Но проблема оставалась та же - а что делать с тем, что уже разбежалось? Ведь рак коварен, он не сидит на месте, а рассылает свои клетки по всему организму как диверсантов. Резать можно до посинения, а толку ноль.

Тут подоспели физики со своими открытиями. В 1895 году Рентген открыл икс-лучи. А через пару лет Кюри с радием разобрались. И тут же кто-то додумался - а что если этими лучами по раку долбануть? Ведь он же активно растет, может, и помрет активнее здоровых тканей?

И зашло! Правда, дозировки никто не знал, облучали наугад. Пациент либо выздоравливал, либо получал лучевую болезнь и отъезжал окончательно. Но прогресс пошел. Радиотерапия родилась.

Дальше поехали. В начале 20 века химики начали массово синтезировать разную дрянь. И случайно выяснилось, что иприт - тот самый боевой отравляющий газ - убивает не только вообще всех, но особенно активно делящиеся клетки. А раковые клетки как раз очень активно делятся!

Так появилась химиотерапия. Логика простая - дать пациенту столько яда, чтобы рак сдох, а пациент еще нет. Грань тонкая, мастерство требуется. Первые химиотерапевты были как сапёры - ошибаются только один раз.

К середине 20 века уже было три кита онкологии: хирургия, лучевая терапия и химиотерапия. Резать, жечь и травить. Звучит страшно, но работало лучше, чем ничего не делать.

Но все равно чего-то не хватало. Лечили симптомы, а не причину. А тут помогли молекулярные биологи с их микроскопами и пробирками. В 1970-80х годах начали понимать, как рак на самом деле устроен. Что это не просто "плохие клетки", а очень хитрая система с мутациями, сигнальными путями и прочей биохимической дрянью.

И додумались до таргетной терапии. Вместо того чтобы травить всех подряд, стали делать "умные" лекарства, которые бьют точно по слабым местам конкретного рака. Как снайперская винтовка вместо пулемета.

А потом вообще революция случилась - иммунотерапия. Поняли, что у организма есть своя армия - иммунная система, которая должна рак уничтожать. Но рак хитрый, он её обманывает, говорит "я свой, не трогай". Ученые придумали, как этот обман раскрыть и натравить иммунитет на опухоль. Получили за это Нобелевку в 2018-м.

Сейчас арсенал онколога выглядит как армейский склад: точная хирургия с роботами, прицельное облучение, десятки видов химиотерапии, таргетные препараты, иммунопрепараты, генная терапия. И все это можно комбинировать как конструктор Лего.

Но самое крутое - теперь мы не просто лечим рак, а предупреждаем его. Генетические тесты, ранняя диагностика, персонализированная медицина. Скоро, возможно, рак станет просто хронической болезнью, как диабет - неприятно, но не смертельно.

Если вкратце - прошли путь от "помолимся и посмотрим" до "знаем твои гены, знаем твой рак, знаем как его убить". Прогресс, однако.

Операция сегодня вечером не состоялась, по какой-то неведомой мне причине перенесли её на следующий день. Возможно это было чудо номер три, доподлинно не знаю ни я, ни кто-либо ещё. Когда привезли меня в операционную, доктор и говорит: "Будем делать половинчатый наркоз". То есть, в позвоночник тебе укол сделаем и всё, что ниже пояса чувствовать не будешь, а мы будем работать. Не слышала я тогда про такое, удивилась немножко, но у меня с пелёнок почему-то доверие к людям в белых халатах безграничное. Ок, говорю, колите меня, товарищи медицинские работники, туда, куда вам надо. Укололи в спину, примерно посередине. Ждём. Проверяют как там действует анестетик в моём теле, уколов мне чем-то острым бедро. "Чувствуешь?" – говорят. Чувствую, отвечаю. А они там уже йодом мне коленку намазали, хорошо намазали, щедро, звенят где-то рядом инструментами, все почти готовы, кроме моего организма. Слышу, говорят, мол, ставьте ей ещё один укол в то же место, то есть в позвоночник. Укололи снова в спину. Потом снова мне в бедро кольнули чем-то и тот же вопрос: чувствую что-нибудь или нет? Чувствую, говорю, не больно мне, но всё же. "Дайте ей общий" – коротко сказал на это доктор, и... Дальше полный провал в сознании, я уж, конечно ничего не чувствовала, и операция прошла хорошо, и очнулась уже в палате.

