Мир! Труд! Май!
С праздником!
С праздником!
1 мая – Праздник Весны и Труда: зелень, тепло, шашлыки...
Мало кто сегодня помнит ту кровавую и гнусную историю, что стоит за этим праздником. А о предыстории бойни на Хей-Маркет, устроенной полицией 4 мая 1896 года в Чикаго, не знает почти никто. Разумеется, помалкивает об этом и официальная история компании CNH Industrial, которая сегодня объединяет марки Case и New Holland, являясь прямой наследницей фабрики жаток McCormick Works. Разумеется, стачки 1896 года были гораздо шире отдельной фабрики, но именно McCormick Works была в центре событий.
Рабочие входят на фабрику жаток McCormick Works.
Ниже приведу перевод соответствующего отрывка из книги Барбары Марш «Корпоративная трагедия» (фото добавлены из собрания Исторического общества Висконсина):
Сайрус-младший [сын Сайруса МакКормика, изобретателя механической жатки и основателя фабрики], в 25 лет избранный президентом после смерти отца, вскоре обнаружил, что плохо подготовлен к нарастающим трудовым конфликтам в McCormick Harvesting Machine Company. Действительно, некоторые из его первых действий показали отсутствие понимания проблем 1400 рабочих завода компании, что наложило отпечаток на трудовые отношения на протяжении всей его 33-летней карьеры.
Сайрус МакКормик-младший (1859–1936)
Спустя всего восемь месяцев после смерти отца [он умер 13 мая 1884 года], в разгар экономического спада, Сайрус МакКормик-младший в качестве меры по сокращению расходов снизил заработную плату всем работникам фабрики McCormick на целых 15%. Подобные сокращения во время спада в бизнесе не были чем-то новым для компании McCormick, но в том году для его действий было мало правдоподобных оснований. Прибыль компании на вложенный капитал в размере 2,5 млн долларов составила в том году 71%, а прогноз цен на машины компании на следующий год выглядел оптимистичным. Более того, он даже не следовал примеру сокращения заработной платы, предпринятому другими компаниями в тот год, поскольку сокращение на McCormick произошло за месяц до того, как его главный конкурент, компания Deering, также снизила заработную плату. Скорее, молодой президент McCormick принял критическое решение, плохо понимая ситуацию и её вероятный исход.
Сборка жаток на фабрике McCormick Works.
Профсоюз формовщиков, уже имевший опыт переговоров с McCormick, выжидал с ответными мерами до пика весеннего производственного сезона компании. В середине марта 1885 года местное подразделение профсоюза формовщиков пригрозило забастовкой, если компания не отменит снижение заработной платы. Когда руководство отказалось, формовщики устроили забастовку. Руководство компании построило на территории завода бараки для размещения штрейкбрехеров и начало нанимать рабочих, не состоящих в профсоюзе. По мере того как формовщики покидали завод, забастовщики пытались убедить остальных рабочих завода, насчитывавших 1300 человек, выйти на улицу.
В этот не слишком подходящий момент Сайрус МакКормик публично преподнёс в дар Теологической семинарии в Чикаго, основанной его отцом, подарок в размере 100 000 долларов от семьи МакКормик. Пошли слухи, что новый президент сократил заработную плату, чтобы оплатить этот дар. В начале апреля началась всеобщая стачка, поскольку большая часть работников фабрики по производству жаток либо бастовала в знак сочувствия формовщикам, либо не вышла на работу, запуганная коллегами. Когда компания направила детективов Пинкертона для охраны завода, это привело к насилию. Забастовщики напали на штрейкбрехеров и детективов, ехавших на работу на трамвае [возможно, имелась в виду конка], и захватили ящик винтовок Винчестера, которые те везли на завод. Один забастовщик был тяжело ранен.
По настоянию мэра Чикаго Сайрус МакКормик встретился с группой из двадцати пяти забастовщиков. Однако МакКормик настаивал на том, что будет рассматривать дело каждого человека индивидуально, отказываясь повысить заработную плату всем, и забастовка продолжалась. Наконец, Филипп Д. Армур, пожилой глава мясоперерабатывающей компании, мягко посоветовал молодому руководителю пойти на соглашение, говоря, что на стороне забастовщиков общественное мнение. Если забастовка продолжится, весь мир возложит вину на Сайруса, т.к. ничего подобного не происходило во время руководства его отца. МакКормик капитулировал, зарплата была восстановлена, и 3-недельная забастовка была прекращена.
Мать Сайруса, Нетти, крупнейший акционер компании, потребовала от сына отчёта об убытках от забастовки. Забастовка привела к падению прибыли в том году на 53%, до 841 007 долларов. Кроме того, только Нетти казалась понимающей причины забастовки и писала в то время: «У нас была неделя испытаний и тревог ... большая „забастовка“ и вытекающее из неё разрушение наших старых и приятных отношений с рабочими. В результате сотни семей оказались в беде, были возбуждены ненависть и яростные страсти... Как же у меня болит сердце!» В последующие годы она будет советовать руководству проявлять умеренность в обращении с работниками и умерит мстительность своего сына.
