Жду новый пост

Серия «Статьи»

Уходящий год радикально изменил ИТ-отрасль.

Из России массово ушли западные компании, дававшие множество высокооплачиваемых мест. Медианная зарплата айтишников в августе упала на 3.2% по сравнению с мартом. И речь идёт только о номинальном доходе, без поправок на инфляцию.

На самом Западе главным сюжетом для отрасли стал «The tech bubble is bursting» — корпорации проводили массовые сокращения на протяжении года, обваливались криптобиржи, снижались реальные зарплаты из-за резко ускорившейся инфляции. У многих возникли справедливые опасения, что рынок ИТ (в том числе связанный с ним рынок труда) был сильно перегрет в последние годы, и сейчас наконец-то начинает схлопываться под влиянием военного конфликта на Украине, а также внутренних экономических причин.

Противостоят негативным изменениям для работников, как всегда, профсоюзы. Например, в США инициатива CODE-CWA (кампания по объединению айтишников под эгидой ассоциации работников связи) помогла создать ячейки в крупных корпорациях (Alphabet, Activision Blizzard) и в нескольких небольших конторах, прежде всего среди тестировщиков и разработчиков игр. В России создание первичек в этом году было сомнительной затеей — компании массово закрывались, причём зачастую в непредсказуемые моменты. Даже если успешно объединить людей на одном месте, высок риск через месяц остаться без этого места.

Тем не менее, это не помешало нам помочь нескольким коллективам в борьбе за их права. Так, в случае с devtodev удалось добиться полного погашения долга по зарплате. А фирме Game Insight были предъявлены иски на общую сумму в 70 000 000 с лишним рублей за невыплату зарплаты и другие нарушения законодательства. Пока гос. органы находятся на стороне сотрудников, хотя случай непростой — головное юр. лицо фирмы предусмотрительно расположилось в Литве, откуда его просто так не достанешь. Но всё ещё остаётся вариант стрясти денег с должностных лиц и с фирмы-прокладки, которую, предположительно, оставила здесь Game Insight для неформального продолжения бизнеса в России.

Мы также провели несколько сотен консультаций по индивидуальным проблемам: от неадекватных вызовов на работу в другой регион с удалёнки «для подписания бумаг» до самой горячей темы осени — мобилизации.

Всё это, конечно, омрачается борьбой бизнеса и государства против профсоюзов по обе стороны океана. В США корпорации традиционно прибегают к методам «union busting» — запугиванию, подкупу, лжи, натравливанию друг на друга и репрессиям. Впрочем, если в России корпорации не применяли это массово, то только по двум причинам:

1. Независимые профсоюзы у нас пока не настолько развиты, чтобы давить их в промышленном масштабе.

2. Вместо корпораций этой работой успешно занимается государство.

Так, 25 апреля был арестован один из лидеров профсоюза «Курьер» Кирилл Украинцев. До сих пор он находится в СИЗО по обвинениям о «неоднократном нарушении проведения массовых мероприятий» (а именно — несколько раз в соц. сетях написал о проходящих на улицах акциях в поддержку политзаключённых). Хотя очевидно, что посадили его за успешное объединение курьеров Яндекс.Еды и Delivery Club, а также из-за проводимых ими забастовок.

А 29 декабря был арестован Михаил Лобанов — активист профсоюза «Университетская солидарность», студенческого и ВУЗовского движений, который в своё время чуть было не выиграл выборы в Госдуму по одномандатному округу (проиграл из-за электронного голосования — как вы понимаете, самой честной и прозрачной выборной процедуры).

И это не говоря о множестве менее заметных, но от того не менее печальных случаев давления на активистов: Владимир Баранов и Антон Орлов из профсоюза медработников «Действие», полная ликвидация профсоюза журналистов и работников СМИ.

Репрессии против профсоюзов призваны запугать тех, кто собирается участвовать в их акциях. Мол, если бы ты не рыпался, остался бы при своей работе, пусть с маленькой, но стабильной зарплатой, живой и здоровый. И в сытые, мирные времена кто-то может на такую логику повестись.

