Эксперимент 1184. Глава 9. Судный день⁠⁠

Предыдущие части

Эксперимент 1184. Глава 1. Кто такой Поль Лебо?

Эксперимент 1184. Глава 2. Фокус с исчезновением

Эксперимент 1184. Глава 3. Четыре паука в алюминиевой банке

Эксперимент 1184. Глава 4. Стартовый пистолет

Эксперимент 1184. Глава 5. Перрон покрытый изумрудной травой

Эксперимент 1184. Глава 6. Темнее черного

Эксперимент 1184. Глава 7. Земли рода де Монпелье

Эксперимент 1184. Глава 8. Деловая колбаса

====================================================================================

После поимки с Лоренце Маркезе не церемонясь содрали почти всю одежду и даже сняли сапоги. А теперь его куда-то вели, грубо подталкивая в спину. Сначала он ощущал под ногами привычные окатанные камни мостовой, которые через некоторое время сменились прохладной глиной. Его заперли в небольшом помещении часов на десять, не снимая мешка с головы и не развязывая рук. Потом его вновь куда-то повели по утренней улице, Маркезе уже ощущал солнце на своей коже. Утоптанная глина сменилась опять камнем дороги, а его, в свою очередь, сменили доски пола. Инженера завели в какое-то новое здание. Вокруг слышался людской шум. Судя по нарастающему гулу голосов, Маркезе со своим пленителем приближались к этой толпе, и уже скоро его сопровождающему пришлось раздвигать людей, чтобы провести пленника.

Когда с головы Маркезе сдернули мешок, он обнаружил себя в большом зале ратуши. Инженер узнал его по каменной кладке и высоким готическим окнам. Трое остальных его спутников стояли рядом с ним. Они находились сбоку на некотором возвышении и были хорошо видны собравшимся людям. Несмотря на то, что руки каждого из них были стянуты веревкой, рядом с ними стояла пара крепких горожан с дубинками.

А в просторном зале ратуши было полным-полно народу, должно быть, собрались все видные представители города: самые богатые и влиятельные ремесленники, верхушка духовенства и даже ректор местного университета. Судя по неясно слышимому шуму, за окнами ратуши на площади собралось все остальное городское население.

Когда инженер вновь обрел возможность видеть, в зал как раз входила кучка важных людей, одетых в схожие торжественные черные туники, которые были украшены широкими поясами с золотым шитьем. Остальные люди при виде этой группы почтительно расходились в стороны. Скорее всего это были куриалы , призванные городскими жителями для судейства.

Вслед за куриалами в зал суда вошел статный мужчина с копной светло-коричневых, почти рыжих волос и шикарной бородой. Он был одет в дорогой бархатный дублет с серебряными пуговицами и носил роскошную шляпу с пером. Люди не просто расступались перед ним, но еще и приветствовали его подобострастными поклонами. Это был сам Глейм Восьмой де Монпелье, сеньор этого города. Он занял свое место невдалеке от куриалов, как бы подчеркивая, что не намерен лично участвовать в суде, однако будет наблюдать за законностью процесса.

Последним мальчишка-паж под руку ввел в зал сгорбленного старца в таком же парадном черном одеянии. Старец, кряхтя, расселся за кафедрой и с хлопком опустил на нее книгу. Разговоры и смех в зале сошли на нет, только толпа за окнами продолжала неясно галдеть. Трясущейся рукой старец открыл пыльный кодекс и начал медленно перелистывать желтые страницы.

Тем временем мальчишка, приведший в зал суда судью, вышел на середину помещения и начал зачитывать обвинение.

– Обвиняются горожане республики Венеция Поль, Лоренцо и Люсьен с супругой в порче монет, несправедливой торговле, приобретением обманом имущества, отчего добрые жители города Монпелье потерпели обиду, потеряли свои владения и прочее движимое и недвижимое имущество. Жители города требуют творить суд над ними.

Произнеся последнюю фразу обвинения, юноша замолк и в зале вновь воцарилась тишина. Судья все еще листал свою книгу, видимо, безуспешно пытаясь отыскать нужный раздел.

