Серия «Быт и нравы дореволюционной России»

Портрет атлета и борца И.В.Лебедева.1912

Мода на спорт как образ жизни и на конкретные физические дисциплины появились в России достаточно поздно, к концу 19 века, а в некоторых регионах к началу 20-го. Но и тогда многие виды спорта оставались уделом «благородий». Если же говорить о физической активности в целом, то свои забавы были у всех слоев населения.

Долгое время отношение телу было, скорее, утилитарным, а полнота, если она не создавала проблем со здоровьем, в 18 веке недостатком не была. Развитая мускулатура считалась достоинством в первую очередь как показатель того, что человек – хороший работник в хозяйстве, и это было актуально для крестьян или небогатых горожан. Соответственно, работа и так была полноценной, а иногда и слишком тяжелой физической нагрузкой. В свободное от работы время они соревноваться в ловкости и силе во время различных игр и народных забав, от лапты и городков до кулачных боев. Одну из подобных игр 18 века, по описанию напоминающую хоккей, описал в своих воспоминаниях А. Т. Болотов. «Случилось как-то мне увидеть, что ребятишки на дворе играли в так называемую «килку». Мне игра сия полюбилась чрезвычайно, и более потому, что она имела некоторое подобие войны. Все играющие разделялись на две партии, и одна партия старалась килку, или маленький и кругленький отрубочек от деревянного кола, гнать в одну сторону и догонять до конца двора или до уреченного какого-нибудь места, а другая партия старалась ей в том воспрепятствовать и гнать килку в другую сторону двора и также до какого-нибудь уреченного места, и которой партии удастся прежде до своего желания достигнуть, та и выигрывает. Чтоб удобнее можно было сию килку гнать, то каждый человек имеет палку с кочерешкою на конце, дабы сею кочерешкою можно ему было килку и совать и по земле гнать, а ежели случится на просторе, то и ударять, чтоб летела далее и могли ее подхватить и гнать далее его товарищи. Словом, игра сия самая задорная, наполненная огня, рвения, усердия и играющие должны употреблять наивозможнейшее проворство и скоропоспешнейшее бегание за килкою для успевания скорее ее ударить и прогнать, и притом наблюдается в ней некоторый порядок. Люди расстанавливаются сперва вдоль по всему двору в два ряда и человек против человека, а потом один, из победителей, положив килку на какую-нибудь чурку, ударяет по ней изо всей мочи оною кочерешкою и таки, чтоб полетела она несколько вверх и упала сверху посреди обоих рядов, и тогда ближние люди бросаются к ней и начинают свое дело, то есть, гнать в ту сторону, куда кому надобно. Впрочем, была игра сия у нас в деревне в таком тогда обыкновении, что в зимнее досужное вечернее время игрывали в нее не только ребятишки, но и самые старые и взрослые люди вместе с ними. Всякими выбирал другого такого ж себе в соперники, и все не меньше бегали и проверили, как и ребятишки, и веселились до крайности, когда случится победить и заставить себя побежденному перенесть за плечами чрез весь двор или от одного уреченного места до другого». Подобная тенденция сохранялась и позже, и относилась она как к мужчинам, так и к женщинам. Более того, в крестьянской и мещанской среде больше ценились дамы с формами, да и купчихи отличались полнотой.

Московский кадетский корпус

Людям состоятельным заниматься физическим трудом было ни к чему, поэтому они не стремились поддерживать атлетическое телосложение, а если и упражнялись, то только в том, что реально им пригодилось бы. Например, танцевали, ведь быть хорошим танцором – ценное качество светского человека, занимались верховой ездой, чтобы потом отправляться на охоту (и далеко не все аристократы были хорошими танцорами или наездниками). Офицеры – еще и фехтованием, стрельбой, иными военными дисциплинами. Внимание именно к телосложению стали проявлять только к началу 19 века, и это отразилось в том числе на моде. С одной стороны появились корсеты для мужчин (естественно, не так сильно стянутые в талии, зато подчеркивающие выправку), а некоторые модники стали использовать накладки, создающие дополнительный объем, например, в плечах. Над этим явлением не преминул посмеяться известный английский карикатурист Гилрей («Монстры»). Женщины долгое время практически не занимались спортом. Они могли танцевать, реже заниматься верховой ездой, обычно используя при этом весьма неудобное дамское седло, иногда участвовать в подвижных играх. Императрица Елизавета Баварская (также известная как Сиси) шокировала подданных тем, что занималась в своих покоях упражнениями с обручами, гимнастикой, совершала долгие пешие прогулки и часто ездила верхом, и все для поддержания стройности. Но это было большой редкостью, и женщины, как правило, ограничивали свою заботу о фигуре, утягивая талию в корсет.

Занятием, достойным «благородий», было катание на коньках. Считается, что коньки в Россию впервые привез из Голландии Петр I, и первоначально они привязывались к сапогам. Затем он наладил производство в Туле и внес изменение в конструкцию, соединив лезвие с обувью. Коньки стали удобнее, а переднюю часть украсили лошадиные головы, что и дало название новинке. Однако со временем забава утратила популярность, и мода на нее вернулась только во второй половине 19 века. На катке Левин встретился с Китти Щербацкой в «Анне Карениной»: «Был ясный морозный день. У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя на ярком солнце шляпами, кишел у входа и по расчищенным дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы сада, обвисшие всеми ветвями от снега, казалось, были разубраны в новые торжественные ризы… На льду собирались в этот день недели и в эту пору дня люди одного кружка, все знакомые между собою. Были тут и мастера кататься, щеголявшие искусством, и учившиеся за креслами, с робкими неловкими движениями, и мальчики, и старые люди, катавшиеся для гигиенических целей… Николай Щербацкий, двоюродный брат Кити, в коротенькой жакетке и узких панталонах, сидел с коньками на ногах на скамейке и, увидав Левина, закричал ему:— А, первый русский конькобежец! Давно ли? Отличный лед, надевайте же коньки.— У меня и коньков нет, — отвечал Левин, удивляясь этой смелости и развязности в ее присутствии и ни на секунду не теряя ее из вида, хотя и не глядел на нее. Он чувствовал, что солнце приближалось к нему. Она была на угле и, тупо поставив узкие ножки в высоких ботинках, видимо робея, катилась к нему. Отчаянно махавший руками и пригибавшийся к земле мальчик в русском платье обгонял ее. Она катилась не совсем твердо; вынув руки из маленькой муфты, висевшей на снурке, она держала их наготове и, глядя на Левина, которого она узнала, улыбалась ему и своему страху. Когда поворот кончился, она дала себе толчок упругою ножкой и подкатилась прямо к Щербацкому; и, ухватившись за него рукой, улыбаясь, кивнула Левину».

каток в Петербурге

Во второй половине 19 века в России появились велосипеды, однако свое достойное место они смогли завоевать далеко не сразу. В продаже их было много, стоили они дорого, а использовать их можно было далеко не везде. Любил  прокатиться на велосипеде и Александр II, но велосипедные прогулки императора ограничивались Царским селом. На велосипедах ездили обычно за городом, на дачах, в своих имениях . Кататься по улицам иногда запрещалось вовсе, а если было разрешено кататься в парках, велосипед везли в экипаже, и пересаживались на него уже на месте. К тому же улицы часто были вымощены булыжником, и это создавало неудобства. Из книги П. А. Пискарева «Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга начала XX века»: «Велосипед с большим трудом пробивал себе дорогу в России, в то время как на Западе во многих государствах он уже стал массовым транспортом. Велосипед в Петербурге встречался не так уж часто, а женский — и совсем не встречался. Казалось бы, при плохой постановке транспортного дела в городе велосипед должен был получить широкое распространение среди населения. Однако этого не было. Причин тут было много. В продаже их было мало. Стоили они дорого. А главное — отсутствие хорошей мостовой. Для велосипеда требовалось гладкое покрытие мостовой (торцы, асфальт). А такой мостовой в Петербурге было мало. Пользоваться же булыжной мостовой для велосипедиста было крайне неприятно. Ближайшим и приятным местом прогулки для велосипедиста были Острова (Елагин, Крестовский, Каменный). Больше чем в городе имел велосипед распространение в дачных местностях, особенно, конечно, в таких, где были большие парки с утрамбованными дорожками, в Финляндии или Прибалтике, где были хорошие дороги. В дачных местностях велосипедом пользовались и женщины. Вообще велосипед широкой популярности не имел. Тогда еще говорили: у отца два сына, один — умный, а другой — велосипедист. Такое отношение к велосипеду не говорило в его пользу. Однако, несмотря на непопулярность и ограниченное распространение велосипеда, он уже участвовал в спортивных состязаниях».