Тем временем Сайрус придумал план, призванный навсегда избавить компанию от профсоюза формовщиков. Он заказал пневматические формовочные машины, чтобы механизировать литейный цех и уволить квалифицированных формовщиков, наняв для обслуживания новых машин неквалифицированных рабочих. К началу 1886 года из 91‑го формовщика, подписавшего годом ранее петицию о забастовке, ни один не остался в штате.
Но формовщики отказались признать своё поражение. При поддержке других профсоюзов они в течение нескольких месяцев сплотили остальную часть завода. В феврале 1886 года газета Chicago Mail подсчитала, что из 1381 рабочего на McCormick, 750 вступили в «Рыцари труда»; 250 квалифицированных машинистов, кузнецов и лекальщиков – в боевой Объединённый профсоюз рабочих металлистов; десять рабочих – в профсоюз формовщиков; и только 300 человек не состояли в профсоюзе. В начале того же месяца рабочие объединились и потребовали повышения заработной платы, настояли на том, чтобы МакКормики оставили профсоюзных работников в штате, и добились приоритетного найма формовщиков с большим стажем работы. По иронии судьбы, новые формовочные машины компании Cyrus работали плохо, что вынудило компанию нанять пятнадцать квалифицированных формовщиков, включая пять человек, не состоящих в профсоюзе. Столкнувшись с такой мощной силой, МакКормик удовлетворил все требования, кроме одного: он отказался уволить пятерых формовщиков, не состоящих в профсоюзе.
В литейном цеху на фабрике McCormick Works.
Массовая забастовка началась 16 февраля. Когда 1 марта завод вновь открылся, чикагская полиция обеспечила для тех, кто хотел продолжить работу, безопасный проход через бастующих пикетчиков, но в тот день на работу вышли только 160 рабочих.
Забастовка затянулась до 1 мая, когда к трудовым конфликтам на заводе McCormick неожиданно подключилась волна профсоюзных демонстраций по всему Чикаго. Когда рабочие всего города снова начали забастовку за 8‑часовой рабочий день, половина вновь набранных МакКормиком штрейкбрехеров вышла на улицу в знак солидарности. В отчаянии Сайрус МакКормик согласился платить 10‑часовую зарплату за 8‑часовой рабочий день, но худшее было ещё впереди. Два дня спустя трудовые конфликты на фабрике по производству жаток совпали с историческим бунтом рабочих на Хеймаркет в Чикаго. Около 6000 членов профсоюза лесорубов собрались 3 мая на демонстрацию в поддержку 8‑часового дня на участке на Блэк Роуд, недалеко от фабрики жаток [МакКормика]. Бастующие рабочие McCormick в тот день слушали призывы Августа Шписа, немецкого анархиста и редактора газеты, выступавшего перед лесорубами [и рабочими с лесопилок]. Когда в 3:30 пополудни штрейкбрехеры McCormick начали уходить с работы, несколько сотен демонстрантов пришли к заводу и загнали их обратно на территорию. Прибывший контингент из двухсот чикагских полицейских напал на демонстрантов с дубинками и револьверами. Два забастовщика были убиты и несколько ранены.
Шпис немедленно распространил брошюру, призывающую к массовой демонстрации на площади Хеймаркет вечером следующего дня в знак протеста против убийств. Когда полиция попыталась разогнать демонстрацию, кто-то бросил бомбу, убив семь полицейских. В последующие недели в наказание были повешены четыре анархиста, а по стране прокатилась реакционная волна антипрофсоюзных настроений. Осенью того же года Сайрус МакКормик решил отменить восьмичасовой рабочий день. Профсоюзы были разбиты, и менеджмент корпорации снова одержал победу.
Обратите внимание на то, как осторожно описала эту историю в 1985 году журналистка респектабельного издания Crain’s Chicago Business. Ни намёка о том, что бойня на Хей-Маркет была спровоцирована с целью дискредитации рабочего движения: «кто-то бросил бомбу, убив семь полицейских» – это максимум того, что могла себе позволить свободная пресса. Никаких вопросов о том, зачем 4 мая на Хей-Маркет вообще приехала полиция – ведь митинг проходил совершенно мирно и рабочие уже расходились, т.к. начал накрапывать дождь. Ни намёка о том, что бомбой был убит лишь один полицейский, а ещё шестеро по всей видимости были убиты самими полицейскими, открывшими беспорядочный огонь по разбегающимся митингующим – они убили по меньшей мере 4 рабочих и ранили не менее 70 (число раненных рабочих неизвестно, т.к. они боялись обращаться за помощью в больницы, где их арестовывали).
На «суде» к смерти были приговорены 7 человек – помимо 4 повешенных анархистов ещё один успел покончить с собой до казни, а двоим смертный приговор заменили пожизненным заключением. Ещё один человек получил 15 летний срок. Да, а Рудольф Шнаубельт – якобы главный подозреваемый в метании бомбы – дважды арестовывался, но был отпущен полицией и скрылся из страны.