Обладавший несколько дальнозорким зрением геолог сумел рассмотреть изящный шрифт страниц книги и затейливые буквицы, украшавшие каждый абзац. Читать слова не совсем знакомого языка вверх ногами было затруднительно, да и к тому же старик судья слишком быстро листал страницы. Но иногда между абзацев книги попадались незатейливые гравюры. Присмотревшись к ним, Робера чуть не прошиб холодный пот. На гравюрах творились страшные дела: отплясывали черти, зайцы охотились на крестьян, страшный дед, запрыгнув на плечи рыцаря и вцепившись непропорционально длинными скрюченными пальцами ему в лицо, ездил на нем, как на коне. Геолог набрал было воздуха в грудь, чтобы возмутиться, но его прервал тычок под ребра от историка. Робер закашлялся.

– Что, не нравится Юстенианов кодекс? – зло прошипела она ему на ухо. – Так вот, благодарите Бога, что нас судят в просвещенном городе. Лет сто назад вам бы всунули в руки ваше же золото в раскаленном виде и казнили бы, если бы оно оставило хоть малейший ожог!

Тем временем судья отыскал нужную страницу. Он наклонил голову направо и склонился над буквами так низко, что коснулся носом шершавой страницы и теперь водил головой, следуя за строчками текста.

«Боже, да он почти слепой, – подумал физик, – если бы мы только успели запустить производство, если бы мы только успели изготовить очки, этот судья, этот несчастный старик, стал бы самым первым, самым главным нашим союзником!»

Но было уже поздно сожалеть о несделанном.

Сперва сторона обвинения начала вызывать свидетелей по одному. Каждый из них клялся в любви к законности и справедливости перед лицом суда и Господа Бога, затем в том, что не подносил куриалам денег или прочих подарков. Только после продолжительных клятв суд приступал к взятию показаний. Все мастера и цеховые главы, с которыми контактировал геолог, поочередно выступили перед судом. Каждый из них подробно пересказал суть заказа, сделанного Робером с товарищами, и демонстрировал полученные монеты. После выступления очередного свидетеля все монеты складывали в большую чашу, стоящую на кафедре судьи. Разбирательство было долгим. Дотошность следователей удивляла, при отсутствии специального образования они сумели разыскать и привести в зал суда всякого, у кого члены экспедиции покупали что-либо за все полторы недели пребывания в городе. Для дачи показаний даже был вызван серв прихода церкви святого Теодора – Бернард, староста деревни.

После выслушивания свидетельских показаний обвинение принялось доказывать фальшивость безантов. В центр зала вышел ювелир, старый еврей с длинными пейсами и покрывавшей макушку кипой. Он неторопливо разложил свой инструмент и принялся за работу. Все присутствующие в помещении внимательно наблюдали за его действиями. Куриалы даже встали со своих мест и окружили его столик, чтобы лучше видеть происходящее. Сначала ювелир взял чашу, наполненную монетами, и принялся взвешивать каждую примитивными весами с коромыслом, сравнивая их вес с имеющимися у него настоящими монетами.

Забавно было наблюдать подобные весы в зале суда в качестве рабочего инструмента, а не привычно абстрактного символа Фемиды.

Все серебряные монеты оказались в порядке и их немедленно раздали обратно: хозяину постоялого двора, Бернарду и лавочникам, у которых члены экспедиции покупали еду и прочие мелочи. Это вызвало у Маркезе надежду на благополучный исход дела. «Возможно, кто-то из не таких крупных цехов, редко видевших настоящее золото при оплате, просто совершил ошибку и развел панику, например, увидев на аверсе незнакомого ему императора», – думал инженер, сосредоточено следя за действиями ювелира.