Многие считали это средство передвижения чересчур легкомысленным, и особенно часто критиковали девушек-велосипедисток, в том числе из-за их одежды. Кататься в длинных юбках было неудобно, поэтому некоторые модные журналы рекомендовали для этих целей костюмы для верховой езды, но и они устраивали далеко не всех. Смелые барышни опробовали модную французскую новинку – блумеры, по сути, шаровары. Некоторые консервативно настроенные люди болезненно реагировали на девушек в любом подобии брюк, и такая тенденция была не только в России. Во Франции тоже одно время действовало распоряжение о том, что женщина может носить велосипедный костюм, только если в этот момент при ней есть велосипед.

В Иркутске

К концу 19 века все популярнее становились цирковые представления с участием атлетов, акробатов, борцов. При этом некоторые поединки были заведомо постановочными, но зрители все равно были довольны. Открытки с известными атлетами выходили огромными тиражами, а 6-кратный чемпион мира Иван Поддубный стал одним из самых фотографируемых людей своего времени. Славились борцы Иван Заикин и Георг Гаккеншмидт. Но смотреть и участвовать самому – не одно и то же. Иван Лебедев ("Дядя Ваня") был не только замечательным спортсменом, но и тем, кто смог сделать выступления борцов интересными для широкой публики. Благодаря ему на соревнованиях появились музыка, торжественные выходы спортсменов на арену, а у самих атлетов -  амплуа («под маской», «герой», «комик», «злодей» и другие). Арбитр стал одновременно и конферансье, в жюри приглашали в том числе представителей прессы. То есть появились все привычные нам атрибуты спортивных шоу, которые тогда были еще в новинку. В 1901 году, являясь студентом Петербургского университета, Лебедев стал инициатором появления в его учебной программе занятий спортом, а затем организовал спортивные кружки и в других ВУЗах.

В зависимости от региона интерес к физической культуре среди самих горожан был разным. Это можно увидеть и на примере многих мемуаров. В большей части столичных гимназий уроки гимнастики входили в школьную программу уже к концу 19 века. В Москве многие дети и подростки также получали свою порцию физической нагрузки в учебных заведениях. Если обучение было на дому, родители могли организовать занятия с преподавателем индивидуально или в группах. Из воспоминаний Е. Андреевой-Бальмонт о детстве (1870-е): «Гимнастику с нами делали и старшие братья и сестры. Наш учитель Линденштрем, огромного роста белокурый швед, всегда весело шутил, перевирал русские слова и сам первый громко хохотал над своими остротами. Вообще он поражал нас своей развязностью и шутливостью в нашем чинном доме, особенно в присутствии нашей строгой матери. Поднимаясь из передней по лестнице, он громко сморкался, откашливался, долго рассматривал себя в зеркало, вытирал свои длинные белокурые усы, а потом начинал шутить: шлепнет неожиданно по спине нашего старичка лакея, который бежал доложить, что «приехали-с», а то схватит кого-нибудь из нас за кольцо кожаного пояса и раскачивает на одном пальце в воздухе под самым потолком. Мне очень нравились наши гимнастические костюмы. Светло-коричневые длинные шаровары из репса, такие же куртки и широкие кожаные пояса. Я оставалась в своем костюме возможно дольше в дни гимнастики. Меня главным образом восхищали штаны, в которых я могла бегать, лазать, кувыркаться, делать то, что строжайше мне запрещалось, когда я была девочкой в белых штанишках и юбочках. Тоже подростками мы в тех же костюмах ездили делать гимнастику в зал Бродерсон на Дмитровке. Это были самые счастливые часы в моей детской жизни. Я была лучшей ученицей среди моих сверстников. Сам Бродерсон ставил меня в пример даже большим мальчикам. “Freulein Andreev wird es gleich vormachen”. И я, дрожа от волнения, срывалась с трамплина — навощенных досок, поставленных для разбега, повисала на кольцах, переворачивалась, просовывала в них ноги и раскачивалась. Или спрыгивала на деревянную лошадь, соскакивала с нее; или делала «штуц на бары», упершись руками о борт, перекидывала ноги через них направо, налево». Мемуаристка росла в обеспеченной семьи передовых взглядов, старавшейся не отставать от моды, в том числе в вопросах воспитания.

Портрет атлета и борца И.В.Лебедева (дяди Вани). 1912

Совсем другую картину мы видим в воспоминаниях писателя Юрия Олеши: «Преподавал гимнастику в гимназии борец Пытлясинский. Это был экс-чемпион мира, старый конь, вернее – бык, хотя и не бык, скорее – кит, поставленный на хвост. И не кит! Просто старый борец, ходивший не в трико на полуголом теле, как это бывает на арене, а в дешевом штатском костюме, в тройке, и что он борец, было заметно по нечеловеческой ширине плеч, выпуклым икрам, маленькой голове… Это были последние годы перед рождением спорта в его современном виде, этой международной новинки, которой суждено было впоследствии так ярко засверкать перед миром. Тем более не имела широкого распространения гимнастика в школах. Пожалуй, и соколиная гимнастика появилась позже того дня, когда экс-чемпион мира стоял перед нашей шеренгой. Я описываю эпоху 1910–1912 годов… Как бы там ни было, но в царское время еще не знали в точности, что такое гимнастика и зачем она. Вот решили привлечь к преподаванию ее бывшего борца, попробовать. И он не знал, как это делается, и он вышел к нам со смущенным выражением. И тут он открыл страницу моей жизни, настолько удивительную, что, перелистывая книгу, я то и дело останавливаюсь именно на ней: Пытлясинский стал учить нас прыгать… Принесли две высокие, неподвижно вставленные в крестовины штанги, принесли длинный, с двумя тяжелыми мешочками по концам шнур… Ракетки выдавались в так называемой грелке инструктором Иваном Степановичем, который вынимал их из шкафа, подхватывая вываливавшиеся одновременно баскетбольные мячи, какие-то большие тапочки, большие кожаные перчатки».

Футбол в Одессе 1910-х «только начинался. Считалось, что это детская забава. Взрослые не посещали футбольных матчей. Только изредка можно было увидеть какого-нибудь господина с зонтиком, и без того уже известного всему городу оригинала. Трибун не было. Какие там трибуны! Само поле не было оборудованным, могло оказаться горбатым, поросшим среди травы полевыми цветами. По бокам стояли скамьи без спинок, просто обыкновенные деревянные плоские скамьи. Большинство зрителей стояли или, особенно по ту сторону ворот, сидели. И что за зрители! Повторяю, мальчики, подростки. Тем не менее команды выступали в цветах своих клубов, тем не менее разыгрывался календарь игр, тем не менее выпускались иногда даже афиши. Мои взрослые не понимали, что это, собственно, такое – этот футбол, на который я уходил каждую субботу и каждое воскресенье. Играют в мяч… Ногами? Как это – ногами? Игра эта представлялась зрителям неэстетической, почти хулиганством: мало ли что придет в голову плохим ученикам, уличным мальчишкам! Напрасно мы пускаем Юру на футбол. Где это происходит? На поле Спортинг-клуба, отвечал я. Где? На поле Спортинг-клуба». Форма футболиста того времени – «белая, тонкая-тонкая нитяная рубашка и белые трусы. Тогда то, что теперь называют майкой, футболкой, называли просто рубашкой, хотя это была та же майка, футболка, обтягивающая туловище», на ногах «черные чулки, завернутые на икрах неким бубликом и оставляющие колени голыми, а также и бутсы». В итоге будущему писателю пришлось оставить это «подозрительное», по мнению взрослых, занятие. Тем не менее, в 1912 году был создан Всероссийский футбольный союз, который был принят в ФИФА.

В Школе борьбы борцы борются по методу Лебедева. 1912

То, что дореволюционный «физрук» и сам не знал, как и чему учить гимназистов, было не удивительно. Все имеющиеся методики и пособия были разработаны для военных. Еще в 1804 году в новом уставе учебных заведений было сказано: «Гимназия может также содержать учителей Танцования, Музыки и телесных упражнений (Гимнастики), если то позволят доходы оной». Но четких требований не было, поэтому программу учебные заведения разрабатывали сами, и все эти занятия если и были, то чаще факультативными. Обязательными занятия гимнастики стали с 1826 года только для будущих военных. В 1870-х за разработку методик преподавания спортивных дисциплин взялся выдающийся медик П. Ф. Лесгафт, но внедрению его идей препятствовало подозрение в неблагонадежности. С 1889 года по инициативе военного министра П. С. Ванновского гимнастика в качестве обязательного предмета появилась в средних учебных заведениях для мальчиков. Тогда же появилась и первая официальная инструкция, согласно которой на занятиях ученики упражнялись «в самых простых движениях и построениях, принятых в русских войсках, гимнастика знакомит детей с первоначальными основаниями воинской дисциплины». То есть речь шла фактически о начальной военной подготовке, а не уроках физкультуры в современном понимании.