Разумеется, обо всём этом журналистка бизнес-издания писать не могла – не на ту аудиторию она работала. Но отдадим ей должное хотя бы за описание событий на фабрике МакКормика, предшествовавших убийствам 4 мая – в конце-концов, она рассказала, что могла. А мы, в свою очередь, давайте вспомним имена героев:
Август Спис – приговорён к смерти, повешен.
Альберт Парсонс – приговорён к смерти, повешен.
Луис Лингг – приговорён к смерти, покончил с собой в тюрьме.
Михаэль Шваб – приговорён к смерти, казнь заменена пожизненным заключением.
Самуэль Филден – приговорён к смерти, казнь заменена пожизненным заключением.
Адольф Фишер – приговорён к смерти, повешен.
Джордж Энгел – приговорён к смерти, повешен.
Оскар Неебе – приговорён к 15 годам заключения.
Товарищи! Братья и сёстры. НАРОД! Я, искренне поздравляю Вас с Праздником. С Днём Солидарности Трудящихся! Неважно, кто мы по национальности и вере. Неважно, кем мы работаем. Важно, что именно нашими руками, создаются блага и красота этого Мира. Все мы привносим свой Труд на благо людей. Это наш ежедневный рабочий подвиг. Я желаю Вам здоровья, радости и мирного неба над головой. Ура. Всех с Праздником.
Всем привет!
Сегодня утром я проснулся и мне в разные чаты градом посыпались поздравления с праздником и открыточки. Почти все они с изображениями Ленина и Сталина. Но многие ли знают, что ни тот, ни другой не имеют отношения к памятным событиям той даты, поскольку были ещё детьми, и вся их роль в том, что они приняли этот праздник как государственный в СССР? Позволю себе немного позанудствовать и расскажу Вам о Хеймаркетской бойне, роли Анархистов в этом празднике и рождении лозунга "Виват, Анархия!"
_______________________________
Мы хотим этот мир переделать,
Надоел рабский труд за гроши,
Мы устали корпеть и ни часу
Не иметь для себя, для души.
Мы хотим любоваться солнцем
И вдыхать ароматы цветов.
И мы знаем: сам Бог повелел нам
Трудиться восемь часов.
(Восьмичасовая песня)
Интересующие нас события произошли в США, в городе Чикаго, 1 мая 1886 года. В тот день чикагские рабочие организовали стачку с требованиями установить восьмичасовой рабочий день. В то время условия труда были чудовищными - рабочий день по 12-15 часов, совсем низкие зарплаты, применение детского труда и, разумеется, никаких социальных гарантий. Всего в забастовке приняли участие 350 000 человек, включая Нью-Йорк, Детройт, но в центре событий был Чикаго, где участвовало 40 000 человек. После первомайской демонстрации было уволено полторы тысячи человек, которым нужно было кормить семьи. На следующий день на завод пригнали штрейкбрехеров, которых встретили протестами, но полиция силой и пулями разогнала митингующих, убив четверых человек и ранив десятки.
После этой бойни местные анархисты распространили листовки с призывом выйти 4 мая на площадь Хеймаркет, которая тогда была большим центром уличной торговли. Собралась огромная толпа недовольных полицейским террором, там были и женщины, и дети. К десяти часам вечера полил проливной дождь и люди начали потихоньку расходиться. Митинг был настолько мирным, что пришедший на него мэр спокойно ушёл домой, решив, что проблем не будет. Почти сразу после его ухода, во время выступления анархиста Филдена, прибыла полиция и потребовала от всех разойтись. Им ответили, что митинг мирный и в этот момент какой-то провокатор из толпы швырнул бомбу в полицейских. Началась паника, полицейские открыли беспорядочный огонь по толпе и друг другу, в темноте было трудно понять, кто и где. Снова четверо убитых, десятки раненых.
На следующий же день власти врубили маховик репрессий. Были уничтожены десятки рабочих клубов, арестованы и подвергнуты пытками сотни простых рабочих, всех заставляли "стучать" друг на друга. В итоге под суд по оговорам попали восемь анархистов. Все они были голословно оговорены, поскольку, кроме одного из них - Филдена - даже на митинге не было в тот день. Тем не менее, на суде главный свидетель всё же признался в том, что огульно оговорил ни в чём не виновных людей, суд решил, что нельзя признаваться в том, что полиция крупно обосралась, всем им заменили обвинения на "подстрекательство", якобы, "неизвестный террорист действовал под влиянием их речей".
В прессе начались гонения на всех "левых" подряд без разбора. Все судьи и присяжные были настроены против обвиняемых, исполнителя теракта никто даже не пытался искать, все просьбы обвиняемых о проведении раздельных судов были отклонены. Всё обвинение строилось на том, что раз они не искали преступника сами в своих рядах - значит, в сговоре с ним. (вопрос - а зачем тогда вообще полиция? остаётся чисто риторическим). Суд превратился в откровенный фарс, над обвиняемыми открыто потешались все, от судьи до следователя. Исход был очевиден сразу.
