"Вороны" на берегах мертвых морей
Этот кошмарный сон снится мне с десяти лет. Повторяясь раз в пять лет, он терзает меня так, словно все происходит впервые.
Я стою на большом островном мысе. В тени башни маяка. Некогда белоснежные стены выгорели, почернели от гари и копоти. На мертвом, холодном камне отпечатались выжженные силуэты людей.
Один взгляд на них — и мое сердце отзывается болью. У этих людей был самый обычный день. Все произошло так быстро, что они даже не поняли, как умерли. Световая вспышка ослепила их, а немыслимый жар испарил их изломанные и обожженные тела, опережая ударную волну.
Они все погибли. От тех, кто когда-то жили, радовались и огорчались, любили и смеялись, мечтали и надеялись, — остались лишь тени.
Земля вокруг башни усыпана острыми осколками стекла, выбитых взрывом. Я ступаю по ним, оставляя на земле кровавые следы. Каждый шаг — это боль. Резкая. Безумная. Дикая. Заставляющая стискивать зубы и сдерживать рвущийся из глотки крик.
Море — от мыса и до самого горизонта — неподвижная, незыблемая багровая гладь. Из воды выступают ржавые остовы кораблей и обломки рухнувших мостов. Все побережье усыпано грудами человеческих костей. Откуда они — мне известно. И знание это ужасно.
Сотни тысяч людей погибли в первый и последний день войны, когда атомные бомбы падали на город, еще тысячи умерли позже — от голода, ран, лучевой болезни, когтей и клыков чудовищ, восставших из пепла ядерного пожара. Никто не знает, откуда они явились. Никто уже и не узнает.
Передо мной расстилаются городские руины. Останки мегаполиса изрыты воронками и кратерами от бомбежек. В эпицентрах взрывов земля расплавилась и превратилась в стекло. Небоскребы сметены, здания пониже и подальше от мест падения бомб — покорежены и оплавлены. Жадное пламя пожарищ пожирает погибший город, густой черный дым поднимается над выжженной землей и травит небо — давно уже не голубое. Теперь оно всегда серое, окутанное хмурыми тучами. Солнце скрылось на столетия. Когда тучи наконец-то разойдутся и огненное светило несмело покажется на небосводе — некому будет видеть его ласкающий свет.
Ни один человек не доживет до того дня.
Но сейчас мы еще не исчезли.
В разрушенном мегаполисе остались выжившие. Даже издали я вижу крошечные фигурки, блуждающие на дымящихся развалинах того, что некогда было городом. Их ждет скорая смерть, ведь за ними охотятся страшные, невообразимые монстры. Чье извращенное представление о творении могло породить на свет исполинских тонконогих тварей, покрытых жесткими перьями, отливающими глянцевым блеском, с огромными кривыми клювами, — невозможно представить.
Эти твари пугают меня до безумия. Чтобы не свихнуться раньше времени, я сговорилась с собой считать каждую из таких тварей — воронами. Так чуть-чуть легче выдерживать тот животный ужас, что обрушивается на меня, стоит лишь увидеть, насколько вороны не похожи на живых существ нашей планеты.
Увидеть то, что они творят.
Вороны хватают выживших клювами и отрывают им головы, мотая хрупкие тела из стороны в сторону — точно так же, как хищные звери терзают пойманную добычу. Убив человека, они швыряют дергающийся, брызжущий кровью труп в море, раздается короткий всплеск и багровая гладь смыкается над отданным ей мертвым телом. В начале времен жизнь зародилась в море. В конце времен море стало могилой жизни.
Далеко за морем бушует гроза. В пелене туч яростно сверкают черные, желтые и алые молнии. Оглушительно рокочет гром, его раскатам вторит неистовый ветер. Но разъяренной стихии не взволновать застывших, кровавых вод. Багровое море мертво, никому и ничему в нашей вселенной, никакой великой силе, космическому сверхразуму или божественной сущности не удастся вдохнуть в него новую жизнь.
Из грозового фронта вылетают огненные стрелы. На белоснежных стальных корпусах — символ расщепленного атома. Мы надеялись, что он станет нашим спасителем, но наша порочная страсть к уничтожению и убийству превратила его в палача человечества. Ядерные ракеты несутся к горящим руинам мегаполиса в шлейфе оранжевого огня и белого дыма. Вороны разбегаются, но им не пережить ядерного удара. Человеку нет равных в искусстве смерти.
