А вы помните день начала летоисчисления на пикабу?)
В тот день был запущен процесс роста ветви, который идëт до сих пор
В тот день был запущен процесс роста ветви, который идëт до сих пор
Это часть лонгрида об истории Французской Геодезической Миссии в Перу. Предыдущие части можно найти тут:
1. О форме Земли: тыква или Дыня.
2. О том, что такое градусные измерения. Как определить размеры Земли.
6. Как готовились к экспедиции ч.1.
8. Как готовились к экспедиции ч.2: измерение широты и долготы.
9. Арктическая экспедиция: альтернативная.
10. Дорога на Запад.
11. Кто главный в вице-королевстве?
15. О важности этикета в колониальном Перу.
16. Пара слов о точности и неточности.
17. Особенности триангуляции на экваторе.
18. Коррида и ксенофобия.Мы оставили экспедицию осенью 1739года. Наши герои, преодолевая неприязнь и непримиримость в некоторых научных вопросах, сплотились в борьбе за судьбу собственной экспедиции. Они потеряли двоих коллег, но впервые с 1735 года перед ними замаячила надежда на возвращение во Францию. Фактически, измерения были завершены (почти). Надо было только дождаться, пока Лакондамин, Буге и Годен выполнят окончательные вычисления триангуляции и определят разность широт между севером и югом измеряемой дуги.
Треугольники и исправленные углы в них из отчета Лакондамина
Обработка треугольников
После того, как треугольники были измерены, следовало, наконец, определить длину цепочки треугольников. Все длины сторон должны были быть спроецированы сначала в горизонт (на уровне самого низкого из сигналов), потом на уровень самого низкого сигнала: Карабуро.
1) Измеренные углы треугольников приводили к горизонту, после распределяли невязку.
2) Находили азимут сторон треугольника.
3) Находили расстояние вдоль меридиана (dX)
Невязки в треугольниках
Угловой невязкой треугольника называют отличие суммы его углов от 180 градусов (для плоских треугольников). Чем она меньше - лучше (скорее всего) мы выполнили измерения. Невязка в треугольниках составила от в среднем 8 до 30”. В каждом из 33 треугольников два из трех углов исправляли на какую-то величину (казавшуюся разумной), чтобы сумма всех углов была равна 180 градусам.
В журналах при этом встречается и треугольник с 3’ невязкой Такая большая величина кажется странной: почему ученые не выбраковывали самые неудачные измерения?
Поиск dX (расстояния вдоль меридиана).
Зная наклон стороны треугольника к меридиану и ее азимут - можно было найти DX - длину проекции стороны треугольника на меридиан. Сумма всех проекций и составляла искомую длину дуги меридиана.
Поиск проекции сторон треугольника на меридиан (отмечен желтым)
Чем измерить широту
Легко сказать - почти все сделано. С последним этапом: широтными измерениями тоже вышла накладка. Поскольку ученые триангуляцию выполняли двумя независимыми бригадами, наборы треугольников у них тоже оказались немного разными. С одной стороны, это снова обеспечивало контроль результатов по независимым измерениям. С другой, обрекало команду на дублирование работ, а значит, нужно было больше инструментов.
Зенитный сектор Грэхэма 1727 года выпуска в интерьере. Музей Гринвичской обсерватории.
Беда в том, что зенитный сектор для измерения широты был заказан Годеном в Гринвиче в единственном экземпляре. Поэтому осенью 1739 года (как раз после корриды в Куэнке) экспедиционный мастер Теодор Гюго приступил к изготовлению второго зенитного сектора. Работа требовала особых материалов, и инструментов, муфт, линз, микрометров, которые в Кито отсутствовали и выписывать их пришлось из самой портовой Картахены. За время вынужденного простоя у Буге появилась возможность окончательно оправиться, от ран, полученных на корриде. Помните, его там чуть не убили?
Зенитный сектор Грэхема (Брэдли)
Мы уже обсуждали это: прибор изобрел известный британский мастер Джон Грэхем в 1725 году для астронома по фамилии Брэдли. В 1734 году Луи Годен попросил Грэхема изготовить экземпляр для миссии в Перу. Тот добавил несколько усовершенствований и обещал инструмент с точностью до 7” дуги.
Для справки: современные электронные тахеометры измеряют углы с точностью 2-5 секунд дуги. Самые точные 0,5 секунд.
Но тут кроется небольшая сложность: мы не можем определить, с какой точностью измеряет углы самый точный прибор в мире. У нас не будет эталона, с которым можно было бы сравнить результаты. По-хорошему, точность (погрешность) измерения углов зенитным сектором можно определить только в результате многократных измерений одного и того же угла: у ученых был этот угол, располагался в горизонтальной плоскости. Но нельзя просто так взять и положить на бок целую обсерваторию. От этого, как потом окажется, она портится.
Работа с Зенитным сектором из журнала Лакондамина.
Напомню, как выглядел зенитный сектор. Инструмент представлял из себя 12-футовую (3,5 метровую) зрительную трубу, крепившуюся к потолочным балкам обсерватории так, чтобы иметь подвижность в плоскости меридиана. В трубу наблюдали за кульминацией звезды, а потом определяли угол между отвесной линией (буквально отвесом с грузом) и кульминационным (самым верхним) положением зрительной трубы. В измерениях участвовали двое: наблюдатель, следивший за звездой угломерной дугой, и ассистент, отмечавший время измерений по точным маятниковым часам, чтобы потом определить, какому из наблюдений соответствует наивысшая точка светила. Следует упомянуть, что это все происходило ночью, при свете свечей и наблюдатель часами лежал с затекшей шеей под окуляром. Увы, при всей свой высокотехнологичности сектор не являлся портативным. Его монтировали во временной или постоянной обсерватории, а потом неделями настраивали.
К концу октября 1739 года второй (18-футовый, огромный) зенитный сектор был готов. Ученые заняли свой наблюдательной пост в одной из городских церквей Куэнки. Предстояло очень много работы: установка, поверка и юстировка совершенно нового прибора. Это был процесс кропотливый, капризный и не терпящий спешки. А спокойно работать не удавалось. Местные жители, в особенности, дамы, имели память долгую и недобрую (это все после корриды). Завидев ученых на улице, они налетали на них со скалками, метлами и бранью, вынуждая прятаться, защищать инструменты, лица и журналы. Вскоре ученым дали понять, что в из города им лучше убраться, иначе их зарежут.
Звездное небо над головой французской экспедиции 27 ноября 1739 года (если конечно не было облачно в ту ночь). Наблюдали Эпсилон Ориона, Альнилам, среднюю звезду в поясе Ориона. Он проходил через меридиан около часа ночи по местному времени. Пояс Ориона выбрали, потому что он находится практически над экватором, а значит проходит рядом с зенитом (т.е. хорошо виден) и, главное, он хорошо знаком французским астрономам.
Немного о терминах: я намеренно сохраняю терминологию современников: во всех книгах Ульоа, Лакондамин, Буге, Хуан упоминают zenith sector. Сектор является частным случаем “зенитного телескопа” - телескопа, предназначенного для наблюдения звезд, близких к зениту (прямо над нашей макушкой). Существует более поздний и куда более известный у нас термин “зенит-телескоп”, однако выглядит он совсем иначе, поэтому я продолжаю именовать инструмент "сектором".
Наблюдения перенесли в сельскую местность. Погода долго не радовала: рядом были горы, которые притягивали облачность. В дневниках Буге приводит единственное светлое воспоминание за этот период. Фигуры ученых на горных вершинах стали неотъемлемой частью местного пейзажа и проникли в местный фольклор. На одном из индейских праздников-карнавалов французы наблюдали… самих себя. индейцы изображали (довольно похоже) пришлых ученых с их инструментами. Со штативами из веток и зрительными трубами из бумаги. Такие вот рыцари твердой точки.
The wedding of Kloris and Roosje: a couple dance to the music of a fiddler, other people sit at a table eating and drinking. Engraving by P. Tanjé after C. Troost, 1734. Troost, Cornelis, 1697-1750.
А еще в январе 1740 года ученые посетили свадьбу одной из племянниц Мальдонадо. И отзывались о ней как о лучшем своем "отпуске".
Как бы ни хмурилось небо (помните, зима, сезон дождей), измерение широты на юге и севере закончили к маю 1740 года (и то хорошо, потому что Орион теперь не был виден, заслоненный солнцем). Пьер Буге написал в своем дневнике, что «счел свою миссию выполненной». Измерения были прошиты и заверены нотариально (что, вероятно, немало удивило местного нотариуса). Партия паковала багаж и готовилась к скорому отплытию. На родину отправились письма родным о скорой встрече. Оставалось только все перепроверить и вычислить значение длины дуги меридиана.
О недостатке коммуникации
Нежелание участников экспедиции общаться друг с другом и разговаривать словами с самого начала волновало окружающих. Вот что писал по этому поводу Пьер Моро де Мопертюи своему помощнику Андреасу Цельсию (и вы прекрасно знаете, кто это такой, это его шкала на термометрах). Кстати, сплетни о ходе перуанской миссии ему предоставлял его старый друг Шарль де Лакондамин (да, участник экваториальной экспедиции. Он вообще старался ни с кем не ссориться: мало ли как жизнь обернется).