11 ноября четверых анархистов повесили, один покончил с собой за день до того. Все вышли на казнь в белых робах, они пели Марсельезу, гимн Франции и международного рабочего движения. Члены семей казнимых были арестованы поголовно просто за желание подойти и проститься с близкими. Один из казнимых, Август Спирс, крикнул палачам "Настанет день и наше молчание станет мощнее ваших слов!"
Всех повешенных похоронили на городском кладбище в пригороде Чикаго. Остальные были освобождены с извинениями в 1893 году, было официально установлено, что они были осуждены совершенно незаконно и губернатор штата принёс троим оставшимся в живых извинения. Реальной причиной трагедии был назван произвол полиции.
В итоге глава полиции давший приказ о стрельбе по толпе был сам осуждён за коррупцию. Поскольку, большинство осуждённых были немцами по национальности, особого возмущения у американцев этот беспредел не вызвал. В то время шла первая волна борьбы с "красной угрозой" и памятник на месте событий поставили, как ни странно, не невинно убитым, а полицаям, которые их убили. Впрочем, простоял он до 1969 года, когда его взорвали неизвестные. Увековечили память восставших только в 2004 году, более чем через столетие после тех событий.
В международном контексте это имело огромную роль. Первый Парижский конгресс второго Интернационала в июле 1889 года постановил 1 мая днём международной солидарности трудящихся и было принято решение о демонстрациях в этот день. В наши дни этот праздник отмечается в 142 странах, либо 1 мая, либо в первый понедельник мая. В США его отмечают как "День труда" в первый понедельник сентября. Этот праздник отмечается во многих странах и до сих пор. На удивление, кстати, несмотря на чисто "левое" происхождение, 1 мая отмечали и в Гитлеровской Германии. Там он назывался "национальный день труда", так же сопровождавшийся демонстрациями, празднованиями.
Если говорить применимо к СССР, то Ленин считал, что в этот день мир отмечает "своё пробуждение к свету и знанию, своё объединение в один братский союз для борьбы против всякого угнетения, <…> за социалистическое устройство общества." Но вообще первомай отмечали и в Российской Империи, в частности, 1890 году в Варшаве прошла стачка с участием 10 000 рабочих. Вскоре эта дата приняла чисто политический характер, отмечалась всё существование СССР, с "маёвками", демонстрациями. В новой России этот день утратил былой смысл и для многих это лишь первый день дачного сезона и ещё один выходной, немыслимый без шашлыков и пива. В чём лично я не вижу ничего дурного.)))
С исторической же точки зрения 1 мая имеет и ещё одно событие - в этот день на здании Рейхстага было установлено Знамя Победы, четвёртое по счёту, предыдущие были уничтожены артиллерией Вермахта, но это устояло. Ещё грохотали пушки, шли бои в Берлине, полыхала Прага... Именно в Праге окончательно погас огонь войны в Европе, о чём мало кто в курсе. Там же произошёл уникальный бой вермахта и американских войск против бойцов СС... Впрочем, это уже совсем другая история.
С праздником! С международным днём солидарности трудящихся!
Придет день, когда наше молчание будет сильнее, чем голоса, которые вы душите сегодня
Предсмертные слова повешенного анархиста
Сегодня, 1 мая, праздник Весны и Труда, как его сейчас называют, а раньше это был День солидарности трудящихся. Он давно превратился просто в выходной день и праздник шашлыков для большинства населения, а когда это большинство припоминает истинное значение праздника, то в голове у него всплывают ассоциации с чем-то советским, красными флагами и казенными демонстрациями.
Но этот праздник родился вовсе не в Советском Союзе, и при обстоятельствах, с праздничными не имеющими ничего общего.
Позолоченный век
До 1972 года на перекрестке двух улиц в Чикаго стоял памятник полицейскому. К этому моменту его взрывали и восстанавливали уже десяток раз. Видимо, для обеих сторон это было делом принципа. В конце концов, памятник убрали от греха подальше на территорию ближайшего полицейского участка.
Итак, место действия - США, город Чикаго, 1886 год.
Последнюю четверть 19 века американский классик Марк Твен метко назвал "Позолоченным веком".
Сверху было золото - страна стремительно богатела. Бурно развивалась промышленность, США к концу века догнали и перегнали тогдашнего мирового лидера - Британскую империю. К этому времени США принадлежало около трети мирового промышленного производства. Крупные американские корпорации использовали самую передовую технику и организацию. Американцы были изобретательной нацией и лидером по внедрению этих изобретений в жизнь. Американские наука и образование становились лучшими в мире.
Этот бурный рост подпитывался большим притоком в страну дешевой рабочей силы. Подавляющее большинство иммигрантов составляли европейцы, в этот период больше всего уроженцы Австрии, Италии, Польши, Германии. Среди них было много людей активных и талантливых.
Но под слоем позолоты находился материал гораздо менее благородный.
Господствовала идеология либерализма, гласившая, что лучше всего экономика работает без влияния государства, и что бизнес должен быть свободен от гнета правительства. Но то, что гнет крупного бизнеса над обществом ничем не лучше, умалчивалось.
