец на потугах старого руководства сохранить свою власть. Президентом избрали диссидента Вацлава Гавела, недавно выпущенного из тюрьмы. В Болгарии протесты не были столь широки, и коммунистам, перекрасившись, удалось сохранить власть под новой вывеской. Во всех этих странах смена власти прошла бескровно, потому что коммунисты во-первых, не стали за неё мёртвой хваткой держаться, а во-вторых, поняли, что на помощь СССР надеяться не стоит. Но была одна страна, где и на СССР не очень-то надеялись, и власть была "махровая". Я имею в виду Румынию. Там режим был устранён в результате заговора, который сегодня тоже освещают, как революцию. Фронт Национального Спасения по-быстрому приговорил и расстрелял Чаушеску и его жену. По всей стране в перестрелках погибло около десятка тысяч человек. Переход к демократической системе в Румынии длился несколько лет.
При всей массовости этих событий мне трудно отделаться от мысли, что это были всецело спонтанные протесты народных масс. Оппозиция была организована, а это всегда стоит приличных денег. Надо ведь печатать газеты, листовки, нанимать транспорт, распространять агитацию и т.д. Не думаю, что неправительственные организации делали всё за свои кровные членские взносы. Конечно, без иностранной помощи не обошлось. В конце концов после отмены доктрины Брежнева получилось так, как опасался сам Брежнев в 1968 году - режимы пали один за другим, как костяшки домино. Значимую роль сыграла надежда простых граждан достичь сравнимый с Западом уровень материального благополучия. Захотели изобилия и супермаркетов, забыв, что так хорошо, как на Западе, они никогда и не жили вообще.
Однако было ещё одно событие, выбивающееся общей картины: ГДР была поглощена ФРГ. Берлинскую стену снесли, свободные выборы провели - но ведь это не имеет ничего общего с прекращением существования государства. Объединение немцев было, однако, не только в их собственных руках, но зависело от позиции держав-победительниц во Второй мировой войне. На встречах с Бушем Горбачёв упирался, отказываясь согласиться на членство объединённой Германии в НАТО. Но время шло, и по мере ухудшения положения в самом Советском Союзе он становился всё более сговорчивым, согласившись в конце концов на продвижение границы НАТО на восток до Польши, выторговав взамен количественное ограничение Бундесвера, а также отказ Германии от обладания ядерным, химическим и бактериологическим оружие. И деньги на обустройство выводимых военных. И ещё кредиты, ставшими необходимыми в условиях развала советской экономики. 15 миллиардов немецких марок - такой была цена роста угрозы безопасности страны на долгие годы. Коль, вероятно, потирал руки, видя как дёшево обошлось ему немецкое единство. Восточногерманские выборы в марте 1990 года положили конец надеждам многих местных коммунистов на новый, осовремененный социализм. Победу одержали новосозданные по западным лекалам христиан-демократы, обещающие быстрое введение западноевропейской марки по весьма выгодному для восточных немцев курсу 1:1. Разумеется, все понимали, что какой шаг подразумевался следующим. Новое руководство страны быстро дало зелёный свет на поглощение. Опьянённые резким удорожанием своих сбережений, бывшие граждане ГДР лишь потом заметили, что, получая выросшую в реальном выражении зарплату, они удорожают себестоимость своей продукции настолько, что её никто больше не возьмёт, тем более, что традиционный рынок сбыта в СССР уже практически был потерян. Ведь производительность труда по-прежнему отставала от западной. За короткое время миллионы бывших "гэдээровцев" стали безработными. Но эти проблемы выносила (и выносит до сих пор) на плечах уже вся Германия, ставшая 3 октября 1990 года единой страной.