Проблема вот в чём: корпорации стремятся к максимизации прибыли, и сами не сдерживают себя в этом стремлении. Сдержать их могут только внешние факторы, включая профсоюзные и низовые организации. Это только поначалу корпорации гарантируют стабильность в обмен на лояльность. Со временем, несмотря на преданность и молчание, они начнут отхватывать куски от стабильности, постепенно оставляя работника буквально ни с чем. Перевели с трудового договора на ГПХ — и вот ваш доход уже не гарантирован, и выпнуть с работы вас могут в любой момент. Поклялись в лояльности — ну, получайте средства слежки на рабочий компьютер. Айтишники могут работать удалённо? Прекрасно, так почему бы не переселить их в колонии? Оттуда они не сбегут к другому работодателю, как обычно любят делать, и денег можно платить намного меньше. Но, по крайней мере, корпорации не отберут у вас в тюрьме жизнь, да ведь?

В какой-то момент выясняется, что у холдинга А есть удобный рынок сбыта (или территория транзита) в регионе Р, но там уже засел холдинг Б из другой страны. Поначалу, конечно, вопрос пытаются решить с помощью частных военных формирований, дабы не бередить народ. Но оказывается, что немногочисленными силами наёмников, профессиональных военных и добровольцев регион не удержать, и объявляется мобилизация под благовидным предлогом защиты цивилизации и культурного кода.

И вот человек, который из-за своей молчаливой лояльности уже лишился высокого дохода, комфортных условий труда, гарантий занятости и, в той или иной степени, свободы, теперь имеет хороший шанс стать калекой, быть убитым, потерять близких и/или жильё, если конфликт происходит в месте его проживания. А заодно (ой, как удобно!) сворачиваются даже те немногочисленные гарантии по условиям труда, которые ещё существовали на момент начала конфликта.

Такова цена молчания.

Ровно год назад мы предупреждали, к каким последствиям приведёт конфликт на Украине. Эти предупреждения сбылись.

Сейчас мы не видим ни одной причины, по которой боевые действия на Украине могут быть свёрнуты в ближайшие месяцы. Это значит, что в любой момент (особенно на украинской стороне) может понадобится дополнительная мобилизация. И никто не может сказать, насколько защищёнными окажутся те же айтишники в следующую волну.

И вот вопрос: так ли страшно бороться за свои интересы с риском быть репрессированным — потерять свободу, стабильность, семью, достаток, — если всё это можно потерять и без борьбы, да ещё и без даже призрачного шанса на улучшение условий жизни?

Многовековая мировая история профсоюзного движения показывает, что уровень жизни простых работников выше именно там, где они организуются и борются за свои права. В том числе в тех случаях, когда это касается права на жизнь, находящегося под угрозой из-за военной грызни, которую устраивают ТНК ради прибыли.

• с незаконными увольнениями,

• стрессом и выгоранием,

• сексуальными домогательствами,

• задержками заработной платы,

• частыми переработками,

• дискриминацией,

• отсутствием гарантий занятости,

• слежкой за рабочим местом,

• использованием технологий не в мирных целях.

Профсоюз побеждает в трудовых конфликтах с работодателями*, но не ограничивается сферой IT. Он так же:

• Проводит акции солидарности с правительством Кубы, призывая отменить санкции и закончить блокаду Острова Свободы.

• Выступает за доступную вакцину против COVID для граждан.

• Не оставляет без внимания и события в мировом профсоюзном движении. Так, организация выпустила петицию в поддержку кампании Make Amazon Pay.

• Призывает к общенациональному протесту против законопроектов в других секторах экономики.

• Регулярно выпускает аналитические материалы, посвящённые мировым и местным событиям, касающимся работников.

AIITEU ведёт деятельность в разных направлениях, но подобная тактика часто приводит к расколам внутри организации, что, в итоге, разочаровывает активистов и работников. С другой стороны, такой подход привлекает общественное внимание и позволяет быстро вырасти в значимое движение.

На примере индийского профсоюза можно убедиться, что самоорганизация людей внутри профессионального сообщества – это эффективный и действенный способ достичь желаемого. Даже маленькая (около 1500 человек) организация способна бороться за соблюдение прав работников, улучшение их положения в целом и, что немаловажно, выражать политический интерес.