"...конфликт между ними не оставляет мне надежды на успешное завершение чего-либо. После нескольких отвратительных скандалов, они на полгода перестали общаться, а как без обсуждений, можно завершить работу? Боюсь, что все закончится тем, что один из них погибнет, а двое других вернутся ни с чем, да еще один обогнет Землю с Запада, а другой - с Востока (это Мопертюи поддел коллег за их подход к Кито). Или они перережут друг другу глотки. Что же касается наклона эклиптики (это угол наклона земной орбиты относительно экватора), которую они мерили своим 12-футовым сектором, то результаты у них разнятся на 16 секунд. Если так пойдет и дальше, то одна часть команды заключит, что земля вытянутая, а другая - сплюснутая".
Портрет Цельсия, второго лица в Арктической экспедиции. Olof Arenius, Public domain, via Wikimedia Commons.
Но Мопертюи был предубежден. Это ведь были его соперники. Ему НАДО было выставить их в самом непривлекательном свете, чтобы выделить значимость своих собственных результатов. Тем не менее, и измерения широты были завершены. Дело оставалось за малым: обработать.
Сомнения в результатах
Да, работу выполняли разными инструментами и разными бригадами. Зато такой подход давал возможность проконтролировать результаты. Маленькая деталь: для контроля следовало предоставить друг другу журналы измерений. Отправлять сырые необработанные журналы на суд недоброжелателей? Легко ли это? Вот Луи Годену этого отчаянно не хотелось. Когда Буге предложил “объединить данные”, тот ответил ему следующее:
...что же касается того, чтобы вы мне передали свои измерения, то полагаю, я уже имел честь вам сказать, что не желаю этого и ни в малейшей степени в них не нуждаюсь. Если бы вы были тут, то я бы сообщил вам свои измерения с Южной точки, как я и собирался, чтобы мы могли сравнить наши наблюдения. Теперь я сначала намерен проверить свои результаты и на время отложить. Когда наступит время, мы сравним наблюдения с Северных точек.
О “пляске звезд”
Есть подозрение, что на самом деле столь резкий тон был вызван не высокомерием ученого, а его тревогой. Во время обработки журналов он заметил, что высота звезды, которой, вообще-то полагалось быть неподвижной на небосклоне, ночь от ночи менялась. Самым очевидным было заподозрить в дефекте самодельный 18-футовый зенитный сектор. Для контроля ученый заказал Гюго изготовить еще один, поменьше, а сам тем временем бросил все силы на поиски закономерностей в «движении» звезды. Доверяй он коллегам - вынес свои сомнения на обсуждения, взял бы их результаты для сравнения. Но Годен “закрылся”, перепроверяя свои журналы и рассчитывая разобраться самостоятельно. Кстати, именно “беспрецедентная точность” сектора Грэхема пустила Годена по ложному следу: он полагал, что, используя самый точный телескоп в мире, наблюдает ранее неоткрытые "собственные движения" звезд.
Редуцирование измерений
А что же его коллеги? В это время Лакондамин был целиком поглощен судебным процессом по привлечению к ответственности виновных в смерти Синьержи. Он считал это личной первостепенной задачей. Ну и на самом деле - попробовав себя в работе с людьми, Лакондамин несколько охладел к астрономии, в которой смелое и отважное закончилось, а оставалось муторное и долгое.
Пьер Буге шел своим путем: он готовился к поездке на западное побережье (в ту самую Манту, куда они когда-то самовольно высадились Зачем?
Вулкан Пичинча был виден и с мест триангуляции в районе Кито и с побережья Манты. Именно его высоту относительно моря и должен был определить Буге.
Ученые отправились в Перу для того, чтобы привезти “достоверные” сведения о длине дуги меридиана. При этом за годы неудач экспедиция здорово растеряла кредит доверия у парижской публики. Они собирались вернуться быстро, а получилось долго, дорого и конфликтно. Буге осознавал, что если один участник привезет одну цифру, а другой - другую (как в письме выше боялся Моперюи) - ни одному из них не поверят. Поэтому измерения нужно было уточнить настолько, насколько это возможно. Для этого нужно редуцирование.
Небольшая справка
Редуцирование - это “перенос” измеренных величин (сторон и углов треугольников) на единую поверхность. Чтобы сравнение (французских и перуанских результатов) было корректным. Этой поверхностью является уровень моря. Необходимо ввести поправку за то, что треугольники измерялись в горном массиве. Cредняя высота его над морем: 5 км, немало, прямо скажем, но это мы знаем сейчас, а Буге должен был узнать. Первоначально поправку за высоту планировали определять барометрическим нивелированием.
Ртутный барометр из иллюстраций Хуана и Ульоа.
Ученые замеряли атмосферное давление на каждой наблюдаемой точке и знали, что давление тем меньше, чем точка выше. Но на барометры, кроме высоты, влияла температура и влажность, более того, из них испарялась ртуть, а ртуть местного производства давала нестабильные результаты. Короче, веры этим барометрам не было. Так что к 1740 году Пьер Буге отправился к побережью определить высоту гор и вулканов, видимых также с пунктов триангуляции (это называют тригонометрическим нивелированием, когда вычисляют превышение, измеряя вертикальный угол между горизонтом и объектом).
Cхема тригонометрического нивелирования: зная вертикальный угол и расстояние до точки, мы можем вычислить ее высоту.
Кстати Буге проследовал той самой дорогой, которую построили по мотивам лакондаминовых маршрутов «через лес». Местный коррехидор Педро Мальдонадо, которого с самого начала связывала с французами тесная дружба, много лет боролся за строительство прямого пути на побережье и, наконец, реализовал свой проект.
Если дорога была отменной, то измерения у Буге вышли не очень. За целый месяц ежедневных наблюдений вулкан Пичинча показался лишь раз, и то на пару минут, «так что я не успел выполнить необходимые измерения», - сетовал Буге в письме, адресованном Лакондамину – «Между тем мы перебиваемся рыбой и фруктами, поскольку половина припасов испортилась, а вторую половину съели тигры» (так он называл ягуаров_. Только к концу августа измерения удалось завершить и, вернувшись осенью в Кито, ученый обнаружил город в необычном положении. 1740 год не задался.
Знакомые узкие улицы оказались запружены мулами и людьми, преимущественно военными. Готовились к войне за ухо Дженкинса. Похоже, возвращение откладывалось на неопределенный срок.
Апд:
Я тут поняла, что есть смысл дополнить: в этот понедельник 29 ноября (и в следующий - 6 декабря) я буду рассказывать эту историю в виде лекции в культурно-просветительском центре Архэ (Москва), который любезно согласился принять меня. Ссылка на событие. Вход бесплатный, будет вестись онлайн-трансляция. Для меня это прямо "дебют", так что если у вас есть желание подискутировать, познакомиться, задать хитрые вопросы или поймать меня на неточностях - то это отличный момент, и я буду рада (поскольку для меня это будет означать, что Лакондамина, Годена и Буге кто-то вспомнил). Продолжение истории будет выкладываться тут в том же формате.
Это часть лонгрида об истории Французской Геодезической Миссии в Перу. Предыдущие части можно найти тут:
1. О форме Земли: тыква или Дыня.
2. О том, что такое градусные измерения. Как определить размеры Земли.
6. Как готовились к экспедиции ч.1.
8. Как готовились к экспедиции ч.2: измерение широты и долготы.
9. Арктическая экспедиция: альтернативная.
10. Дорога на Запад.
11. Кто главный в вице-королевстве?
15. О важности этикета в колониальном Перу.
16. Пара слов о точности и неточности.
17. Особенности триангуляции на экваторе.Прежде, чем рассказывать о трагических событиях, которые закончились гибелью экспедиционного врача, есть смысл дать пояснения по поводу нравов местного населения. Хорхе Хуан (испанский офицер и астроном) составил записки о том, чем и как живут в вице-королевстве Перу. Эти записки с я с удовольствием читаю, и все, что написано ниже - вольная цитата оттуда.
Мы уже упоминали о том, что “чапотонес” - испанцы из Испании назначались на самые важны должности. Однако они редко пускали корни. По завершении службы они отправлялись обратно домой или по новому назначению. Земли и доход с земель принадлежал “криольцам” - испанцам, рожденным в Перу. При этом, если только у них не было влиятельных родственников, особенный карьерный рост был невозможен. Фамильные асьенды у них и так никто не мог отобрать, как бы плохо ни шли дела. А получить выгодную должность “криольцу” нечего было и думать.
Такое положение вещей вело к равнодушию и демотивации среди молодых людей. Они рано женились, мало учились (ибо зачем) и ничем особенно не интересовались. Много пили, много ели и много играли. Единственным их развлечением было ходить друг к другу в гости, когда не было жарко (а жарко было всегда). Так, подобно уездному городу N, в праздности они и проводили свои дни.
Тут явно скучающий муж напивается, а жена пытается утащить его домой. "Из мулата и испанки получается мориско", Франсиско Клапейра, Denver Art Museum. Это пример "кастовой живописи" - жанра, где художники доступно показывали, как вредно смешивать свою чистую испанскую кровь с чьей-то еще.
Хорхе Хуан, например, пишет о том, что местные не носят париков и галстуков (слишком жарко), а женщины ходят к мессе в три часа ночи, пока прохладно. Курили все: и мужчины и женщины, причем с самого детского возраста, приучаемые нянями. Пили тоже все и, преимущественно, огненную воду. Она считалась лучшим лекарством от паразитов, лихорадок, отсутствия аппетита и всех остальных болезней. Причем самые сдержанные начинали в 11 утра (так и называли: одиннадцатичасовая "tomar las once"). Люди же более раскованные первую стопочку опрокидывали, не вставая с постели. Иногда вообще с нее не вставая до самого сна. (Утром выпил, день свободен)
"Из генисаро и мулатки", Франсиско Клапейра, Denver Art Museum
Но не следует думать, что люди только пили и не ели вовсе. Кухня Перу по меркам XVIII века была очень богата, объединив в себе все, что родила Американская земля и все, что привезли конкистадоры.
