Что будет, если оспа «придёт» в Москву?
Подписчица спрашивает: «Сейчас оспы в мире нет, но в двух лабораториях — в России и в США — этот вирус хранится. Два вопроса: что будет, если вдруг этот вирус выйдет, например, в Москву? И почему эти вирусы не собираются уничтожать?»
На вопрос отвечает научный журналист и наш постоянный спикер Алексей Водовозов: «Во-первых, оспа в мире есть, она никуда не делась, если говорить о других близких родственниках вируса натуральной (человеческой) оспы, которые, как показали недавние события, прекрасно могут преодолевать межвидовой барьер. Есть коровья оспа, есть верблюжья, есть поражающая лошадей, кроликов, обезьян.
Во-вторых, постоянно находят что-то новое. По СМИ и соцсетям снова пошла волна рассказов про «аляскинскую оспу», есть случай заражения человека от бездомной кошки, к сожалению, с летальным исходом. Вирус известен с 2015 года, пока что он довольно локален, шесть случаев – в районе Фэрбанкс-Норт-Стар, один – на полуострове Кенай. Откуда именно он берётся – пока неясно, но в роли переносчиков выступают различные мелкие животные. От человека к человеку не передаётся. Пока что.
И именно поэтому коллекции в новосибирском «Векторе» и в ЦКЗ в Атланте уничтожать не будут. С ними работают, создавая новые, более совершенные варианты вакцин. Дело в том, что вакцина против натуральной оспы – исторически первая, аж 14 мая 1796 года апробированная Эдвардом Дженнером на 8-летнем мальчике Джеймсе Фипсе. Цепочка при этом была довольно интересная: доярка Сара Нелмс заразилась коровьей оспой, из пузырьков на её руках была взята жидкость и нанесена на предварительно процарапанную скарификатором кожу мальчика, который заболел в лёгкой форме той же самой коровьей оспой. Затем Дженнер взял материал у женщины, болевшей натуральной оспой и нанёс его на повреждённую кожу Фипса. Мальчик не заболел.
Но такой вариант вакцины, как и последующие разработки, были, мягко говоря, несовершенными. Только к 1950-м годам появились термостабильные лиофилизированные вакцины, которым не требовался холодильник для хранения. Но они вызывали довольно большое количество осложнений. Хотя по сравнению с летальностью при натуральной оспе это не казалось такой большой проблемой.
Почему постоянно нужны были новые вакцины? Дело в том, что вакцинный иммунитет не был пожизненным. Исследования случаев оспы в Европе в 1950-60-х годах показали, что летальность среди лиц, вакцинированных менее чем за 10 лет до заражения, составляла 1,3%, 7% процентов среди тех, кто был вакцинирован за 11–20 лет до этого, и 11% среди вакцинированных за 20 или более лет до заражения. Среди непривитых умерли 52% заражённых. Так что осложнениями с частотой 1 на 1000 доз можно было пренебречь.
Постепенно, по мере развития науки, становилось ясно, что мы можем спасти большее число людей, совершенствуя методы вакцинопрофилактики. В том числе за счёт уменьшения числа побочных эффектов. Современные вакцины дают вероятность летального исхода из-за тяжелого осложнения (поствакцинационный энцефалит или тяжёлого некроза в области прививки) на уровне 0,000198%.
Когда полыхнула оспа обезьян, которую ВОЗ теперь политкорректно рекомендует называть MPOX, а не monkey pox, ну то есть ООспа, если по-русски, выяснилось, что ГНЦ «Вектор» всё это время продолжал работу над вакцинами и в мае 2022 года подал документы на государственную регистрацию препарата уже 4-го поколения. Это было бы невозможно без вируса натуральной оспы в национальной коллекции.
Если вирус «вырвется» в Москву, может произойти вспышка. Размер её предположить сложно, слишком большое число переменных влияет на эпидпроцессы. Однако нужно понимать, что население не является иммунологически наивным, как минимум есть довольно ощутимое число привитых в возрастной когорте 50+. Нечто похожее уже происходило в столице в 1959-1960-х годах, когда один завозной случай запустил цепочку из 1500 первичных контактных лиц, 19 из которых в итоге заболели.
Общее число всех контактов оценивалось в 9342, их все удалось быстро отследить и изолировать, в том числе для этого разворачивали в воздухе самолёты. Вряд ли в наше время удастся справиться с подобным вызовом столь же эффективно, это прекрасно показала пандемия COVID-19. Тем не менее, хочется верить, что шансы проверить это на практике стремятся к нулю, пусть и асимптотически».