К этому времени я уже забываю, что все эти ужасы — только сон. Иллюзорная реальность кажется такой натуральной, что я чувствую и ощущаю все так же ясно, как и наяву. Зрелище летящих ракет завораживает и притягивает меня. Маленького, напуганного, беспомощного и беззащитного человека, в чьей душе уживаются и борются два противоположных инстинкта — стремление к созиданию и страсть к разрушению.
Мной овладевает неистовство. Я хочу видеть, как они взорвутся! Как все сгинет в пламени!
Первая ракета поражает цель. Земля содрогается и стонет. Над местом падения ракеты расцветает ядерный гриб. Горячий ветер швыряет меня на стену маяка, хрустят сломанные кости, все тело пронзает жуткая боль. Легкие горят огнем, воздух обжигает. Дышать становится невыносимо. Моя кожа покрывается волдырями, горит и сворачивается как сухая бумага в костре. Я хриплю и задыхаюсь.
Четкость мира меркнет. Туманная пелена заволакивает глаза, но прежде чем ослепнуть, я успеваю заметить огненный шторм — смерч ревущего пламени, надвигающейся на меня со стороны города. Дальше я наблюдаю за происходящим со стороны. Мое изувеченное, корчащееся в судорогах тело вдруг замирает, из легких вырывается последний хриплый вздох. Буквально за секунду мои останки чернеют, обугливаются и рассыпаются на куски. От меня остается только горстка сизого пепла, над которой курится легкий дымок.
Тут я просыпаюсь, и еще долго не могу прийти в себя после кошмарного сна.
Art by Nicholas Maxson-Francombe
Аллепо, Сирия. Цените то что у вас есть!
Панорама площади Минутка в Грозном, 2000 и 2013 г.
[URL=http://farm1.staticflickr.com//852//43012095094_1f160bc30c_o...
Автор верхней панорамы — Анатолий Шелепов.
Неделя в довоенной Сирии
Много разговоров ведётся про Сирию с начала гражданской войны, но не похоже, чтобы ситуация менялась. За время конфликта миллионы людей стали беженцами, но даже людей, потерявших всё или почти всё, стали использовать политических целях.
Некоторые политики считают, что поливать грязью беженцев — абсолютно нормально, ведь они в основной своей массе исповедуют ислам, а значит (по какой-то мне неведомой причине) являются потенциальной «угрозой». На это можно было бы смело закрывать глаза, но этого не позволяет сделать тот факт, что такие политики, как Дональд Трамп (США), Герт Вилдерс (Нидерланды), Марин Ле Пен (Франция) и им подобные слишком популярны в своих странах. Все они известны своей антииммигрантской риторикой. Недавний Brexit также случился отчасти от того, что граждане были недовольны иммиграционной политикой страны.
Такая ситуация совершенно нормальна — люди боятся и не доверяют «чужим». Это обусловлено нашими генами и это спасало нам жизнь в прошлом. Сегодня же, к сожалению, это сеет недоверие между людьми и на этом откровенно играют некоторые недобросовестные политики.
Вместо того, чтобы слушать небылицы непорядочных и малообразованных людей, которые даже не найдут Сирию на карте мира, я предлагаю вместе со мной оценить сто кадров, сделанных мной в августе 2010-го, которые дадут стороннему наблюдателю некоторое представление о стране и её жителях.
За последние несколько лет в имиджевом плане Сирия встала в один ряд с КНДР, Ираком, Афганистаном и Пакистаном. И это очень плохо, так как жители северного полушария считают, что так в стране было всегда и сирийцы не знают, как жить в мирной жизни, как функционирует общество и так далее. Поэтому очень важно показать мирную довоенную жизнь страны.
Так уж вышло, что я наполовину беларус и наполовину сирийский курд, а вырос в Москве. Хоть я и знаком с сирийской диаспорой в России, но у меня нет никаких эмоциональных связей со страной, и я вижу её без прикрас. Просто, в отличие от других жителей северного полушария, меня не пугает арабская речь (которой, кстати, я не владею), ислам, намазы, платки, праздники и прочее, что составляет быт современных сирийцев.
Этот материал преследует определённую цель — немного познакомить читателя (который наверняка никогда не сталкивался с Сирией и сирийцами в жизни) с этой страной и показать, как она выглядела до войны. Для многих людей Ближний Восток — это одна большая территория, где говорят по-арабски и исповедуют ислам, но это неописуемо упрощённая точка зрения и она также оскорбительна, как представлять всю Латинскую Америку Бразилией или всю Восточную Европу Россией. Соседство, языковая и культурная близость не значат «одинаковость».