Вот что пишет Хорхе Хуан:
"Готовят тут преимущественно на свином жире. Из-за избыточности продуктов в ходу тут масса разнообразных блюд. Аяако (похлебка из курицы, картофеля и кукурузы) самая часто встречающаяся - редкая трапеза обходится без нее. Также часто подают жареную свинину, птицу, бананы, кукурузную кашу, приправляя ее острым перцем или "Ахи", как его тут называют, для возбуждения аппетита. Обыкновенно едят дважды в день. Первый раз утром: жареное блюдо с кукурузной мукой или кашей, после этого шоколад. В полдень едят плотнее, а вечером только пьют шоколад или едят сладости. Сладости часто приготовляют из меда (тогда к нему пекут лепешки-касабе из тапиоки или лепешки из кукурузной муки или, самые богатые, булочки из пшеничной муки, привезенной из Испании). Сахарный сироп так распространен, что не представляет никакой ценности, что его пускают на изготовление огненной воды".
"Из лобо и индеейской женщины - самбайго" Франсиско Клапейра, Denver Art Museum. Lobo - это не волк, это размытая кастовая категория, где у среди предков есть индейцы и негры.
Здесь на картине как раз лепешки Касабе ("индейский хлеб"): тертый корень маниоки (тапиоку) отжимают и жарят на очаге. Касабе - до сих пор "домашнее" блюдо в Южной Америке. Я попробовала на днях сделать, но у меня ничего не вышло. Так что народ сладко пил, сладко ел, а, чтобы повеселился - танцевал, причем тоже разухабисто.
"Из барсино и мулатки", Франсиско Клапейра, Denver Art Museum
Что же касается искусств, то местные жители много танцуют. Из танцев самый любимый - это Фанданго. Он происходит из колоний, и его танцуют на всех религиозных праздниках. От местных этот танец перенимают моряки с галеонов и офицеры Армады, таким образом распространяя в Испанию. Если Фанданго танцуют в знатных домах, он наполнен благопристойностью и гармонией, фигуры в нем исполняется на манер испанских c известной долей изящества. Так, перемежаясь песнями, танцы длятся до рассвета. Простонародным фанданго предшествует неумеренное употребление вин и огненной воды, танец полон непристойных и скандальных движений, вместо песен танцы перемежаются возлияниями, далее перерастая в потасовку, в которой редко когда нет пострадавших. И после, поскольку выпивки много и она доступна - единожды начав пить, народ уже не может остановиться.
Про трагедию в Куэнке
В конце августа 1739 года французская миссия воссоединилась городе Куэнка. Отдыхающие после долгих измерений ученые были приглашены на народные гуляния по случаю дня Девы Марии Снежной. Гуляния должны были завершиться очень боем быков. Его все ждали с нетерпением.
Между тем экспедиционный хирург Жан Синьержи в той же Куэнке излечил от малярии местного жителя. Вообще пример Синьержи - пример успеха простого человека. Хирургия в те времена вообще считалась не самым почетным занятием: не более почетным, чем цирюльник. И те и другие рвали зубы и пускали кровь на ярмарках. И экспедиция на экватор стала для молодого хирурга счастливым билетом в будущее. В Кито недостатка в пациентах не наблюдалось и, однажды, после успешной операции на катаракте для одного из благородных горожан (я даже боюсь думать о впечатлениях пациента), доктор Синьержи проснулся известным человеком.
Хирург и врач у пациентки, 1760е, Маттиус Найво, Wellcome Collection.
Однако последний пациент Синьержи - дон Франсиско Кесада был благодарен, однако беден (или жаден) и, заметив, как благосклонно мсье Жан поглядывает на его единственную дочь Мануэлу, решил разойтись полюбовно. Нет, совсем не так, как вы или я подумали.
Дальше начинается мексиканский сериал (они, оказывается, были еще в 18 веке):
Дело в том, что некогда прекрасная Мануэла (так звали дочь) была обручена с обер-прокурором Диего де Леоном, и тот поспешил сорвать цветок ее невинности с молчаливого согласия родителей. Увы после этого прокурор нашел себе другую невесту, кстати, сестру городского главы, но опозоренной девушке обещал выделить щедрое приданое. Да вот все никак не выделяет. Несколько лет уж. Будет очень удобно, если доктор Синьержи направит дону де Леону счет за лечение несостоявшегося тестя, то приличия будут соблюдены, и свои люди сочтутся.
Экспериментальный барочный театр Эквадора поставил по истории Синьержи пьесу в 2016 году. Фото оттуда. Называется она La Cusigna (это прозвище прекрасной Мануэлы).
Доктор так и поступил. Вместо денег в дом к пациенту (что там делал поздним вечером Синьержи, остается для меня загадкой) пришла прокурорская рабыня и при всем честном народе залепила Мануэле пощечину. На словах передала передала, что теперь иностранный доктор может исцелить и утешить девицу Мануэлу любым приятным ему способом. Дон де Леон не против. Синьержи обиделся (а кто бы не обиделся на его месте?), поколотил рабыню и отправил с ней вызов на дуэль.
С одной стороны, нет ни подарков, ни писем, которые бы указывали на любовную связь девушки с хирургом. С другой - верховный инквизитор несколько дней спустя призывал арестовать француза за «аморальные действия», ибо они с Мануэлой "среди дня прогуливаясь по площадям и паркам Куэнки, без стыда демонстрируя взаимную симпатию”. Город бурлил от возбуждения и предчувствия скандала.
Кафедральный собор Куэнки (Википедия)
Через два дня доктор подстерег дона Диего, прокурора, на главной площади, где тот гулял с супругой и друзьями, и потребовал немедленного удовлетворения. Обидчик посмеялся. Тогда Синьержи выстрелил в Диего из пистолета (тот дал осечку) и, обнажив шпагу, бросился на врага... но упал, запутавшись в полах плаща. В этот крайне нелепый момент его и забрали подоспевшие друзья.
Дело принимало некрасивый оборот. Вопросы чести частных лиц – это одно, а вот угрожать оружием на улице должностному – совсем другое, очень серьезное дело.
Всю неделю в Куэнке чествовали Богоматерь Снежную (Ntra Senora de las Nieves). Как празднуют местные жители - мы уже упоминали чуть выше в воспоминаниях Хорхе Хуана. Главной частью торжества должна была стать воскресная коррида. Ученых (и всех их коллег), само собой, тоже пригласили.
Изображение той самой корриды в понятной схеме Лакондамина.
И вот, последние минуты перед корридой. Публика ждет и обливается потом. Отца Мануэлы зажимают в угол неравнодушные родственники (а, судя по генеалогическому сайту, они в Куэнке там все - родственники) и ставят на вид , что слишком он любезничает с доктором. И дочка его тоже - слишком. Прекрасная Мануэла поднимает крик: папу, мол, убивают. И на помощь бросается Жан Синьержи. Уже порядком причастившийся огненной воды. Как ему ни объясняли, что все хорошо, это просто семейная беседа, доктор обнажает шпагу и обещает "продырявить всякого, кто к нему приблизится, как бычка". Хорхе Хуана и французов попросили вмешаться и утихомирить коллегу, но те не успели. Синьержи успел вытащить пистолет и выстрелить (снова с осечкой) в главу городской стражи господина Нейру. Наступила точка невозврата: мэр города объявляет, что коррида отменяется.
Простой перуанский народ не затем, не желая сил, праздновал всю неделю, чтобы из-за наглого иностранца лишиться любимого зрелища. Толпа взроптала и хлынула на арену. У толпы при себе имелись дубинки, палки и вилы (ножи и шпаги ведь носить запрещено, как мы помним). Началась свалка, в которой кому-то пришла светлая идея поколотить вообще всех ученых.
Фрагмент гравюры: духовенство успокаивает французских ученых, пытаясь убедить не вмешиваться в расправу над доктором.
Лакондамин и Буге, кинувшиеся было на защиту коллеги, вынуждены были прыгать с трибун и спасаться бегством. Во время бегства, кстати, Буге получил кинжалом в спину и камнем в голове, так что у истории были все шансы остаться без достижений этого почетного мужа.
Глава стражи и алькальд пытались закрыть доктора от гнева толпы, но тот не разобрался и начал колоть их шпагой. Глава стражи на автоматически ответил кинжалом в печень. Рана оказалась смертельной. Доктор скончался через три дня на руках у друзей. Священник отказал в последнем причастии известному грешнику и прелюбодею.
Когда все закончилось, Шарль Мари Лакондамин (любитель ходить через джунгли и собирать деньги) потребовал у местных властей правосудия и наказания виновных. На следующие два года он ввяжется в тяжбу против влиятельных лиц Куэнки в чужой стране, на чужом языке. Он наживет много врагов и сделает невозможное (виновные, в том числе Нейра, который стал убийцей поневоле, пытаясь спасти доктора, понесут наказание). Увы, многочисленные судебные тяжбы заставят Лакондамина устраниться от работы над главной целью путешествия – геодезических измерений.
Фрагмент гравюры: Синьержи защищается от толпы.
А что сама экспедиция? Когда журналы триангуляции будут обработаны, вычислены углы и стороны треугольников, выполнены контрольные вычисления, а Пьер Буге оправится от ран, останется только установить разность широт между северной и южной точкой дуги.