После того как я пришла в себя этот врач приходил ко мне в палату, интересовался моим самочувствием, шутил, рассказывал про связки и разрывы в моём колене и как всё это выглядело, когда разрезали, как вычистили всё, но подробности тогда почему-то не очень хорошо запомнила. Отлично запомнила только рекомендацию спустя N лет обратиться к врачам, чтобы закачать суставную жидкость в коленный сустав. Спрашивал есть ли у меня какие-то просьбы. Чувствовала я себя прекрасно, нога в лангете до бедра очень даже неплохо, а просьба была у меня одна-единственная – хотелось мне курить очень, нет, ОЧЕНЬ! А вставать мне низзя. И он мне разрешил курить! Прям вот тут в палате, не вставая с койки, без фанатизма, конечно. Благо в палате на тот момент я лежала одна, на дворе лето, потолки как водится в старых зданиях высокие, дым расходился быстро, даже если запах оставался никто мне потом и слова не сказал. Вертела бумажные кулёчки из книжных листов возле форзаца под пепел и окурки, и прятала их потом в пакет, чтобы не воняло и выбросить в мусорку на улице позже, когда разрешат выйти во двор больницы. Книжку было жаль, , но курить всё же хотелось сильнее. Врач этот ещё и костыли мне принёс, нашёл же где-то единственные на всю больницу! Небольшие, как раз мне по росту и какие-то облегчённые из меди, а не обычные большие деревянные. Через пару дней я на них вовсю по коридору гуляла и позже резво спускалась с третьего этажа и поднималась обратно, где была хирургия. Лифты? Кто сказал про лифты? Сроду их у нас не было до начала 2000 годов, когда новую четырёхэтажную поликлинику рядом с больницей не построили, вот там это чудо и было, даже два. И на тот момент только для медперсонала и администрации.

А я до сих пор с благодарностью вспоминаю этого прекрасного доктора и эту свою операцию на мениске на фоне экономического кризиса в стране. Всегда было любопытно как сложилась его докторская судьба после, но, конечно, узнать никак не могла. Хочу лишь, чтобы он знал, если вдруг прочитает и узнает себя в этой истории – я его помню. И благодарна ему искренне за его человечность и профессионализм, за то, что он встретился мне на пути тогда и помог, и словом, и делом. Рекомендацию, кстати, про суставную жидкость я не выполнила по разным причинам, хотя всегда помнила про неё. Колено стало поскрипывать со временем, потом сильнее, потом дуэтом и второе подключилось. Но это уже совсем-совсем другая история.

