Спитфайры в СССР.
После войны немецкий ас Ралль вспоминал: «Я сбил свой первый Спитфайр в России. Это было под станицей Крымской. Когда я доложил, что сбил Спитфайр, все были ошеломлены, но на следующий день мы увидели много их». Ралль не ошибся – в боях над Кубанью ВВС РККА действительно применили эти машины.
О появлении нового истребителя советские специалисты узнали достаточно быстро, но сведение были поверхностными и отрывочными.
После начала войны англичане познакомили со своим новейшим истребителем советских представителей 20 августа 1941 г. на авиабазе Даксфорд. Советским лётчикам даже удалось полетать на нём.
Вот только к тому моменту это была не первая встреча с данным истребителем.
Через два месяца после этого, на переговорах в Москве был поднят вопрос о поставках истребителя в СССР. Главное управление ВВС РККА рекомендовало просить у англичан машины модификации III. Входивший в английскую делегацию министр авиапромышленности Англии Бивербрук ответил отказом – эти машины (модификация III) нужны для пополнения и модернизации своей авиации. Англичане предложили поставки модификаций I и II.
В дело вмешался Сталин. Выяснив, что общим является только двигатель , он спросил – могут ли англичане закрыть весь объём поставок одними Спитфайрами. Биверук ответил отрицательно. Причина приведена выше. Но Харрикейнов английским ВВС хватало. Тогда решив, что одновременное освоение двух иностранных истребителей окажется трудной задачей для ВВС РККА, Сталиным было принято решение о поставке только Харрикейнов. Это решение Сталина примерно на два года задержало массовое появление Спитфаров в СССР, но надо понимать, что это осень 1941 г., когда Верхмат рвался к Москве, и на счету была каждая машина.
В то время ни одна страна в мире не могла похвастать тем, что имеет на вооружение Спитфайр. Заключённый перед войной контракт с Эстонией о продаже 12 таких машин не был выполнен. Неудачей закончились предвоенные попытки приобрести машины Грецией, Португалией, Турцией, Польшей.
И всё-таки Спитфайр появился в СССР уже в сентябре 1942 г. Это были три машины модификации PR IV – фоторазведчики. Они не имели вооружения. Вместо пушек и пулемётов стояли дополнительные бензобаки, увеличивавшие запас горючего в два с половиной раза. Фотокамеры позволяли уверенно снимать с больших высот.
Командовал подразделением фоторазведчиков лейтенант Фэйрхерст. Его группа должна была участвовать в проводке конвоя PQ-18.
27 сентября 1942 г. машина лётчика Уолкера не вернулась на базу Африканда.
После завершения проводки конвоя англичане отказались от обратной переброски машин и передали их в дар Северному флоту.
20 октября 1942 г. все три разведчика были приняты в ВВС Флота.
Весной 1943 г. с Шетландских островов англичане перебросили еще три фоторазведчика.
Последний раз английские самолёты прилетали на Кольский полуостров в марте 1944 г. и работали там до мая.
В общей сложности в ВВС Северного флота было 7 Спитфайров PR IV.
Все разведчики вошли в состав 28 ОРАЭ. В строю эскадрильи никогда не было более четырёх Спитфайров одновременно. Лётный состав подбирали очень строго. На них летали только лётчики с довоенной выучкой, с большим налётом и отличной техникой пилотирования, а зачастую бывшие инструктора лётных школ.
Советские лётчики высоко ценили свои английские машины: быстроходный, манёвренный, простой и приятный в управлении. На больших высотах легко уходил от всех применявшихся на Севере советских и немецких машин. Скорость и высота были его оружием. Единственным оружием был автомат ППШ, который помещался за бронеспинкой на случай вынужденной посдаки.
Больше досаждала нехватка запчастей, чем противник. Советские механики проявляли чудеса изобретательности. Так, лейтенат Маночкин заменил колёса Спитфайра на колёса от МиГ-3 – родные английские было просто негде взять.
Спитфайр считался лучшим одномоторным разведчиком Северного флота.
7 мая 1943 г. советскому PR IV удалость заснять в Альтен-фьорде Шарнхорст, Адмирал Шеер и другие корабли.
12 сентября 1943 г. английские лётчики дважды пытались пробиться к стоянке линкоров, но мешала погода.
В этот же день один из лучших разведчиков ВВС СФ Елькин прорвался к немецкой базе на малой высоте. Первый заход наш лётчик сделал на высоте 50 м! Всего он сделал три захода на немецкую базу и благополучно ушёл к себе. За этот полёт он был удостоен ордена Британской империи.
Спитфайры эксплуатировались весьма интенсивно. Из семи советских машин погибло шесть. Машину, на которой пропал ГСС Елькин 29 февраля 1944 г., нашли лишь в 1993 г.
Из всех полученных Спитфайров PR IV к февралю 1945 г. в строю оставалось лишь две машины.
Английский разведчик у морских лётчиков получил репутацию прочного и надёжного самолёта.
10 января 1943 г. судно Сити оф Дерби доставило в Басру 35 машин модификации VB. Остальные поступили к концу месяца.
Все эти машины уже были в эксплуатации, но прошли капитальный ремонт. Всего советская сторона приняла 143 Спитфайра VB. Приёмка осуществлялась на аэродроме Шуайба, откуда машины через Иран перелетали в Азербайджан на аэродром Аджикабуль в 25 ЗАП, где проводилась переподготовка личного состава.