Годен и Буге, в целом, были специалистами в этом виде работ. Им всего-то требовалось измерить зенитное расстояние Альнилама (это центральная звезда в поясе Ориона) в обсерваториях на севере и юге. Вычесть из одного измерения другое, и, тем самым, получить разность широт.
В следующий раз мы поговорим об определении широты и том, что могло пойти не так и почему миссия продлилась еще три дополнительных года. О том, что думали и говорили об ученых, застрявших в Перу коллеги и что это как из-за уха капитана Дженкинса началась самая настоящая война.
Это часть лонгрида об истории Французской Геодезической Миссии в Перу. Предыдущие части можно найти тут:
1. О форме Земли: тыква или Дыня.
2. О том, что такое градусные измерения. Как определить размеры Земли.
6. Как готовились к экспедиции ч.1.
8. Как готовились к экспедиции ч.2: измерение широты и долготы.
9. Арктическая экспедиция: альтернативная.
10. Дорога на Запад.
11. Кто главный в вице-королевстве?
12. Про карибские ярмарки.Итак, наша экваториальная экспедиция, наконец, добралась до Кито, столицы аудиенсии с тем же названием. По пути туда группу Годена местные принимали и сопровождали со всем возможным почтением. По дороге, как вспоминал Хуан, испанский офицер:
“Нас поселили в доме коррехидора, потчевали ледяными напитками и лучшей едой, а за ужином играл струнный оркестр”.
Но вот в самом городе Кито все было не так радужно. У экспедиции совсем не осталось денег. В свойственной ему прямолинейной манере Луи Годен предъявил королевскую грамоту “о всяческом содействии” президенту аудиенсии Кито - дону Альседо. И тот крепко задумался.
С одной стороны - грамота действительно требовала от него, как от представителя власти, оказывать материальное и моральную поддержку ученым. С другой - про них было достоверно известно, что они сами возможно, а капитан их французского корабля - точно, замешаны в незаконной торговле контрабандными товарами. Явились сюда врозь, фамилии не по списку, один вообще ломился не по дороге, как люди, а что-то разнюхивал в чаще. Зачем он это делал? Приличные люди так себя не ведут.
План Кито, составленный тем самым президентом Альседо в 1734 году. Архив Индий, министерство культуры Испании
Короче говоря, президент Альседо продемонстрировал иезуитский подход к гостеприимству: в деньгах не отказал, но и не дал. В казне денег нет, поэтому он запросит их в Лиме, у вице-короля. Вильаграсиа. А пока он с удовольствием предложит свой президентский дворец. Вот даже сам съедет, чтобы гостям было просторнее. Президентский дворец не ремонтировался со времен первых конкистадоров: крыша местами отсутствовала, некоторые стены обвалились, зато приличия были соблюдены.
Главная площадь Кито с президентским дворцом. Неизвестный художник, XIX век, фото из Википедии.
Следует сказать, что насторожённость официальных властей в отношении неучтивых и ученых не помешала тем завести дружеские отношения с местной знатью, обрадованной новым (европейским) обществом.
Знатная женщина с чернокожей рабыней, Висенте Альбан, 1785 г., Музей Америки, Испания. Обратите внимание: рядом с дамой кокосы, авокадо, нисперос и другие дары природы. Аккуратно подписанные.
Гости, а особенно иностранные гости - редкое развлечение в захолустье Кито. Французы быстро превратились из подозрительных пришельцев в драгоценную диковинку и желанных собеседников. Братья Мальдонадо (богатейшие и влиятельнейшие люди региона) ввели их в круг местной элиты. Они не только приобрели у Лакондамина выпуск мемуаров Академии Наук, а также столовое серебро и бриллиантовое колье, совершено случайно оказавшееся в сундучке (никакой незаконной торговли, что вы), но и чрезвычайно заинтересовались его опытом путешествий по руслу реки Эсмеральдас. Строительство дороги было давней мечтой Педро Мальдонадо и после успешного перехода Лакондамина стало ясно, что она осуществима.
Педро Висенте Мальдонадо, портрет выполнен в 1934 году, музей восковых фигур Кито. Скорее всего - фантазия.
Знатная семья Давалос (у них были четыре дочери в возрасте невест) с радостью принимала у себя ученых, и, если отцы семейств получали радость от новостей из области науки и техники, то дамы были особенно благодарны истинно французские подробности о последних модах.
Магдалена Давалос (одна из девушек, чьей образованностью восхищались французы). Она станет хозяйкой первого в Перу салона, будет покровительницей наук и искусств. Рисунок тоже выполнен в XIX веке, поэтому не носит портретного сходства.
Даже президент Альседо сдался и сменил гнев на милость. В письмах сохранились сведения о том, что он купил несколько отрезов дорогих тканей в “лавочке Лакондамина, которая была открыта для желающих днем и ночью во всякий день”.
Культурный обмен был обоюдным. Если французов изучали на предмет современных манер, костюмов и ухваток, то ученые и сами дивились тому, что из себя представляло высшее общество “креольцев” (то есть, рожденных в колониях). Тут носили тяжелые драгоценные ткани вроде бархата и парчи. Преимущественно черные, с таким богатым и вычурным шитьем, какой вышел из моды в Париже еще в прошлом веке. Прически у дам тоже были крайне старомодны, с обилием кос и заколок, они чаще молчали и были необычайно набожны, ходили с покрытой головой.
Тапада, J.Rugendras, Public domain, via Wikimedia Commons
Мужчины настолько сурово блюли честь и скромность своих женщин, что в Лиме появились тапады (покрытые). Дамы, что скрывали всю свою фигуру за черным покрывалом, оставляя только один глаз открытым. Против тапад выступала церковь: мол, эта ложная скромность позволяет нечестным женам прогуливаться под ручку с любовниками даже под носом у мужа и не быть узнанными. Излишне это все и ведет к разврату.
Acuarela de Pancho Fierro (Lima, 1807 - Lima, 1879)
И, надо сказать, слово церкви в Перу имело особый вес. Если в Мадриде о кострах уже давно не слышали, то в Лиме еще сжигали. Правда, по обвинению не в колдовстве, а в тайном иудействе. Считалось, что еврей и контрабандист - это одно и то же. И если второе каралось каторгой, то первое - смертью. Буге писал:
“Инквизиция считала нас иудеями, но не имела оснований для ареста, поскольку мы подданные французского короля. Только тогда мы сняли с себя все подозрения, когда пригласили Верховного Инквизитора на ужин, на котором не подавали ничего, кроме свинины. Правда, инквизитор не пришел, вероятно, и так уверившись в том, что мы добрые католики.”
Что любопытно, жил и столовался Пьер Буге у архиепископа Кито. Так что, видимо, отношения с церковью у него наладились после приглашения на ужин.
О деньгах
Следя за небыстрым путем экспедиции (год с лишним добираться до места назначения) - недоумеваешь: почему же, добравшись до цели своего путешествия, они начали дружить с местным населением, вкушать плоды чиримойи и попивать вино вместо того, чтобы работать?
Кстати, местное вино они как раз и не оценили. Виноград (равно как и куриц, перцы, другие привычные овощные культуры конкистадоры привезли, а вот пробковые деревья - нет. И кувшины запечатывались каучуком. Что дурно сказывалось на букете напитка (так, по крайней мере считал Лакондамин).
Шарль Мари де Ла Кондамин, 1760 г., Л.К. Кармонтель, Музей Конде, Шантильи
Ответ банален: они ждали денег, которые должен был выделить (или не выделить) вице-король Вильяграсиа. В августе 1736 года пришел ответ в таком духе: «Из федерального бюджета денег я не выделю, разбирайтесь своими муниципальными средствами». Фактически, это дало повод президенту Альседо прошении отказать, поскольку в его казне, как это водится, лишних средств не имелось. Он мог предоставить жилье и выделить рабочих из числа индейцев. На время. Между тем, еду для себя, слуг и рабов, размещение и корм для лошадей надо было чем-то платить.
Тут сделал каминг-аут Лакондамин, смельчак и любитель ходить в одиночку по лесу. Он рассказал товарищам о личных долговых расписках, имеющихся у него на руках (на астрономическую сумму в 100 000 песо) и предложил спонсировать расходы кампании до прихода следующего транша из Парижа. Все радостно согласились, поставили свои подписи на договоре и скрепили сделку рукопожатием. Однако за деньгами надо было идти в Лиму. Для этого, в свою очередь, нужны были деньги. Как их можно было собрать? Краудфандингом!
Так что не зря Лакондамин , Буге и Годен вели светскую жизнь. Они искали инвесторов. Младшие члены экспедиции зарабатывали кто как мог: доктора открыли частную практику (доктор Синьержи стал успешным хирургом), чертежник Моранвилль писал заказные портреты, мастер Гюго чинил часы. Каждому нашлось дело в хозрасчетной деятельности. Нам известно, что государственным кредит на всю экспедицию был одобрен на 4000 песо. Частные лица города Кито в разное время предоставили ученым кредит более чем на 20 000 песо.
Опасные пути Америк. Theodor de Bry, naar Johann Theodor de Bry, 1591
В следующей части повествования наши герои все же доберутся до начала измерений, поскольку дорога не может длиться вечно. Мы поговорим о том, что и как они измеряли, кто погиб в горах и от кого испанские офицеры прятались в подвале монастыря.
Это часть лонгрида об истории Французской Геодезической Миссии в Перу. Предыдущие части можно найти тут:
1. О форме Земли: тыква или Дыня.
