Нить
— И-и-и тринадцатой Ариадной становится…
Тук. Тук. Тук.
— Становится…
Тук.
— Великолепная…
Ту…к.
— Эллина Милиоти!
Тт…ту..к…т…т…тук…
— Поприветствуем победительницу! Эллина, эти аплодисменты — для вас! Прошу вас… Эллина? Куда же вы?
«Куда? Кретинка!.. Ид..тка… шлюх… *пшшш*.. убью…»
.
Она стояла перед зеркалом в уборной, и вода из крана заглушала шипение наушника.
Восстановить дыхание не получалось, лицо пылало, по щекам размазалась тушь. Какая же дура, дура, дура! Что на нее нашло? Так опозориться в момент триумфа! Зевс всемогущий, Кастор ее прибьет и будет прав.
Дверь затряслась под ударами, и голос, глухой от ярости, произнес тихо, но внятно:
— Я знаю, что ты там. Открывай.
Она щелкнула задвижкой и съежилась.
— Я… Прости, Кастор, мне стало дурно…
Сжатые кулаки и челюсть, безумный взгляд — все это она ухватила краем сознания, когда закрывала голову от ударов, но ударов не последовало. Каким-то чудом ее продюсер сумел сдержаться. Он шумно выдохнул и процедил:
— Немедленно возвращайся, извиняйся, делай, что хочешь, но докажи, что тебя не просто так выбрали Ариадной. И приведи рожу в порядок.
Она стала быстро тереть щеки салфеткой.
— Впрочем… — Кастор взял ее за подбородок. — Оставь так. Раз уж ты устроила спектакль, то продолжай. Расскажи им, что мечтала об этом с детства и все в таком роде.
— Я и правда мечтала об этом с детства… Мне казалось, что тогда родители меня узнают и заберут домой…
— Нет, слишком сопливо и банально. Давай-ка удивим их. Так… У тебя сдали нервы, да, но не просто так, а потому что... У тебя есть личные счеты с Игрой! Ты пока не готова рассказывать об этом публике, но вскоре все всё узнают.
— Личные счеты? Не понимаю…
— А тебе и не положено, детка. Иди и отработай бабки, что компания потратила на твои актерские курсы. И если добавишь отсебятины, вмиг окажешься на улице.
Она хотела возразить, что нет, уже не окажется — теперь она не просто молодая актриса Эллина Милиоти, теперь она главная женщина планеты, блистательная Ариадна, управительница величайшего и популярнейшего шоу на Земле! Она так долго к этому шла, так долго играла свою роль, чтобы оказаться на этой невозможной высоте, о которой девочка из приюта не могла и помыслить!
Она, конечно, промолчала, и поспешила туда, где слышался рокот взволнованной толпы, а потом смотрела в четвертую стену и улыбалась воображаемому любовнику, как учили ее на курсах, и бездумно повторяла заученную речь и новые фразы, которые велел ей сказать Кастор. В конце она послала зрителям воздушный поцелуй, от которого пошатнулась, и на миг испугалась, что рухнет прямо под ноги сотням громких и жадных людей.
Но крики восторга подхватили и удержали ее.
Поздравляем, Ариадна!
Они сливались в одно серое пятно: организаторы, учредители, члены правления, распорядители — все, кто создавал Игру, кто творил историю. И теперь она стала частью этой истории, ее душой — Ариадной. Она будет вдохновлять, менять, творить, недаром именно ее выбрали на это почетное место.
— Повернись.
Она послушно развернулась к ним спиной. Это нормально, что они хотят внимательно изучить ее, она теперь часть команды…
— Недурно. — Судя по голосу, говорил распорядитель. — Давно у нас не было такой фигуристой Ариадны, это надо обыграть, пусть дизайнеры постараются, думаю, хитон должен быть прозрачным. А теперь, будьте добры, объясните, что это за бред про личные счеты с Игрой?
Она вспыхнула и быстро обернулась.
— Так получилось, я ничего такого не имела в виду, просто…
От волнения она по-прежнему не могла разглядеть их лиц, но все равно почувствовала на себе удивленные взгляды.
— Все хорошо, не обращайте внимания, она послушная девочка, а у пиар-отдела есть несколько предложений, — отчеканил Кастор. — Эллина, детка, посиди пока, полистай журнал.