Первым новую технику стал осваивать 57 Гв.ИАП под командованием подполковника Осипова, которые до этого воевали на И-16. Спитфайр оказалось пилотировать проще, чем строгий Ишачок.
Уже 28 апреля 1943 г. полк вступил в кровопролитные бои на Кубани в составе 4 ВА. 29 апреля 57 Гв.ИАП совершил 28 вылетов на сопровождение бомбардировщиков и шутрмовиков и 23 вылета на прикрытие наземных войск. В первые дни полк преследовали неудачи. Они были связаны с устаревшей тактикой ведения боя на горизонталях. Да и противник был силён - против них сражались лучшие лётчики Люфтваффе из JG3 и JG52.
За период с 3 по 8 мая 57 Гв.ИАП сбил 26 машин противника. Бои в районе Крымской отличались большой интенсивностью. В день совершалось по 4-5 боевых вылетов.
Именно тут 8 мая 1943 г. лейтенант Азаров, шедший в четвёрке лейтенанта Солдатов для прикрытия Ил-2, встретился с шестёркой Ме-109, к которым присоединились ещё два. В ходе боя Азаров израсходовал весь боекомплект, но прикрыл собой самолёт Солдатова, атакуемый двумя мессершмиттами. Азаров выпрыгнул из горящей машины, но продолжил гореть, спускаясь на парашюте. Впоследствии он скончался от ожогов. За совершённый подвиг ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
Цитата
Заместитель командира эскадрильи 57-го Гвардейского истребительного авиационного полка ( 216-я смешанная авиационная дивизия, 4-я Воздушная армия, Северо - Кавказский фронт ) Гвардии старший лейтенант С. С. Азаров совершил 324 боевых вылета, провёл 47 воздушных боёв, лично сбил 7 и в группе с товарищами - 8 самолётов противника. 8 Мая в тяжелейшем бою, израсходовав боеприпасы, и не имея другой возможности спасти товарища от атаки противника, заслонил его своим истребителем. Раненый сумел покинуть горящий самолёт, но ещё в воздухе одежда, пропитанная разлившимся бензином, вспыхнула... 10 Мая умер в госпитале.
2 Августа 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
Похоронен в посёлке Ахтырский Абинского района Краснодарского края.
Награждён орденами: Ленина ( дважды ), Красного Знамени ( дважды ), Отечественной войны 1-й степени; медалями. На территории ПО "Брянский машиностроительный завод" ему поставлен памятник.
В среднем на один сбитый Спитфайр приходилось 32 самолёто-вылета. Одной из причин был износ материальной части. Не хватало запчастей. В конце июня 57 Гв.ИАП сдал свои машины и убыл на перевооружение на американскую Аэрокобру.
В начале августа был сформирован второй полк на Спитфайрах – 821 ИАП. Который в основном использовался для прикрытия наземных частей из-за довольно изношенных моторов.
9 августа мл. лейтенант Лобачёв в бою с двумя Ме-109 израсходовал весь боезапас. Возвращаясь на базу он обнаружил немецкий разведчик FW-189. Советский лётчик пошёл на таран и ударом плоскости отрубил немцу хвостовое оперение. Экипаж был взят в плен.
26 августа полк вывели на переформирование.
Применение Спитфайров на советско-германском фронте было весьма непродолжительным. В чём же причина? Ведь за весь 1943 г. ВВС РККА потеряли лишь 28 машин этого типа. Причина в специфике войны в воздухе на Востоке.
Спитфайр был прост и удобен в пилотировании, доступен лётчикам с квалификацией ниже средней, обладал прекрасными высотными характеристиками и большим потолком, мотор Мерлин-46 на высоте более 5000 м развивал мощность большую, чем советский М-105П.
По весу залпа он превосходил все советские машины вплоть до первой половины 1943 г.
Шасси изначально предназначалось для бетонных взлётных полос и совершенно не годилось для неровных травяных, с которых преимущественно приходилось действовать ВВС РККА. Самолёт был склонен к капотированию. «Рулить по мягкому грунту без сопровождающего на хвосте – запрещается», - гласила инструкция.
Ненадёжно работала система аварийного сброса фонаря. Для чего в кабине лежал ломик. Он был штатной принадлежностью любого Спитфайра. Этим ломиком лётчик должен был взломать фонарь, если тот не сбрасывался.
Основные бои проходили на высотах ниже 5000 м. А там он уступал и немецким, и советским машинам.
К 1943 г. Спитфайр VB уже устарел. Также советские лётчики предпочитали центральное расположение вооружения, а не разнесённое по крылу. При такой схеме трудно рассчитывать точку параллакса оружия и трудно поражать цель с малых дистанций при энергичном маневрировании.
Учитывая это, а особенно прекрасные высотные характеристики, следующие машины модификации VB были переданы в ПВО. Первыми их получили 16 и 67 ИАП.
В полках ПВО данная модификация служила до конца 1945 г.
17 Спитфаров VB попали в ВВС ЧФ, где эксплуатировались вплоть до 1944 г. Именно на ЧФ проводились эксперименты с возможностью эксплуатации истребителя с крейсеров проекта 26/26-бис.
Для дальнейших поставок СССР запросил 1200 машин модификации IX. Всего ввезли 1185 Спитфайров IX (1183 LF IX и 2 HF IX).