К 18-19 веку уже примерно представляли, как оно внутри. Касаемо боли, понимали, вот нервы, они куда то идут. Или откуда то. В мозг. И из него. По ним то все и идет. Вкратце. Мозг, он как Гитлер в бункере. Сидит в бетоне и командует. Генералами. Которые в штабах. Центральное командование тоже не хило забетонировано, а позвоночнике. А вот поменьше, уровень группы армий, уже доступен. В нервных сплетениях. И основных нервных стволах. А тут как раз, появились на сцене наши колумбийские друзья. Со своим товаром. Тогда они не монополисты были, но для ясности. «Колумбийский товар». Понравился он народу. И народ заметил, что чего то язык немеет после него. Особо упоротые начали эксперименты. Засунули его в глаз. И глаз онемел. Тут на эту вакханалию обратили внимание врачи. Или участвовали в ней, неважно. Кстати кокаин кокаином назвали вовсе не колумбийцы, а внезапно немец. Аж в средине 19 века. Кокаин начали капать в глаза и оперировать. Прям как настоящее лекарство. «4-х процентный раствор». А дальше выпущенных бесов назад не запихнешь. Начали вводить кокаин иглой непосредственно в тушку. Онемела часть, куда вводили. Это потом стало «инфильтрационной» анестезией. Ввели куда то, где расположено плечевое нервное сплетение, онамела вся рука к чертовой матери. Проблем была масса, конечно. Опять же народу на экспериментах полегло немало. На ком опыты ставили, неясно. Но либо тогда не принято жаловаться было, либо у чуваков адвокаты хорошие были. Ставили опыты и друг на друге, в итоге два товарища, довольно известных, на этот кокаин подсели, да и откинулись в скором времени. Пичаль. Зависимость, одна из проблем кокаина. А еще он довольно ядовитым оказался, если его для медицинских целей пользовать, а не заторчать. Странно, обычно наоборот, но вот так. Тогда же придумали вводить его вообще куда угодно, нашли дырки для введения в позвоночник. Даже напрямую в бункер Гитлера, то бишь в череп вводили, икспериметаторы. Но сформировали основу регионарной анестезии.

Регионарная, потому что анестезируется регион. А не вся тушка, как при общей. И бывает она местная инфильтрационная, проводниковая (нервы и сплетения) и нейроаксиальная (эпидуральная и спинальная, как близнецы, кстати, похожи, но суть разная). Вот все эти методы на кокаине и испробовали. Поняли, что и как. Но ядовит кокаин, собака. А дальше химики начали банковать. Начало 20 века химик, как сейчас блогер или айтишник. Изобрести можно вагон всего, не напрягаясь (напрягаясь, на самом деле), и бабла вагон. Изобрели наконец новокаин. Которому не так давно сто лет отметили. Не так токсичен, как кокаин, не штырит, а анестезирует так же. Потом лидокаин. Еще менее ядовит. И дошли до современных. С минимальной токсичностью. С четко определенным временем действия. Надо, бери подольше. Надо, что покороче. Короче, то что надо. Спасибо химикам.

Это одна сторона. Химия. Вторая, это руки врача, которые иголки втыкают, и методики, которые используются. И сами иголки. Это все тоже постоянно допиливается. Академик Юдин, корифей нейроаксиальной анестезии в СССР, использовал обычную иглу от обычного шприца. Которую кипятили. А мы сейчас на выбор с пяток разных игл, производители уже начали в заманухе указывать «розовый ободок, очень красивое». Утрирую, но почти так. И методики. Они отработаны. Современной спинальной анестезией, чтобы навредить, уже стараться надо. Накокаиниться, например. Блокады сплетений и нервных стволов начинались с «метода тыка». Серьезно. Иглу тыкают «куда то туда». Как током в руку или ногу шарахнуло, ага, в нерв попали. Вводим вещество. Ну, куда то туда. Иногда не туда. Прямо в нерв, самое неприятное. Нерв на это издевательство делает ручкой, иногда навсегда. Потом придумали к игле прицепить ядерный реактор. Нет. Электростимулятор. Нерв стал определяться «на подходе». Разряды тока до него достают, мышца дергаться начинает, ага, рядышком значит. А сейчас просто берут аппарат УЗИ и видят нерв. И иглу видят. И точненько куда надо. Как в танках, зацепил зеленый силует, подсвелся, «есть пробитие», 1850 хп, от бабахи.

И еще много нам открытий чудных готовит просвещения дух. В Америках есть товарищ, Адмир Хаджич, страшным колдунством владеет. Показывал, как этими методами, чувак, которому заменили сразу два сустава тазобедренных, через два часа чапает по коридору с палочкой. Радостно улыбаясь. Все пока. Что неясно, можно спросить.