2. О том, что такое градусные измерения. Как определить размеры Земли.
6. Как готовились к экспедиции ч.1.
8. Как готовились к экспедиции ч.2: измерение широты и долготы.
9. Арктическая экспедиция: альтернативная.
10. Дорога на Запад.
11. Кто главный в вице-королевстве?
В прошлый раз мы рассказали о том, что французы с большим трудом, целых полгода добирались из Портобело в Кито. Хочу остановиться на этом подробнее, потому что панамский регион - просто сокровищница.
Итак, поскольку Панамского канала еще не существовало, чтобы из Атлантического попасть в Тихий океан, ученым требовалось пересечь панамский перешеек. Это делалось частично по рекам на каноэ, частично на мулах. Такая сложная логистика означала некоторые задержки: поиск лошадей, провожатых, лодок и прочие дорожные хлопоты. Ожидать, когда все будет готово к поездке Луи Годену с товарищами пришлось в городе Портобело.
Ученые свои впечатления о Портобело описывали как “очень плохо за очень дорого”. И, судя по тем панорамам, которые можно увидеть на Google картах, это до сих пор справедливо. Дело в том, что Портобело (прекрасный порт ) был город-ярмарка.
Ярмарка в Портобело, 1720, A. Aveline, Colección John Carter Brown Library
Любопытный факт:
Испания владела обширными колониями в Филиппинах. Наиболее популярный путь доставки товаров (пряностей, фарфора, слоновой кости, тканей) проходил через современную Панаму. Из Манилы (столицы Филиппин) галеоны раз или два раза в год отправлялись в сторону Южной Америки, на восток.
Манильская шаль начала XX в. (мантоны, которые в начале XX века стали частью испанского национального костюма, как раз шли по пути Китай-Манила-Акапулько-Веракрус-Кадис)
Товары оказывались в Акапулько (кстати, именно оттуда, как это ни странно, осуществлялось управления Филиппинами), после по суше перевозились на Атлантическое побережье в Портобело или Веракрус, чтобы на других галеонах пересечь Атлантический океан и оказаться в Испании. Также в Портобело оказывалось золото, добытое в Новой Испании. То есть, товары и золото оказывались в одном месте в одно и то же время.
Маршруты манильских галеонов и дорога с серебром в Испанию (белым цветом). Карта взята из Вики-статьи: World_Topography.jpg: NASA/JPL/NIMAderivative work: Uxbona, Public domain, via Wikimedia Commons
В Портобело и Панаме устраивались невероятные по размаху ярмарки: поскольку это была единственная возможность для жителя Латинской Америки купить что-то, не производимое на материке. Торговали не только тем, что привозили в Филиппин. Еще была легальная и контрабандная торговля тем, что привозили английские капитаны. Можно было купить специи, чай, кофе, лекарства, инструменты, книги, предметы искусства, драгоценные ткани и музыкальные инструменты. Ярмарка длилась от полутора до двух месяцев. Потом купцы разъезжались и город пустел.
Вот, что пишет Александр Эксвемелин (голландский врач, ходивший с пиратами в 17 веке):
"Почва в этих местах постоянно выделяет испарения, и поэтому климат не очень-то здоровый, и купцы охотнее живут в Панаме, хотя их склады находятся в Пуэрто-Бельо и там работают их служащие".
Собственно, его жители Портобелло, подобно жителям курортных городов, зарабатывали исключительно в сезон: три четверти домов стояли пустыми, ожидая постояльцев во время ярмарки. К сожалению, климат: очень жаркий и очень влажный, порождающий эпидемии, делал местность непригодной для земледелия и других занятий. Так что неудивительно, что французские ученые, оказавшиеся в Портобело в несезон были неприятно удивлены. Мокро, жарко, малярийно и очень дорого.
Старые укрепления Портобело Mariordo (Mario Roberto Durán Ortiz), CC BY-SA 4.0 <https://creativecommons.org/licenses/by-sa/4.0>, via Wikimedia Commons.
В целом, Портобело и Веракрус были не единственными городами-ярмарками. Еще была ярмарка в Картахене де лас Индиас (Картахене Индийской) и в Акапулько. Но количество городов, где разрешалась торговля строго ограничивалось, так что жители колоний крайне нуждались в товарах народного потребления и были готовы приобретать их на свое серебро и золото из копей Перу. А испанские власти крайне нервно относились к незваным гостям (например, англичанам), которые пытались без разрешения торговать с населением. В общем, контрабандистов они не любили.
Хэллоуинское отступление: Пираты были охочи до жирных и богатых ярмарочных городов, так что частенько разоряли их в 16 и 17 веках. В частности, сюда ходили Дрейк и Морган: грабили жителей, пытали их, вставляя горящие фитили между пальцев и делали другие мерзкие вещи (подробности пиратских допросов есть к Эксвемелина, а я о них умолчу). Матери Панамы и Портобело еще в 50е годы XX века пугали ребятишек чудовищным "дон Драпе" (Френсисом Дрейком), который их утащит.
Картина Morgan at Porto Bello: Pyle, Howard (December 1888). "Buccaneers and Marooners of the Spanish Main". Harper's Magazine
А вот вам история про контрабанду
Французский бриг "Ватур", на котором экспедиция добрались до Портобело, должен основную часть багажа и инструмента передать на склады Картахены Индийской. И все было бы именно так и произошло, если бы капитан "Ватура" не был пойман береговой охраной при попытке торговать драгоценными тканями и ювелирными изделиями в одном из местных прибрежных поселений. Что было одним из наиболее тяжких возможных преступлений.
Разумеется, капитан (получивший указание разведать торговый маршрут от правительства Франции) все отрицал, утверждая, что это вообще это не ткани, а личные вещи господ ученых. Он просто портом ошибся. Его отпустили, но осадочек остался. Весть об иностранцах-аферистах разнеслась по аудиенсии Кито задолго до того, как сами ученые туда добрались.
Это часть лонгрида об истории Французской Геодезической Миссии в Перу. Предыдущие части можно найти тут:
1. О форме Земли: тыква или Дыня.
2. О том, что такое градусные измерения. Как определить размеры Земли.
6. Как готовились к экспедиции ч.1.
8. Как готовились к экспедиции ч.2: измерение широты и долготы.
9. Арктическая экспедиция: альтернативная.Помните, мы расстались на том, что судно "Портофе" не успело отплыть от родных берегов Франции, как некий очень уязвленный успешный математик Пьер Моро де Мопертюи предложил Академии Наук и графу Морепа организовать новую альтернативную экспедицию: на север. Ту будет короче, дешевле и эффективнее. Все это замечательно, конечно, но новая экспедиция - это в любом случае новые расходы. Почему же Морепа согласился их терпеть? Что не так было с Луи Годеном?
От Рошфора до Мартиники путь был неблизкий. Занял три месяца.
Практически сразу наметилось нездоровое противостояние в команде. Луи Годен, державший казенные деньги и паспорта, показал себя крайне высокомерным начальником. Атмосфера была настолько нездоровой, что несколько человек младшего технического состава (именно их и третировал Годен, поскольку держал их жалованье у себя) угрожали сойти с судна при первой возможности. К счастью, не без помощи Лакондамина конфликт удалось притушить. На Мартинике сделали двухнедельную остановку: команде следовало привыкать к местному тропическому климату и развеяться.
Вид на кофейную плантацию в Суринаме, Willem de Klerk, 1829 - 1876, https://www.rijksmuseum.nl/
Пьер Буге, тяжело переносивший морское путешествие, с интересом посетил плантации кофе и сахарного тростника. Тростник тут был традиционной культурой, а вот кофе только-только начали выращивать на Карибах, чтобы удовлетворить растущий спрос на этот напиток.
С кофе на Мартинике связана чудесная история импортозамещения. В 1720-е годы офицер Габриель де Киле загорелся идеей создать французские кофейные плантации на Мартинике. Он знал, что голландцы выращивают кофе в Индонезии, так что решил, что климат Мартиники будет благоприятным для растений. Достать саженцы было непросто: он чуть ли не украл их в ботаническом саду. Но в 1726 г., всего за 10 лет до того, как Луи Годен и компания туда прибыли, был собран первый урожай зерен. Так что французские ученые как раз увидели начало американского кофе.
Не сомневайтесь, что это было очень изысканно и дорого: пить кофе. "Молодая женщина пьет кофе". Louis Marin Bonnet, 1774, https://www.rijksmuseum.nl/
Годен, по словам очевидцев, в крайне неучтивой манере затребовал денег у интенданта Мартиники (интендант потом будет писать об этом жалобы самому Морепа, как и другие чиновники, по которым прошелся руководитель экспедиции). Последовал скандал, и Годен распорядился немедленно покинуть остров. Лакондамин в этот момент лежал с приступом желтой лихорадки.
Он вспоминал: "мне пустили кровь, почистили желудок, напичкали лекарствами и в таком виде погрузили на корабль".
В этот раз (как и в последующие) ему повезло выжить и оправиться. Удивительной силы был человек. Любопытный факт: Лакондамин полагал, что он заразился “желтой лихорадкой” после дружеской попойки со знакомым офицером, случайно встретившемся ему на Мартинике. Тот почувствовал симптомы болезни на несколько дней раньше ученого.