Спитфайр IX различных вариантов был досконально изучены в НИИ ВВС. LF IX испытывался с сентября 1944 г. Этот истребитель имел значительно больший потолок, чем все отечественные истребители. Он уверенно набирал 12500 м, что было больше чем у Як-9У и Ла-7 на 1000 м. А высотный вариант (HF IX) превосходил советские машины на 2450 м. Английский истребитель имел превосходство в скороподъёмности и вооружении на большой высоте. А у земли отставал от советских машин. Причём очень серьезно. Так Ла-7 был быстрее на 100 км/ч! Поэтому было признано целесообразным использовать Спитфайры не на фронте, а в ПВО.
В 1944 г. войска ПВО получили 297 истребителей. К концу войны из 81 полка ПВО 26 летало на Спитфайрах.
Известно боевое применение этой модификации под Ленинградом. Так 20 октября 1944 . майор Карпов из 27 ГвИАП на LF IX вылетел на перехват немецкого высотного разведчика Ju-88S. Но на высоте отказало кислородное оборудование, лётчик потерял сознание и разбился.
8 марта 1945 г. под Ленинградом лётчики Рыбин и Федотов сбили шедший на большой высоте разведчик Ju-88S.
Спитфайры служили в Советских ВВС до 1948 г, а кое-где даже до 1951 г.!
Хотя "Спитфайр" не оставил заметного следа на фронтах Великой Отечественной войны, однако в конце её и в первые послевоенные годы он стал незаменимым в роли высотного перехватчика ПВО.
Все...
"Обрекший себя на смерть за Родину". Судьба летчика Орлова.
Добрый день.
Сегодня мне хотелось бы поделиться историей капитана Орлова Виктора Гавриловича.
Его фотография, сделанная в феврале 1941, когда он был еще лейтенантом совершенно случайно попала ко мне в коллекцию.
Фотография была в личном деле, но подписана очень неразборчивом. Но мне удалось выяснить, что это Виктор Гаврилович Орлов.
Я решил проверить его на сайте "Подвиг народа", где собраны данные о награжденных в период Великой Отечественной войны. http://podvignaroda.ru
Там нашлись наградные листы на него, которые позволяют проследить биографию героя.
Посмертно его представляли к званию Героя Советского Союза.
Но почетное звание он так и не получил...
У него осталась жена, которую чудом вывезли из блокадного города.
Спасибо за внимание.
Испанцы в Великой Отечественной войне. Краткий очерк.
Добрый день.
Сегодня мне хотелось бы привести несколько интересных, на мой взгляд, фактов об участии испанцев в Великой Отечественной войне на стороне Советского Союза.
В апреле 1939 года завершилась кровопролитная Гражданская война в Испании. Победили националисты, которые вскоре развернули масштабные политические репрессии против сторонников Республики.
По окончании войны страну покинули более 600 тысяч испанцев. Многие из них, особенно те, кто по убеждениям были коммунистами, предпочли выбрать своим убежищем СССР, который активно помогал Республике в годы войны.
С началом Второй Мировой сотни тысяч бывших республиканских бойцов взялись снова за оружие и внесли свой ощутимый вклад в разгром фашизма в Европе.
В составе Красной Армии тоже сражалось несколько тысяч испанских добровольцев, в том числе и бывшие высокопоставленные командиры армии Республики.
Одним из них являлся Энрике Листер, знаменитый командир Пятого Полка, и одна из самых влиятельных фигур в Испании тех лет.
Это подразделение, считавшееся элитным, было создано в 1936 в Мадриде.
Полк имел все необходимые службы; военные школы и курсы, на которых готовились командные кадры, мастерские и предприятия по производству военных материалов и ремонту вооружения, что являлось большой редкостью для подразделений республиканцев.
Огромная работа коммунистов по сплочению полка сделала его наиболее боеспособной частью всей республиканской армии. Его бойцы отличились на многих фронтах, особенно в защите Мадрида. Пятый полк был главной силой обороны столицы.
Сам Энрике Листер с 1932 года жил в Москве, где работал на строительстве Московского метро и учился с 1932 по 1935 год в Академии Фрунзе. Вот его цитаты о своей жизни:
"За три года пребывания в Советском Союзе я прошел замечательную школу. Особенно памятен год, который я провел на строительстве метро, работая и живя вместе с советскими рабочими и ежедневно являясь свидетелем их огромного героизма и беззаветного личного и коллективного самопожертвования."
"Когда же я стал работать на строительстве метро, то почувствовал себя таким же гражданином, как остальные, моя жизнь ничем не отличалась от их жизни. В первый же месяц я завоевал звание ударника, выполнив норму на 132 процента. Ниже этой нормы я никогда не давал, а в последующие месяцы даже превысил ее."
Цитаты привожу по его книге, кстати, изданной в СССР.
В 1935 году вернулся в Испанию и стал работать в вооружённых силах Республики по заданию Коммунистической партии Испании. С началом гражданской войны оказался одним из самых подготовленных военных специалистов в КПИ. Ему было поручено формирование народного ополчения. Участвовал в битвах при Хараме, Гвадалахаре, Теруэле, Эбро.
Однако его ярая верность Советскому Союзу и стремление к дисциплине нравилось не всем.
Однажды, во время битвы при Брунете, у Листера произошел конфликт с Сиприано Мерой, анархистом и командиром 14-ой дивизии.