Та же идеология крайнего либерализма утверждала, что главное благо свободного рынка - конкуренция. Но в рамках этой самой конкуренции более сильные фирмы сожрали более слабые и стали заправлять в своих отраслях как монополии, а там, где этого не смогли, просто договорились с такими же гигантами о ценах, рынках и прочем.
На пути к монопольному положению крупный бизнес не брезговал никакими средствами. Неэтичные, аморальные и откровенно криминальные сделки, поджоги и саботаж на предприятиях конкурентов и даже убийства.
Со временем корпорации-монополии сконцентрировали в своих руках такую экономическую власть, что стали напрямую влиять на принятие политических решений, то есть превратились в олигархию.
Коррупция в позолоченный век приняла совсем уж наглые формы. Крупному бизнесу за взятки давались выгодные госзаказы. В получении взяток были уличены будущий президент Гарфилд и два вице-президента.
Обе партии, демократическая и республиканская, стали трудноразличимы. Они превратились в "партийные машины", жестко контролирующие местных партийных боссов, которые, в свою очередь, держали в кулаке свой электорат. Победитель получал все, партия пришедшая к власти, вознаграждала себя хлебными должностями.
Независимо от того, республиканская или демократическая партия находилась в белом доме, они одинаково рьяно защищали интересы крупного капитала.
Правительство раздавало бизнесу земельные участки и природные богатства, давало огромные субсидии и вводило жесточайшие таможенные тарифы, фактически запрещавшие часть импорта (свобода торговли, ага-ага).
Совсем не случайно именно американец Джек Лондон написал в 1908 году роман “Железная пята”, где олигархи поработили общество и превратили его в что-то очень напоминающее фашизм.
Всевластие корпораций удастся хоть как-то ограничить в начале 20-го века таким политикам, как Теодор Рузвельт, которые будут вынуждены выбирать, либо ограничение корпораций, либо революция и крах капитализма.
Условия труда в уже тогда самой богатой стране мира были жуткими. Рабочий день составлял 12-15 часов, при тогдашней интенсивности труда он полностью выматывал человека. Поэтому требование 8-часового рабочего дня было главным.
Не было отпусков и больничных, минимальной зарплаты, никакой защиты от штрафов и увольнения. Применялся детский труд. Можно было принимать на работу детей с 9 лет. В 1900 году количество работающих детей от 10 до 15 лет в стране составляло почти 2 миллиона.
Дети-шахтеры, начало 20 века, США
Хотя зарплата была одна из самых высоких в мире, но и она не давала достойной жизни. Две трети американских рабочих-мужчин получали зарплату 600 долларов в год, а прожиточный минимум на семью из пять человек составлял 850 долларов. Женщинам платили 30-50% средней зарплаты мужчин, в любом случае ниже, чем самая низкая мужская зарплата. Многие жены рабочих не могли зарабатывать, потому что яслей и детских садов не было, а быт был крайне трудоемок и отнимал все время и силы. В тех же случаях, когда работали оба родителя, детская смертность возрастала в разы.
В некоторых штатах, правда, сократили рабочий день до 8-10 часов и ввели некоторые ограничения на детский и женский труд. Но это повсеместно не выполнялось. Рабочих при приеме заставляли отказаться от ограничений рабочего дня, либо заставляли работать сверхурочно. Верховный суд отменил ограничения, ханжески мотивируя это тем, что они лишают свободы рабочих трудиться так, как им хочется.
Охраны труда в те времена не было от слова совсем. Фрэнк Харрис, автор романа (вполне документального по фактам) “Бомба” о событиях в Чикаго, описывает, как рабочих, трудящихся на дне реки, скручивали судороги от кессонной болезни, как крошились кости и гнили челюсти рабочих спичечных фабрик от отравления фосфором, как свинец вызывал параличи, сумасшествие и детские уродства у работников типографий и маляров. Хозяева могли бы сделать условия труда безопаснее, но это стоило бы дороже, а на жизни рабочих им было плевать.
Государство было всегда на стороне босса, и работникам приходилось защищаться самостоятельно. Они создавали профсоюзы и с помощью них организовывали забастовки. Догадайтесь с трех раз, как к этому относилось государство?
Да, правильно. Сначала профсоюзы вообще запрещали, затем запреты перенесли на забастовки. В 1860-е в ряде штатов “подстрекательство” к забастовке объявили уголовным преступлением и карали тюремным сроком. При приеме на работу заставляли подписывать отказ от участия в профсоюзе и забастовках. Позже широко применялись судебные запреты на забастовки, которые суды охотно выпускали, или присуждение рабочим выплачивать убытки, понесенные работодателями. Во многих случаях забастовки подавлялись полицией и даже войсками.
Хозяева часто не ждали, пока неповоротливое государство среагирует, а нанимали детективные агентства и бандитов для избиения бастующих, запугивания и даже убийства профсоюзных лидеров. Шли настоящие классовые войны.
Американская пресса в массе своей поливала грязью рабочих, называя их агрессивным и ленивым скотом. Была распространена идеология социал-дарвинизма, утверждающая, что на общество действуют те же законы, что и на природу, и если бедные вымирают, то это всего лишь естественный отбор.
