До сих пор я рассказывала исключительно о лошадях. Но дети в конных клубах тоже заслуживают внимания и рассмотрения. Так вышло, что им я уделяю очень много времени. И обожаю наблюдать за тем, как из гадких утят порой вырастают настоящие лебеди.
Их меняет все: труд, ответственность, лошади… но если бы не было конюшни – неизвестно, какими стали бы эти подростки.
Наш конный клуб бесплатный. Записаться сюда имеет право любой желающий. И по этой причине к нам часто приходят дети из неблагополучных семей. Кто-то живет в общаге, у кого-то родители пьющие, кто-то живет уже давно с бабушкой и тд. Таких историй можно много понабрать.
Большинство этих детей приходят грубыми, обозленными на мир, недоверчивыми. И всех их объединяет только тяга к лошадям. И только кони заставляют их терпеть все невзгоды, что позволяет характеру трансформироваться и становиться гибче. Иначе они бы давно всех послали и вернулись бы обратно в свои капсулы. Туда, где их не покидает чувство острой недолюбленности.
Пришла однажды на конюшню девочка (допустим, Олеся). Одиннадцать лет. Острая на язычок. Хитрая и очень уживчивая. Со взрослыми могла общаться наравне, хотя знаний ей во многом не хватало. Но она просто знала, как это нужно делать. Вообще она знала, где, что и как можно добыть. Хоть информацию, хоть вещь.
Родом из общаги. Признается, что никогда не имела ничего личного. Другие дети и взрослые лишали ее всего, что было интересно и дорого. Собственная мать пила так много, что ей было плевать на ребенка. Отец куда-то испарился. Бабушка же не могла в одного воспитать этого чертенка, хотя очень старалась.
В результате Олеся выросла характером очень быстро. Ребенок, вынужденный с детства выживать – раньше времени взрослеет. В то время как ее сверстницы плакали из-за того, что их лишний раз не погладили по головке, Олеся лишь фыркала и продолжала заниматься тем, что ей интересно. Если она хотела что-то получить – не останавливалась ни перед чем.
Но сквозь приобретенную злость и хитрожопую изворотливость в этом ребенке я видела что-то хорошее. Она была очень искренней во всем. В страхе, в ненависти, в привязанности… и хотя не могла порой выразить свои мысли словами, она доказывала это делами. Хотя обыденному человеку такая «забота» могла показаться не слаще наждачки.
Однажды я притащила на конюшню мокрые краги. Так вышло, что они не успели просохнуть после стирки за ночь. Я сокрушалась, что не успею их просушить и разложила на скамейке.
- Повесь на окно. Быстрее будет, - посоветовала Олеся.
- Ой, да пофигу. Не зима ведь, - поддалась я ленивым настроениям.
И ушла в конюшню убираться. Чуть позже пришла и Олеся. Ничего не сказала. Просто принялась за дело.
А когда я вернулась обратно в раздевалку – то увидела, что мои мокрые краги аккуратно развешаны на окне. Причем не просто брошены, а расправлены с открытыми застежками. Я была очень тронута этой заботой, но знала, что Олеся разозлится, если я ее отблагодарю. Или начнет врать, что это не она.
Так уж вышло, что в ребенке развилось отторжение к чужой ласке. Она настолько привыкла к пинкам, что уже не доверяла доброму отношению к себе. И я не стала ее лишний раз нервировать. Только «случайно» сказала в пустоту в ее присутствие, что так краги высохли быстрее. Как здорово, что их «кто-то» повесил на окно. По мелькнувшей улыбке на лице Олеси я догадалась, что ей приятно. Это был лучший исход. А остальные дети так и остались в неведении, кто же оказался этим моим доброжелателем.
Другим показательным примером был случай, когда я призналась в раздевалке, за какие деньги хочу купить себе новые штаны. Цена была немалой. Соглашусь. Но у меня были веские причины на их приобретение. Правда, детям я об этом не сказала.
Так вот Олеся неожиданно по-взрослому возмущенно протянула «штооо?!». Уперла руки в бока и грозно просверлила меня своими серыми глазками.
- Откуда деньги возьмешь? У мамы просить будешь? Ты совсем обалдела?
Я аж язык проглотила от смешанных чувств смеха и недоумения. Мне как бы двадцать три года, а ей одиннадцать. И она отчитала меня, как маленького ребенка.
В раздевалке все взорвались хохотом, к которому присоединилась и я. Олеся тоже осознала, что сморозила что-то не то и радостно поддержала общее веселье. Но затем все-таки одернула меня и предупредила снова, что это очень дорого.
