Оставим Линкольна разбираться с гражданской войной, которая началась не без его участия, и перенесемся на сто с лишним лет вперед – в 1968 год. СССР вводил танки в Прагу, на Западе гремели студенческие бунты, вьетнамские деревни заливали напалмом, а еще в США пришла пора выбирать нового президента.
На вьетнамском фронте не без перемен…
Хотя мы говорим о выборах 1968 года, но на самом деле, кампания началась раньше – осенью 1967 года. Тогда малоизвестный сенатор из Миннесоты Юджин Маккарти объявил о своем желании стать кандидатом на следующих президентских выборах от Демократической партии. Пикантность ситуации заключалась в том, что действующий президент Линдон Джонсон также был демократом и намерен был переизбираться. Более того, Маккарти выступил с критикой вьетнамской войны, в то время как Джонсон повсюду заявлял о «прогрессе», достигнутом армией США во Вьетнаме. Главной целью «Кампании прогресса» было убедить население перед выборами, что война (которая была тогда уже крайне непопулярна) скоро закончится.
Однако эта тактика была очень уязвимой, в случае изменения ситуации на фронтах. И именно это произошло в январе 1968 года, когда началось т.н. «Тетское наступление». Позже стало известно, что разведка предупреждала командование американской группы войск во Вьетнаме о возможной активизации противника после праздника Тет, но в штабе (как это бывает) не придали значения, часто такие предупреждения были напрасными...
Но не в этот раз. В конце января 1968 года силы коммунистического Вьетнама в одну ночь атаковали около ста населенных пунктов Южного Вьетнама и 12 военных баз США. Даже американское посольство в Сайгоне подверглось атаке и в ту ночь погибли пять его сотрудников. Это был шок. 3000 американских солдат и офицеров отправились на родину в цинковых гробах или до сих пор считаются пропавшими без вести. В военном плане наступление завершилось провалом уже к марту, но в психологическом оно оказалось переломным моментом Вьетнамской войны. Американцы восприняли его как провал стратегии Джонсона.
Известный радиожурналист Уолтер Кронкайт в своей передаче заявил: «Мы слишком часто разочаровывались в оптимизме американских лидеров, как во Вьетнаме, так и в Вашингтоне, чтобы и дальше верить в серебряные подковы, которые они, якобы, находят в самых темных облаках». И так думали миллионы…
Но самым болезненным для него стал удар, полученный «за закрытыми дверями» от узкого круга неофициальных советников правительства США. Если в ноябре 1967 года они поддерживали наступательную политику Джонсона во Вьетнаме, то в марте 1968-го их позиция, озвученная Дином Ачесоном (госсекретарь при Трумэне) поменялась. «Время, когда мы могли бы победить во Вьетнаме, прошло», - заявил он Джонсону. Джонсон был в ярости, но число сторонников деэскалации росло на глазах, и к ним примкнул министр обороны Кларк Клиффорд.
Конечно, не стоит считать, что американские элиты и, даже, общество вдруг прониклись идеями пацифизма. Да, Вьетнам стал первой «войной в гостиной»: доступ СМИ и прежде всего, телевидения к боевым действиям перенес их домой к среднему американцу во всей своей жестокости. Но антивоенные выступления поддерживала пятая часть населения. Основная масса населения согласилась бы с утверждением, что по Вьетнаму надо бы ударить посильней, а не выводить войска. К несчастью для президента, это большинство склонялось к мысли, что администрация Джонсона не способна выиграть войну. Их пессимизм подкреплялся цифрами: в 1968 год страна входила с бюджетным дефицитом в 20 млрд. долларов – ситуация для той Америки неслыханная. И эти настроения сыграли важную роль в том, как развивалась президентская кампания 1968 года.