Эпизод желтой лихорадки в Буэнос Айресе, Мануэль Бланес, 1871 г., Wikimedia Commons
"Желтый Джек" (или “черная рвота", как ее называли испанцы) был страшной болезнью. От нее порой погибало до трети заболевших, тем больше, чем в более стесненных обстоятельствах жили люди. В действительности она передается через укусы комаров, как малярия. Так что товарищ Лакондамина был ни при чем. Просто им обоим не повезло быть укушенными. В общем, в XVIII веке путешествие было делом рискованным.
Итак, "Портофе" держал курс на Эспаньола, в его французскую колонию Сан Доминго.
Про географию:
Давайте немного разберемся с местностью: где находится то самое Перу и почему надо было сначала добираться на какую-то Эспаньолу. Представим место, где стыкуются континенты Северной и Южной Америки: это бассейн карибского моря. С запада оно ограничено береговой линией Мексики, Панамы, Коста-Рики (в те времена, о которых мы говорим это все - вице-королевство Новая Испания). С юга - вице-королевством Перу (это сегодняшние Колумбия и Венесуэла), а с востока - Карибскими (или Антильскими) островами.
Карта Карибского региона
Именно сюда когда-то высадился Колумб. Здесь острова: Куба, Ямайка, и Эспаньола (нам она более известна как Доминикана или Гаити). Именно здесь разбойничал бы Джек Воробей, если б существовал взаправду.
Колониальные владения Франции. Нас интересует то, что помечено зеленым (до 1763 года). Википедия.
Франция была третьим после Испании и Португалии колонизатором (казалось бы, где все это теперь?). Ее владения в современной Канаде (Новая Франция) были велики. Вспомните любовно-приключенческий роман "Анжелика в Новом Свете". Главная героиня борется за любовь и жизнь в Новой Франции за 60 лет до нашей истории. В Южной Америке у Франции есть небольшая Французская Гвиана (со столицей Кайенной - именно оттуда кайенский перец), а Карибах острова Мартиника, Тортуга и Эспаньола. Этот остров (он же остров Гаити, он же Доминикана), хотели себе и Испания, колонизировавшая его, и Англия и Франция. Так что к концу XVII века его половина принадлежала испанцам, половина - французам. Именно поэтому это должна была быть конечная точка назначения для судна "Портофе". Для входа на испанские территории надо было пересесть на испанский корабль. В целях секретности и безопасности.
Обратите внимание на "деление" острова Эспаньола пополам. Карта Карибского региона, 1727 г., https://www.rijksmuseum.nl/
Эспаньола не случайно всплывает в каждом первом пиратском романе. Это богатое место, где сахар и кофе, ром и соблазны, рабы и пираты варятся в одном котле. И все очень дорого. Правда, пиратство уже начало приходить в упадок (войны приутихли, патенты на это ремесло временно не выдавались и честные каперы стали превращаться в обычных разбойников, с которыми жестко расправлялась регулярная армия.
Любопытный факт: Эта вот островная атмосфера фронтира воспета в играх Ассасинс Крид (Крик свободы). Там засветился сам Луи Годен и Антонио Ульоа.
Как приятно встретить реального человека в вымышленном мире. И, не смотря на неточности биографии, это Луи Годен. https://assassinscreed.fandom.com/wiki/Louis_Godin
По плану генерал-губернатор испанской части острова должен был предоставить путешественникам судно, которое сможет доставить их вице-королевство Перу. Но, увы, у испанцев не нашлось корабля достаточных размеров (кто-то взял слишком много багажа), поэтому пришлось ждать французское торговое судно, которое, так и быть, в качестве исключения, сможет доставить ученых к пункту назначения.
Почему нельзя было воспользоваться "Портофе", на котором они прибыли из Франции? Да потому что его уже не было на острове. "Портофе" должен был доставить ученых только до Порт-о-Пренса. Дальше у капитана были свои планы и свой маршрут: это был последний рейс флейта на службе французской короне. К тому же, капитан Мешин за время путешествия начал испытывать к мсье Годену личную неприязнь. Бывает.
Пока шла переписка между официальными лицами и ждали новый корабль, власти должны были обеспечивать ученых всем необходимым: ночлегом, питанием и рабами.
Свободные Доминиканцы, Августин Брюне, 1770е, Yale Center for British Art, Public domain, via Wikimedia Commons
Любопытные подробности, о рабах. Во Франции, в отличие от колоний, рабовладение было запрещено. Это означало, что формально любой раб, привезенный хозяином в Старый Свет, становился свободным. Путешественники часто приобретали рабов на Эспаньоле и, при возвращении в Европу, продавали их там же. Или давали вольную. Раб Пьера Буге (фактически он будет работать его личным помощником следующие восемь лет) получит ценнейший опыт землемерных и астрономических работ, и получив свободу, займет престижную должность королевского землемера на Эспаньоле. Такая вот карьерная лестница. Когда я писала этот текст, то полагала, что раб - это обязательно чернокожий, привезенный из Африки. Но это совсем необязательно. Вот что пишет голландец Александр Эксвемеллин, за 60 лет до нашей истории служивший врачом по контракту с Французской Вест-Индской торговой компанией.
"...Компании не повезло....(она) была вынуждена отозвать своих агентов и приказала им продать все, что у нее было, а торговлю свернуть. Все слуги Компании были проданы, кто за двадцать, кто за тридцать реалов. Меня также продали, потому что я был слугой Компании, как назло, имел несчастье попасть к самой отменной шельме на всем острове".
Надо сказать, что власти Сан Доминго (как и власти Мартиники) были не в восторге от того, как вел себя руководитель научной экспедиции (международного имиджевого проекта, между прочим). Помимо очевидной разобщенности команды (все участники жили в разных домах и коротали время в компании друзей по своему вкусу), Луи Годен жил на скандально широкую ногу.
По слухам, он стал завсегдатаем дорогой куртизанки по имени Гузанн (на самом деле, приличных свободных женщин на острове было меньшинство, так что выбор дамской компании у него был не очень). Отказывая товарищам в деньгах на самые простые надобности (вроде чулок и шляп), он требовал от экспедиционного художника Моранвилля (без оплаты, разумеется) написать портрет этой сомнительной дамы и ее хозяйки, а еще, как говорили, приобрел ей в подарок бриллиант на 3000 ливров (казенных денег). Коненчо, сам Луи Годен этот эпизод с бриллиантом отрицал: мол, его увидели в трактире с большой суммой, когда он расплачивался за гостиницу для товарищей, однако впечатление о себе в глазах общества он испортил.
Казалось бы: если начальник - такой самодур и все это понимают, почему его не привели в чувство крепким словом? Потому что никому не хотелось оказаться без денег и документов на острове, где тебя могут продать в рабство за долг в пару реалов.
Как-то так или более очаровательно могла выглядеть Гузанн. Букеты Сан-Доминго, L. F. Labrousse. середина 18 века, https://collections.lacma.org/
Интендант колонии писал о Годене:
"Он очень уж много денег берет в Южную Америку и здесь тратит баснословные суммы. Если ученые скоро не уедут, они могут оказаться в неприятной ситуации".
За три месяца ожидания судна интендант (по его словам) потратил на содержание экспедиции 30 000 ливров, а казна возместила ему только 15 000, то есть половину. Впрочем, слова бюджетника о расходах, возможно, стоит делить на десять. Это годовой бюджет экспедиции. От разорения ученых спас корабль "Ватур": на него перегрузили имущество, оборудование, ученых мужей и их помощников, чтобы с опозданием на три месяца от условленного срока прибыть в Картахену де Лас Индиас (Картахену Индийскую): порт на северном побережье латинской Америки - туда, где французов будут ждать “молодые способные астрономы”, сопровождающие миссию по распоряжению Филиппа V.
Примерно так мог выглядеть "Ватур" (16-пушечная бригантина). Он был меньше "Портофе", почти вдвое, там было теснее. Картина: Бригантина в спокойном море, Джон Кливли, 1752, National Maritime Museum, Greenwich, London, Macpherson Collection
Дорога в Картахену
Молодыми способными астрономами были Антонио де Ульоа и Хорхе Хуан и Сантасилья. Я про них уже упоминала: им было слегка за двадцать, но они получили лучшее образование из возможных и оба успели отличиться на море. Поэтому из предосторожности в Новый Свет они отправились на разных судах, в составе вновь назначенного вице-короля Перу: маркиза де Вильяграсии.
Портрет нового вице-короля Перу: Хосе Антонио де Мендоса Каманьо и Сотомайор, Маркиза де Вильяграсиа, худ. Кристобаль де Агилар, Public domain, via Wikimedia Commons
9 июля 1735 года эскадра Вильяграсии прибыла в Картахену. Новый властитель отправился по суше обозревать свои владения, а заодно хорошенько знакомиться с руководителями на местах. Очень мудрое решение, учитывая сложность логистики и скорость почты. Гораздо быстрее и эффективнее раз и навсегда показать кто тут хозяин, и как его гнева следует опасаться, чем впоследствии устраивать бокс по переписке с каждым отдельно взятым местным начальником.
Молодые офицеры же в ожидании ученых (помните, они там три месяца ждали попутного корабля) взялись за антропологические наблюдения (о чем оставили записки), а потом предложили местному правительству свои услуги топографов и астрономов (надо было уточнить долготу города). Днем они занимались изучением обстановки, людей, отдавали должное винам и фруктам. А по ночам наблюдали за звездами.
Карта района Картахены Индийской , 1741, аноним, 1741, https://www.rijksmuseum.nl/
16 ноября 1735 года "Ватур" встал на якорь у Картахены и участники экспедиции впервые собрались вместе. Хуан и Ульоа неплохо владели французским и хотели произвести хорошее впечатление на лучших ученых Парижа.