Когда Листер и Мера находились в одной траншее, между ними вспыхнула дискуссия. В какой-то момент Листер выскочил из траншеи, показывая тем самым, насколько он не боится обстрела со стороны франкистов. Мера в ответ тоже поднялся из траншеи, продолжая диалог. После этого Листер попросил стул, на который сел под огнем противника. Тогда Сиприано Мера взял листок папиросной бумаги, спокойно свернул себе сигарету и закурил, выпустив дым в лицо своему собеседнику. Дело кончилось тем, что оба конфликтующих решили вернуться назад в траншею.
К слову, Мера был не совсем лоялен Республике. В конце гражданской войны в 1939 году, вместе с одним из лидеров правого крыла ИСРП (Испанская социалистическая рабочая партия) Хулианом Бестейро поддержал путч полковника Касадо, выступавшего за переговоры с Франко, но генералиссимус отверг такую возможность, настаивая на сдаче без всяких условий.
После поражения Второй Испанской Республики жил в иммиграции в Москве. Получил звание полковника. В годы Великой Отечественной войны сражался в рядах Красной Армии под именем Лисицына Эдуарда Эдуардовича. 22 февраля 1944 года получил звание генерал-майора.
Участвовал в снятии блокады Ленинграда, что интересно, его подразделение приняло участие в боях с 250-ой дивизией испанских добровольцев (Голубой дивизией).
Тооварищи Эдуард Эдуардович Лисицын, Георгий Георгиевич Морозов и Антон Антонович Кузнецов (на самом деле - Хуан Модесто, Антонио Кордон и Энрике Листер)
23 февраля 1945 года состоялась встреча Сталина, Берия и Маленкова с Долорес Ибаррури и ее секретарем Игнасио Гальего, ей обещали поставки оружия для испанских отрядов во Франции и в Испании. "Можете рассчитывать на нас. Испанские антифашистские бойцы - наши союзники", - так, по воспоминаниям Ибаррури, сказал Сталин.
Это предшествовала встреча Листера и Сталина в октябре 1944 года.
После этого 7 ноября 1944 года товарищи Эдуард Эдуардович Лисицын, Георгий Георгиевич Морозов и Антон Антонович Кузнецов специальным самолетом вылетели из Москвы в Бухарест, а далее через Белград (Кордон остался в Югославии еще на год) в феврале 1945 года прибыли Париж, где и находились до мая 1945 года.
В 1946 Энрике Листер перебрался в Югославию, там получил звание генерала.
Таким образом, он является единственным генералом трех армий в истории.
А на этом фотоснимке Листер с бойцами-испанцами, проходящими службу в РККА.
Большинство из испанских добровольцев сражалось в партизанских и диверсионных подразделениях, действовавших в тылу противника. Вот что пишем Дмитрий Медведев в свое книге "Это было под Ровно":
"В Москве тогда было много испанских товарищей, которые в свое время
боролись за свободную Испанию и потом вынуждены были эмигрировать.
Когда началась война с гитлеровцами, испанцы стали просить советское
правительство об отправке их на фронт. Многие, узнав, что формируются партизанские отряды, настаивали, чтобы их включили в эти отряды. Восемнадцать испанцев добровольно вступили в мой отряд. При первой же встрече они заявили, что, участвуя в войне Советского Союза против фашистской Германии, они тем самым помогают освобождению всех стран,захваченных гитлеровцами."
С 1941 Дмитрий Медведев возглавлял отряд специального назначения — с августа 1941 г. по январь 1942 г. возглавлял опергруппу «Митя». Отряд «Митя» (разведывательно-диверсионная резидентура № 4/70 войск Особой группы при НКВД СССР) под командованием Д. Н. Медведева стал первым подразделением из состава ОМСБОН (сформированной из Войск Особой группы при НКВД СССР), заброшенным в тыл немецких войск в начале сентября 1941 года. Отряд действовал до января 1942 года на территории Смоленской, Брянской, Могилевской областей, провёл свыше 50 крупных операций.
В этих операциях активное участие принимали и испанские добровольцы.
Когда в октябре 1941 г. советские войска уходили из Харькова, в районе города оставалась для ведения партизанских действий часть полковника И.Г.Старинова. Старинов около года воевал в Испании, и среди рабочих тракторного завода он не без удивления обнаружил своего старого знакомого – бывшего подполковника республиканской армии Доминго Унгриа. Так в группу Старинова влились 22 испанца.
Был в этой группе студент Института иностранных языков Франсиско Гульон. Скоро он превратится в одного из самых заметных испанских партизанских командиров. Именно он будет руководить операциями во льдах Азовского моря – партизаны перебирались по замерзшему Таганрогскому заливу с южного берега на северный, оккупированный немцами, и, установив мины, возвращались обратно.
Франциско Гульон родился 13 февраля 1920 года в Мадриде, в семье учителя. У него были брат и сестра. Отучившись в средней школе, Гульон попал в ряды испанской республиканской армии. И сразу – на место командира: уже в семнадцать лет ему доверили корпус разведки стрелковой дивизии.
Спустя три года, в 1939-ом, из испанского командира Гульон вдруг превратился в штамповщика на Челябинском тракторном заводе. Исследователи не исключают, что талантливый и харизматичный военный оказался в СССР не случайно. На заводе испанец проработал год. А затем поступил в Харьковский институт иностранных языков на французское отделение.