Весной 1968 года Джонсон неожиданно для всех объявил, что не будет участвовать в выборах
«Землетрясение» в Нью-Гемпшире
Так же, как и в наше время, праймериз стартовали в Нью-Гемпшире, 12 марта 1968 года. Их результат оказался неожиданным: они предполагали, что Маккарти не наберет более 15 %. На деле же тот получил 45 % голосов, а Джонсон – 49 %. Такую разницу вполне можно было считать незначительной, что было шокирующим для команды Джонсона. Впервые действующий президент, принимающий участие в праймериз оказывался в таком положении. Что интересно, среди отдавших голоса за Маккарти было немало сторонников жесткого курса (которые не верили, что Джонсон сумеет выиграть войну). И также – немало антивоенно настроенной молодежи (напротив, верившие, что новый президент быстрее ее закончит). А еще оппонента Джонсона поддержал целый ряд либерально настроенных звезд Голливуда, такие как Пол Ньюман и Дастин Хоффман. В этом плане тактика штаба Маккарти весьма напоминает тактику штаба Хиллари Клинтон (вокруг которого объединились «ястребы» Сената, леволиберальная молодежь и многие медийные фигуры). Но, как мы увидим дальше, и Хиллари, и Юджину этого оказалось недостаточно.
А затем ситуация в рядах демократов еще раз кардинально изменилась – в гонку включился еще один претендентов кандидаты – Роберт Кеннеди, который явно имел большую популярность, чем Маккарти. При этом оба они выступали со схожей программой завершения вьетнамской войны – путем переговоров и постепенного вывода войск.
Но и на этом сюрпризы не закончились: 31 марта Линдон Джонсон заявил о готовности к переговорам с коммунистическим правительством Северного Вьетнама («Мы готовы немедленно двигаться к миру на основе переговоров»). Также Джонсон призвал Великобританию и СССР выступить посредниками для заключения мирного договора во Вьетнаме. Правда, к «прянику» прилагался и «кнут» в виде новости о введении дополнительных войск (США были готовы довести численность своего контингента до 600 тысяч человек), конечно же, с целью «принуждения к миру». Но главной сенсацией речи стало заявление Джонсона, что он не намерен выдвигаться на второй срок: «Я не буду выдвигаться, и я не соглашусь на выдвижение моей партии на другой срок меня в качестве кандидата на пост вашего президента». В общем, как сказал спустя десятилетия другой президент (также проигравший войну, в Чечне): «Я устал, я ухожу».
Существует несколько версий, объясняющих сход Джонсона с дистанции. Согласно наиболее распространенной из них, он боялся проиграть представителю клана Кеннеди, которых так презирал (тем более эти чувства были взаимны). В числе других причин называют проблемы со здоровьем и сопротивление собственной семьи его участию в выборах. Как бы то ни было, Джонсон своим участием в праймериз изначально подтолкнул Роберта Кеннеди к выдвижению, а после - сошел с дистанции.
Отступление - Праймериз
Раз уж мы заговорили о праймериз, давайте посмотрим, как изменился институт выборщиков за прошедшее столетие. Вскоре после Гражданской войны зашла речь о реформе системы партийных конвенций, выдвигающих кандидатов (не только на пост президента страны). Их (конвенции) обвиняли в коррумпированности и подверженности влиянию со стороны крупного бизнеса в ущерб национальным интересам.
Исправить это, по мнению сторонников реформы, должна была обновленная система праймериз, когда в голосовании по выдвижению кандидатов участвуют не партийные функционеры, а рядовые избиратели. Первый эксперимент такого рода был проведен в 1899 году в Миннесоте, затем его повторили в 1901 году во время подготовки к президентским выборам в штате Флорида. Вскоре эту инициативу (наряду с другими – всенародными выборами сенаторов, развитие референдумов и формирование процедуры отзыва политиков) подхватили в других штатах, прежде всего в западной части страны.