Каково же было их удивление, когда оказалось, что ученые - по большей части не те, на которых выписаны паспорта, что не очень понятно как там со знаниями, но с дисциплиной в этой команде плохо: Буге и Лакондамин не разговаривали с Годеном, а тот писал записки, когда хотел им что-то сообщить. Настроение французов было подавленным и они не сразу приняли новых товарищей.
Им казалось, что молодые офицеры “выпячивают свою любовь к физике, как выставляют напоказ модное украшение”.
Тем не менее, Ульоа и Хуан взяли себя в руки, постарались быть учтивыми и дружелюбными и приложить все усилия, чтобы наладить коммуникацию в группе. До Кито, где планировали начать работы, оставались месяцы пути.
Это продолжение истории Экваториальной Градусной Экспедиции, в результате которой было доказано, что земля - сплюснутый эллипсоид.
Первые посты этой серии тут:
1. О форме Земли: тыква или Дыня.
2. О том, что такое градусные измерения. Как определить размеры земли.
3. Пояснение о том, почему Ньютон полагал, что Земля - сплюснутая.
Так вот, костяк французской экспедиции собран, а граф Морепа весь 1734 год занимается дипломатическими танцами с мадридским двором.
Почему мы вообще заговорили об Испании в контексте измерений вблизи экватора? Почему бы Луи Годену. инициатору экспедиции не выбрать иную локацию (напомню, что война между Францией и Испанией едва-едва закончилась).
Посмотрим на карту:
Политическая карта мира 1700й год, Википедия.
Африка отпадает: она плохо колонизирована, в ней дикие племена и мало дорог. А для измерений понадобятся обсерватории (или их постройка), рабочая сила, наличие инфраструктуры, возможность приобрести инструменты и материалы для ремонта астрономических инструментов. Те же проблемы с Суматрой и Калимантаном, плюс туда очень очень далеко добираться.
Вице-королевство Перу (зеленые территории в Южной Америке) подходят идеально. Испанцы их колонизируют уже две сотни лет. Оттуда постоянно возят серебро и золото, а значит с дорогами все в порядке. Более того, туда-сюда постоянно курсируют корабли Испанской Армады. Значит и с логистикой проблем не будет. Добавим сюда тот факт, что территории испанцев совсем недалеко от французских Колоний в Мартинике и на Эспаньоле: в случае чего административный ресурс будет неподалеку.
Значит, требовалось заручиться поддержкой испанского короля Филиппа V.
Дипломатическая переписка с мадридским двором (на самом высшем уровне) длилась почти год.
Требовалось убедить Филиппа в том, что целесообразно допустить иностранных ученых в святая святых заморских владений: вице-королевство Перу. Надо сказать, что последние несколько десятилетий иностранцы ни торговать, ни находиться легальной на испанских территориях не могли. А местные не могли, за исключением командировок, спокойно перемещаться по королевству. Такое вот закрытое государство, овеянное легендами о золоте Инков и несметных богатствах Нового Света. Мало кто его видел, но все хотели туда попасть.
Король Испании Филипп V предоставил свое разрешение на въезд французов, но с одним условием: к группе присоединятся:
“два способных астронома, чтобы под руководством парижских коллег перенять последние знания”.
Помимо знаний из области астрономии и геодезии, им предстояло изучить, далеко ли продвинулись соседи в области навигации, кораблестроения, а также наблюдать за тем, что происходит в вице-королевстве Перу и обо всем возмутительном докладывать непосредственно в Мадрид. строго конфиденциально. В колониях бытовал принцип “obedezco pero no cumplo” (слушаю, но не повинуюсь) и Его Величество желал с этим бороться.
Вернитесь на карту выше и посмотрите, как велики заморские владения Испании. Для управления такой махиной они были (преимущественно) разделены на вице-королевство Перу (Южная Америка) и вице-королевство Новая Испания (там, где сейчас Мексика и Панамский перешеек). Но все равно - это были огромнейшие территории. Связь с ними была не очень качественной: несколько раз в год туда-сюда курсировали галеоны, однако государевы проверяющие нередко исчезали при невыясненных обстоятельствах. Дурной климат, тропические лихорадки, дикие звери: много ли здесь удивительного?
Cпособными астрономами были назначены выпускники школы гардемаринов в Кадисе: Антонио де Ульоа и Хорхе Хуан и Сантасилья. Крайне молодые (им обоим было не больше 20 лет), но зарекомендовавшие себя офицеры.
Еще несколько лет назад было крайне непросто разобраться с тем, кто они такие: разные источники называют их то монахами, то военными консультантами, то учеными, то шпионами, и, кстати, все это отчасти верно. Но при этом они оба оставили огромный след в военно-морской истории Испании.
Моряк Хорхе Хуан, Рафаэль Тежео, 1828, via Wikimedia Commons. Портрет написан уже в 19 веке, вероятно, по несохранившейся гравюре.
Хорхе Хуан де Сантасилья родился в знатной семье, но в возрасте трех лет потерял отца. Так что
Хорхе сначала воспитывался под опекой дяди-иезуита, преподавателя коллежа, а потом у другого дяди - мальтийского рыцаря. Таким образом, юноша получил отличную академическую подготовку, ибо в те времена иезуитские школы были синонимом наилучшего обучения. В 16 лет он держал экзамен в новооткрытую школу гардемаринов в Кадисе. Это было учебное заведение, где обучение было построено по современнейшим стандартам: преподавали геометрию, тригонометрию, астрономию, навигацию, приблизительные вычисления, гидрографию и картографию, не забывали танцы и музыку. Хорхе быстро снискал среди товарищей славу “Эвклида”: он был одним из лучших в классе и ценил теорию Ньютона (да, спор о форме Земли добрался и сюда). Конец обучения знаменовался “стажировкой” на море. Три года Хуан бороздил средиземноморье. Гонял пиратов, бил турок в Алжире, сопровождал инфанта Карлоса на неаполитанский престол. Тогда он служил под началом Бласа де Лесо, легендарного испанского полководца.
Миниатюра Антонио де Ульоа, ок. 1770 г., via Wikimedia Commons
Отец Антонио - Бернардо де Ульоа - дослужился до алькальда Севилью и был известным экономистом. Он выступал за защиту внутреннего производителя и был большим противников галеонов, которые, в конце концов, развалили экономику Испании. Его старший сын Бернардо стал инженером и строил каналы, а Антонио стал шалопаем. В 13 лет он сбежал из дома и нанялся юнгой на галеон до Картахены Индийской (то есть, в Южную Америку), а по возвращении в Кадис - поступил в школу гардемаринов. Как и Хорхе Хуан, Антонио блестяще преуспел в навигацких науках. Да, он импульсивен, но с кем этого не бывает в девятнадцать? Как бы то ни было, оба офицера, на которых выбрали для участия в геодезической миссии, международной миссии, между прочим: образованные, дисциплинированные и в высшей степени подготовленные молодые люди.
Подготовка к экспедиции длилась весь 1734 год и четыре месяца 1735-го. Если Морепа заботился о дипломатической и финансовой составляющей, то Годен должен был с товарищами наметить план работ, заказать и арендовать инструменты для их осуществления. Первым делом он отправился в Англию. В Гринвичскую обсерваторию.
Это продолжение истории Экваториальной Градусной экспедиции в XVIII веке отправившейся к, как следует из названия, экватору, чтобы уточнить форму Земли.
Начало тут.
Ранее я упоминала о том, что к XVIII веку ученые не только научились определять размеры Земли при помощи градусных измерений (о них было тут), но и приметили, что она является не совсем шаром. Ньютон (Англия) стоял на том, что Земля сплюснута как тыква, а Декарт (Франция) - что она вытянута как дыня. Споры между ньютонианцами и декартистами в начале XVIII века кипели и на ученых заседаниях и на светских раутах. пока один молодой ученый не решил положить им конец.
Представьте себе...
Декабрь. Париж. В Академии Наук идет скучноватое предрождественское заседание. Ученые мужи размышляют все больше о паштетах и пирогах, обращая мало внимания на докладчиков. Пыльно и зябко. Вот Луи Годен, блестящий астроном и энергичный активист строит фантастические планы экспедиции в Новый Свет, к экватору, чтобы там на месте измерить длину градуса меридиана и сравнить его градусом меридиана парижского. Досужие мечты: уже десять лет как к берегам испанских колоний не пускают иностранцев. Все расходятся, секретарь завершает протокол собрания. Господин Мопертюи, глава кружка ньютонианцев, добродушно поздравляет коллегу с докладом. После нового года предложение мсье Годена, вместе с другими бумагами ляжет на стол графа Морепа - попечителя Академии и морского министра Франции. Морепа найдет идею молодого астронома многообещающей и утвердит проект экспедиции.
На картине Кольбер представляет членов Королевской академии наук Людовику XIV в 1667 г., XVII в., Анри Тестелен
Почему, вопреки мнению большинства, морской министр решил найти деньги и силы и на научную мечту об установлении формы Земли? Это, казалось бы, сугубо академическая затея?
Морепа
Граф Жан Фредерик Филиппо де Морепа был потомственным царедворцем. На момент описываемых событий он еще молод: ему 33. Но он с 17 лет занимает государственные должности при юном Людовике XV: первую (должность госсекретаря при дворе) ему уступил отец, другие выхлопотал тесть. Он успел побыть госсекретарем быть в ответе за Академию Наук и военно-морской флот. Это кумовство в чистом виде. При этом граф тоже немножко “государство - это я”, он одержим возвращением былого величия для Франции и своей задачей видит модернизацию флота. Однако дело продвигается трудно: верфи почти пусты, в казне после Людовика XIV и его войн крайне мало денег.