Она присела на край кресла и постаралась улыбаться. Говорили о рейтингах, рекламной кампании, гонораре, процентах, обязательствах — она мало что понимала из услышанного, но продолжала кивать, и чуть сменила позу, чтобы выглядеть более раскрепощенной и сексуальной. Потом до нее донеслись слова про месть за родителей, это было странно, ведь речь шла о ней. Она вскинулась.
— Но все было не так! Мой отец вовсе не делал ставок в Игре и уж точно не кончал жизнь самоубийством, а мама была баптисткой и никак не могла оказаться в борделе. Им нечего было проигрывать, они были бедны, потому и отдали меня в приют...
— Надеюсь, к вечерней пресс-конференции Ариадна выучит историю своей семьи. — Кажется, это был один из управляющих. — И, кстати, пора бы ей отправиться к стилистам и сменить, наконец, цвет волос.
— О, я как раз хотела это обсудить! — Она чуть подалась вперед. — Мне кажется, что было бы хорошо оставить Ариадну, то есть меня, блондинкой!
— Эллина, детка. — Голос Кастора звучал слишком спокойно и доброжелательно. — Где ты видела Ариадну с платиновыми волосами?
— В том и дело! — Она почувствовала, как щеки заливает краска, улыбнулась и заговорила быстрее, чтобы Кастор не успел перебить — благо эту речь она несколько раз отрепетировала дома: — Я хотела предложить раскрыть образ Ариадны по-новому. Да, она выбирает Тесея и дарит ему возможность победить, но разве этого достаточно, чтобы зваться «главным человеком в Игре»? Да, Ариадна каждый год вносит какие-то изменения, но, Зевс всемогущий, это же не изменения, а насмешка… Корзинка с фруктами для каждого претендента? Узоры на стенах Лабиринта? Черная набедренная повязка для Минотавра? Серьезно? Я хочу, чтобы роль Ариадны стала ярче. Пусть кровавое зрелище будет уравновешено чем-то добрым и настоящим, а Белая Ариадна могла бы стать символом перемен, и мои светлые волосы как раз подходят идеально. Я тут записала свои предложения, сейчас…
Смех раздался, кажется, со всех сторон, и она замолчала. Громче всех хохотал Кастор, но она узнала этот черный взгляд, и воодушевление сменилось страхом. Она опять выставила себя идиоткой…
Когда все стихли, главный распорядитель повернулся к Кастору и сухо произнес:
— Господин Николау, будьте добры, отправьте госпожу Милиоти к стилистам. И по пути напомните ей, где ее место, чтобы нам не пришлось больше тратить время на всякие бредни.
— Не сомневайтесь, — отозвался Кастор сквозь зубы.
— Сегодня вечером на пресс-конференции мы хотим видеть каноническую Ариадну с черными волосами, а не глупую куклу. И, мистер Николау, проследите, чтобы наша Ариадна не сболтнула лишнего. Кстати, ваша идея с местью за родителей мне по нраву.
Когда они выходили, Кастор так толкнул ее в спину, что она едва не рухнула со своих высоченных каблуков. Он почти протащил ее до конца коридора и кивнул в сторону розовой двери. Она послушно засеменила туда. Вслед ей донеслось сдавленное «долбанутая шлюха», но она убедила себя, что ослышалась, — иначе было слезы не сдержать.
Видеть себя в зеркале было невыносимо. В прозрачном хитоне она казалась себе более голой, чем обычно в ванной, а из-за черных волос ее круглое лицо стало взрослым и вульгарным. На Кастора она не смотрела.
— Детка, ты что, дуешься? Ну-ну, хватит, тебе не идет, вон складка какая между бровей.
Она испуганно расслабила лоб и помассировала межбровье.
— А вот хитончик, — продолжал Кастор насмешливо, — идет тебе весьма. И даже к лучшему, что у тебя типаж не древнегреческой богини.
— Ариадна не была богиней.
Он покачал головой.
— Какая же ты тупая, хоть и красивая. Но ничего, я уже нанял трех сценаристов. Все возможные диалоги пропишем, разучим, отрепетируем. Кстати, учредители одобрили твою идею сделать Ариадну символом перемен в Игре.
Она прижала ладони к груди.