При этом, в разных штатах процедура могла сильно различаться: праймериз проводились в открытом или закрытом для независимых кандидатов режиме, на одних победитель получал все голоса, на других – они распределялись между кандидатами пропорционально результатам голосования и т.д. Бывает, что различия закреплены на партийном уровне: к примеру, в Западной Виржинии демократические праймериз проходят в закрытом режиме, а республиканские – в открытом.
С одной стороны, праймериз дали больше возможностям гражданам в определении кандидатов для участия в выборах. С другой, вызвали недовольство партфункционеров, поскольку снизили роль самих партий в этом процессе. К слову, схожую картину можно было порой наблюдать на праймериз «Единой России», когда борьба внутри региональных элит выливается в череду скандалов и взаимных обвинений…
В США в итоге был выработан ряд механизмов (в частности – институт суперделегатов), который позволяет находить баланс между аппетитами партий и настроениями общества. Нам еще предстоит это сделать.
Праймериз vs конвенции
Но в 1968 году и в США праймериз еще не стали мощным инструментом президентской кампании – их проводили только в 14 штатах. В остальных, кандидатов от демократов должны были определить на партийных конференциях, а парт-аппарат по-прежнему контролировал Линдон Джонсон. И хотя он объявил о выходе из президентской гонки, он вполне мог повернуть этот ресурс в пользу «своего» кандидата. Проблема была в том, что ни Маккарти, ни, тем более, Кеннеди для него «своими» не были. И Джонсон делает ставку на вице-президента Хьюберта Хамфри.
Он вошел в большую политику в 1948 году, когда, будучи участником конвенции Демократической партии, заявил: «Пришло время Демократической партии уверенным шагом выйти из мрака прав штатов на яркий свет прав человека». Молодого мэра Миннеаполиса заметили и вскоре он стал сенатором от Миннесоты, а в 1964 году – вице-президентом при Линдоне Джонсоне. В 1965 году Хамфри выступил против эскалации войны во Вьетнаме и на некоторое время оказался в тени политической жизни. Теперь же, когда Вьетнам стал для президентской команды проблемой – Хамфри начал выглядеть более привлекательно.
Однако, поскольку вариант с выдвижением Хамфри стал рассматриваться лишь в апреле, поучаствовать в праймериз он не успел. А там развернулась жесткая борьба, которую Маккарти, очевидно, проигрывал: после Нью-Гемпшира он взял первое место в Орегоне, а затем «включился» Кеннеди – собирал огромные толпы и выигрывал одно голосование за другим.
5 июня Кеннеди одержал очередную победу на праймериз – в Калифорнии. Очередную и последнюю. Во время празднования в отеле «Амбассадор» он был застрелен палестино-иорданским иммигрантом. Очередная трагическая потеря для клана Кеннеди, после которой эта семья перестала играть значимую роль в американской политике.
Однако гибель Кеннеди вовсе не принесла победу Маккарти: поскольку в большинстве штатов праймериз не проводились, то на итоговом съезде Демократической партии в Чикаго все решали делегаты партийных конференций (которые жестко контролировал Джонсон). И кандидатом от демократов на предстоящие выборы ожидаемо был выбран Хамфри. К слову, столь явное пренебрежение мнением общества в пользу партийных бюрократов, вызвало ожесточенные споры внутри партии. Ситуацию усугубил проигрыш выборов. В результате, к выборам 1972 года число штатов, где проходили праймериз, удвоилось, а в XXI веке в Штатах они стали практически повсеместной процедурой. И это мы можем отнести к числу итогов президентской кампании 1968 года.
«Закон и порядок» Никсона
Как ни странно на первый взгляд, но главной «головной болью» для американского общества был не Вьетнам. По крайней мере, если исходить из оценок американских, а не советских историков (а мне кажется, американцам в этом случае виднее). Так вот, главной проблемой для общества был рост криминального и политического насилия – бунты в гетто и антивоенные митинги, быстро перераставшие в беспорядки, пугали обывателя.