* Meta - запрещённая в РФ террористическая организация

Вот уже третий год подряд в «чёрную пятницу», 25 ноября, сотрудники складов Amazon из 35 стран проводят забастовки и акции протеста. Работники просят повысить зарплату и требуют разрешить им объединяться в профсоюзы (на данный момент в Amazon запрещены любые объединения работников). Сотрудники Amazon выбрали для забастовок самый загруженный день в году, чтобы обратить внимание руководства компании на свои проблемы. Эти акции протеста координировала коалиция профсоюзов и защитников окружающей среды Make Amazon Pay.

Коалиция Make Amazon Pay, созданная Глобальным союзом UNI и организацией Progressive International, состоит из более чем 80 объединений: это профсоюзы, налоговые органы, общественные организации и объединения защитников окружающей среды. Первые акции протеста прошли 27 ноября 2020 года после того, как за время пандемии Amazon удвоила штат и утроила прибыль. Для таких показателей работникам приходилось почти даром рисковать своим здоровьем. При этом Amazon преследовала профсоюзных активистов, экономила на оплате труда и уклонялась от уплаты налогов. Также сотрудники компании всё чаще травмировались на производстве. В результате работники из различных стран стали объединяться в профсоюзы и общественные движения.

14 ноября владелец Amazon Джефф Безос объявил, что собирается пожертвовать большую часть своего состояния на благотворительность и борьбу с изменением климата. В этот же день стало известно, что 10 тыс. работников Amazon будут уволены в течение недели. Очевидно, учитывать интересы своих сотрудников Джефф Безос не собирался, а, значит, акции протеста продолжатся.

В Германии прошли забастовки на 10 из 20 складов Amazon, хотя в пятницу утром компания заявила, что подавляющее большинство её сотрудников в Германии работает в обычном режиме. Профсоюз Verdi, организовавший эти забастовки, потребовал от компании признать коллективные договоры.

Во Франции профсоюзы SUD и CGT призвали к забастовке на 8 складах и потребовали увеличить премии за переработки.

В Англии профсоюз GMB организовал забастовки на нескольких складах, требуя повысить работникам зарплату и улучшить их условия труда.

В США акции протеста и митинги прошли в 10 городах. Профсоюзы, представляющие работников розничной торговли Нью-Йорка, устроили демонстрации возле дома Джеффа Безоса.

Amazon недоплачивает сотрудникам и выжимает из них максимум. В ответ работники по всему миру начинают объединяться, чтобы бороться за свои права. Движение Make Amazon Pay — доказательство того, что международные объединения могут действовать успешно.

Привет, однажды мы задумали взять интервью у замечательной девушки, блогера, семья которой попала в довольно непростую ситуацию в связи с уходом некоторых компаний с рынка России и Беларуси. Нас заинтересовало её мнение о том, как обстоят сейчас дела на рынке труда в IT. Внезапно изюминкой этого материала стал тот факт, что само интервью состоялось до объявления частичной мобилизации, а его редактирование — после. И нам кажется, будет интереснее, если мы оставим всё так, как есть сейчас. Правки, внесённые после начала частичной мобилизации, отмечены курсивом.

П.: Профсоюз IT.

Фаря: Популяризатор технологий, автор каналов о развитии в IT https://t.me/xuyanet и https://www.youtube.com/channel/UC8HPkhs_33cE_Xm3ar0pgoA

Создаёт образовательные продукты для IT и инженерии и не только их. В сфере технологий более 10 лет. Имеет своё кладбище стартапов, берёт интервью у глыб технической отрасли.

П: Привет. Я слышал, что у вас в семье сложилась какая-то некрасивая, неприятная история с сокращением. Я знаю, что ты снимала про это видео (ссылка). Но превращать видео в текст не совсем правильно, поэтому давай поговорим об этом, с твоего позволения.

Ф.: Да, речь идет о моём муже. Некрасиво было то, что изначально работодатель, крупный европейский производитель чипов, долго молчал. По всей видимости, они присматривались к ситуации, взяли некую паузу, заняли выжидательную позицию. Но внезапно в один момент компания обрубила всем сотрудникам российского офиса доступ к своей инфраструктуре.