А в 19 веке как то почти одновременно придумали вместо настоечек, дать подышать закисью азота и эфиром. А чуть позже хлороформом. И стало значительно лучше. Появились первые признаки управляемой анестезии. Назвали это дело «наркоз». Хирургия резко пошла вперед. И снова встала. Да, ногу уже можно было спокойно отрезать не за три минуты, а неспеша, а вот ковыряться в животе несколько часов, не выходило. Вот он спит под эфиром, начали ковыряться, а он мычит, дергается. Добавили эфиру. Мычать перестал, но дергается. Еще добавили, дергаться перестал и помер. А че вдруг? А потому, что этими веществами мозг отрубается постепенно. Этапами, «не орет», «не дергается», «не дышит». А вот грань, между ними очень тонкая, и держать ее имеющимися на тот момент средствами, не умели. Кстати, что там в мозгах происходит, от этих веществ, и сейчас нифига не ясно. Одни теории. Сразу, «видения» под наркозом, да. Почему? А хз.

Дальше поехали. Примерно чуть раньше чем тогда, была изобретена полая игла, через которую в тушку можно вводить разное. На этом фоне вспомнили, эфир эфиром, но у мака интересное свойство, обдолбанные им не в отключке, а боль чувствую слабее. И решили попробовать чуть эфира и чуть морфия. И зашло. Так появилась первая многокомпонентная анестезия. Это уже 20 век. Это два компонента. Анестетик, который «вырубает», и анальгетик, уменьшающий боль. Примерно там же нашлась еще кучка веществ, которые позволяли человека вырубить. Например барбитураты. Ага. Пентотал, «сыворотка правды». Но тот момент показалось лучшим выходом, чем капать хлороформ на ватку на морде. Пошло параллельное развитие, там банковали химики.

Но все же чего то не хватало. Вроде спит, не брыкается. Но напряжен, вздрагивает, как бы не соскользнул ножичек не втуда не вовремя. А тут помогли индейцы. Со своим кураре. Который тупо расслаблял все мышцы. Вообще все. Наглухо. Даже которыми дышат. Ну индейцам это было неважно, они его для смертоубийства использовали. У докторов вначале та же проблема была, как его оперировать, раз он не дышит, и гарантированно помирает? Пришлось изобрести агрегат для искусственного дыхания. Вначале маской на лицо. Так себе было, то не вдохнул, то не в туда, ну час можно продышать, потом «Галя, у нас отмена!». И додумались до интубации трахеи. Трубку в дыхательное горло, аппарат присоединил, и все куда надо дышит. Сначала руками, потом моторчик приделали. Эфиром усыпил, опием обезболил, кураре расслабил. Уже конечно с другими названиями. Через фабрики с очисткой и расфасовкой прошедшие, надежные и расово верные.

С тех пор и началась современная анестезиология и современный наркоз. Три компонента, анестетик, анальгетик и миорелаксант. Анест с тех пор кофу пьет и кроссворды разгадывает. Чаще всего. Не моменты когда он сильно очкует, все равно есть. Но все реже и реже. Химики не сидят на жопе ровно, каждый компонент допиливают, до ума доводят. Чтобы действовал быстрее, выводился еще быстрее, работал не «часа три-четыре», а 45 минут ровно. Если вкратце.

Че то еще сказать, но устал. Все.

ЗЫ Мама дарахая, Варя тэгов натыкала…

Можно ли отравиться просто потому, что ешь непривычную для себя еду?

Да, это возможно, но не всегда из-за самой еды, а из-за того, как она приготовлена и как ваш организм реагирует.

Непривычная пища может вызвать расстройство желудка, потому что в вашем организме нет нужных ферментов или микрофлоры для её переваривания.

Если еда приготовлена из свежих продуктов и соблюдены все санитарные нормы - риск отравления минимален.

Но если еда не свежая или нарушены правила хранения - риск пищевого отравления возрастает.

Мой совет - пробуйте новую еду осторожно и слушайте свой организм!