Больше внимания популяризации спорта уделялось в 20 веке как одному из способов отвлечь молодежь от всяких революционных «глупостей». В 1913 году появилась должность Главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения, которую занял генерал Военков. Спортивные клубы и федерации до того времени обычно были разрозненными кружками по интересам. Тем не менее, в стране уже проходили чемпионаты, например, с 1889 года по конькобежному спорту, с 1897 году по тяжелой атлетике (к ней же тогда отнесли и борьбу), с 1908 года по легкой атлетике, с 1912 – по лыжным гонкам. Не удивительно, что при таком подходе успехи российских спортсменов на международных соревнованиях были в начале скромными. В Олимпийских играх они участвовали с 1908 года, и тогда на них приехали всего 6 россиян. Но первый блин был не комом: олимпийским чемпионом стал Николай Панин-Коломенкин (в дисциплине «специальные фигуры»). Этот спортсмен также был 6-кратным чемпионом России (1901—1905, 1907) по фигурному катанию на коньках, 12-кратным чемпионом России по стрельбе из пистолета (1906—1917), 11-кратным чемпионом России по стрельбе из боевого револьвера (1907—1917). Примечательна история противостояния Николая Панина (вторую часть фамилии он при выступлениях не использовал) со шведом Ульрихом Сальховом. Впервые они встретились в Петербурге на чемпионате мира 1903 года, и тогда россиянин стал вторым. Через 5 лет они вновь встретились на Олимпийских играх, вначале в произвольной программе. Сальхов, на тот момент 7-кратный чемпион мира, вел себя совсем не по-спортивному, во время выступления соперника дебоширил, за что получал замечания. По результатам оценок Панин занял второе место и посчитал это несправедливым, потому что двое судей явно занижали ему оценки (оба были шведами, а один еще и близким другом Сальхова). В итоге возмущенный Панин в знак протеста снялся с соревнования. Зато в следующей дисциплине не рискнул участвовать уже сам Сальхов. Панин набрал рекордные 219 баллов из 240. Примечательно, что первый российский олимпийский чемпион в Московском университете учился у Лесгафта, тот преподавал анатомию и по достоинству оценил талантливого студента. В 1912 году участие российских спортсменов на Олимпиаде в Стокгольме оказалось под вопросом из-за несвоевременного принятия устава Российского олимпийского комитета, да и самой подготовке участников уделялось слишком мало внимания, и выступила наша сборная не слишком удачно. Для того, чтобы спортсмены смогли набраться опыта, было решено проводить ежегодные всероссийские олимпиады, но война помешала многим мероприятиям.

Николай Панин

Часть информации я взяла тут

Андреева-Бальмонт Е. А. «Воспоминания»

Болотов А. Т. «Записки А. Т. Болотова, написанных самим им для своих потомков»

Михалев А. И. «Крепкие телом – сильные духом»

Олеша Ю. «Ни дня без строчки»

Пискарева П. А. «Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга начала XX века»

https://ru.wikipedia.org/wiki/Панин-Коломенкин,_Николай_Алек...

Другие мои многочисленные посты о быте и нравах Российской империи:

квартирный вопрос и устройство домов

Приметы милой старины. О дореволюционной мебели и особенностях интерьера

Ремонт по-дореволюционному

О туалетах, ванных и дворниках. Коммунальный "рай" до революции

Квартирный вопрос до революции. Как снимали жилье

(Не) спокойной ночи. На чем и в чем спали в дореволюционной России

Мытая и не мытая дореволюционная Россия. Еще немного о гигиене

Мытая и не мытая. Как стирали в дореволюционной России

И снова бытовые зарисовки. "Туалетная" история Российской империи

Жилищный вопрос до революции. Что расскажут картины

транспорт и путешествия

Дорожные радости и печали 19 века. Как это было до поездов

К нам приехал, к нам приехал… Об иностранцах в Российской империи

Наши за границей. Как путешествовали до революции

Железнодорожная романтика до революции

Эх, прокачу. На чем ездили до революции

криминальная Россия

О казнях и пытках в Российской империи

Преступление и наказание. Тюрьма и каторга в Российской империи

О шулерах до революции

Легко ли отделался Раскольников? Преступления и наказания в дореволюционной России

Немного о ворах и мошенниках до революции

О нищих Российской империи. "Жалкий" бизнес

брак, отношения, интимная жизнь

О дореволюционных знакомствах и ухаживаниях

Про это до революции. Добрачная жизнь мужчин

Свадьбы крестьянские, купеческие, дворянские. Как женились до революции

О нетрадиционных пристрастиях до революции

Долг платежом красен. А как было с супружеским до революции?

Немного о  дореволюционном целомудрии

Брак по любви к деньгам. О приданом и бесприданницах до революции

Первый парень на деревне и в городе. Какие мужчины считались до революции красивыми

Еще немного о продажной любви до революции. Во всех смыслах дорогие женщины

Немного о картине  и продажной любви

Страшно красивые. О женской привлекательности до революции

Если тема бюста не раскрыта. Как увеличивали его раньше?

Немного о женской гигиене 19 века и "красных днях календаря"

О взрослом контенте 19 века

Как боролись с "аистом" в 19 веке

Когда брак бракованный. Можно ли было развестись в дореволюционной России

детство

Дореволюционное детство. Любимые игрушки и книжки

Немного об учебе до революции. Чему учили в школе

О трудностях дореволюционного детства

еда

Как готовили в Российской империи. Продолжение вкусной темы

Где откушать в царской России? Немного о дореволюционном общепите

Как в России хранили еду до появления холодильников

Продолжение вкусной темы. Что ели в дореволюционной России

другое

Из жизни дореволюционной прислуги

Как лечили, чем болели и от чего умирали в Российской империи

От алкоголизма до наркомании. О дореволюционном дурмане

Девушка? Женщина? Старушка? Об отношении к возрасту до революции

О дореволюционных дачах и дачниках

Немного о дуэлях

"Презренные" кумиры и дореволюционный "шоу-бизнес"

Какими были татуировки  18-19 века

Немного о дореволюционном шоппинге

Немного о гражданском оружии до революции

Как лечили зубы в 19 веке? От протезов до брекетов

Праздник к нам приходит. Чудесные дореволюционные открытки и их создатели

О дореволюционных похоронах и чернушном советском юморе

Курить НЕ воспрещается. Про дореволюционных курильщиков

Балы, маскарады, рестораны. Как развлекались до революции?

Легко ли быть должником в Российской империи?

Интересная реклама и дореволюционный маркетинг

Что ты такое? О дореволюционной вежливости и обращениях

В. Маковский "Не пущу" (1892)

О сложных взаимоотношениях россиян с алкоголем писали не раз. Проблема эта возникла задолго до появления Российской империи, и борьба с пьянством шла переменным успехом. С конца 19 века к нему добавилась наркомания.

Долгое время понятие алкоголизма было расплывчатым. Обильные возлияния считались проблемой, только если они приводили к тяжелым последствиям, например, в виде потери работы, как в случае со спившемся чиновником Мармеладовым, отцом Сонечки из «Преступления и наказания». О мастеровых, пропивающих инструменты и одежду, писал Успенский и многие другие. Но часто пьяные похождения были даже признаком молодецкой удали. Из рассказа Сильвио, героя «Повестей Белкина»: «В наше время буйство было в моде: я был первым буяном по армии. Мы хвастались пьянством; я пере пил славного Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым. Дуэли в нашем полку случались поминутно: я на всех бывал или свидетелем, или действующим лицом. Товарищи меня обожали, а полковые командиры, поминутно сменяемые, смотрели на меня, как на необходимое зло». Пьяный и буянящий купец стал практически «клише». Из фельетона газеты «Искра»: «Пьянствует на Масленой Москва, вся пьянствует, поголовно. Городовые и дворники по улицам не успевают подбирать „тела“. В захолустных переулках этих тел, впрочем, никто не подбирает. Когда Масленица окончится, все эти „тела“ опять людьми станут и, почесывая ушибленные места, за дело примутся. А без ушибов, говорят, во время разгула в Москве никак нельзя. Заглянул к «Яру», в «Стрельну», даже в большие городские трактиры; вижу: точно, нельзя без ушибов.

– Шибко пьют?

На этот мой вопрос половой только ухмыльнулся и конфиденциально доложил:

– Масленица еще не началась, а вот уже почетный гражданин и коммерции советник Илья Ильич Перкалёв вчерась, выходя от нас после блинов с выпивкою, запел диким голосом... Дам своих перепужал. Насилу утишили. В швейцарской швейцара Никандру за барышню принял и в руку его поцеловал, а даме, тут случившейся, сунул в руку гривенник. На подъезде очинно кричать изволили.

– Домой, накричавшись, поехал?

– Какое домой! Вы, сударь, наших московских обычаев не знаете. Домой их степенство попадут денька через два – и то, если будет милость Божья».

