Процесс создания иллюстрация к Сказке о мёртвой царевне и о семи богатырях А.С. Пушкина
Здравствуйте, дорогие друзья!
Хочется поделиться с вами одной графической работой, а точнее процессом ее создания. В данной работе проиллюстрировано произведение А.С. Пушкина "Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях ".
Данная работа выполнена черными линерами разной толщины на бумаге. Все изображения кликабельны.
Маленькой творческой и технической победой в этой работе считаю "Солнце". Создать свет и объём получилось с помощью разновеликих точек.
В иллюстрации всегда хочется вместить больше событий и времени.
Поэтому разновременные моменты могут появляться на композиции единовременно.
Instagram https://www.instagram.com/bratyarudnevy/
Как Александр Сергеевич писал "Буря мглою небо кроет"
Александр Сергеевич сидел за столом и смотрел в замороженное окно. За окном летел снег.
На столе лежала запачканная кляксами бумага, рядом стояли чернильница, кружка с остывшим чаем и подсвечник. Свечи были потушены: света хватало и от окна. В руке у Александра Сергеевича находилось старенькое обкусанное перо. Бывший хозяин этого пера - жирный белый гусь - был съеден несколько лет назад, на Рождество.
Бросив вспоминать гуся, скучающий поэт оторвал взгляд от снежной бури, обмакнул перо в чернильницу и размашистым почерком написал:
"Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя".
Рука его замахнулась ещё на какую-то возвышенную мысль, но тут в дом вошла жена поэта, Наталья Николаевна.
- Всё сидишь, тунеядец, - проворчала с порога женщина, снимая валенки. - А скотина не кормлена, мусор не выброшен, в доме шаром покати. Пошёл бы хоть дорожки от снега очистил. Совсем ничего не делаешь. Замаялась я с тобой! Корми тебя, пои, обстирывай, а ты всё сидишь да стишки свои бездарные кропаешь. Да кому они нужны-то, эти твои потуги!
- Да уж, - выдохнул поэт, и рука его в следующую же секунду дописала:
"То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя".
- Дверь вон, того и гляди отвалится, висит на волоске, - продолжила причитать Наталья Николаевна. - Починил бы хоть!
Александр Сергеевич мельком взглянул на жену, ещё раз печально вздохнул и снова устремил взгляд в окно, где зима кружила снежные вихри и крыла небо мглою.
Сняв с себя заснеженную фуфайку, женщина хотела повесить её на гвоздик, что торчал из бревенчатой стены, но гвоздик вдруг предательски склонился и вывалился!
- Ну, Саша! - отчаянно воскликнула Наталья Николаевна. - Ты бы хоть гвоздь забил понадёжнее, что ли! - она было положила фуфайку на стоящую возле печки табуретку, сверху - варежки и шапку, но ножка табуретки тут же подкосилась и одежда оказалась на полу. - Саша!.. И табуретку бы пора починить!
- Прости, душенька, я этого делать-с не умею, - ответил Александр Сергеевич. - Я всё-таки поэт, а не столярный мастер.
- Как супружеские обязанности выполнять, так вы все мастера, - фыркнула жена поэта, - а как табуретку починить, так некому! Все сразу поэтами прикидываетесь!
- Кто это "все"? - не понял поэт.
- Да это так, к слову, - махнула рукой на мужа Наталья Николаевна. - Нечего к словам придираться!
- Придираться к словам, это моё призванье! - улыбнулся поэт.
- Хорошее призвание! - издевательски усмехнулась жена. - Побасенки сочинять целыми днями! А работать кто за тебя будет? Пушкин?.. Не зря говорят: "яблочко от яблоньки". И папаша твой лодырь был несусветный, и мамаша бездельница, и дед с бабкой не перетрудились...
"Завела старую песню! - тяжко вздохнув, подумал Александр Сергеевич. - Сколько же можно на мозги-то капать!" Рука его в этот момент сама собой потянулась к чернильнице, потом к бумаге, и он написал:
"То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит".
Наталья Николаевна подошла к столу, отодвинула в сторону чернильницу и начала месить тесто.
- И прадеды-то у тебя были сплошь и рядом одни ненормальные, - ворчала жена поэта. - Один - африканский каннибал, другой - убийца!
- Абрам Петрович был не каннибал, а Ганнибал, - поправил супругу Александр Сергеевич.
- Да какая разница? Всего-то одна буква! - отмахнулась Наталья Николаевна. - И, вообще, если бы я знала заранее, что твой прадедушка по отцовской линии убил твою прабабушку, я бы ни за что за тебя замуж не вышла!..
- Сын за отца не отвечает, - заметил Александр Сергеевич.
- Грехи родителей падут на плечи их детей! - парировала Наталья Николаевна.
Рука поэта снова потянулась к бумаге.
"Наша ветхая лачужка
И печальна и темна", - излилась мысль Александра Сергеевича.