П.: Это после 24 февраля? А пока не отключили за простой, платили?

Ф.: Да, сотрудники пинали балду, им платили за это деньги.

П.: Ну, уже хорошо!

Ф.: Да, было неплохо. Люди ждали, что с ними будет дальше.

П:. И сколько люди находились в подвешенном состоянии?

Ф.: Март, апрель, май. Получается, просто сидели три месяца.

П.: Довольно много.

Ф.: Да, причём представители компании говорили, что работают над тем, чтобы вернуть сотрудников в рабочий процесс, подключить к инфраструктуре. Просто есть определённые технические трудности. Видимо, они пытались понять, что им делать. Заняли выжидательную позицию, чтобы понять, в какую сторону им двигаться. Видимо, когда стало понятно, что ситуация только усугубляется, тогда (в мае) компания приняла внезапное решение ликвидировать российский офис.

П.: Как увольняли? Сокращение, соглашение сторон, по собственному желанию?

Ф.: Они предложили поступить так. Если ты подписываешь соответствующие бумаги, то увольняют через две недели, но с выплатой за несколько месяцев. Это больше, чем по закону. Если отказываешься, то получаешь только за два месяца.

П.: Что вы выбрали?

Ф.: Конечно, мы выбрали вариант, где больше денег. Я на тот момент была в положении, с жутким токсикозом, дохода в семью не приносила. Пришлось выбирать вариант с большой выплатой и быстро куда-то пристраиваться. Тем более, что мы вообще планировали рожать в США. И так как это была европейская компания и муж работал удалённо, мы должны были без отрыва от работы поехать в США на несколько месяцев. Всё должно было получиться. Но всё накрылось медным тазом, всё пришлось отменять. И очень быстро искать работу.

П.: И как сейчас на рынке труда? Каковы впечатления от поиска работы?

Ф.: Всё очень плохо. Муж сейчас активно занимается data science, уровень сеньора. Но найти работу было целым геморроем. Было две категории предложений. Первая категория — это компании, российские или белорусские. С рынка РФ и РБ они ушли, но хантят российских сотрудников и даже готовы перевезти их в какую-нибудь страну, типа Сербии или Турции. Но с меньшей зарплатой, ниже рынка, причём значительно ниже. Также они не предлагают помочь с билетами, оплатой жилья, ещё с чем-то. Просто это твои проблемы. В целом — работай откуда хочешь, только не из России и Беларуси.

UPD: Месяц назад я говорила, что в сеньорах стали нуждаться чуть меньше, а джунам стало в каких-то направлениях чуть проще. Рынок штормит сильно. Сейчас я вижу, что хреново всем. Предсказать вообще сложно. Я вижу, что компании спасают нажитое кадровое «добро», исходя не из уровня сотрудника, а исходя из нужды в конкретном специалисте. Поэтому сейчас удалённо разрешают работать всем. Приведёт ли это к дефициту, сложно сказать. У крупных компаний, вероятно, да — это у тех, кто подвержен «политике партии» и должен соответствовать высоким требованиям инфраструктурной безопасности (такие есть, хотя знаю случаи, когда айтишники договаривались с конкретным руководителем и работали удалённо). У средних и маленьких компаний, которые наиболее гибкие, дефицита сотрудников вообще нет.

Айтишников пытаются отмазать. Законы всякие придумали, аккредитованные компании и сотрудники с профильным образованием уже имеют какую-то защиту. Другое дело, что с профильным образованием айтишников немного. Плюс айтишник — это не только программист, сюда можно отнести кучу других специальностей (кстати, забавно, что руководство страны это не очень сильно понимает и думает, что раз есть программист, то будет и продукт. Что его достаточно). У самих айтишников к этому нет доверия. Так что пусть вынуждают, но если айтишник захочет свалить, он свалит. А на вопрос, насколько возможно работать на российскую компанию из-за рубежа, отвечу, что теперь как будто бы ЛЕГКО. Я вообще не слышала в своем окружении, чтобы кто-то этой «бронью» пользовался. Знаете, сколько на рынке людей, которые в IT попали без профильного образования? Да и без образования вообще? Я не понимаю, для кого сделали это условие. Поэтому на рынок труда оно особо не влияет. Найм сейчас идёт во многих компаниях. Особенно в тех, кто «внезапно» остался без части сотрудников.