Популярны были и напитки домашнего приготовления, от незатейливого самогона до вкусных наливок. Артист Александр Вертинский, вспоминая дореволюционное детство, упоминает бабушку, которая «как все украинские хозяйки, была большой искусницей в приготовлении всякого рода наливок, вишнёвок, черносмородиновок, малиновок и настоек — то на зверобое, то на почках берёзы или смородины, то на шалфее или мяте… Гордостью её продукции были два напитка: варенуха и спотыкач. Варенуха готовилась так. Сначала варились травы. Какие? Это знала только одна она. Потом добавлялся мёд, потом взвар из сухих фруктов. Все это смешивалось, в смесь добавлялась водка или спирт, потом процеживалось через кисею и разливалось по бутылкам. Вкус у этого напитка был небесный! Такая бутылка иногда вынималась вечером из чуланчика, к ней подавались печёные яблоки, и… Остальное вам ясно. А другим шедевром был спотыкач. Делался он просто. Когда из большой «сулеи» сливали наливку и разливали её по бутылкам, то оставшиеся в ней ягоды заливались тёпленькой водой. Ягоды «отходили» в воде и выпускали из себя весь спирт, который они в себя впитали. Спотыкач был крепче всех настоек на водке и буквально валил с ног».

Бороться с алкоголизмом часто начинали тогда, когда он был уже в запущенной форме. Обычно все ограничивалось мольбами родственников, религиозным покаянием и т.д. К концу 19 века, когда вошли в моду различные практики по изучению подсознания, гипноз. Но без силы воли пациента все это мало помогало. При Петре I ввели позорную медаль за пьянство весом почти в 7 кг, которую носили на шее в качестве наказания, но само наказание применяли редко. Во времена Александра II еще одной мерой борьбы с пьянством стало открытие чайных, которые особенно полюбились извозчикам. Изначально чайные продвигали именно как безалкогольную альтернативу питейным заведениям. Их официально открывали с 5 утра, когда другие места должны были быть еще закрыты. Арендная плата для чайных была ниже, чем для заведений, в которых продавали алкоголь. Однако во времена сухого закона там иногда подпольно предлагали так называемый белый чай, который был настоян на спирту. Получалось сочетание кофеина и алкоголя, сейчас бы это назвали энергетиком. Для того, чтобы торговать алкоголем, требовалась лицензия, и это затрагивало в том числе общепит. Например, ресторан мог предлагать посетителям алкоголь, а кафе, которое по меню и интерьеру от него часто не отличалось, нет. Рейнские погреба могли продавать только вино, обычно на вынос. В распивочных можно было выпить пива. Введение сухого закона обанкротило многие заведения, но, с другой стороны, некоторые продолжили предлагать запрещеное негласно.

Государство интересовала в первую очередь экономическая сторона вопроса. Несколько раз вводили государственную монополию на продажу алкоголя (1694 – 1716, 1734-1765, 1894 – 1914, а далее ввели сухой закон). При утверждении принципа откупа огромные деньги  зарабатывли откупщики. При Екатерине II откупы появились повсеместно (кроме Сибири), и получали их по результатам торгов на 4 года. С 1775 года этим вопросом ведала казенная палата. Откупщики закупали как казенный алкоголь, так и произведенный частниками. В 1914 году  был издан указ о запрещении производства и продажи всех видов алкогольной продукции на всей территории России. Результаты были неоднозначными. С одной стороны утверждали, что количество алкоголиков резко снизилось, а вместе с ним и количество бытовых преступлений. С другой стороны стало больше отравлений разными суррогатами. В ход пошли самые странные коктейли на основе технических жидкостей, например, политуры. Резко выросла продажа спиртосодержащих лекарств. Особенно популярны были капли Гофмана, и это породило массу шуток о гофманистах. Еще одной неожиданностью стал рост наркомании.

Наркомания в конце 19 - начале 20 века была явлением распространенным, даже когда самого понятия «наркотики» еще не было. Но потребителями были в основном люди состоятельные, а также представители богемы. Крестьяне, мещане, купцы могли злоупотреблять алкоголем, но иные вызывающие зависимость вещества были мало кому из них знакомы до 20 века, по крайней мере на европейской части страны. В южных регионах встречался гашиш и его производные, на Дальнем Востоке опиум. Конопля была повсеместно выращиваемой сельскохозяйственной культурой, но об иных ее свойствах большинство россиян не ведали. Однако два фактора изменили ситуацию. Во-первых, развитие фармакологии и появление сомнительных «новинок» в открытом доступе. Введение сухого закона тоже сделало свое дело.

О вреде многих веществ долгое время было известно мало, они продавались легально, часто в качестве лекарств, поэтому наркомания была преимущественно аптечной. Так еще в середине 19 века в аптеках можно было легко купить препараты, содержащие опиаты. В Викторианской Англии одним из часто назначаемых врачами лекарств был лауданум – спиртовая настойка опиума. Некоторые применяли опиум в чистом виде в «терапевтических целях». Опиаты прописывали как обезболивающее, средства от бессонницы, повышенной тревожности, и даже давали младенцам, если те плохо спали или часто плакали. Средства, аналогичные лаудануму, продавались и в России. В 1874 году англичанин Алдер Райт синтезировал героин, а в 1898 году немецкая компания Bayer стала продавать его как лекарство от кашля.

В качестве «веселящего газа» вдыхали эфир, который первоначально использовался для анестезии. Не смущал даже его резкий запах. Но главной в прямом смысле убийственной новинкой стал кокаин. Листья коки впервые были завезены в Европу еще в 1505 году, но тогда они не вызвали интереса, а со временем о них забыли. Но в 1859 году немецкий химик Альберт Ниманн выделил из злополучных листьев кокаин, который стали использовать для анестезии, для отбеливания зубов, а также в офтальмологии. В 1863 году в продажу поступил алкогольный напиток «Mariani Wine», настоянный на листьях коки. И это не говоря уже о «Кока-коле», получившей благодаря им свое название. Зигмунд Фрейд советовал кокаин в качестве антидепрессанта, для лечения сексуальных расстройств, алкоголизма и многого другого. В 1885 году кокаин стали продавать в виде раствора для внутривенного применения. Но самым популярным стал порошок.

Кокаинистом был популярный артист Вертинский, о чем подробно рассказал в своих мемуарах «Дорогой длинною…». «Продавался он сперва открыто в аптеках, в запечатанных коричневых баночках, по одному грамму. Самый лучший, немецкой фирмы «Марк», стоил полтинник грамм. Потом его запретили продавать без рецепта, и доставать его становилось все труднее и труднее. Его уже продавали «с рук» — нечистый, пополам с зубным порошком, и стоил он в десять раз дороже. На гусиное пёрышко зубочистки набирали щепотку его и засовывали глубоко в ноздрю, втягивая весь порошок, как нюхательный табак… Постепенно яд все меньше и меньше возбуждал вас и под конец совсем переставал действовать, превращая вас в какого-то кретина. Вы ничего не могли есть, и организм истощался до предела. Пить кое-что вы могли: коньяк, водку. Только очень крепкие напитки. Они как бы отрезвляли вас, останавливали действие кокаина на некоторое время, то есть действовали как противоядие. Тут нужно было ловить момент, чтобы бросить нюхать и лечь спать. Не всегда это удавалось. Потом, приблизительно через год, появлялись тяжёлые последствия в виде мании преследования, боязни пространства и пр. Короче говоря, кокаин был проклятием нашей молодости. Им увлекались многие. Актёры носили в жилетном кармане пузырьки и «заряжались» перед каждым выходом на сцену. Актрисы носили кокаин в пудреницах. Поэты, художники перебивались случайными понюшками, одолженными у других, ибо на свой кокаин чаще всего не было денег… Не помню уже, кто дал мне первый раз понюхать кокаин, но пристрастился я к нему довольно быстро. Сперва нюхал понемножку, потом все больше и чаще.

— Одолжайтесь!.. — по-старинному говорили обычно угощавшие. И я угощался. Сперва чужим, а потом своим. Надо было где-то добывать… Вернулась из поездки моя сестра. Мы поселились вместе, сняв большую комнату где-то на Кисловке. К моему великому огорчению, она тоже не избежала ужасного поветрия и тоже «кокаинилась». Часто целыми ночами напролёт мы сидели с ней на диване и нюхали этот проклятый белый порошок». Добившись успеха, Вертинский продолжал спускать деньги на наркотики и кутить в сомнительных компаниях. Отрезвление пришло внезапно. «Помню, однажды я выглянул из окна мансарды, где мы жили (окно выходило на крышу), и увидел, что весь скат крыши под моим окном усеян коричневыми пустыми баночками из?под марковского кокаина. Сколько их было? Я начал в ужасе считать. Сколько же я вынюхал за этот год!» После этого актер отправился к знакомому психиатру Баженову. Прием был короткий. Тот достал из кармана Вертинского очередную коричневую склянку и пригрозил ему психиатрической лечебницей, если он не изменит свой образ жизни. Вертинский смог побороть свою зависимость, а горячо любимая сестра вскоре умерла от передозировки. Вертинскому приписывали авторство песни «Кокаинеточка» (на самом деле автор слов Агеев, а Вертинский был самым известным исполителем).

Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка

Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы?

Вашу тонкую шейку едва прикрывает горжеточка.

Облысевшая, мокрая вся и смешная, как Вы…

Вас уже отравила осенняя слякоть бульварная

И я знаю, что крикнув, Вы можете спрыгнуть с ума.

И когда Вы умрете на этой скамейке, кошмарная

Ваш сиреневый трупик окутает саваном тьма…

Так не плачьте ж, не стоит, моя одинокая деточка.

Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы.

Лучше шейку свою затяните потуже горжеточкой

И ступайте туда, где никто Вас не спросит, кто Вы.

Упоминание наркотиков довольно часто встречалось в стихотворениях поэтов Серебряного века. Кокаин был популярен среди преступников и особенно проституток. В криминальной среде его называли марафетом и кошкой. Особенно много кокаинтистов стало во время Первой мировой войны, потому что кокаин наряду с морфием использовали в госпиталях.

Морфий также был популярным обезболивающим, но быстро вызывал привыкание. Страданиям врача, ставшего наркозависимым, посвятил рассказ Булгаков. «Морфий» написан со знанием дела, потому что сам автор был и медиком, и морфинистом (по некоторым источникам, и кокаинистом, поэтому неоднократные упоминания кокаина в "Белой гвардии" не случайны). Некоторые недобросовестные медики продавали украденные препараты на черный рынок. В мае 1917 года была арестована банда А. Вольмана, который ввозил контрабандой немецкий кокаин и продавал его в Петрограде и в Москве, а также устраивал «вечеринки секты сатаны» с употреблением оного. Эпидемия наркозависимости продолжалась и в первые послереволюционные годы.

Четких методик лечения наркозависимости в России не было. С одной стороны в то время о вреде многих запрещенных сейчас веществ было известно мало. Сами потребители часто себя больными не считали, относились к своей зависимости не слишком серьезно и лечиться не стремились. Иногда все ограничивалось беседами с психиатром и уговорами отказаться от употребления добровольно. Иногда по желанию пациента или его семьи, если тот стал очевидно невменяемым, могли поместить в психиатрическую лечебницу. Иногда наркозависимых пытались переключить с одного наркотика на другой, менее опасный по мнению (и заблуждению) врачей. Например, зависимость от морфия пытались лечить кокаином. Подобные методы были малоэффективны, и на практике излечение зависело исключительно от силы воли больного. Что касается антинаркотического законодательства, то долгое время никаких запретов не было вообще. Затем некоторые вещества стали продавать только по рецептам, и тогда расцвел черный рынок. В некоторых регионах действовали местные запреты, которые то вводились, то отменялись. Это было связано в том числе с тем, что из-за войны были нарушены поставки обезболивающих препаратов, и требовалось налаживать собственное производство. Так на Дальнем Востоке посевы мака то разрешали, то категорически запрещали.

Эпидемия наркозависимости продолжалась и в первые послереволюционные годы. Победить ее смогло прежде всего  ужесточение законов,  и в некоторой степени возвращение на полки алкоголя.

Часть информации я взяла в книгах

А. Вертинский "Дорогой длинною..."

В. Руга "Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта начала XX века"

А. Сидоров "На Молдаванке музыка играет"

Другие мои многочисленные посты о быте и нравах Российской империи:

квартирный вопрос и устройство домов

Приметы милой старины. О дореволюционной мебели и особенностях интерьера

Ремонт по-дореволюционному

О туалетах, ванных и дворниках. Коммунальный "рай" до революции

Квартирный вопрос до революции. Как снимали жилье

(Не) спокойной ночи. На чем и в чем спали в дореволюционной России

Мытая и не мытая дореволюционная Россия. Еще немного о гигиене

Мытая и не мытая. Как стирали в дореволюционной России

И снова бытовые зарисовки. "Туалетная" история Российской империи

Жилищный вопрос до революции. Что расскажут картины

транспорт и путешествия

Дорожные радости и печали 19 века. Как это было до поездов

К нам приехал, к нам приехал… Об иностранцах в Российской империи

Наши за границей. Как путешествовали до революции

Железнодорожная романтика до революции

Эх, прокачу. На чем ездили до революции

криминальная Россия

О казнях и пытках в Российской империи

Преступление и наказание. Тюрьма и каторга в Российской империи

О шулерах до революции

Легко ли отделался Раскольников? Преступления и наказания в дореволюционной России

Немного о ворах и мошенниках до революции

О нищих Российской империи. "Жалкий" бизнес

брак, отношения, интимная жизнь

О дореволюционных знакомствах и ухаживаниях

Про это до революции. Добрачная жизнь мужчин

Свадьбы крестьянские, купеческие, дворянские. Как женились до революции

О нетрадиционных пристрастиях до революции

Долг платежом красен. А как было с супружеским до революции?

Немного о  дореволюционном целомудрии

Брак по любви к деньгам. О приданом и бесприданницах до революции

Первый парень на деревне и в городе. Какие мужчины считались до революции красивыми

Еще немного о продажной любви до революции. Во всех смыслах дорогие женщины

Немного о картине  и продажной любви

Страшно красивые. О женской привлекательности до революции

Если тема бюста не раскрыта. Как увеличивали его раньше?

Немного о женской гигиене 19 века и "красных днях календаря"

О взрослом контенте 19 века

Как боролись с "аистом" в 19 веке

Когда брак бракованный. Можно ли было развестись в дореволюционной России

Как лечили, чем болели и от чего умирали в Российской империи

детство

Дореволюционное детство. Любимые игрушки и книжки

Немного об учебе до революции. Чему учили в школе

О трудностях дореволюционного детства

еда

Как готовили в Российской империи. Продолжение вкусной темы

Где откушать в царской России? Немного о дореволюционном общепите

Как в России хранили еду до появления холодильников

Продолжение вкусной темы. Что ели в дореволюционной России

другое

Из жизни дореволюционной прислуги

Девушка? Женщина? Старушка? Об отношении к возрасту до революции

О дореволюционных дачах и дачниках

Немного о дуэлях

"Презренные" кумиры и дореволюционный "шоу-бизнес"

Какими были татуировки  18-19 века

Немного о дореволюционном шоппинге

Немного о гражданском оружии до революции

Как лечили зубы в 19 веке? От протезов до брекетов

Праздник к нам приходит. Чудесные дореволюционные открытки и их создатели

О дореволюционных похоронах и чернушном советском юморе

Курить НЕ воспрещается. Про дореволюционных курильщиков

Балы, маскарады, рестораны. Как развлекались до революции?

Легко ли быть должником в Российской империи?

Интересная реклама и дореволюционный маркетинг

Что ты такое? О дореволюционной вежливости и обращениях

Немного о дореволюционной Пасхе

В. Маковский "Гастроном" (1909)

В дореволюционной России Пасха была самым важным праздником. К ней долго и тщательно готовились, с ней было связано много традиций, и вспоминали о ней с теплотой даже те, кто особой религиозностью не отличался. Сегодняшний предпраздничный пост о том, как отмечали Пасху россияне конца 19 - начала 20 века.

Перед Пасхой следовал строгий сорокадневный пост. В это время полагалось отказаться от  пищи животного происхождения (молочные и мясные продукты, а также рыба и яйца), и только в некоторые дни допускались небольшие послабления. А вот на морепродукты, раков запрет не распространялся, потому что они считались «ни рыба, ни мясо». Не проводились балы, маскарады, праздники, иные увеселительные мероприятия, театральные и цирковые представления. Также действовал запрет на интимные отношения, а детей, зачатых во время поста, называли «постниками», и они считались заведомо склонными к всевозможным грехам и даже свершению преступлений. Последняя неделя поста – страстная – была самая строгая. В это время начинались приготовления к самому празднику.