- Ну чего ты всё пишешь! - Наталья Николаевна ударила тестом о стол чуть сильнее, чем того требовало тесто. Над столом поднялся клуб мучной пыли. Александр Сергеевич случайно шмыгнул носом, вдохнул этой пыли и громко чихнул. От его чиха чернильница соскочила со стола на пол, несколько раз подпрыгнула, обрызгивая при этом всё вокруг, в том числе и последний фартук Натальи Николаевны. - Писателишка хренов! - невольно выругалась жена поэта. - Весь дом загадил! Чернил на тебя не напасёшься!.. Ну, скажи, кому твои стишки нужны?! Бумагу только зря изводишь! Для клозета она и то непригодной становится! Всё бельё от неё потом чёрное!
- Тут уж, душенька, ты неправа! - воскликнул оскорблённый поэт. - Эти стихи нужны людям! Это историческая ценность! И... и... я запрещаю тебе пользоваться моими черновиками в клозете!.. Их, между прочим, потомки изучать будут!
- Делать больше потомкам нечего, как изучать твои закорючки! - усмехнулась Наталья Николаевна. - Писать бы сначала толком научился! А то царапаешь, как курица лапой!.. И что не рифма - крокодил!
- Я?.. Я?.. Курица лапой?! - вскричал поэт. - Рифма - крокодил? Какое низкое коварство!.. Ну ладно!.. Я сейчас!..
Выскочив из-за стола, он яростно схватил свою ушанку, накинул старое драповое пальтишко, напялил валенки прямо на подштанники, и, громко шибанув дверью, выбежал из дому.
Целый день бедный поэт бродил по заснеженной округе со снеговой лопатой и пытался, расчищая дорожки, хоть как-то снять напряжение, вызванное столь дерзновенным непониманием супруги.
"Ах, как мало ещё люди ценят возвышенное искусство! - мысленно вздыхал Александр Сергеевич. - Как мелки их взгляды!.. И даже самые, казалось бы, близкие люди, и те..."
Но буря всё крутила и крутила снежные вихри, и крыла мглою небо.
- Нет, - сказал сам себе поэт, - это тоже не выход... Мы пойдём другим путём!
Вернувшись в дом, Александр Сергеевич первым делом вбил в сену парочку новеньких гвоздей и повесил на них всю, имеющуюся в доме одежду. Потом приколошматил к табуретке ножку, вынес мусор, накормил скотину, и даже принёс из колодца пару вёдер студёной водицы на коромысле.
- Вот и молодец, - похвалила его жена. - Наконец-то, за ум взялся. Давно бы так! Садись за стол, будем ужинать, я пирожков напекла.
На столе, и вправду, стояло большущее блюдо с целой кучей пирожков. Рядом аккуратно располагались чернильница с воткнутым в неё пером и бесценные черновики великого поэта.
По случаю примирения, откупорили бутылку, подаренную когда-то на праздник Василием Андреевичем, другом семьи, разлили по кружкам...
"Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей", - поймал за хвост пролетающую мимо мысль Александр Сергеевич.
- Эх, писарь ты мой, писарь, - обняла мужа за плечи Наталья Николаевна. - Что ж с тобой поделаешь. Пиши уж, коли душа так просит. Мало ли!.. Может, и выйдет из твоих писулек когда-нибудь какой-то толк.
(из цикла "байки про Пушкина")
Фото с сайта: https://pixabay.com
Другие времена - другие сказки
Закинул старик невод в синее море в первый раз - пришёл он с тиной морской, закинул второй - пришёл он с травою, закинул третий - пришёл он с одною рыбкою. А рыбка та не простая, а золотая.
И говорит она человеческим голосом : "Применение запрещённых методов лова рыбы, статья 8.37 ч. 2 наложение административного штрафа с конфискацией судна и других орудий добычи".
Где находится Лукоморье
Лукоморье — одно из первых географических названий, которые мы узнаем в жизни. На современных картах его не найти, зато оно есть на картах XVI века. Упоминание Лукоморья есть и в «Слове о полку Игореве», и в русском фольклоре.
Что значит слово «Лукоморье»
Слово «лукоморье» звучит для нас загадочно и даже сказочно, но этимология его достаточно прозаична. Оно происходит от старославянского «лѫкъ» и «море». Слово «лука» означает изгиб. Однокоренные с ним слова — «лук», «излучина», «лука» (у седла). То есть «лукоморье» переводится как изогнутый берег моря, бухта. В переносном смысле это "край света"
Лукоморье у Пушкина
О Лукоморье мы узнаем из пролога к первому большому произведению Александра Пушкина, поэме «Руслан и Людмила». У Пушкина Лукоморье описывается как некое условно-сказочное место «где Русью пахнет», где стоит памятный каждому дуб со златой цепью и ходящим по ней ученым котом.
Важно, что пролог был написан уже ко второму изданию поэмы, которое было опубликовано через 8 лет после первого издания — в 1828 году. Это многое может прояснить в происхождении пушкинского Лукоморья.
К этому времени Пушкин уже побывал в южной ссылке, где вместе с Раевскими побывал и в Приазовье, и в Крыму. Генерал Раевский из Горочеводска восторженно писал дочери Елене: «Тут Днепр только что перешел свои пороги, посреди его — каменные острова с лесом, весьма возвышенные, берега также местами лесные; словом, виды необыкновенно живописные, я мало видал в моем путешествии, кои бы мог сравнить с оными».