П.: А чем объясняют такие требования?

Ф.: Репутация. Чтобы они могли сказать: «Мы не работаем с Россией». А, и ещё. Если ты работаешь из Турции, Сербии, Грузии, то ты попадаешь под двойное налогообложение.

П.: Есть же всякие соглашения о недопущении двойного налогообложения?

Ф.: Мы особо не успели с этим разобраться. В нашем случае точно выросли цены на жильё, и это просто невыгодно, получается мало денег. Так вот. Вторая категория — это российские компании. И НИ ОДНА из них не предложила полную удалёнку. Я, честно говоря, в шоке. Вообще у нас на рынке всегда был дефицит сеньоров. Сейчас я вижу, что могут отказать, если ты не хочешь хотя бы частично работать из офиса. Хотя бы на один или два дня тебя загоняют в офис. Причём даже те компании, которым всё равно, откуда ты работаешь. Сами предложения по зарплатам снижаются, это чувствуется.

П.: Включается рынок работодателя?

Ф.: Да, капитально. Это чувствуется и по разговору, и по предложениям. И по тому, как они отказывают, и по тому, почему они отказывают, чувствуется, что они, похоже, теперь могут выбирать.

UPD все мои друзья и коллеги-айтишники бегут. Для всех наступил предел, который невозможно двигать. Те, кто не успел и ещё держался в первую волну, собрались во вторую. Сложно тем, у кого сильные якоря в виде детей, беременностей и родителей. Но самое главное, что отличает вторую волну от первой, это то, что работодатель теперь держится за тех, кто остался, и идёт навстречу сотрудникам. Кто-то вывозит на следующий день в Узбекистан, кто-то даёт дей-оффы, чтобы люди смогли переехать и обустроить быт. Работодатели собирают списки, кто в зоне максимального риска, и готовят гайды. Все максимально быстро «мобилизовались», чтобы отбивать и условно «прятать» своих, потому что некоторые сотрудники перестали выходить на связь, кого-то резко выдернули. Бизнес теряет сильных спецов, поэтому спасает то, что осталось.

П.: Так в результате удалось найти работу?

Ф.: Удалось. Но пришлось отказаться от некоторых планов. Как я уже говорила, мы планировали рожать в США. Но того, что предлагали с релокацией, на переезд просто не хватало. А того, что предлагали российские компании, вроде хватало, но всем нужно периодическое присутствие в офисе. И мы уже просто поставили себе временную планку: если мы до определённой даты ничего не найдём, то все планы накрываются, иди работай в офис, дорогой муж. Так в результате и получилось, потому что мы не смогли найти что-то оптимальное по условиям. Причём надо понимать, что это не мы такие капризные. Например, те, кто был готов помочь с релокацией, предлагали 60 процентов от рынка. И ты сидишь и понимаешь, что семья на это не проживёт. В итоге нашли работу: частично удалёнка, частично офис, приходится ездить.

П.: То есть пришлось ужаться?

Ф.: Да, требования пришлось урезать. Сейчас такая ситуация, что, на мой взгляд, многим придется ужиматься. Конечно, есть особые направления, типа каких-нибудь Go-разработчиков, у которых всё как было, так и осталось. Но большинству приходится ужиматься. Я общалась с эйчарами некоторых компаний. Если раньше те же девопсы разговаривать не хотели, если оффер меньше 400 тысяч, то сейчас разговаривают и до 250. Приходится идти на занижение рынка.

П.: В общем, удалось вырулить, это хорошо. Долго пришлось сидеть без работы?