- Мамочка, я а можно я сегодня погуляю еще до десяти вечера? – подыграла ей я.
- Нет! – взвилась Олеся и хлопнула кулаком по ладони, - еще поспорь мне тут!
Боже… чувство умиления не проходило у меня до конца дня. Да, мы перевели все это в шутку. Но первая реакция ребенка была искренней. В этом можете не сомневаться.
А вообще в нашем клубе ее недолюбливали. Сверстники ее не понимали. Они казались такими детьми на ее фоне, что даже я ощущала эту разницу. Хотя раньше думала, что малышня вся одинаковая.
Но Олеся не придавала большого значения злословию. Ее посылали, а она фыркала через губу. Ей грубили, а она мудро молчала и только хитро ухмылялась. Знала, что за пустыми криками ничего не последует. Пустолаек она видела издалека и раскусывала на раз-два.
Однажды мы приехали на конюшню и увидели, как Олеся сидела поверх кучи опилок и задорно хохотала, болтая ножками. Другие дети сначала ругались на нее и говорили, что она дура. Но затем огляделись по сторонам, убедились, что кроме меня их никто не видит, и полезли туда же. Визг и восторг был настолько заразительным, что постепенно к ним стянулись и те, кто торчал до сих пор в раздевалке. И очень быстро Олеся из дуры превратилась в первооткрывателя новых игр.
А однажды я приехала и узнала, что ее прогнали с конюшни.
- Как?! – вырвался у меня крик возмущения.
Кинулась за выяснениями к тренерам. Одна не сказала ничего вразумительного и только вновь пожаловалась, что Олеся была невыносимым ребенком. И очень хорошо, что ее выгнали. А вторая открыла мне глаза на истинное лицо девочки: она воровала вещи.
Мой шок был неизгладимым, и я с трудом дождалась вечера, чтобы написать Олесе смску. Потребовала, чтобы она призналась мне честно в этом. Честно говоря, я не надеялась на правду. Олеся всегда врала. Но обычно меня это не волновало. От ее вранья никогда никому не было хуже. А за лошадей она вообще убить была готова. Поэтому я закрывала глаза на такие мелочи…
- Да, я своровала несколько вещей, - призналась вдруг Олеся.
У меня просто земля ушла из-под ног. Это была правда!
- Какая же ты дура… - схватилась я за голову, - это самый большой грех у нас на конюшне! Ты ведь знала!
- Знала, - пришел такой же обреченный ответ.
- Зачем? – с болью допытывалась я.
- Просто. Привычка.
И на этом наша переписка закончилась. Я не хотела верить в это, но все оказалось правдой. И с этих пор Олеся так и не появилась вновь на конюшне. Все радовались, говорили «как же хорошо! Эта дура нас заколебала». А что в ней было дурного? Кроме воровства.
Вранье? Она лгала только о своей биографии. Каждый ребенок мечтает приукрасить свое существование.
Упрямство? Это качество помогло ей выжить в непростых домашних условиях. Ребенок был практически брошен и предоставлен себе. На конюшню в первые дни она пришла озлобленным мелким бесом. И где-то за полгода сильно изменилась. Она научилась доверять людям, она научилась открываться. Она научилась заботиться о других, в конце концов! Хотя раньше за нею не наблюдалось таких настроений. Она выросла с мыслью, что если с нею обращались плохо – то и она никому ничем не обязана. Но все изменилось. И она стала другой.
И вот в тот момент, когда я ощутила, что из беса удалось вырастить человека… все так сильно обломалось. И самое паршивое, что воровала Олеся не для нужды. Привычка. Что это означает в ее кругах? Ей приходилось добиваться уважения среди сверстников в своем окружении только таким способом? Доказывая свое право на дружбу с ними. А потом это вошло в привычку…
Воровство ради воровства. Ради адреналина. Ради самого факта и ощущения, что ты кого-то перехитрил. А затем она этими вещами даже не пользовалась. Либо подкидывала куда-нибудь, либо ее раскрывали.
Не будет в этой истории хэппи-энда. Где сейчас Олеся и во что она вляпалась – я не в курсе. Но мне очень жаль, что не удалось довоспитать этого ребенка. Я очень много в нее вложила. И получила положительную отдачу. Она стала исправляться…
Но мой отец сказал, что в ее мире все эти качества не помогут выжить. Поэтому, возможно, ей лучше не исправляться. Хотя воровство приведет ее однажды к тюрьме. В этом мы даже не сомневаемся.