И кровавой «вишенкой» на этом «торте» стало как раз таки убийство Кеннеди. А также – случившееся за несколько месяцев до того убийство известного борца за гражданские права Мартина Лютера Кинга. Сами эти убийства влекли за собой новую волну уличного насилия…
Людям начинало казаться, что их страна «расползается по швам». Социальные опросы показали, что граждан уже мало интересует, в чем причины тех или иных конфликтов, они просто хотели, чтобы на улицах навели порядок. Как сказал один из калифорнийских политиков-демократов, «справедливость стала почти таким же грязным словом, как мир». И в этих условиях, война во Вьетнаме оказывалась слишком дорогим удовольствием – именно этим можно объяснить неожиданное миролюбие американской элиты.
Однако эта тяга населения к «твердой руке» во власти, стало проблемой для Хьюберта Хамфри и его команды: будучи известными сторонниками либерального курса, они плохо соответствовали запросам общества. В то время как Хамфри говорил, что беспорядки в гетто вызваны социальными и экономическими последствиями расизма, его оппоненты утверждали, что насилие, напротив, расцветает из-за либеральных реформ, которые породили у афро-американцев нереалистичные ожидания. И когда эти надежды не выдержали проверки практикой, и начались бунты.
Однако Хамфри был в корне не согласен с утверждением, что Америка потеряла свой путь и ее надо направить на верную дорогу твердой рукой. Вместо этого он с первых недель кампании провозгласил курс на «политику счастья, политику цели и политику радости». Это звучало весьма странно на фоне текущих событий: в Мемфисе застрелили Мартина Лютера Кинга, леваки-радикалы захватывали здания в студенческих кампусах, полмиллиона американцев «играли в русскую рулетку» во Вьетнаме, а в стране набирала обороты инфляция. Неудивительно, что курс Хамфри оказался уязвимым для критиков.
В числе наиболее активных оппонентов либерального курса вообще, и Хамфри в частности, был Джордж Уоллес, губернатор штата Алабама, также заявивший о своих президентских амбициях.
Часть его программы была прямо адресована южным штатам: пусть и завуалировано, он говорил о необходимости свернуть курс на снятие расовых разграничений, как не оправдавший себя. Но одновременно с этим, Уоллес выступал за обширные федеральные программы расходов на здравоохранение, транспорт, окружающую среду и т., что находило отклик в сердцах многих. И к концу лета опросы показывали, что он получит на выборах до 20 % голосов.
Закон и порядок стали также основным лозунгом и кандидата-республиканца Ричарда Никсона, который был вице-президентом при Дуайте Эйзенхауэре и проиграл Джону Кеннеди на выборах 1960 года.
В этот раз предвыборная гонка для него складывалась намного легче. Уже на стадии выдвижения его основные конкуренты по лагерю республиканцев сошли с дистанции. Губернатор штата Мичиган Джордж Уилкен Ромни весьма неудачно выступил против войны во Вьетнаме и на национальной предвыборной конференции республиканцев он получил лишь голоса делегатов от своего Мичигана. Кстати, когда спустя годы, его сын Митт Ромни решил пойти по стопам отца (в смысле участия в президентских выборах) для него это так же закончилось неудачно.
Другой возможный конкурент Никсона, либеральный нью-йоркский губернатор Нельсон Рокфеллер, слишком долго колебался и в итоге – не успел мобилизовать своих сторонников к партийной конференции.
Ставка на лозунг «Закон и порядок» придавала Никсону статус «золотой середины» между «мягкотелым» Хамфри и «бешеным» Уоллесом. И, как показали выборы, вполне себя оправдала. Кроме того, он призывал пересмотреть экономический курс либералов, который привел к росту инфляции. Положение усугубил мировой валютный кризис, связанный с золотым стандартом.