На человека военного эти пейзажи произвели неизгладимое впечатление. На поэта Пушкина они просто не могли не повлиять.
Однако пейзажи пейзажами, но что с Лукоморьем? Откуда у Пушкина мог выкристаллизоваться этот образ, который войдет не только в историю русской литературы, но и в подсознание каждого русского человека?
Источник первый: Арина Родионовна. Как известно, сюжеты нескольких пушкинских сказок были навеяны поэту его няней. Историк литературы пушкиновед Павел Анненков писал, что многие эпизоды из сказок Арины Родионовны по-своему излагаются Пушкиным и переносятся из произведения в произведение. Вот отрывок из «Сказки о царе Салтане», как он рассказан Анненковым: «Так, у ней был кот: „У моря-лукоморья стоит дуб, и на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет“.
Как мы видим, кот ходит у няни Пушкина вверх-вниз, то есть мы имеем дело с типичным для финно-угорской традиции описанием мирового древа. Кот здесь является одновременно и хранителем границы между мирами, и медиатором между ними.
Источник второй: „Слово о полку Игореве“. Ещё в лицейские годы Пушкина А. И. Мусиным-Пушкиным было издано „Слово о полку Игореве“. О Лукоморье в „Слове“ сказано:
»А поганого Кобяка изъ луку моря от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ яко вихръ, выторже: и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ, в гридницѣ Святъславли».
В летописи сообщалось, что русские постоянно сталкивались с кочевниками в южной степи: «юкоже преже в луцѣ морА быю хусА с ними крѣпко».
Обитателями Лукоморья по летописям были половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали. Лукоморьем же называлась территория Северного Приазовья.
Это мнение, как полагает С. А. Плетнева, подтверждается тем, что «можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям (идолам), обнаруженным в районе нижнего Днепра. Они относятся к развитому периоду половецкой скульптуры, ко второй половине XII—началу XIII веков».
Таким образом можно сказать, что Лукоморьем (которое воспел Пушкин) называлась излучина между нижним течением Днепра и Азовским морем. В топонимике Приазовья и сегодня можно встретить отзвуки этой исторической памяти: две степных реки Большой и Малый Утлюк. «Утлюк» — «Отлук» — «Лука» переводится с тюркского как «выгон, луг».
Небезынтересно понять также, что за дуб описывал Пушкин:
«И там я был, и мед я пил; У моря видел дуб зеленый».
Путешествуя по Приднепровско-Азовской степи во время южной ссылки, Пушкин мог от старожил услышать легенду о знаменитом Запорожском дубе, который рос на острове Хортица.
О нем писал еще византийский император Константин Багрянородный: «Пройдя это место, руссы достигают острова святого Григория (остров Хортица) и на этом острове совершают свои жертвоприношения, так как там растет огромный дуб. Они приносят в жертву живых петухов, кругом втыкают стрелы, иные приносят куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай».
Уже в 70-х годах XIX века запорожский историк-краевед Я. П. Новицкий также упомянул об этом дубе: «Лет пять тому назад на острове Хортице засох священный дуб. Он был ветвист и колоссальной толщины, стоял в стапятидесяти саженях от Остров-Хортицкой колонии».
Где ещё искать Лукоморье?
Лукоморье встречается не только в летописях, «Слове о полку Игореве» и поэме Пушкина, но ещё и в русском фольклоре. Афанасьев в своем труде «Древо жизни» отметил, что так в восточнославянской мифологии называлось заповедное место на границе миров, где растет мировое древо, упирающееся в преисподнюю и доходящее до неба. Карамзин также писал, что слово Лукоморье употреблялось в значении северного царства, где люди на полгода впадают в спячку, а полгода бодрствуют. Так или иначе, в фольклорном восприятии Лукоморье — это некая условная земля на границе ойкумены, чаще всего располагающаяся на севере.
Лукоморье на картах
Лукоморье можно было бы считать историческим и полусказочным анахронизмом, если бы не западноевропейские карты XVI-XVII веков, на которых месторасположение Лукоморья точно определено. И на картах Меркатора (1546 год), и на картах Гондиуса (1606 год), а также на картах Масса, Кантелли и Витсена Лукоморьем названа территория на правом (восточном) берегу Обской губы.
Европейские картографы сами в этих местах не бывали. Скорее всего, при составлении карт они опирались на описание этой местности путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна. Он дал его в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «Из Лукоморских гор вытекает река Коссин. Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин».
Николас Витсен, опубликовавший в XVIII веке свою «Carte Novelle de la Tartarie», располагал графическим материалом. На его карте длина Обской губы соответствует действительности, и поэтому «Lucomoria» — обозначение самого залива Карского моря. В русской исторической картографии топонима «Лукоморье» не было, но очевидно, что западноевропейские картографы признавали Лукоморье как древнее название Обской губы.
Сказки Пушкина - Сказка о царе Салтане
Сказки Пушкина - Сказка о царе Салтане