Золотые монеты, однако, вызвали у мастера подозрения, сокрушив все надежды Лоренцо. Куриалы, посовещавшись шепотом, важно закивали и сказали что-то ювелиру. Тот пересыпал все оставшиеся монеты в железный тигель и заранее откупорил несколько принесенных с собой баночек. Сперва он добавил к монетам пару щепоток белого порошка. Затем он нагрел тигель докрасна и ссыпал туда половину баночки зеленых кристаллов, помешивая расплав железным прутком. После растворения всех кристаллов ювелир схватил тигель клещами и перелил его содержимое в коническую форму. Подождав, пока металл остынет, он разбил форму и извлек матово блестящий кусок золота с ее дна. Опять взвесив его на весах, он на весь зал возвестил о том, что драгоценного металла, добытого из двух десятков безантов, потраченных Робером, хватило бы едва только на один десяток монет.

Поль наблюдал за произошедшим с ужасом и непониманием. Он считал, что монеты, изготовленные им в лаборатории, были точными копиями сохранившихся до нашего времени образцов. Спроси его кто раньше о качестве монет, он бы с гордостью заявил, что даже современный эксперт не отличил бы его монеты от оригинала, не говоря уже о дремучих средневековых людях.

До этого сидящий в напряженной тишине зал взорвался криками. Люди свистели и осуждающе улюлюкали, требуя учинить расправу над обвиняемыми. Робер вдруг ощутил неприятный комок в горле, он со всей ясностью осознал реальность и шаткость их положения. Глейму пришлось встать, чтобы успокоить людей и дать возможность заседанию продолжиться.

Солнце скрылось за горизонтом пару часов назад, а дело только дошло до показаний обвиняемых. Ужасно проведенная ночь и боль в затекших руках давили на членов экспедиции, но они понимали, что впереди их может ждать боль намного страшнее этой и, возможно, даже смерть. Люсьен Робер поклонился куриалам и торжественно принес все требуемые клятвы. Но, несмотря на обещание говорить одну только правду, в ходе допроса геолог упорно отказывался назвать подробности своей биографии. Порохова просто не успела проработать его легенду в достаточной степени, и он боялся ошибиться. Робер заявил, что получил это золото за продажу всей наличной продукции и своей мастерской в Венеции перед переездом, но род и происхождение покупателя он отказался назвать. Лебо и Маркезе не рассказали суду ничего нового, они просто подтверждали слова Робера, не внося никаких дополнительных подробностей. Члены экспедиции справедливо опасались, что если они начнут много говорить, то суд сумеет найти противоречия в их рассказах и поймать их на лжи, что было гораздо хуже молчания.

Порохова боялась, что, не добившись ответов на допросе, суд начнет их выбивать при помощи пыток, однако после еще одного часа расспросов от них просто отстали. Позиция путешественников была откровенно слабой. Несмотря на вероятность того, что они были действительно невиновны, их запирательство выглядело крайне подозрительным и настраивало народ Монпелье против них.

Шепотом переговорив с судьей насчет предусмотренных законом наказаний за подобный проступок, куриалы удалились на совещание. А обвиняемые начали готовиться расстаться с жизнью.

Вернувшись после получаса обсуждений в зал суда, куриалы передали свое решение все тому же юноше, который зачитывал выдвигаемое обвинение. Его звонкий голос прорезал тишину зала. Некоторые присутствовавшие, уже умудрившиеся задремать сидя, даже повскакивали со своих мест от неожиданности.

«Порча монет является серьезным преступлением, но вина в этом не доказана, и они не могут отвечать по этому преступлению. Однако, они приобретали имущество на эти деньги и давали обещания вести и дальше такую торговлю. Эта торговля несправедлива, и поэтому они должны отдать все приобретенное имущество. Этой торговлей жители Монпелье потерпели от пришлых ущерб и обиду, и все их остальное имущество будет арестовано. Треть имущества отойдет сеньору Монпелье, а остальное будет разделено между пострадавшими торговцами и ремесленниками. Также они будут задержаны в городской темнице, чтобы искупить вину.»

====================================================================================

Дорогие Читатели, ждите новую главу уже завтра.

Так же я публикую книгу на АТ, где главы выходят немного раньше (https://author.today/work/108929).