Неудивительно, что в таких условиях рождалось желание ответить насилием на насилие, и среди работников были популярны социалистические и анархистские идеи. Если рабочих избивают и убивают, можно на это ответить оружием. Если государство не защищает население, то оно имеет моральное право разрушить такое государство.
Центром анархистского движения Америки было как раз Чикаго, где работало много европейских эмигрантов, которые и занесли эти идеи в США. Особенно много было в городе немцев и чехов.
Среди лидеров анархистов Чикаго были известны немец Август Спис, редактор авторитетной немецкоязычной газеты, его сотрудники и соратники Михаэль Шваб, Адольф Фишер, Оскар Неебе. Редактором еще одной анархистской газеты, которая так и называлась, “Анархист”, был молодой немец Луис Лингг. Англоязычную анархистскую газету “Alarm” издавал Альберт Парсонс, профсоюзный лидер и коренной американец. Он был женат на чернокожей женщине, и им пришлось перебраться в Чикаго с Юга из-за преследований.
Американская Федерация Международной Рабочей Народной Ассоциации, левая организация, где сильны были анархисты, провозгласила программу:
«Первое: Уничтожение существующего правящего класса любыми средствами, то есть, энергичными, неустанными, революционными и международными действиями. Второе: Создание свободного общества на основе кооперативной организации производства. Третье: Свободный обмен эквивалентными продуктами между организациями-производителями без торговли и прибыли. Четвертое: Организация образования на светской, научной и равной основах для обоих полов. Пятое: Равные права для всех без различия по признаку пола или расы. Шестое: Регулирование всех государственных дел свободными договорами между автономными (независимыми) коммунами и ассоциациями, опирающимися на федеративную основу».
Правящие классы восприняли это как вызов и стали искать повода для уничтожения левого движения и ослабления профсоюзов. Анархисты, в свою очередь, считали, что не сегодня-завтра случится пролетарская революция, которая сметет капитализм. О чем свидетельствуют анархистские лозунги 1886 года: "Рабочие, к оружию! Война дворцам, мир хижинам, смерть роскошествующим бездельникам! Богатые классы должны либо трудиться, либо умереть. Один фунт динамита лучше, чем бушель избирательных бюллетеней! Требуйте сокращения рабочего дня с оружием в руках, чтобы достойно встретить кровавых псов капитализма - полицию и ополчение". Обстановка накалялась.
Бойня на Хеймаркете
1 мая 1886 года американские рабочие объявили забастовку за 8-часовой рабочий день. В ней участвовало по всей стране 350 тысяч человек. В Чикаго бастовало до 100 тысяч, а на улицы вышло до 80 тысяч человек. Они прошлись по центральной улице под предводительством Альберта Парсонса.
Рабочие требовали восьмичасового рабочего дня, запрета детского труда, увеличения зарплаты и социальных гарантий. По представлениям тогдашних либералов это были вопиюще социалистические требования, ущемлявшие свободу предпринимателей и вообще развалившие бы нормальный порядок.
Бастующие распевали песню:
Мы хотим этот мир переделать,
Надоел рабский труд за гроши,
Мы устали корпеть и ни часу
Не иметь для себя, для души.
Мы хотим любоваться солнцем
И вдыхать ароматы цветов.
И мы знаем: сам Бог повелел нам
Трудиться восемь часов.
3 мая вспыхнула забастовка на заводе сельскохозяйственных машин Маккормика. Хозяин тут же уволил полторы тысячи работников, их должны были заменить штрейкбрехеры. (Штрейкбрехеры (буквально, нарушители забастовки) - лица, либо временно нанимаемые вместо бастующих, либо работники, принимающие сторону администрации).
Охранное агентство Пинкертон защищает штрейкбрехеров, 1884
Рабочие столпились у проходной и не пускали штрейкбрехеров. Тогда полиция пустила в ход дубинки. В полицейских полетели камни и они открыли огонь по толпе. Было убито до шести человек, несколько десятков ранены.
В ответ на это анархистские организации выпустили множество газет и листовок, многие призывали вооружаться, некоторые добавляли довольно кровожадные призывы расправиться с хозяевами, полицейскими и чиновниками. Распространялись брошюры с рецептами динамита. Как ни странно нам сегодня это кажется, вся эта печатная продукция была вполне в рамках закона. Американская свобода слова тогда подразумевала и свободу любых призывов, и вообще любой информации. Карались только действия.
Рабочими организациями решено было провести митинг 4 мая для выработки программы совместных действий и в знак протеста. Встречу было решено провести на Хеймаркет (в переводе очень прозаично, Сенной рынок).
Вечером на площадь пришло не так много народа, 1-2 тысяч, зато власти стянули около двухсот полицейских. Несмотря на призывы вооружаться, толпа была настроена очень мирно, присутствовало много женщин и детей. Присутствовал мэр, чтобы сдерживать страсти. Его приветствовали вполне дружелюбно. Выступили Парсонс и еще несколько ораторов, стоя на телеге, как на трибуне. Все говорили очень сдержанно. Репортеры, которые надеялись написать что-то о страшных анархистах, заскучали и разошлись. Пошел мелкий дождь и толпа начала расходиться. Уехали почти все ораторы, уехал мэр.