Но доучиться помешала война и судьбоносная встреча с Ильей Стариновым – человеком, которого окрестили «богом диверсии»: он стоял у истоков партизанского движения и изобрел практически все мины, которые были в ходу у партизан. Со Стариновым Гульон познакомился еще в 1936-ом, когда он приезжал в Испанию консультировать республиканцев.
Партизанским крещением для Гульона стал подрыв окруженного Харькова: вышли без потерь. До конца 1941 года Гульон был инструктором в оперативном учебном центре Западного фронта. Следующие полгода – уже старшим инструктором на Южном фронте: дали указ бить фашистов на северном берегу Таганрогского залива. Для этого под руководством Старинова там организовали три партизанских базы.
Всего за год из инструктора Гульон стал помощником начальника оперативно-инженерной группы. В июне 1942-го Гульон отправился на Калининский фронт в качестве инженера-подрывника инженерной бригады особого назначения. Эту бригаду создал Старинов, чтобы готовить саперов, минеров и диверсантов для регулярных частей Красной армии. Она стала прообразом спецназа ГРУ.
Но вопрос с обучение искусству диверсии партизан оставался открытым. Поэтому вскоре на базе бригады открыли Высшую отдельную школу особого назначения. Квартировала школа в подмосковном Быково и выпускала партизан-диверсантов для всего фронта.
В августе под Москвой собрали интернациональный партизанский отряд. В него вошли более 130 человек: 32 испанца, 78 русских (в том числе четыре или пять ленинградцев), двенадцать украинцев, три белоруса, три еврея, грузин, эстонец и армянин. Отряд стал самым крупным испанским подразделением в Советском Союзе. Командование им принял 22-летний Гульон.
Главной целью интернационального отряда было распропагандировать немецкую «голубую дивизию». Но сработать по назначению не успели: враги переместились в Пулково.
За день до десантирования самолеты прибыли в поселок Хвойная (ныне Новгородская область, тогда – Ленинградская). Здесь была центральная база Ленинградского штаба партизанского движения. Гульон попросил перенести дату десантирования: посчитал, что летчики абсолютно не готовы. В штабе отказали.
29 сентября 1942 года, под покровом ночи, отряд стали группами сбрасывать с неба. Предполагалось, что бойцы встретятся на Будановских болотах. Первой десантировалась группа под командованием Анхеля Альберки. Она высадилась на Шутово озеро. Дул сильный ветер, и трое рухнувших в воду партизан погибли.
С группой Гульона промахнулись на восемьдесят с лишним километров. Ее высадили неподалеку от деревни Маклаково, что в Ломоносовском районе.
Третья группа под командованием Царевского вообще высадилась в Вологодской области. Партизанам пришлось сесть на поезд и вернуться в Хвойную, чтобы десантироваться снова.
Гульон со своими людьми пошел к тому месту, где наметили сбор. По пути взрывали вражеские эшелоны и грузовики с немецкими солдатами. На Будановских болотах группы встретились только через месяц. Причем группа Царевского к отряду так и не присоединилась: известно лишь, что позже она воевала в составе партизанской бригады.
Борьба интернационального отряда длилась 160 дней. К весне в живых осталось семнадцать человек. В марте пришел приказ двигаться, но место назначения постоянно менялось. В конце концов, люди Гульона соединились с другим отрядом. Но на хвост партизанам сели каратели.
Начались бои. В заслон попал Гульон со своими товарищами, силы были неравными. После схватки и отступления к прежнему лагерю на болотах вернулись только восемь человек. Изможденные, партизаны двинулись к Мясному бору: хотели перейти линию фронта и попасть к нашим.
– В ночь на 20 марта, переходя линию фронта, они увидели дот, – рассказывает Вячеслав Савельев. – Решили узнать: вдруг наши. Крикнули: «Кто там?». В ответ – выстрелы. Отряд двинулся в сторону нашей обороны, но и наши начали обстрел.
Под перекрестным огнем выжило шестеро. Альберку смертельно ранили, Повассару разнесло голову гранатой. Одному из партизан перебило пулями обе ноги, и его выносили из-под обстрела на руках. А Гульон получил слепое ранение в живот, причем со стороны советской обороны. Его нес соратник и друг Хоакин Гомес.
Молодого командира отправили в госпиталь в Хвойную. Подлечившись, он вернулся в Москву. Надобности в партизанах уже практически не было. Гульон остался в белокаменной и стал работать со своим братом Луисом в испанской редакции радио «Голос России».
В свои 24 года Гульон очень тяжело ходил: его, как и всех партизан, которые то по пояс в снегу, то по пояс в воде, мучили страшные боли в ногах. Сказывалось и ранение в живот. Вдобавок он заболел воспалением легких.
Выздороветь Гульон так и не смог. Он умер 3 ноября 1944 года. Гроб партизана несли по Москве на руках. На похороны пришли все испанцы, которые были тогда в городе.
В заболоченный Лужский район в шестидесятых приехали оставшиеся в живых испанцы отряда – Хоакин Гомес и Перес Лобо. Они участвовали в поисках своих соратников.
А вот фотографии и документы Бенсиона Шлейфера.