— О, это чудесно, я так счастлива! Надо будет обсудить, у меня есть идеи…
— Подробности узнаешь завтра, а пока готовься к шоу.
— Я готова. — Она села, закинула ногу на ногу, приподняла бровь и с удовлетворением отметила, что Кастор смотрит, не мигая. Произнесла томно и лениво: — Что я думаю об участниках? Они молоды, красивы, ладно сложены.
Он довольно хмыкнул.
— Вот, узнаю свою девочку. А чтобы ты окончательно уяснила, что я на твоей стороне, у меня есть для тебя подарок.
На стол перед ней шлепнулся крупный конверт с оттиском лабиринта.
— Что это?
— Догадайся.
— Но ведь я должна увидеть претендентов только в прямом эфире!
— Уверен, ты сможешь изобразить удивление. А вот чтобы твое удивление не было слишком уж правдоподобным, я решил немного нарушить правила.
Ладони вспотели, пока она вскрывала конверт. Семь юношей, семь смельчаков, которые совсем скоро спустятся в темный Лабиринт, чтобы встретить там смерть. И лишь она, Ариадна, может подарить им надежду, выбрав Тесея, — о, кого же ей выбрать, это так ответственно… волнующе… Фотографии рассыпались по столику, и она, увидев первую, задохнулась. Схватила вторую, третью, четвертую, пятую, шестую… Сердце, кажется, колотилось во всем теле.
— Что все это значит? Это розыгрыш, да?
Веер карточек, с которых на нее смотрели знакомые лица, дрожал в ее руке.
— Что-то не так? — невинно спросил Кастор.
— Кастор! Это же мужчины, с которыми я… которые со мной…
— Не может быть.
— Посмотри, ты только посмотри: мой бывший муж! А это — Томас, первая любовь. С Элиасом мы выступали на «Танцах», у нас был роман, с Одисом играли в «Семейке», тоже роман. С Гелиосом Фри мы несколько раз встречались, в смысле, на мероприятиях. — Мелькнуло воспоминание, как она просыпается с тяжелой от похмелья головой в чужой постели, а рядом храпит этот неприятный потный актеришка. — А это вообще мой троюродный брат. — «Который пытался меня изнасиловать».
— Надо же, какое совпадение.
— Неужели они и правда прошли отбор и показали себя самыми достойными?
— Поверь, им весьма выгодно участвовать в этом проекте.
— Как мне смотреть им в глаза? Я не могу, Кастор, не могу…
— Вот поэтому я и показал тебе их заранее.
Она медленно положила шесть фотографий на стол и взяла в руки седьмую.
— А вот этого мальчика я не знаю. Совсем юный… И такой… щуплый! Неужели и он прошел отбор?
— О! Это самое интересное!
Кастор сел рядом и приобнял ее одной рукой, а другую опустил ей на бедро.
— Это доброволец, которого взяли вне конкурса!
Она чуть отодвинулась и уставилась на хилого паренька с веснушками.
— Но он вовсе не похож на героя!
— А он и не герой! Он твой фанат! У него весь дом обклеен твоими постерами, он сделал сайт о тебе, ходит на все фильмы. Позвонил организаторам через пять секунд после того, как объявили о твоей победе!
— Совсем мальчишка. И явно не в нужной физической форме...
— Это шоу, детка, тебе ли не знать. Пылкий влюбленный юноша без шанса на победу — сплошная романтика и рейтинги. Мы еще подумаем, и, возможно, ты выберешь Тесеем именно его. Это будет ярко, трогательно, как раз в духе Белой Ариадны, как ты и хотела.
Она скинула его потную ладонь со своего плеча и встала.
— Что значит «мы подумаем»? Ариадна — я! И я сама выберу того, кто достоин зваться Тесеем!
Кастор нахмурился, а потом расхохотался истерично, с всхлипами. Она почувствовала подступающие слезы и, как обычно, спрятала их за капризной маской с надутыми губками. Кастор послал ей воздушный поцелуй.
— Пора бы понять, детка: твои желания и предпочтения ничего не значат. Впрочем, мое слово тоже будет последним... Скорее всего, организаторы заставят тебя выбрать Гелиоса — он типичный Тесей.
Она бросила взгляд на фотокарточки. Да, Гелиос Фри и впрямь выделялся из семерки: более рельефный, дерзкий, опасный.