Ф.: Полтора месяца. Для нас это очень долго. Вообще мы «зажравшиеся айтишники» (смеётся). Во-первых, никогда не приходилось искать работу в таком формате. А во-вторых, всё это было быстрее. А теперь — полтора месяца мы вдвоём сидели с горящими глазами, каждый день штудировали вакансии, писали знакомым, искали новые платформы, изучали компании. Каждый день был какой-то труд. Причём не сказать, что какие-то ожидания были завышенными. Нет, всё по рынку.

П.: По сегодняшнему рынку? Или по тому, который был до 24 февраля?

Ф.: Наверное, как до 24. Просто мы не знали о таком масштабе изменений на этом самом рынке. Но тут мы столкнулись с этими изменениями лицом к лицу и поняли, что рынок обалдел. Обалдел от ситуации, рынок в хаосе.

П.: А что хаотического, вроде всё по законам экономики? Предложение возрастает, цена падает.

Ф.: Ты прав, всё это экономически обосновано. Но мы не ожидали, что всё ТАК повлияет. Ты сидел, работал, не парился, вдруг у тебя возникла ситуация, и ты понимаешь, что всё не так, как раньше.

П.: Понимаю. А что говорят знакомые эйчары?

Ф. : Раньше как было? Говоришь: «Вот у меня тут чувак хороший есть, возьмите на работу», — и его сразу забирают. А сейчас нет. У кого-то найм заморожен, кто-то просто интеллигентно отказывает, кто-то выбирает.

П.: С мужем ситуация понятна. Хорошо, что всё же удалось найти работу. А ты чем занимаешься, как ситуация в твоей области?

Ф.: Я сейчас пока не работаю. Я предприниматель, оказываю консультационные услуги. В последние несколько лет запускала всякие образовательные проекты для айтишников. Также консалтинг в этой сфере. Также последний год я занималась тем, что пыталась завести какие-то свои проекты. Например, мы делали агрегатор для B2B-рынка изделий из камня, в частности, столешниц. И мы сделали такой агрегатор-конструктор для просчётов на этом рынке. Но сейчас там тоже большая просадка, все затаились, и наш проект пока заморожен.

П.: А как же другие изделия из камня? Я про всякую ритуальную атрибутику.

Ф.: (смеётся) Ты знаешь, все про это вспоминают, когда я говорю об изделиях из камня. Но нам страшно туда соваться. Кажется, что там до сих пор правят бандиты из девяностых, и оцифровывать этот рынок не стоит.

П.: Вы же не с конкуренцией к ним придете, а с помощью в работе.

Ф.: Если кто-то знает о той части рынка изделий из камня, можем пообщаться. Ещё мы занимаемся образованием для инженеров. Для тех, кто занимается самолетостроением, ракетостроением. У нас есть платформа, https://inzhenerka.tech/, там мы предлагаем курсы по матлабу, например. Но это больше для бизнеса. Инженер не айтишник, сами себе они очень редко покупают курсы. Чаще работодатель оплачивает какое-то дополнительное образование. Вот у нас, например, ещё в апреле одна компания оплатила обучение для 25 человек.

П.: То есть, в этой области компании ещё платят за образование сотрудников?

Ф.: Да, хотя IT-компании, насколько я знаю, сокращают затраты на обучение.

П.: Как ты думаешь, что дальше будет?

Ф.: У меня есть несколько гипотез. Во-первых, я считаю, что именно сейчас будет некий подъем у инженеров. Потому что на это есть запрос, в первую очередь, от государства. А что касается айтишников, то мне кажется, что пока всё останется более-менее, как сейчас. Пузырь немного сдулся, всё выровнялось, мяч на стороне работодателя. По некоторым направлениям зарплата будет падать. Считаю, что тестировщики, например, будут падать. Качество некоторых продуктов упадёт, конечно. Самые лакомые места, типа VK, Яндекса, Тинькова, которые каждый хочет получить как строчку в резюме, теперь будут долго выбирать, кого к себе нанимать. А вот те же дата-сайентисты или, например, девопсы останутся на текущем уровне. Но, например, есть такая тенденция, что компаниям становится выгоднее нанять джуна и вырастить, чем нанять готового синьора.

П.: Спасибо тебе за разговор. Удачи мужу на новой работе, тебе удачи в начинаниях!

Ф.: Спасибо, вам тоже успехов!