В предложении Луи Годена министр увидел не только возможность сделать Францию первой державой, разрешившей спор о форме Земли (это, безусловно, было престижно и утерло бы нос партнерам по ту сторону Ла-Манша), но опробовать новые модели кораблей в деле и поглядеть на новинки испанского судостроения.
Граф Морепа, государственный секретарь по делам военно-морского флота Франции (1736 год); гравюра Жиля-Эдме Пети с портрета Луи Мишеля ван Лоо.
Кстати, любопытная подробность: недоброжелатели утверждали, что "граф не знает, какого цвета море", упирая на его некомпетентность в военно-морских делах. И это отчасти верно. Однако Морепа при этом был эффективным организатором: он умел найти и мотивировать людей, разбирающихся в вопросе. Зря, что ли, у него целая Академия Наук на попечении? Остальное - дело денег и административного ресурса.
Так что в зимой 1734 года Морской министр назначил Луи Годена руководителем будущей экспедиции и поручил подобрать команду, программу и инструменты, а сам затеял энергичную переписку с мадридским двором. Дело предстояло долгое и хлопотное.
Луи Годен
Портрет Луи Годена, 2-я четверть XVIII в., Библиотека Парижской обсерватории.
Он был настоящим молодым дарованием. Сын парижского адвоката, он, по собственным словам принял решение:
"изучать астрономию в королевском Колледже, и принести в жертву любимому занятию все прочие науки".
Как отмечали любящие его преподаватели, в Луи "живое воображение поддерживалось здравым смыслом". Годен был такой бодрый отличник: готовил астрономические таблицы, наблюдал затмения, предлагал усовершенствования к конструкции инструментов. Со студенческой скамьи он работал под началом самых именитых астрономов, в том числе Делиля, отца-основателя астрономии в России и создателя обсерватории в Петербурге. Годен был был рано принят в Академию, и к 29 годам стал академиком на содержании (их назвали академики-пенсионеры). Также он взял на себя административные функции: был выпускающим редакторов мемуаров Академии Наук (за конец XVII века). Все успевал. Даже выгодно жениться. С красавицей-женой красавец-астроном поселился в особнячке на Рю де посте в Париже - престижном месте обитания научной элиты. У Годена была головокружительная карьера и Градусная экспедиция в Перу (к экватору) должна была принести ему еще больший успех. Получив на словах неограниченный бюджет от Морепа, Луи, первым делом принялся набирать команду. Пригласил своего приятеля, опытного путешественника, Шарля-Мари де Ла Кондамина.
Шарль Мари де Ла Кондамин
Шарль Мари де ла Кондамин, 1761 г., Библиотека Парижской обсерватории.
В некотором смысле, он: человек-анекдот. Его имя сохранили не учебники, а письма и мемуары эпохи. Он был страстным популяризатором науки (и затычкой в любой бочке), он принял участие во множестве событий: смешных, трагических и курьезных, видел полмира и до самых преклонных лет не утратил живого любопытства (от него, кстати, и скончался, наблюдая с интересом, как его оперирует хирург). На момент описываемых событий Лакондамину 34 года. Это холостяк и авантюрист с легким и добрым нравом. Спасительное для него сочетание. В 18 лет он успел поучаствовать в Войне четверного альянса (Испания и Франция там были противниками), где впервые явил миру свою незаурядную смелость. В самый разгар сражения юноша самовольно взгромоздился высоко на мачту корабля, дабы «развлечь себя наблюдением за позициями неприятеля» И не спускался, не смотря на настойчивые просьбы и даже приказы вышестоящих. Командование такой смелости оказалось не радо и вскоре Шарль Мари оставил военную службу.
Через общих друзей он сошелся с Вольтером и нашел родственную душу на всю жизнь.
История про Лакондамина, Вольтера и лотерейные махинации чудесно пересказана в простом комиксе: http://www.veritablehokum.com/comic/voltaire-broke-the-lotte.... Картинка оттуда.
С Вольтером на пару Шарль Мари реализовал одну финансовую аферу, которая принесла богатство обоим.
Про обогащение
Высоких ставок по облигациям французское правительство предложить в 20е годы XVIII века не могло: казна пуста. Чтобы как-то заинтересовать обывателей в приобретении ценных бумаг, решили провести лотерею. Идея заключалась в том, что приобретение облигации дает право приобретение лотерейного билета, стоимость которого была привязана к стоимости этой самой облигации. Победитель, помимо выплаты по облигации, мог получить приз до 500 000 ливров, то бишь целое состояние.
Но финансисты что-то не так рассчитали: облигация на относительно небольшую сумму давала возможность недорого приобрети лотерейный билет, у которого была такая же вероятность выигрыша, как у билета владельца более дорогой облигации.
Лакондамин понял, что если скупить значительную долю существующих облигаций малого номинала, можно приобрести достаточно билетов, чтобы выигрыш был гарантирован. Для реализации схемы нужны были финансирование и знакомства: предстояло скупать у населения облигации и регистрировать покупку лотерейных билетов у аффилированных нотариусов, не привлекая внимания властей. За это отвечал Вольтер.
Схема отлично работала около двух лет, и партнеры получили хорошую прибыль (примерно полмиллиона ливров на брата). Когда афера раскрылась, Вольтера с Лакондамином пытались судить, но, с точки зрения формального права, они оставались в рамках закона. В итоге подельники остались при деньгах, а французскому правительству пришлось пересмотреть условия лотереи.
После этой авантюры Лакондамин понял, что считать ему нравится, и он подался в науку. По знакомству выхлопотал должность “адьюнкт-академика” по химии (других вакантных должностей не было), выбил грант в Академии Наук и в 1731 году отправился в Константинополь с гуманитарной миссией. Миссия тоже была необычной: бывший пират, а теперь адмирал флота Рене Дюгэ-Труэн выкупал попавших в рабство христиан-французов. В свободные часы на море Лакондамин развлекал себя астрономией.
Рене Дюгэ-Труэн, Chasselai - Museu Histórico Nacional
Вольтер обрадовался, что его товарищ не чужд ни математики, ни астрономии и затащил Лакондамина в кружок парижских ньютонианцев, там тот познакомился с Мопертюи и Луи Годеном, будущим руководителем Экваториальной Градусной Экспедиции.
Лакондамин согласился участвовать в экспедиции, как согласился бы на любое смелое предприятие, но к своим 33 годам он успел приобрести некоторый жизненный опыт. Его семья уже разорялась на обещаниях правительства (печально известная Миссисипская компания), так что заверение Морепа в том, что “казна оплатит все расходы миссии” он принял скептически и часть своего состояния обменял на долговые расписки карибских банков. И накупил немного красивых безделушек для обмена. Мало ли, как жизнь повернется.
Следующим, кого пригласил Луи Годен был… никто. К концу 1734 года оказалось, что все, кого он звал в экспедицию, либо приняли иные предложения о работе, либо оказались по здоровью неспособны к длительному путешествию. Морской министр узнал об этом, схватился за голову и занялся кадрами сам.
Пьер Буге
Пьер Буге, Жан-Баптист Пероно, via Wikimedia Commons
Пьер Буге, 36 лет, гидрограф, не вызывался ехать в Перу. Ему и своих дел хватало. Профессорская кафедра в Гавре, накладные и утомительные поездки в Париж на заседания Академии (если хочешь чего-то добиться в науке приходится присутствовать там, где она творится). Морепа (через посредников) потратил несколько недель на уговоры: “ах, все будет замечательно: вы станете славны и известны, подумайте, как это скажется на вашем престиже в Париже! У вас будет уйма времени закончить монографию - в глуши ничто не будет отвлекать, а чтобы вы не беспокоились, мы уже сейчас назначим Вас пенсионером Академии Наук”. Еще и ящик инструментов отправил в коллеж. Для закрепления результата.
Почему этот человек был так важен для морского министра? Он в одиночку работал над инженерным подходом к кораблестроению. До него суда строились по-старинке и памяти опытных мастеров, он же выводил формы по формулам. Он писал "о лучшем методе наблюдения звезд над уровнем моря", "о колебаниях компаса", "о корабельных мачтах". Такой человек не мог не приглянуться Морепа: они оба мечтали о море.
Правда и то, что характер Буге (что не поощрялось в те времена) не был легким. Его отец умер, когда тому было шестнадцать, и в шестнадцать лет маленькому Пьеру пришлось держать экзамен, который дал бы ему право на отцовскую должность преподавателя гидрографии. Чтобы прокормить семью, ему ежедневно приходилось учить и экзаменовать людей вдвое-втрое старше и опытнее его самого. Ум и честолюбие заставляли Буге, помимо работы на кафедре, также искать признания в Академии наук. Писать работы по объявленным конкурсам. Однако поездки в Париж были накладными и трудными, времени не хватало, а столичные ученые не спешили приветствовать новичка в своем тщательно оберегаемом кругу знакомств и полуночных заседаний.
Итак, костяк предприятия был собран и представлял из себя весьма пестрое зрелище: Пьер Буге с большим опытом в навигации без опыта путешествий, Лакондамин - человек с большим опытом путешествий без серьезного опыта в астрономии под руководством Годена - опытного астронома без опыта руководства. Позже к ним присоединились два врача, инженеры и художник, а также двое юношей из друзей семьи (на подсобные работы), желавших посмотреть мир.