«Пасха справлялась у нас еще торжественнее Рождества. К ней готовились целую неделю. В понедельник, вторник, среду происходила уборка дома: мыли окна, обметали потолки, выносили на двор и выколачивали мебель, ковры, драпировки, и полотеры натирали полы. В четверг начиналась стряпня: заготовляли пасхи, красили яйца, пекли куличи. В субботу вечером все было готово, из кладовой принесены были парадные сервизы и с вечера накрывался стол еще более парадно, чем на Рождество: те же блюда с индейкой, ветчиной, телятиной, но посреди стола возвышалась пасха, на ней были сделаны из цукатов буквы Х.В.; по обе стороны — два кулича; один желтый шафрановый, другой белый, обе верхушки, облитые сахаром, были украшены красными бумажными розами. И гора красных яиц. В парадных комнатах благоухали живые цветы: гиацинты, розы, желтофиоли. Их привозили из садоводства еще с утра. Садовник приносил их в буфетную на деревянном лотке, раскутывал цветы из войлока, из газетной бумаги и высаживал их в наши жардиньерки; в кабинете отца и в столовой они ставились на подоконник в красивых фарфоровых горшках. Затем приносили корзины с цветами с привязанными к ним визитными карточками. Это были подношения к празднику от родных и знакомых матери и сестрам. К 11 часам вечера все наши — мать, сестры, братья и вся прислуга — одевались в нарядные платья и собирались в церковь. Нас, младших, брали к заутрене только после того, как мы говели, то есть восьми лет… Мы просыпались очень поздно, одевались во все чистое и новое и спешили вниз в залу. Этот первый день Пасхи проходил точь-в-точь, как первый день Рождества. Мы смотрели, как старшие принимают визитеров. В проходной комнате стояла огромная корзинка с красными яйцами, из которой мать брала яйца, чтобы раздавать их поздравителям». Так вспоминает праздник в родительском доме Екатерина Андреева-Бальмонт, супруга поэта.

Сходную торжественную картину можно увидеть в «Лете Господнем» Ивана Шмелева. «Великая Суббота, вечер. В доме тихо, все прилегли перед заутренней. Я пробираюсь в зал - посмотреть, что на улице. Народу мало, несут пасхи и куличи в картонках. В зале обои розовые — от солнца, оно заходит. В комнатах — пунцовые лампадки, пасхальные: в Рождество были голубые?.. Постлали пасхальный ковер в гостиной, с пунцовыми букетами. Сняли серые чехлы с бордовых кресел. На образах веночки из розочек. В зале и в коридорах — новые красные «дорожки». В столовой на окошках — крашеные яйца в корзинах, пунцовые: завтра отец будет христосоваться с народом. В передней — зеленые четверти с вином: подносить. На пуховых подушках, в столовой на диване — чтобы не провалились! — лежат громадные куличи, прикрытые розовой кисейкой, — остывают. Пахнет от них сладким теплом душистым». В обоих описаниях речь идет о праздниках в богатых купеческих семьях в Москве. Самая красивая церковная служба, по воспоминаниям многих современников, проходила в московском кремле. Многие специально приезжали взглянуть на нее из других городов. Незадолго до полуночи в храмах служится полунощница, в 12 начинается пасхальная утреня, и служба переходит в торжественный крестный ход.

Николай Пимоненко "Пасхальная заутреня в Малоросси" (1891)

"К заутрене ездили в Печаное, в маленькую деревянную церковь - к отцу Ионе. Служба была длинная и торжественная. Сочно гудел чудесный украинский хор, состоявший из дивчат и парубков. В двенадцать часов ночи пели «Христос воскресе» и обходили крёстным ходом вокруг церкви. Потом отстаивали раннюю обедню и ехали большой компанией со священником к нам, в «Моцоковку», разговляться. В гостиной уже ждал огромный стол, накрытый скатертью и украшенный гирляндами зелени. Чего-чего на нем только не было! И поросята, и индейки, и гуси, и куры, и медвежий копчёный окорок, и ветчина, запечённая в тесте, и вазы с яйцами всех цветов — от красных и синих до цвета майского жука, серебряных и золотых, и целый холодный осётр на блюде с куском салата во рту, и сырные пасхи — шоколадная, сливочная, лимонная, запечённая ванильная, и кренделя, и торты, и вазы с фруктами, и конфеты, и пирожные. Между всеми этими яствами трогательно поднимали свои головки нежные ранние гиацинты — синие, голубые, розовые, жёлтые. Было шумно и весело. Было много молодёжи". Такой запомнил Пасху в имении родственников Александр Вертинский. Но надо отметить, что на тот момент будущий артист был сиротой и воспитывался в Киеве в доме своей тетки, которая жила намного скромнее и щедростью по отношению к племяннику не отличалась.

Разумеется, далеко не все семьи могли позволить себе такие гастрономические изыски, но все же на столах непременно присутствовали куличи, яйца, творожные пасхи. Если была возможность, готовили жареного или запеченного поросенка. Иногда деньги на покупку продуктов откладывали заранее. Митрополит Вениамин Федченков в книге "На рубеже двух эпох" вспоминает, что мать на Пасху готовила то, что его бедная крестьянская семья не видела в другое время, и однажды это чуть не привело к трагедии. Прямо перед праздником врач поставил отцу неутешительный диагноз и назначил строжайшую диету, и тот очень переживал, что, не попробовав блюд с пасхального стола, он не увидит их еще долго. В итоге он все же не устоял, и это чуть не стоило ему жизни.

В. Г. Перов "Сельский крестный ход на Пасху" (1861)

Помимо традиционного крестного хода были и другие. Священнослужители посещали дома паствы, где также были песнопения, а затем следовало благословение и дома, и его обитателей. В деревнях торжественные процессии следовали просто от дома к дому, а в крупных городах обычно по четко согласованному маршруту. В мемуарах Екатерины Андреевой-Бальмонт описывается встреча иконы Иверской Божьей матери: «в воротах появлялся форейтор верхом на лошади, с горящим факелом в высоко поднятой руке. Он несся вскачь; за ним, впряженная в шестерку, катилась тяжелая карета. Она заворачивала в ворота и сразу останавливалась у нашего подъезда, где все мы, столпившись, ждали ее, мужчины все с непокрытыми головами… Огромная, сияющая золотом и драгоценными каменьями, икона занимает почетное заднее место; на переднем месте, лицом к иконе, сидят батюшка и отец диакон в красных бархатных с золотом облачениях, надетых поверх теплых пальто… Икону ставят в зале на заранее заготовленное для нее место: на низенький диван, покрытый белоснежной скатертью. Люди, несшие ее, с трудом передыхают, все они красные, потные. Икона, должно быть, страшно тяжела. Она вся сплошь покрыта золотой ризой, усыпанной алмазами и жемчугом. И вставлена она в массивный дубовый ящик — раму в медной оправе. Под золотом ризы видны только живописный лик склоненной головы Богоматери и рука ее, придерживающая младенца Христа. К этой руке и прикладываются…Перед диваном с иконой стоит столик, покрытый тоже белой скатертью. На нем — большая фарфоровая миска с водой, к краям ее прикреплены три восковые свечки. Сейчас священник положит на столик привезенные с собой Евангелие и крест, который он вынимает из ящичка. Начинается молебен. Священник и отец диакон поют веселые пасхальные напевы, им подтягивают мои старшие братья… Молебен идет к концу, священник погружает золотой крест в миску, вода стекает с креста в стакан, тут же стоящий на тарелке. После этого мы все, приложившись к кресту, идем к столу и отпиваем по очереди из стакана глоток святой воды… После молебна мы все по очереди подходим к иконе и, кланяясь в землю, на коленях, прикладываемся к тонкой руке Богоматери. Мать прижимается всем лицом к этой руке и долго, не отрываясь, целует ее. Затем она берет из парчового мешочка, висящего с боку иконы, кусочек ваты и благоговейно заворачивает его в чистый носовой платок. В случае болезни кого-нибудь из нас она с молитвой приложит эту ватку к больному месту. После этого икону опять поднимали те же четыре человека и несли с такими же усилиями по всем комнатам дома. В некоторых маленьких комнатах с ней нельзя было повернуться, тогда Петр Иванович вполголоса командовал «Заноси» или «Заворачивай»; люди вносили икону за дверь комнаты и, пятясь, выносили ее. За иконой шел батюшка и кропил святой водой все углы комнат… Перед тем как икону совсем уносили от нас, ее приподнимали повыше и держали наклонно, оставляя пространство, чтобы можно было пройти под ней. Мы всегда ждали этого момента. Было очень интересно, кто как пройдет под иконой. Мать проползала под ней на коленях. Прислуга наша — точно так же, верно, подражая ей. Мы, дети, по-разному — кто проползал на животе, кто пополам согнувшись, кто на карачках. И при этом у всех без исключения были напряженные и взволнованные лица». Сходный эпизод есть и в «Лете Господнем» Шмелева. Если богатые купеческие семьи ждали подобного благословения с нетерпением, то бедные крестьяне часто без особого энтузиазма, потому что во время такого посещения традиционно ожидались пожертвования, а их хотели делать не все. Такое шествие можно увидеть на картине Перова «Крестный ход на Пасху». Иногда с пасхальными славлениями по домам ходили дети, также как зимой с рождественскими калядками. Следующая неделя после Пасхи называлась Светлой. Она обычно была не рабочая. В праздничные дни люди ходили друг к другу в гости, и чем раньше придет визитер,  тем большее уважение он выкажет хозяевам. Из-за этого многие старались посетить как можно больше знакомых, заглянув хотя бы на 15-20 минут.