— Что, детка, хочешь быть подружкой этого красавчика?
Она промолчала, осознав, что уже не хочет быть даже Ариадной.
Она столько раз стояла перед камерами и все равно еле справлялась с волнением.
Самообладание подвело, когда в студию вошел Минотавр. Раньше она видела минотавров только на экране и не представляла, насколько они огромны в реальности. Он словно заполнил собой все пространство, даже воздух теперь пах только им.
Практически обнаженный, с узкой повязкой на бедрах, плечи не обхватить, весь словно отлитый из бронзы, блестящий, страшный. И эти рога, крупные бычьи ноздри, жесткая шерсть на щеках…
— Эллина? Вы готовы?
Она сморгнула, улыбнулась и поплыла к декорациям, у которых ее ждал Минотавр. Она старалась смотреть мимо, но все равно чувствовала его взгляд — тяжелее и пристальнее, чем у остальных.
— Отлично. Для начала посади Ариадну на плечо
Массивное тело придвинулось, она подумала, что сейчас не выдержит и сбежит, но тут раздался тихий, глубокий голос:
— Прошу прощения. Разрешите. Я очень осторожно.
С бычьей морды на нее смотрели ясные, блестящие глаза. Она кивнула, и тут же теплые ладони подхватили легко и нежно, и она оказалась выше всех, дальше всех, на крепком, надежном плече.
Вспышки, вспышки, вспышки.
А теперь как будто ты ее сейчас растерзаешь.
А теперь на вытянутых руках.
Теперь Ариадну — в цепь, а Минотавр — господин. А теперь поменяйтесь.
Эллина, больше секса. Минотавр — больше ярости.
Разорви на ней платье. Отлично
Вспышки, вспышки, вспышки.
Это длилось и длилось. Она смотрела на яркие лампы, изгибалась, страдала, вожделела, кричала от ужаса, кричала от гнева — все, как просил фотограф. Чем больше гримас и поз, тем меньше в теле мыслей, чувств — ее самой. Иногда сквозь отупение она слышала нежное: «Извините, надеюсь, я не сделал вам больно».
Когда съемка закончилась, она накинула шелковый халат, вышла на балкон и с облегчением вдохнула вечернюю прохладу.
— Разрешите?
Минотавр дождался кивка и встал рядом.
— Не против, если я закурю?
Она пожала плечами, а потом сказала:
— Можно и мне сигаретку?
Они выдохнули дым одновременно. Сигаретная горечь возвращала из небытия. Она прикрыла глаза.
— Хотел сказать... Эта фотосессия — для меня большая честь.
Она вежливо улыбнулась.
— Правда, я счастлив, что именно вы стали Ариадной. Уверен, при вас Игра станет еще популярнее и увлекательнее.
Она поморщилась, но он не заметил.
— Знаете, я ваш поклонник. Смотрел все фильмы, читаю все статьи о вас...
«Прямо как тот бедный мальчик...».
— А ваш фильм «В плену у лабиринта» ... Когда я смотрел его первый раз… Не смейтесь, но я заплакал. Какая сильная метафора! Вы так здорово передаете это чувство обреченности, безысходности, что, уж простите за откровенность, я всегда представлял себе, что вы рассказываете историю… про меня.
Она затянулась слишком сильно и закашлялась.
— Все в порядке? Я могу помочь?
— Нет! К-х... Не трогайте меня. И знайте: в «Лабиринте» и правда есть отсылки к Игре, но он не про вас, а про Тесея, про участников, которых такие, как вы, убивают.
Он поднял голову к сизому небу.
— Но ведь и они... убивают нас.
— Ни одна Игра не прошла без человеческих жертв!
— Они знают это и все равно идут добровольцами.
— Им нужны деньги.
— Да, это их решение. У них есть выбор. В отличие от... таких, как я.
— Все равно... Вы убийцы.
— Эллина, но ведь и вы, став Ариадной, вручите одному из игроков клинок, который, вероятно, меня и прикончит.
Она выронила сигарету. Надо было развернуться и уйти, хлопнув дверью, но ноги ослабли.
— Таковы правила... Так сложилось исторически.
— Согласен. Хотя, если уж говорить об аутентичности, лучше бы вы давали Тесею клубок ниток. Может, внесете изменение в правила?