Ну вот мы и добрались до развала Союза. За годы перестройки Горбачёв нажил себе врагов и среде ортодоксальных коммунистов, и среди внезапно народившихся демократов с Ельциным во главе, не простившим Горбачёву своего смещения. На фоне жуткого дефицита товаров в 1990 году многие граждане РСФСР стали связывать надежды на улучшение именно с Ельциным. Ну а многие граждане союзных республик стали надеяться на то, что жизнь станет лучше только после отделения от Союза. Сепаратизм поднял голову и расцвёл буйным цветом не только в республиках Прибалтики, но и в Грузии, и на Украине. Литва объявила в одностороннем порядке свою независимость ещё в марте 1989 года. В Вильнюс отправили было танки, но потом отозвали, заменив их экономической блокадой. В Средней Азии тоже было неспокойно: узбеки начали резать турок-месхетинцев. Начались столкновения между армянами и азербайджанцами. Вдобавок ко всем этим бедам стали бастовать шахтёры Кузбасса и Донбасса, ещё больше ухудшая экономическое положение. В 1990 году вслед за Вильнюсом независимости стали требовать Рига и Таллинн. Даже Россия и Украина приняли свои декларации о независимости, не обращая, однако внимание на несоответствие их текущему членству республик в СССР. Когда в Прибалтику в 1991 году ввели войска, они были встречены там широкими протестами. Ельцин публично встал на сторону прибалтов, а Горбачёв не решился на окончательное силовое подавление сепаратизма в Прибалтике. Позиция его становилась всё более шаткой, с ним всё меньше считались. Ещё в апреле 1990 года он добился многопартийности и упразднения поста генсека, заблаговременно перескочив на новый пост Президента СССР. Но параллельно Ельцин стал председателем Верховного Совета РСФСР. Россия сразу стала меньше платить во всё скудеющий союзный бюджет. Его команда экономистов-советников ориентировалась на неолиберализм и свободный рынок, и не в последнюю очередь - на помощь Запада. Надежды эти были тщетны, но это стало ясно лишь потом. А тогда, после павловского повышения цен, население (прежде всего москвичи) верило, что Ельцин и его команда приведут страну к лучшему и выходило на массовые акции поддержки. А Горбачёв надеялся на новый Союзный Договор, который должны были подписать 20 августа 1991 года. Этого не случилось, потому что за пару дней до того состоялся путч ГКЧП. Заговорщики верно поняли, что новый договор положил бы конец старому Союзу. Они блокировали Горбачёва, уехавшего в отпуск и объявили всей стране о возвращении старых порядков. Однако организован заговор был из рук вон плохо. Не блокировали связь, не арестовали ни Ельцина, ни тех, кто был лоялен Горбачёву, а командовать военными доверили вообще Павлу Грачёву, который не входил в число сторонников ГКЧП. Напротив, реакция Ельцина была смелой и решительной. В условиях, когда военные стали отказываться исполнять приказы, Янаев сотоварищи пошли сдаваться. Горбачёв, выйдя вроде бы победителем, реально остался проигравшим: речи о новом Союзном Договоре уже и быть не могло. 23 августа Ельцин запретил КПСС. Начался парад суверенитетов остальных союзных республик. Референдум о независимости Украины 1 декабря забил последний гвоздь в союзный гроб. 8 декабря был организован СНГ, но это уже была не страна, а лишь средство для смягчения фантомных болей для многих простых граждан, которых просто одурачили. Горбачёв ушёл с поста под Новый 1992 год, не устав повторять, что его реформы были оправданы и исторически необходимы. Был разрушен тоталитаризм и открыта дорога к демократии и либеральным свободам, окончена холодная война. Месидж был тепло принят на Западе, но не у себя в стране. Ценой этого всего стали массовое обеднение и капитуляция во внешней политике.
Это был исторический момент. Здание, выстроенное Лениным и его соратниками в упорной и кровопролитной борьбе, обещало грядущую утопию, построенную на равенстве и справедливости. А теперь оно тихо сдулось, потому что было построено на гигантской машине принуждения. В европейских странах, имеющих свою культуру, свои общества, она прижилась плохо, и как только Горбачёв снял советский "зажим", всё сразу развалилось.
Консерваторы на Западе праздновали победу в холодной войне. Либералы тоже не лили слёз. Но большинство не проявляло радости, помимо облегчения, вызванного прекращением угрозы войны. А выдающийся британский историк Эрик Хобсбаум провидчески заметил, что в числе проигравших оказались не только бывшие граждане СССР, но и бедняки всего мира. Уже тогда многие осознавали, что эра противостояния двух систем закончилась. Фукуяма заявил в этом смысле о своего рода конце истории - триумфе либеральной демократии (последовавшие события убедили нас, что он ошибался). Европейский железный занавес ушёл, континент больше не был разделён надвое. Вместо этого наметилось разделение на четыре группы: классический Запад, страны-осколки СССР, и бывшие соцстраны, разделившиеся на северную и южную группы. Отдельным следствием развала был конец апартеида в Южной Африке. Коммуниста Манделу выпустили из тюрьмы и позволили стать президентом, зная, что на помощь СССР ему уже надеяться нечего. Как не на что уже было надеятся ни африканским друзьям Союза, ни Фиделю Кастро. Мир стал однополярным на продолжительное время. Американские неоконы, отпраздновав победу, потирали руки от возможности править миров в одиночку. Наступил Pax Americana.
Надо сказать, Ян очень неплохо рассказал о том времени. Я то и дело ловил себя на мысли, что да, так и было. Сказывается, что он был очевидцем многих событий. Он верно подметил, что Советская власть пала из-за того, что была построена на принуждении. Если попытаться развить его мысль, то можно прийти к выводу, что принуждение было необходимо ввиду того, что люди думали и действовали чаще по своим эгоистическим мотивам, нежели во благо всего общества, как это требовал кодекс строителя коммунизма. Главное, чего не удалось добиться при строительстве нового общества - это воспитать нового человека. Разруха в головах привела с течением времени к разрухе в стране. Потому, если мы хотим что-то хорошее в нашей жизни построить - нужно начинать с воспитания своих детей. А лучше всего это делать своим личным примером. Начинать надо с самих себя.