Никсон действовал тоньше Уоллеса и в отношении Юга – для южных штатов он предложил «Южную стратегию», в тексте которой многое приходилось читать «между строк». Впрочем, политикум южных штатов с этим прекрасно справился и переговоры Никсона с их лидерами оказались вполне успешными. Этот процесс, впоследствии был закреплен на выборах 1972 года, завершивших переориентацию южных штатов на поддержку Республиканской партии (ранее они считались традиционной вотчиной демократов). Ну а сам старт процесса «переформатирования» политических пристрастий Юга мы тоже можем отнести к последствиям выборов 1968 года.
Вьетнам – «скрытая угроза»
Впрочем, войну во Вьетнаме тоже не стоит сбрасывать со счетов – при всей обеспокоенности американцами проблемой беспорядков, «вьетнамский вопрос» оставался уверенным «серебряным призером» рейтинга проблем.
Война была ответственна за экономический кризис. Либеральные реформаторы на своем опыте убедились, что нельзя «и рыбку съесть, и на*й сесть» одновременно вести войну и проводить реформы. Война обостряла бунты в гетто, поскольку негры считали, что чернокожие призывники отправляются во Вьетнам в непропорционально большей доле.
Наконец, сами антивоенные протесты заметно повышали градус уличного насилия. Своеобразной их кульминацией стали протесты в Чикаго, где проходила партийная конференция Демократической партии, выдвинувшая кандидатом в президенты Хьюберта Хамфри. Накануне в город были стянуты дополнительные силы полиции и 5000 военнослужащих. На практике это вылилось в уличные бои протестантов с силовиками. Итог: более 100 пострадавших (включая 192 полицейских) и свыше 600 арестованных. И хотя в советской прессе происходящее окрестили как «полицейский бунт», на самом деле 70 % американцев одобрили жесткие действия полиции. Как все происходило можно понять, например, из этого видео - http://www.gettyimages.co.uk/detail/video/riots-during-the-d....
Это хорошо характеризует преобладавшие в обществе тогда настроения. Впрочем, если вспомнить стычки в Гамбурге на последнем саммите G20, надо признать, что проблема уличного насилия никуда за эти полвека не делась.
Между тем, задача выхода из войны оставалась без видимых решений. Переговоры между США и Северным Вьетнамом в Париже зашли в тупик. Уоллес и Никсон ссылались на какие-то свои планы «урегулирования ситуации», но на практике их планы были не более конкретными и действенными, чем нынешние соображения Трампа насчет разруливания ситуации на Ближнем Востоке. Впрочем, перед выборами работало и это…
Хамфри вообще предпочитал не говорить про Вьетнам, поскольку хвалиться демократам в этом вопросе было не чем, а критиковать политику администрации Джонсона означало для него – лишиться ее поддержки, что было главным его козырем.
Таким образом, вьетнамская война, с одной стороны, оказывая заметное влияние на президентскую кампанию, при этом не являлась центральной ее темой. Просто потому, что для всех кандидатов она была «неудобной темой». И рядовой избиратель образца 1968 года вряд ли смог бы назвать принципиальную разницу между кандидатами по этому вопросу.
Октябрьские сюрпризы
В Америке так принято называть информационные поводы, которые создают или просто приберегают под занавес избирательной кампании. А кампания 1968 года относилась к числу тех, где они сыграли особо важную роль. В сентябре уже стало ясно, что Хамфри оказался в крайне тяжелом положении: с одной стороны, стало ясно, что курс либеральных реформ, начатый Джонсоном, зашел в тупик, а с другой – ему, как вице-президенту (да еще и опирающемуся на поддержку Джонсона) было невозможно подвергать эти реформы критике. В результате, даже в штатах, традиционно считавшихся вотчиной демократов, он проигрывал обоим соперникам.