Он улыбался, а у нее стянуло горло и грудь. Аутентичность. Именно это слово использовали тогда организаторы.
Неожиданно для себя она произнесла:
— Завтра я объявлю изменение, ради него фотосессия и затевалась. Я предложу, чтобы со следующего года в Игре участвовали женщины. Как в мифе — семь человек. Вот вам и аутентичность.
Минотавр хмуро посмотрел на нее.
— Зачем?
Она прошептала:
— Я вынуждена, это контракт. Это не моя идея, конечно, я против... Но отказаться не имею права, все прописано, а я и не знала. Понимаете, отказ грозит мне... потерей всего. Возможно, даже тюрьмой — за неисполнение. Понимаете, поэтому. Семь девушек.
Где-то запела птица.
— Девушка тоже может стать Тесеем?
— Уверена, это станет их следующим шагом, новая Ариадна предложит что-то такое. А на какой-нибудь из Игр они непременно разыграют историю запретной любви между девушкой Тесеем и Ариадной… Это шоу, а шоу надо подогревать. Пока идея в том, чтобы нарядить девушек в откровенные наряды и приставить по одной к каждому воину. Дополнительная мотивация...
К птице присоединилась еще одна.
— Эллина, знаете, я очень хочу выжить и одержать победу. Но все же буду молиться, чтобы Тесей, которого вы изберете, покалечил меня. Чтобы му́ка этого новшества досталась моему последователю. Это эгоистично?
— А то, что я не могу поступить иначе, эгоистично? Даже если откажусь, они просто найдут более сговорчивую Ариадну. Я смотрю Игру с детства и почему-то всегда верила в происходящее. Даже после того, как сама снялась в нескольких фильмах. Я дура?
— Нет, просто все мы в плену у этого лабиринта. Вы не виноваты.
Потом она много раз пыталась вспомнить свои чувства и мысли в тот момент, но оказывалась в молочной пелене — и сразу в объятиях Минотавра. Он гладил ее по волосам, шептал что-то ласковое, а она обмякла и вроде бы плакала, или просто в глазах и голове было мутно.
— Спасибо...
Она была готова к проклятиям, оскорблениям, ударам; ждала, что сейчас он крикнет — иди вон, ты никто, тебе не место среди звезд, тебе никогда не стать Ариадной. Но Кастор говорил спокойно, хоть и с обжигающим презрением.
— Какая же ты тупая дрянь, детка.
— Я н-не знала, что там папарацци... Я н-не думала.
— Разумеется. Слово «думать» — не про тебя. Твои слова — «вертеть задницей, улыбаться, делать то, что говорят». Да, детка?
Она не выдержала и отвела взгляд.
— Это всего лишь объятие. На фотосессии были более откровенные снимки.
— На фотосессии нет ни одного кадра, где бы ты так нежно обжималась со зверем. Если ты хотела уничтожить свою карьеру и имя, то выбрала лучший способ.
— Вообще-то мой рейтинг упал после предложения о девушках! А ведь я была против!
— Милый снимок с Минотавром его добил, поздравляю.
Она уронила лицо в ладони.
— Не волнуйся, детка, все можно исправить. Организаторы ждут тебя сегодня на приватный ужин, чтобы рассказать, как ты можешь искупить вину.
Голос его звучал так едко и сально, что ее затошнило. Что за искупление? О... Нет.
— Да, детка. Подготовься тщательно. Белье можешь не надевать.
Только не это.
Лучше бы ЭТО.
Ее знобило от унижения, но не от того, к которому она готовилась.
Сначала они удивились, а потом хохотали и гадко шутили по поводу прозрачного платья-комбинации, красной помады и сетки чулок.
Как, наверно, веселился Кастор, который, конечно, все знал и просто решил ее наказать.
Шлюха как есть, готовая отдаться ради репутации. Вот только никому ни она, ни ее репутация не были нужны. Более того, на костях этой репутации Игра, и без того масштабная, но в последние годы пресная и предсказуемая, станет главной мировой сенсацией. Завтра Эллина Милиоти объявит новое изменение и навсегда останется в истории как Черная Ариадна, девка Минотавра, Царевна-шлюха.
Всю свою жизнь она шла к успеху, к солнцу, и вот она здесь, на самой высоте, крылья уже полыхают, дальше — только вниз.