Последним выступал С. Филден, английский эмигрант и священник. Когда он уже готовился закончить, и таким образом завершить митинг, полицейские потребовали немедленно разойтись. В этот момент митингующих было меньше, чем полицейских. “Но мы мирные люди”, сказал Филден и стал спускаться с трибуны. На улице почти совсем стемнело.
И тут из толпы в группу полицейских кто-то бросил бомбу. Раздался сильный взрыв. Один полицейский был убит на месте, несколько ранены осколками. На миг воцарилась полная тишина, затем полицейские выхватили револьверы и принялись беспорядочно стрелять в толпу, которая стала разбегаться.
События на Хеймаркете, гравюра 1886 года
Всего погибло семь полицейских и неизвестное количество рабочих, не менее четырех. Есть свидетельства, что большинство убитых и раненых полицейских пострадали от “дружественного огня” своих же товарищей, так как все происходило почти в полной темноте. Стреляли ли рабочие? Неизвестно. Но осмотр телеграфного столба рядом с телегой-трибуной показал, что он исстрелян только со стороны полицейских. Впрочем, в скором времени столб был заменен властями, “в порядке ремонта”.
Паника и аресты
На следующий день в городе разразилась паника. Ходили слухи, что анархисты собираются взрывать общественные здания, грабить магазины, истреблять полицию и начать революцию.
Пресса разжигала панику и выдвигала кровожадные идеи:
"Нью-Йорк таймс" писала: "Гнилое древо анархистских теорий принесло кровавые плоды в Чикаго. На ранней стадии обострения анархизма помогает картечь. А для профилактики распространения болезни хороши разумные дозы пеньковой веревки".
Одна из газет напечатала письмо владельца ранчо в Дакоте, Теодора Рузвельта, будущего президента США: "Мои ковбои с удовольствием испытали бы свои винтовки на бесчинствующих толпах в Чикаго. Пусть бунтовщиков будет в десять раз больше, чем нас, - мои парни стреляют метко и никого не боятся".
Напоминаю, что многие активисты рабочего движения были эмигрантами. В стране разыгралась ксенофобия. Газета "Чикаго Геральд" писала: "Понаехали тут всякие отбросы Европы! Английского не знают и знать не хотят (действительно, рабочие митинги часто открывались вступительным словом по-английски, а дальше следовали речи на немецком, польском и чешском языках.). Их имена нормальный американец и выговорить не может. Эти горячие головы, чуть что не по ним, хватаются за пистолет". "Чикаго таймс": "К нам понаехали головорезы с берегов Рейна, Дуная, Эльбы и Вислы. Они явились сюда не для того, чтобы пользоваться свободой, отсутствующей у них дома, а для того, чтобы наслаждаться безнаказанностью, которая в их странах быстро пресекается пулей, веревкой или топором палача". Современник вспоминает: "Быть немцем означало в то время навлекать на себя всяческие подозрения, а поляки и чехи вообще старались не показываться на улице".
5 мая начались аресты анархистов, ответственных за митинг. Были арестованы Филден, Спис, Шваб, Фишер, жена Парсонса и несколько других лиц. Альберт Парсонс скрылся. Чикаго Таймс прокомментировала это так: «Но ещё один человек, входящий в эту галактику проповедующих кровь анархистов, на свободе… Этого злодея, который в течение нескольких месяцев защищал факел и кинжал, мужа негритянки, а также самого ярого труса, зовут А.Р. Парсонс».
Люси Парсонс, 1886
На полтора месяца в Чикаго установилось необъявленное военное положение. Проводились облавы, повальные обыски. Без ордеров были арестованы сотни людей. Были разгромлены рабочие клубы и газеты.
14 мая задержали Луиса Линнга, он сопротивлялся при задержании. Это был единственный из анархистов, который действительно производил взрывчатые вещества. Но свидетель показал, что Лингг был на момент взрыва далеко от площади.
21 мая Парсонс сам сдался властям. А. Парсонсу, А. Спису, М. Швабу, С Филдену, Д. Энгелю, А. Фишеру, О. Неебе, Л. Линггу было предъявлено обвинение в убийстве. Состоялся суд, который был насмешкой над правосудием. Судья не скрывал своей враждебности к подсудимым. Присяжных специально подобрали так, чтобы никто из них не сочувствовал рабочему движению. Заслушивали свидетелей, которые попросту не могли быть на месте происшествия. Один свидетель заявил, что подслушал разговор о взрыве на немецком, но потом признался, что не знает языка. Свидетели противоречили сами себе, путались в показаниях.
Суду не удалось найти никаких улик причастности подсудимых к взрыву. Поэтому обвинение строилось во-первых, на “подстрекательстве”, а во-вторых на том, что если подсудимые не могут сами выявить террориста, значит они были с ним в сговоре. Сам суд так и не попытался установить личность бомбометателя.