***
После моего первого курса в университете мы всей семьёй решили слетать в Сирию в августе 2010-го, чтобы посетить родственников. Уже в следующем году начнётся конфликт — всего 7,5 месяцев до его начала 15 марта 2011.
В Дамаск мы прилетели из Москвы и прямо по прилёту получили визу. Первая неприятность случилась при получении багажа. Свой чемодан я снял с ленты без замка и с приоткрытой молнией. К счастью, ничего не пропало, но лишний стресс я испытал.
Вынужден признаться, что было предельно дискомфортно оказаться в обществе, где ты ни слова не понимаешь, и люди внешне выглядят немного по-другому (одежда, манеры и прочее). Хоть арабский язык мне привычен, но только в русскоговорящей среде, как «меньшинство».
Ещё одним шоком была погода. При выходе из аэропорта тебя как бы обдаёт сауной или баней — на улице плюс 40! Для восточноевропейца, привыкшего к холоду, это просто ад. Клаустрофобное ощущение будто задыхаешься от такой духоты, спрятаться от которой можно в машине или помещении с кондиционером.
В целом, это были самые крупные потрясения по прибытию. Теперь, собственно, сам фоторепортаж. Заранее прошу извинить за блики на фотографиях — семь лет назад я не думал, что буду их где-то использовать, помимо личных целей.
В прошлом веке Сирия была под французским, а потом советским влиянием, и мне немного странно слушать людей, которые утверждают, что в ситуации в Сирии повинны (в основном) США. Если говорить на понятном для таких людей языке, то: «В однополярном мире, лидером которого является США, Сирия входит в геополитические сферы интересов и влияния России (а до этого СССР)». Советское и российское влияние сразу бросается в глаза по присутствую советских и российских машин:
Так что если говорить о том, кто «виноват», то логично начинать с России. Кстати, первое, на что я обратил внимание при разборе фотографий, так это состояние дорог — в общем и целом они отличные для диктатуры на Ближнем Востоке.
Как и многие города в соседних странах, сирийские города практически безлики. Множество серых зданий с изуродованными фасадами, которые абсолютно неинтересны для исследования, а погода под 40 не способствует прогулкам.
Понятие архитектуры и какой-нибудь «среды» практически отсутствует.
Оценим природу страны. Где-то это песочный пейзаж с горами вдалеке.
Где-то больше зелени и ближе горы.
На юге страны видны Голанские высоты, которые Сирия потеряла в ходе Шестидневной войны с Израилем.
По пути к Латакии появляется больше зелени…
…а также деревьев, изогнутых сильными ветрами.
В самой Латакии пейзаж уже более привычный для европейца.
А вот и сирийское побережье:
Как уже наверняка заметили читатели, на фотографиях довольно много мусора. К сожалению, в данном плане в Сирии очень грязно.
Мусор валяется на дорогах и его много.
Продолжение: Диалог
Art [ DAREK ZABROCKI, 19 шт. ]
Сирийская армия и ополченцы ведут бои с ИГ на улицах Пальмиры
ПАЛЬМИРА, 24 мар — РИА Новости, Михаил Алаеддин. Штурмовые группы ополченцев "Соколы пустыни" ведут бои с террористической группировкой "Исламское государство" (ИГ, организация запрещена в России) в восточной части города Пальмира, передает с места событий корреспондент РИА Новости.
Основные силы сирийской армии и ополчения закрепились на всех стратегических высотах вокруг Пальмиры. Наступление затруднено песчаной бурей.
"Террористы отступили в сады, которые в городе, с высоты мы отслеживаем их передвижение. Внизу, уже в городе, ведут наступление несколько штурмовых отрядов. Ночью несколько машин с боевиками убежали в сторону Ракки", — рассказывает РИА Новости старший командир отряда ополчения Маджид.
Армия и ополченцы выбили боевиков из гостиничного комплекса Пальмиры и начали там закрепляться. Они теснят террористов к центру города, боевики в ответ ведут обстрел из минометов и крупнокалиберных пулеметов.
Древний город Пальмира оказался под контролем "Исламского государства" в середине мая 2015 года. Cирийской армии удалось эвакуировать большую часть жителей и наиболее ценные исторические реликвии центрального музея Пальмиры, однако после захвата города неоднократно сообщалось об уничтожении террористами развалин и храмов, которые являются одним из шести объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО в Сирии.
Ссылка http://ria.ru/syria/20160324/1396024226.html#ixzz43odwcmeV