Одно из них - удостоверение члена Ленинградского областного комитета Международной Организации Помощи Борцам Революции (МОПР) выдано в 1931 году, тем же годом датировано редкое удостоверение члена Президиума Ленинградского областного правления Общества по землеустройству трудящихся евреев СССР (ОЗЕТ). Третье удостоверение - почетного члена Общества испанских политэмигрантов в СССР выдано в 1968 году.
Бенсион Шлейфер был беженцем из франкистской Испании, о чем свидетельствует его фото в испанской кадетской форме. Следующее вото сделано в СССР около 1940 года - в форме старшего сержанта РККА. Третье фото датировано 12 июня 1942 года: на нем он изображен без знаков различия, судя по всему, в одном из партизанских или диверсионных отрядов.
Cудя по всему, он прожил долгую и насыщенную жизнь.
Однако не только в диверсионной и командирской работе были задействованы испанцы.
Многие были и в действующей армии, на флоте. Информации о них крайне мало.
Но здесь будет уместно рассказать о баске Рубене Ибаррури, старшем лейтенанте, а затем и капитане. Рубен был сыном Долорес Ибаррури, долгие годы возглавлявшей Коммунистическую партию Испании.
Фотоснимок примерно 1940, тут Рубен в форме курсанта.
Рубен Руис-Ибаррури родился 9 января 1920 года в Испании в семье будущего лидера Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури и шахтёра-социалиста, одного из основателей КПИ, Хулиана Руиса.
В 1935 году после ареста матери выехал вместе с другими детьми в СССР. Поступил учеником в ПУ №1 (в настоящее время Колледж №31) при Московском автозаводе ЗИЛ. В СССР жил и воспитывался в семье старых большевиков О. Б. и П. Н. Лепешинских, положив начало долгой семейной традиции брать на воспитание детей, оказавшихся без родителей. С началом Гражданской войны в Испании Рубен отправился воевать в составе испанских интернациональных бригад. По окончании войны вернулся в СССР.
На фронтах Великой Отечественной войны Рубен Ибаррури с первых дней. Первый бой лейтенант Ибаррури принял возле города Борисов. Прикрывая отход полка, Рубен Ибаррури и его солдаты в течение шести часов удерживали мост через реку Березина. Когда был уничтожен последний пулемёт подразделения, Рубен Ибаррури с группой оставшихся в живых пулемётчиков, вооружившись гранатами, бросился в атаку на немецкие танки. В том бою он был ранен. За этот бой Рубен Ибаррури был награждён орденом Красного Знамени.
Летом 1942 года, командуя пулемётной ротой, проявил исключительную храбрость. 23 августа немецкая танковая группировка прорвалась в районе станции Котлубань (участок Иловля — Гумрак Сталинградской железной дороги) и угрожала отрезать Сталинград от основной группировки советских войск. Навстречу противнику была выдвинута 35-я гвардейская дивизия. Поскольку основные части дивизии были ещё на марше, то в район станции был выдвинуты стрелковый батальон и пулемётная рота. Около суток отряд сдерживал наступление противника. На рассвете 24 августа немецкие войска пошли в атаку. Во время боя погиб командир батальона, и Рубен Ибаррури принял командование. Сначала шквальным огнём пулемётной роты и батальона немцы были остановлены, а затем Рубен Ибаррури поднял солдат в контратаку и отбросил противника. Немцы оставили на поле боя около 100 трупов своих солдат и офицеров, пушки, миномёты и другое оружие. В этом бою Рубен Ибаррури был тяжело ранен. Он был эвакуирован за Волгу, но 3 сентября 1942 года скончался в госпитале.
Звание Героя Советского Союза ему было присвоено указом Президиума Верховного Союза СССР 22 августа 1956 года...
Его мать прожила 93 года...
Многие испанцы служили в ВВС РККА. Испанские летчики были разбросаны по различным подразделениям по два-три человека. Затем практически всегда испанцы брали советские фамилии и имена (процесс обратный тому, который наблюдался среди советских добровольцев в ходе гражданской войны в Испании).
По-разному попадали испанские летчики в Советский Союз. Самая большая часть из них после капитуляции Испанской республики через французские лагеря была эвакуирована в СССР в 1939 году. В большинстве своем это были хорошо подготовленные летчики, имевшие богатый боевой опыт, было даже несколько асов. Многие из них стали асами и на Восточном фронте.
С началом Великой Отечественной все испанские летчики предложили свои услуги своей новой социалистической Родине и предложили направить на фронт. Несмотря на авиационную подготовку советское командование большую их часть направило в партизанские отряды. Однако положение на фронте было тяжелым и в конце июля 1941 года из испанцев формируют разведывательную спецгруппу. Курировало ее НИИ ВВС и базировалась она в глубоком тылу - на Урале (к сожалению, точного места на сегодняшний день установить не удалось).Туда передали 12 трофейных немецких самолета: по три Ju-88, Do-215, Bf-110 и Bf-109. Руководили обучением испанских летчиков майор В. И. Хомяков и капитан Капустин. Выбор естественно был не случайным - оба "прошли Испанию" и имели опыт общения. В составе группы были: Франсиско Мероньо, Фернандо Бланко, Хосе Паскуаль, Антонио Ариас, Мануэль Леон, Хосе Агинага (бортмеханик), Висенте Бельтран, Гарсия Кано, Хуан Ларио, Ладислао Дуарте, Франсиско Бенито, Альфредо Фернандес Виньялон, Доминго Бонилья, механик Хесус Ривас Консехо и радиоспецилиаст Анхел Гусман. Обучение продолжалось до начала ноября 1941 года, но ни один летчик так и не сделал ни одного разведывательного вылета и тогда же всех отправили в срочном порядке на фронт-под Москву. Период обучения был омрачен всего одной аварией.