С. Ю. Жуковский "Пасхальный натюрморт" (1915)

Продавцы в этот период  не упускали шанс заработать. В начале Великого поста открывался Грибной рынок, на котором продавались продукты для постного стола. В Москве он раскидывался на набережной Москвы-реки от Устьинского до Большого Каменного моста. В основном на нем продавали грибы, овощи, сухофрукты, мед, варенье, а вместе с ними всевозможная кухонная утварь, а иногда даже дешевая мебель.

На вербное воскресенье открывался знаменитый вербный базар, который особенно любили дети. В этот день продавалось много игрушек. Самая популярная – «морской житель» или «чертик». Стеклянная фигурка в колбе, заполненной жидкостью. У писательницы Тэффи есть рассказ "Чертик в баночке. Вербная сказка". "В Вербное воскресенье принесли мне с базара чертика в баночке. Прижимать нужно было тонкую резиновую пленочку, и он танцевал. Смешной чертик. Веселый. Сам синий, язык длинный, красный, а на голом животе зеленые пуговицы. Ударило солнце в стекло, опрозрачнел чертик, засмеялся, заискрился, глазки выпучены". Александр Пастернак в своих воспоминаниях описал другую популярную игрушку - обезьянку: "По прихоти кустаря обезьянке придавался любой образ любого персонажа: чертей и человека. Как маскарадное переодевание не меняет существа человека, так и обезьянка во всех своих метаморфозах оставалась все той же наивной и трогательной кустарной выдумкой; по сути же дела – всего лишь ниткой толстой крестьянской пряжи, броско окрашенной в разные, немыслимой яркости колера, вплетенной в мягкий проволочный каркас. Благодаря мягкости и податливости проволоки, обезьянка в руках детей (и взрослых часто!) могла принимать любое положение, нужное в игре с ней. Пряжу, вплетенную в каркас, подстригали так низко, что создавалось ощущение щетины либо очень жесткой шерсти мохнатого зверька. Круглая мордочка с парой блестящих черных бусинок-глаз казалась „себе на уме“, с хитрецой – но обезьяньего в ней ничего не было; и даже длинный и тонкий хвостик не сближал существо из пряжи с миром обезьян. Впрочем, несоответствие вполне прощалось, с ним легко мирились". Обезьяны были самых разных цветов, часто  антропоморфные. Пожарные, матросы, городовые и даже балерины. К Пасхе на прилавках появлялось все больше товаров в праздничной упаковке, выпечки, украшенной буквами ХВ. Правда, некоторые продавцы перед праздником взвинчивали цены на яйца, творог и иные продукты. К Пасхе же были приурочены самые крупные сезонные распродажи, называвшиеся в дореволюционной России дешевками.

И немного фотографий

Пасха на фронте

1916

Император Николай II христосуется с солдатами железнодорожного полка в праздник Пасхи, 1914 год

Приготовление к Пасхе на фронте. 1915-1917 гг.

Освящение куличей, 1917

1917 Раздача куличей и яиц в 9-й роте 9-го Гренадерского полка (Юго-Западный фронт)

И в мирное время:

Пасхальный праздник на опушке леса вблизи Иркутска.

1900-е. Семья Осиповых за пасхальным столом. Муром

Казаки хутора Нижне-Червленого (ныне Страхова) в день Пасхи в казачьем доме Гросоловых.

В красном углу (Пасха). С.А. Лобовиков

Пасха, 1912 год. Офицеры Лейб-Гвардии Казачьего Его Величества полка в столовой офицерского собрания, Санкт-Петербург

Фотографии к посту я взяла тут

https://aselajn.livejournal.com/tag/РИ

https://newsland.com/community/8/content/paskha-v-russkoi-ar...

Адриан Волков "Дуэль Александра Пушкина с Жоржем Дантесом" (1869)

В Россию дуэли в привычном нам виде завезли при Петре I иностранцы, поступившие на русскую службу (различные поединки, а также кулачные бои проводились и раньше, но они не ставили целью убить или покалечить соперника, поэтому дуэлями их не назовешь).

Реакция императора на такую сомнительную западную «новинку» была жесткой. В 1702 году был издан специальный указ: «А если кто впредь, чрез сей Его Великого Государя Именной указ, учнет такие поединки заводить, или на те поединки кого вызывать, и ходить собою для какого-нибудь задора, и в таком поведении кому хоть малые раны учинятся; и тем людям, кто такие поединки учнет заводить или, на поединки вызвав, кого чем поранит, учинена будет смертная казнь без всякой милости». В «Артикуле воинском» 1715 года дуэли тоже упомянуты: «Все вызовы, драки и поединки чрез сие наижесточайше запрещаются таким образом, чтоб никто, хотя б кто он ни был, высокого или низкого чина, прирождённый здешний или иноземец, хотя другой кто… отнюдь не дерзал соперника своего вызывать, ниже на поединок с ним на пистолетах, или на шпагах биться. Кто против сего учинит, оный всеконечно, как вызыватель, так и кто выйдет, имеет быть казнён, а именно повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлён, или хотя оба не ранены от того отойдут. И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останется, то их и по смерти за ноги повесить». Предполагалось что в случае конфликтов разбирать ситуацию должно было непосредственное руководство. Патент о поединках и начинании ссор гласил: «1. Все вышние и нижние офицеры от кавалерии и инфантерии и все войско обще имеют в неразорванной любви, миру и согласии пребыть, и друг другу по его достоинству и рангу респект, который они друг другу должны, отдавать и послушны быть. И ежели кто из подчиненных против своего вышнего каким-нибудь образом поступит, то оный по обстоятельству дел наказан будет. 2. Ежели кто, против Нашего чаяния и сего Нашего учреждения, хотя офицер, драгун или солдат (или кто-нибудь, кто в лагере или крепости обретается), друг с другом словами или делами в ссору войдут, то в том именное Наше соизволение и мнение есть, что обиженный того часа и без всякого замедления долженствует военному правосудию учиненные себе обиды объявить и в том сатисфакции искать, еже Мы всегда за действо невинного прошение примем. И, сверх сего, повелеваем военному суду обиженному таковую сатисфакцию учинить, како по состоянию учиненной обиды изобретено быть может; и, сверх сего, обидящего по состоянию дел, жестоко или заключением, отставлением из службы, вычетом жалованья, или на теле наказать, таковым образом: что ежели один другого бранными словами зацепит, оного шельмом или сему подобным назовет, таковой обидящий на несколько месяцев за арест посажен имеет быть, а потом у обиженного, на коленах стоя, прощения просить. Ежели офицер будет, то, сверх того, жалованья своего во время его заключения лишен будет". Далее следовали и другие пункты с описаниями всевозможных конфликтных ситуаций, но  наказания были схожи.

Илья Репин Дуэль

Часто ли казнили или вешали дуэлянтов на практике, достоверной информации нет, по крайней мере, нигде не встречаются упоминания о реально вынесенных приговорах. В 1835 году вступил в силу новый Свод законов Российской империи, и убийство на дуэли приравнивалось к обычному убийству, а оно каралось каторгой. На практике же офицера могли разжаловать в рядовые, перевести из гвардии в армию, отправить на Кавказ. В качестве примера можно привести одиозного графа Федора Толстого по кличке «Американец». В первый раз он участвовал в дуэли в 17 лет, и по неподтвержденной информации она привела к разжалованию в рядовые, однако если так и было, он очень быстро вновь стал офицером. Далее произошел известный случай, когда на спровоцированной им самим же дуэли, Толстой ранил офицера и сбежал от наказания, обманом став участников кругосветной экспедиции. Но и во время нее граф так измучил команду, что его высадили на Камчатке. Толстой самостоятельно добирался до Петербурга, у городской заставы был арестован, а затем отправлен в Нейшлотскую крепость. Перевод в провинциальный гарнизон, конечно, неприятен, но все же это не такая уж суровая кара по сравнению с каторгой. К тому же вскоре он убил на дуэлях еще двух человек. Сначала сослуживца, капитана Брунова, который был возмущен тем, что Толстой распускает слухи о его сестре, а затем прапорщика Нарышкин, который небезосновательно заподозрил Толстого в шулерстве. Граф был на несколько месяцев заключён в гауптвахту в Выборгской крепости, уволен из армии и сослан в свое имение в Калугу. После участия в войне 1812 года он снова смог восстановить свое прежнее положение. При этом, совершив неоднократные убийства, он оставался «рукопожатен», и многие ему даже симпатизировали.

К концу 19 века такие поединки практически легализовали. Были приняты «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде», утвержденным Александром III 13 мая 1894 года, суд общества офицеров получил право назначать поединок. Решение этого суда считалось обязательным для обоих офицеров, и избежать поединка можно было, только подав в отставку. Такая ситуация случилась в «Поединке» Куприна.