Безусловно, подсудимые высказывали в печати и устно призывы и мысли, которые сейчас в любой стране сочли бы экстремистскими. У Лингга нашли взрывчатку, еще у троих оружие. В редакциях обнаружили революционную литературу, в том числе, “Катехизис революционера” Сергея Нечаева.
Но их, по факту, судили только за слова. Семерых приговорили к смертной казни, одного на 15 лет каторги. Американские и зарубежные социалисты устроили кампанию по оправданию подсудимых. Под давлением общественности двоим заменили смертную казнь пожизненным заключением.
Трое вверху слева направо: Парсонс, Филден, Лингг. Трое внизу: Шваб, Энгель, Фишер. В центре Спис
10 ноября 1887 года Луис Лингг покончил с собой в камере, он вложил спрятанное в сигаре взрывное устройство себе в рот и взорвал. До этого, на суде он заявлял: «Я презираю вас. Я презираю ваш порядок, ваши законы, вашу подпираемую силой власть. Повесьте меня за это!»
Спис, Парсонс, Фишер и Энгель были повешены 11 ноября. Все вели себя мужественно, перед казнью пели “Марсельезу”, тогда международный гимн рабочих. Уже стоя на эшафоте, за секунду до того, как открылся люк, Энгель крикнул: «Да здравствует анархия!». Перед повешением Спис прокричал: «Придёт день, когда наше молчание будет сильнее, чем голоса, которые вы душите сегодня!».
Последствия
Сначала американское общество было настроено резко против чикагских анархистов, включая рабочих. Но чем агрессивнее был суд, чем злобнее выла пресса, тем больше простые американцы сочувствовали подсудимым, а затем приговоренным. За помилование оставшихся в живых стали выступать люди самых разных взглядов.
В 1889 году та же самая “Чикаго Таймс” опубликовала материалы, из которых следовало, что инспектор и следователь, руководившие следствием, занимались рэкетом и сбором дани с преступников и проституток, а еще один полицейский торговал краденым.
В 1893 году губернатором штата был выбран человек либеральных взглядов, который провел свое собственное расследование, показавшее, что была совершена чудовищная судебная ошибка. Он помиловал оставшихся в живых анархистов, хотя и знал, что это будет стоить ему карьеры.
Кто же бросил бомбу? До сих пор есть две основные версии: это был полицейский провокатор, который должен был дать повод для разгрома анархистов, либо, все же, какой-то радикальный анархист. Ни у той, ни у другой версии нет доказательств.
Сразу после трагедии на площади Хеймаркет был установлен памятник погибшим полицейским, но он много раз подвергался актам вандализма и взрывам, так что его пришлось в конце концов убрать. В 1893 году был поставлен памятник казненным анархистам на месте их захоронения.
Памятник полицейским и памятник анархистам
В Европе известность события была гораздо больше, чем в Америке, как и сочувствие казненным. В 1889 году в Париже конгресс Социалистического Интернационала объявил 1 мая Днем солидарности рабочих всего мира. На долгие десятилетия этот праздник стал днем, когда рабочие всего мира выходили на демонстрации как знак того, что права есть только пока за них борются.
Памятник на месте событий, который поставили только в 2004 году
Литература
Наука и жизнь. Фролов Ю. Столкновение на Сенном рынке.
Новая история стран Европы и Америки. 1870-1918. Под ред. Григорьевой И.В.
Крашенникова Н.А. История государства и права зарубежных стран. Часть 2
Цветков А. Пролетарский роман английского денди (предисловие к роману Харриса "Бомба").
Черненко Ж. Трагедия на площади Хеймаркет и в сердцах трех анархисток.
Чикалова. Женский и детский труд в странах Западной Европы и США в XIX веке
Сегодня, в самый подходящий день, в Челябинске открывается портал в иной мир.
И, даже, есть уже шутники, которые начали осваивать маркетинг.
Нет другого народа, который был бы так же склонен, как американцы, брать закон в свои руки. Судья Линч по рождению и по характеру американец... И если потребуется, мы украсим все фонарные столбы в Чикаго трупами коммунистов, социалистов и анархистов, чтобы предотвратить массовые подстрекательства и положить конец отдельным попыткам
В этот прекрасный весенний день, день весны и труда, хочу напомнить как все начиналось. Начиналось, разумеется в Чикаго и начиналось как борьба рабочих за 8-ми часовой рабочий день. Борьба была долгой и хочу вспомнить лишь один день из этой многолетней борьбы. Тоже весенний, только 1879 года. Тогда, на мирную демонстрацию, боевое крыло "Рабочей партии Америки"- "Общество защиты и просвещения" вывело на улицы полнокровную дивизию в 15 000 человек. Закройте глаза и представьте картину, по улицам Чикаго идет спаянная железной дисциплиной вооруженная колонна. Обосрались все. Желающих разгонять ту "мирную" демонстрацию разумеется не нашлось. Шли не просто так, шли с песней. Именно с этой и именно на этом языке (аранжировка другая, но мне нравится). Подпевал весь город, кто как мог.
Вот такой вот праздник весны с шашлычками и винишком.