В одном из очередных вылетов в конце октября командир группы - один из лучших советских летчиков-испытателей -- Ф.Ф Опадчий проверял подготовку испанского экипажа в составе штурмана Игнасио Хосе и летчика Леона Мануэля. Во время взлета на Ju-88 возник пожар. Опадчий и Леон смогли выбраться без приключений, в вот Игансио Хосе Агинага сильно пострадал, так как сломал ногу и не смог вовремя покинуть горящий самолет. Всех сразу отправили в госпиталь, однако только Агинага выбыл из строя: у него были частично ампутированы обе ноги. Известно, что за мужество испанец получил Орден Великой Отечественной войны.
Таким образом, на фронт отправилась группа из 15 испанских летчиков. Все они были определены в 1-ю авиабригаду в Быково. Правда тут отобрали двух лучших штурманов группы (Дамьяна Макайя и Рамона Моретонеса) и направили в бомбардировочную авиацию (АДД). Оба воевали на Ил-4 и совершили несколько десятков вылетов в глубокий тыл Рейха. В начале 1942 года при ночном налете на Кенигсберг бомбардировщик, где штурманом был Макайя, был сбит огнем ПВО. Экипаж спасся и попал в плен. Немцы в соответствии с международными соглашениями передали испанца Франко, где он был вскоре расстрелян в тюрьме г. Барселоны. Моретонес благополучно пережил войну, был награжден Орденом Великой Отечественной войны.
Большая часть летчиков воевала на Ленинградском направлении, а после снятия блокады участвовали в боях в небе над Белоруссией.
Внесли свой вклад испанцы и в освобождение Европы. Недалеко от озера Балатон (Венгрия) в октябре 1944 года был сбит и погиб летчик Ил-2 лейтенант Селестино Мартинес. Уже упоминавшийся Хуан Ларио в 1945 году, летая на "Спитфайре" Мк.IX, участвовал в боях на территории Польши и Германии. Ладислао Дуарте свою последнюю победу в войне (Ю-88) одержал над Кенигсбергом.
Однако, к концу войны многие испанские летчики уже были инструкторами в летных училищах, как например, майор Мануэль Ороско Ровира. Этот испанец вообще считался одним из лучших инструкторов в СССР по тактике ночного боя. За время своей инструкторской деятельности он подготовил значительное число советских истребителей-ночников, из которых был сформирован даже полк ночных истребителей. Тот же Антонио Ариас к концу войны был штурманом полка в 439 ИАП.
Демобилизация испанских летчиков из рядов ВВС СССР прошла в 1948 году, причем в экстренном порядке. И этому есть свои причины. Дело в том, что два испанца, служивших на Северном Кавказе (к сожалению, доподлинно установить в каком именно полку (481-м или 961-м) на данный момент не удалось), угнали в Турцию По-2 (или Як-11, в любом случае двухместный самолет). После этого случая и последовало сначала запрет на полеты, а потом и досрочное увольнение в запас. Только единицы остались на военной службе, остальным пришлось заняться мирным трудом.
В 60-е годы часть из них были направлена на Кубу, оказывая помощь в укреплении завоеваний Кубинской революции. Имевший богатый боевой опыт (кроме гражданской войны прошел всю Великую Отечественную) Ладислао Дуарте стоял у истоков военно-воздушных сил молодой Кубинской республики. Некоторые вернулись во франкистскую Испанию, где их, к счастью, совершенно не преследовали.
О летчиках-испанцах есть еще достаточно информации, если хотите, то как-нибудь опубликую о них отдельный пост.
Спасибо за внимание.
С уважением.
Советские ВВС во Второй мировой войне
Очередное видео от вьетнамца посвящённое нашим лётчикам во время Великой Отечественной войны.
Укус медведки
Ровно 35 лет назад, 6 июня 1982 года началось вторжение израильских войск в Ливан. Это вызвало открытую военную конфронтацию с Сирией, которую активно поддерживал Советский Союз. А за спиной Израиля, как известно, стояли США, снабжавшие его деньгами, оружием и передовыми технологиями. Таким образом, ливанская кампания стала последней в истории "опосредованной" регулярной войной между СССР и Соединенными Штатами.
Одним из главных военно-стратегических итогов этой кампании стал сокрушительный и молниеносный разгром сирийских ВВС и ПВО, полностью оснащенных советской техникой и персоналом, подготовленным советскими военными специалистами.
9 июня Израиль начал операцию по завоеванию господства в воздухе над театром военных действий, получившую кодовое название "Арцав-19" ("арцав" на иврите - "медведка"). А уже через день министр обороны Сирии генерал Мустафа Тлас угрюмо докладывал президенту Хафезу Асаду: "Сирийские ВВС и ПВО разбиты, советские ракеты "земля-воздух" оказались бесполезными, в таких условиях наша армия больше не может сражаться". И в тот же день было подписано соглашение о прекращении огня между Сирией и Израилем. Сирийцы вышли из борьбы, фактически предоставив израильтянам полную свободу рук в Ливане.