— Зрители хотели бы услышать комментарии по поводу вашего сенсационного заявления. Что побудило вас внести в Игру это изменение?
(Э. М. улыбается)
— Общество развивается, становится более терпимым, взрослым и понимающим. При этом мы продолжаем из года в год действовать по схеме, предложенной еще античными варварами. Если мы провозглашаем равенство, то нужно идти до конца. Минотавр тоже имеет право на помощь от Ариадны. Это справедливо.
— Не так давно вы также выступили за историческую достоверность, в связи с чем уже в следующей Игре будут участвовать женщины.
(Э. М. Пожимает плечами)
— Именно так. Потому что мы равны.
— Есть мнение, что женщины в Игре обречены на гибель.
(Э. М. вскидывает бровь)
— Вы нас недооцениваете.
— И все же в чем справедливость, если и без того превосходящий всех по силе Минотавр получит клинок?
(Э. М. подается вперед)
— А то, что у него семеро противников, вас не смущает? К тому же, никто не говорит, что Ариадна выберет Минотавра. Я просто создала такую возможность.
— После снимков, опубликованных в "Q", многие считают, что вы хотите спасти Минотавра.
(Э. М. смотрит надменно)
— Отказываюсь это комментировать.
— Что вы думаете по поводу того, что вас называют Черной Ариадной?
— О, не стесняйтесь, я прекрасно знаю, как еще меня называют. Поверьте, так оно и есть.
(Э. М. поднимается из кресла, подходит к камере и проводит языком по объективу)
— Браво, детка, ты прирожденная актриса!
— Оставь меня в покое.
— Я уже веду переговоры насчет твоих будущих проектов, о-о-о, там такое! Все твои таланты раскроют, а потом еще и еще раскроют. Хочешь знать, о чем я?
— Нет.
На обнаженном теле Эллины Милиоти — портупея из черной кожи, и больше ничего. Глаза ее так густо подведены углем, что, кажется, глядят из преисподней и прожигают насквозь. На гладко зачесанных волосах — диадема из белого золота в форме изящных рогов. Эта новая Ариадна — отвратительно сексуальна, агрессивна, почти одержима в своей уверенности в себе и независимости.
«Какого черта мы тогда не отымели ее по кругу?»
Зрители кричат, свистят, неистовствуют. Они ненавидят ее, они обожают ее, они желают ей сдохнуть и желают ее.
Все знают, кого Ариадна выберет своим Тесеем, и это возмутительно, мерзко, да гори ты в аду, бедные мальчики, убейте этого зверя и его шлюху!
«Да, детка, ты богиня, ты лучшее мое творение, боги, да!»
Два воина в кожаном одеянии провожают ее в центр арены. Ведущий в белой тоге возвещает главный момент вечера. Сейчас Черная Ариадна сделает свой выбор.
Она подходит к претендентам, в руках ее — кинжал, что способен рассечь даже плоть минотавра. Они опускаются перед ней на колени. Она останавливается около каждого, гладит их по волосам, но в этом жесте нет сострадания и любви Ариадны, а лишь власть и похоть.
«Люблю тебя»
«Выбери меня, ради всего, что между нами было»
«Выбери меня, тварь»
«Я Тесей, я Тесей, я Тесей»
«Слухи, бред, провокация, я знаю, ты знаешь: только я подхожу»
«Сука»
«Мамочка, мне страшно, страшно»
Наконец она подходит к Минотавру. Он не на коленях и возвышается над ней, как гора. Но кажется, что все наоборот, что она огромна, что она здесь одна — среди теней.
Минотавр склоняется, зрители забывают дышать, и воцаряется тишина. Он целует ей руку, и безумная Ариадна смеется громко и кровожадно.
«Мне жаль, Эллина, мне так жаль»
И она делает свой выбор. Толпа ахает и тут же разражается криками. Наушник трещит, она слышит голос Кастора издалека.
Она обводит усталым взглядом живую мглу, состоящую из тысяч и тысяч людей, и вновь смотрит на Минотавра, что распростерся перед ее ногами. Из того места, куда она вонзила кинжал, льется темно-багровая кровь.
«Видишь, Кастор, я смогла сделать выбор. Ты ошибся: я не Черная Ариадна. Я Тесей. Я выбрала себя».
Продолжение в комментариях
Автор: Александра Хоменко