Но тут и начались те самые «октябрьские сюрпризы». Первым стало объявление Уоллесом своей кандидатуры на пост вице-президента. Им стал генерал ВВС Кертис Ле Мэй, который, якобы, должен был усилить внешнеполитическую часть команды Уоллеса. И на первой же пресс-конференции свежеиспеченный кандидат в вице-президенты продемонстрировал, как он намерен это делать: заявил, что ядерная бомбардировка – это оптимальный путь закончить войну и перейти сразу к концу света. И это всего через четыре года после Карибского кризиса, когда многие обитатели «одноэтажной Америки» еще не забросили свои индивидуальные бомбоубежища. Не удивительно, что такой подход вызвал больший фурор страх, чем заявления того же Трампа о возможности ядерного удара по объектам ИГИЛ в ходе кампании-2016.
Хамфри не преминул воспользоваться этим и заявить, что он, напротив, готов ввести мораторий на обычные бомбардировки Северного Вьетнама ради достижения успеха на мирных переговорах. Правда, оговорившись, что если это не сработает, к бомбардировкам тут же вернутся. На фоне откровений Ле Мэя ему удалось неплохо поправить этим свой рейтинг.
И тут прозвучал второй «октябрьский сюрприз»: руководство СССР заявило, что готово оказать давление на Вьетнам, чтобы подтолкнуть их к переговорам. Линдон Джонсон придержал эту новость и озвучил ее лишь 31 октября, когда до выборов оставались считанные дни. В результате Хамфри вновь стал одним из реальных претендентов на победу. Раздраженный Никсон обвинил администрацию действующего президента в том, что ими движут сиюминутные политические интересы, а вовсе не стремление к миру и процветанию Америки. В чем-то он, конечно, был прав… Вот только позже стало известно, что Джонсон проинформировал Никсона о возможности переговоров (конфиденциально) еще в середине октября. И тот совсем этим не был обеспокоен, пока рейтинги не стали показывать, что в ряде штатов Хамфри его обходит.
Дальше Никсон стал действовать еще циничнее – он вышел на президента Южного Вьетнама Нгуен Ван Тье, которого просто поставили перед фактом начала переговоров. И убедил его, что в интересах правительства Южного Вьетнама, чтобы переговоры велись не сейчас, а когда Никсон станет президентом (дескать, он будет более надежным патроном). Тье знал, что Никсон был куда более убежденным антикоммунистом, а потому поверил ему и начал всячески саботировать перемирие и начало переговорного процесса. Джонсон был в курсе происходящего, но поскольку детали ему стали известны в результате незаконного прослушивания южно-вьетнамского посольства, его руки были связаны. Сам же Никсон всячески отрицал свою причастность к политике Тье.
Эта история показала, во-первых, что вьетнамская война довела американскую политику до опасного предела, когда один из кандидатов в президенты вел фактически подрывную деятельность против своей страны. А во-вторых, стала первым «звоночком» по поводу личности Никсона, который через шесть лет вынужден был уйти с поста в результате импичмента, инициированного Уотергейтом. Хотя, на выборы он, напомню, шел под лозунгом «Закон и порядок»…
Итоги голосования выборщиков
В итоге, Никсон и Хамфри получили очень близкие результаты – 30,7 млн. голосов у первого и 30,5 млн. у второго. Еще 9,5 млн. голосов отошли Уоллесу. Конечно, в коллегии выборщиков результаты оказались более однозначными: кандидаты получили 301 (Никсон), 191 (Хамфри) и 46 (Уоллес) голосов.
Какими особенностями запомнилась эта кампания. Прежде всего, тем, что большинство американцев отдали свои голоса за консервативных кандидатов – Никсона и Уоллеса. Еще одна особенность – сильное влияние войны: сначала наступление Тет подтолкнула Джонсона к выходу из избирательной гонки, а затем «октябрьские сюрпризы» вернули выборам интригу. И при этом, все кандидаты старались говорить про Вьетнам как можно меньше. Он был неким скрытым фактором кампании, а не одной из ее главных тем.
Процитирую одного из американских историков: «Хотя многие американцы предпочитают не рассматривать внешнюю политику, когда они делают свой выбор в кабине для голосования, иногда внешняя политика вторгается в жизнь в такой степени, что они просто не могут ее игнорировать».