Произошедшее казалось невероятным, ведь в Восточном Ливане была создана наивысшая в мире концентрация средств ПВО. На относительно небольшой площади примерно 25х30 километров размещались 15 дивизионов ЗРК "Квадрат", два дивизиона ЗРК С-75М и два дивизиона ЗРК С-125М, то есть, в общем счете 19 ЗРДН (отсюда, кстати, цифра "19" в названии израильской операции). Как писал начальник штаба армейской ПВО генерал-лейтенант Александр Маслов, дивизионы обеспечивали троекратное взаимное прикрытие.
Кроме того, там находились 17 батарей зенитной артиллерии, 51 ЗСУ "Шилка" и 47 отделений ПЗРК "Стрела-2". Такой оперативной плотности зенитных средств не было даже на передовых рубежах противостояния с НАТО в Европе и вокруг наиболее важных стратегических объектов Советского Союза. В ливанской долине Бекаа многолетними усилиями сирийцев и советских военспецов была создана "образцово-показательная" группировка ПВО, которую в Москве и Дамаске считали неуязвимой для любых средств воздушного нападения, кроме ядерных.
И всю эту группировку израильтяне уничтожили буквально за пару часов. Причем уничтожили без потерь, а большинство ЗРК не успело произвести ни одного ракетного пуска. В ночь с 9 на 10 июня в зону боевых действий из тыловых районов Сирии были оперетивно переброшены еще пять ЗРДН для частичного восполнения урона, но днем их постигла та же участь.
Обстановка в воздухе складывалась для сирийцев столь же катастрофично. В воздушных боях с 7 по 11 июня они, согласно собственным данным, потеряли 60 самолетов МиГ-21, МиГ-23 и Су-22. Погибло 19 летчиков, остальные успели катапультироваться. Сирийским пилотам, несмотря на их заявления о 23 или 24 воздушных победах, не удалось сбить ни одного вражеского самолета. Все бои прошли с "сухим" счетом. Еще 10 или 12 машин были сбиты израильской и собственной ПВО, проявившей в этих эпизодах куда более высокую эффективность, чем в отношении противника.
На весь "социалистический" мир это произвело ошеломляющее впечатление. Первый помощник ливийского лидера Муаммара Каддафи Абдель Салам Джеллуд, узнав о произошедшем в Ливане, немедленно - ночью - вызвал к себе советского посла и буквально орал на него в истерике: "Сирийская авиация и ПВО уничтожены! Оружие, которое мы у вас покупаем, горит как картонные игрушки!!!" Не меньший шок испытали кремлевские старцы из Политбюро. "На ковер" были вызваны руководители оборонных предприятий, НИИ и КБ, которым устроили жесточайший разнос с угрозами снятия с должностей и исключения из партии "за дискредитацию советской военной техники".
Однако дальше угроз дело не пошло. Тем более, что за производственников вступился министр обороны Устинов. По словам присутствовавшего на "экзекуции" заведующего отделом Ближнего Востока в МИДе Олега Гриневского, он заявил: "Оружие у нас отличное, а арабы - трусы и хреновые солдаты!" И вообще, ничего особенного в Ливане не произошло, а "вероломный Асад" распространяет лживые вымыслы о неэффективности советского оружия. На этом и успокоились, хотя, главный военный советник в Сирии генерал-полковник Яшкин в шифровке на имя того же Устинова откровенно писал: "...ВВС и ПВО, оснащенные нашей техникой, делали всё возможное для выполнения задач, но надо признать: наша техника уступает технике США и Израиля".
Разумеется, советские СМИ ничего не сообщали о произошедшем в долине Бекаа. Однако от знакомых, работавших в Отделе научно-технической информации ЦАГИ, который выписывал западную военно-техническую и авиационную литературу (и где на нее сразу же стваили гриф ДСП), я через некоторое время узнал подробности этих событий. Для меня они стали еще одним подтверждением того, что советская система проиграла конкуренцию с Западом во всех областях, в том числе и в военной, которой в СССР всегда уделялось первоочередное внимание. И уже тогда я понял, что эта система в сложившемся виде долго не протянет.
Советский летчик с Югославской наградой.
Добрый день. У меня в коллекции есть фотография советского старшего лейтенанта. Снимок сделан в 1948 году.
Офицер награжден югославским Орденом Партизанской Звезды 1 степени.
Орден был учреждён приказом Иосипа Броза Тито, верховного главнокомандующего Народно-освободительной армией и Партизанскими отрядами Югославии от 15 августа 1943. В зависимости от типа проявленных личностных качеств кавалер награждался разными орденами: так, Орден I степени присуждался изначально за умелое командование и выдающиеся заслуги в борьбе, Орден II степени за храбрость и подвиг воина, а Орден III степени за храбрость и самопожертвование в борьбе. Авторами внешнего вида ордена были художник Джордже Андреевич-Кун и скульптор Антун Аугустинчич.
Указом 1 марта 1961 степени Ордена Партизанской Звезды получили новые наименования: I степень — с золотым венком, II степень — с серебряным венком, III степень — с ружьями. Награждение проводилось, начиная с 7 сентября 1944 и заканчивая в разные годы: в 1980 году было произведено последнее награждение Орденом с золотым венком (итого 627 граждан Югославии), в 1972 году — Орденом с серебряным венком (1531 человек), в 1973 году — Орденом с ружьями (всего 10384 кавалеров).