Что касается самих правил проведения дуэлей, то, так как явление это считалось незаконным, то и своих кодексов в России долгое время не было. Часто использовали французский Кодекс графа Шатовильяра (1836 год), затем Кодекс графа Верже (1879 год). Только в 1912 году появился Кодекс Дурасова, учитывавший российские реалии. У кодексов были общие черты. Главным правилом было то, что дуэли могли проводиться только среди равных, а под равными обычно подразумевалось то, что оба участника – дворяне. Дуэли между разночинцами считались глупостью, и за убийство дуэлянтов наказывали так же, как и обычных преступников. Подразумевалось, что дуэль – способ призвать оппонента к ответу за оскорбление или ущемление каких-либо прав, но при этом она не заменяла решения суда или иных государственных органов. Например, если одно «благородие» посчитало, что его несправедливо обделили при разделе имущества, он мог вызвать оппонента на поединок, но каков бы ни был результат, денег в его карманах больше бы не стало бы. Должник обычно не мог вызвать на дуэль кредитора, потому что это воспринималось бы как способ уклониться от возвращения долга. Считалось, что оскорбление мог нанести только равный. Разночинец не мог вызвать на дуэль дворянина, а в случае претензий имел право только подать на обидчика в суд. С другой стороны и дворянин не мог вызвать на дуэль разночинца, так как это было ниже его достоинства, а в случае конфликта нужно было опять же подать на обидчика в суд. Если речь шла об офицере, которому все же хотелось драться с не «благородием», то он обращался в суд общества офицеров, которое решало, является ли противник достойным. Правила были жестче, чем в Европе. Если во Франции стреляли с 30-35 шагов, то в России нередко с 10-12. Обязательными участниками были секунданты, которые отмеряли расстояние от общего барьера и осматривали пистолеты,  а также врач. Перед дуэлью секунданты должны были предложить соперникам примириться.

Дуэльные пистолеты

Со временем отношение к дуэлям в обществе стало меняться. В 18 веке и первой половине 19-го к ней относились как неизбежному злу и нравственному долгу дворянина. Пьер Безухов оскорблен и готов стреляться с Долоховым, прекрасно понимая, что сам и стрелять толком не умеет, а противник – отличный стрелок. Более того, с учетом морали того времени, Элен, открыто флиртующая с известным бретером, сама явно провоцирует эту дуэль. На лицо практически изощренное убийство, коварству которого позавидовали бы  антигерои из детективов Агаты Кристи. Онегин совершенно не желает стреляться с Ленским, но вынужден это делать.

Типичный пример дуэли Пушкинской эпохи – известная «четверная», произошедшая в 1817 году. Бравый кавалергард Василий Шереметьев жил с балериной Авдотьей Истоминой. Они поссорились, и балерина съехала на квартиру к подруге. Литератор Грибоедов, друживший с Шереметьевым, после случайной встречи пригласил ее в гости к их общему другому камер-юнкеру Завадскому, в квартире которого Грибоедов в тот момент жил. Легкомысленная балерина пробыла в гостях два дня. Когда Шереметьев об этом узнал, то, подстрекаемый бретером Якубовичем, вызвал Завадского на дуэль. Якубович и Грибоедов выступили секундантами и тоже собрались позже устроить поединок. Шереметьев стрелял первым и зацепил воротник Завадского, а тот попал сопернику в живот. Когда смертельно раненый Шереметьев упал и стал кататься по снегу, присутствовавший на дуэли другой известный бретер Каверин цинично спросил: «Что, Вася, репка?», намекая на «угощение». Якубович, тоже известный дуэлянт, вытащил пулю и протянул её Грибоедову со словами: «Это — для тебя». Вторая дуэль произошла в 1818 году в Тифлисе, где Якубович служил, а Грибоедов оказался проездом. Писатель был ранен в руку, и позже в Тегеране по этому ранению его растерзанное тело опознали после разгрома религиозными фанатиками русского посольства.

Еще одна громкая история – дуэль между Чернышевым и Нечаевым. В известных мемуарах Дмитрия Благово ситуация описана так: «В самый год кончины государя Александра Павловича был в Петербурге поединок, об котором шли тогда большие толки: государев флигель- адъютант Новосильцев дрался с Черновым и был убит. Он был единственный сын Екатерины Владимировны, урожденной графини Орловой... Сын Новосильцевой по имени Владимир был прекрасный молодой человек, которого мать любила и лелеяла, ожидая от него много хорошего, и он точно подавал ей великие надежды. Видный собою, красавец, очень умный и воспитанный как нельзя лучше, он попал во флигель-адъютанты к государю, не имея еще и двадцати лет. Мать была этим очень утешена, и так как он был богат и на хорошем счету при дворе, все ожидали, что он со временем сделает блестящую партию. Знатные маменьки, имевшие дочерей, ласкали его и с ним нянчились, да только он сам не сумел воспользоваться благоприятством своих обстоятельств. Познакомился он с какими-то Черновыми... У этих Черновых была дочь, особенно хороша собою, и молодому человеку очень приглянулась; он завлекся и, должно быть, зашел так далеко, что должен был обещаться на ней жениться. Стал он просить благословения у матери, та и слышать не хочет: «Могу ли я согласиться, чтобы мой сын, Новосильцев, женился на какой-нибудь Черновой, да еще вдобавок на Пахомовне никогда этому не бывать". Молодой человек возвратился в Петербург, объявил брату Пахомовны, Чернову, что мать его не дает согласия. Чернов вызвал его на дуэль... Для дуэли назначили место на одном из петербургских островов, и Новосильцев был убит. Когда несчастная мать получила это ужасное известие, она тотчас отправилась в Петербург, горько, может статься, упрекая себя в смерти сына. На месте том, где он умер, она пожелала выстроить церковь и, испросив на то позволение, выстроила. Тело молодого человека бальзамировали, а сердце, закупоренное в серебряном ковчеге, несчастная виновница сыновней смерти повезла с собою в карете в Москву». Далее печальный рассказ о судьбе бедной матери, и ни словом о том, что «какой-то» поручик Чернов тоже получил смертельное ранение. А также о том, что его похороны привлекли огромное количество сочувствующих, потому что для многих стали символом социальной несправедливости. Совершенно по-другому описывает ситуацию Кондратий Рылеев, родственник Константина Чернова: «Оба были юноши с небольшим 20-ти лет, но каждый из них был поставлен на двух, почти противоположных, ступенях общества. Новосильцев – потомок Орловых, по богатству, родству и связям принадлежал к высшей аристократии. Чернов, сын бедной помещицы Аграфены Ивановны Черновой, жившей вблизи села Рождествена в маленькой своей деревушке, принадлежал к разряду тех офицеров, которые, получив образование в кадетском корпусе, выходят в армию... Между тем у Аграфены Ивановны Черновой была дочь замечательной красоты. Не помню, по какому случаю Новосильцев познакомился с Аграфеной Ивановной, был поражен красотою ее дочери и после немногих недель знакомства решился просить ее руки... Получив согласие ее матери, Новосильцев обращался с девицей Черновой как с нареченной невестой, ездил с нею один в кабриолете по ближайшим окрестностям и в обращении с нею находился на той степени сближения, которая допускается только жениху с невестой. В порыве первых дней любви и очарования он забыл, что у него есть мать, строгая Екатерина Владимировна, кавалерственная дама, рожденная графиня Орлова, без согласия которой он не мог и думать о женитьбе. Скоро, однако ж, он опомнился, написал к матери и, как можно было ожидать, получил решительный отказ и строгое приказание немедленно прекратить всякие сношения с невестой и семейством». Далее жених то подтверждал желание жениться, то вновь уклонялся, история обрастала слухами и сплетнями. Есть версия, что к дуэли Чернышева подтолкнули знакомые, в ближайшем будущем декабристы. Условия выбраны были предельно жесткие, стрелялись с близкого расстояния, при котором попадания в цель гарантированы. Похороны Чернова вылились в политическую манифестацию. Сестра его через несколько лет вышла замуж, и следы ее теряются. Мать Новосильцева посвятила остаток жизни благотворительности.

Хотя Александр III дуэли фактически легализовал, романтическое отношение к ним давно прошло. Общественное мнение можно описать словами одного из секундантов в "Дуэли" Чехова: "Господа, мы не видим причинной связи между оскорблением и дуэлью. У обиды, какую мы иногда по слабости человеческой наносим друг другу, и у дуэли нет ничего общего. Вы люди университетские и образованные и, конечно, сами видите в дуэли одну только устарелую, пустую формальность и всякая штука. Мы так на нее и смотрим, иначе бы не поехали, так как не можем допустить, чтобы в нашем присутствии люди стреляли друг в друга и всё. — Шешковский вытер с лица пот и продолжал: — Покончите же, господа, ваше недоразумение, подайте друг другу руки и поедем домой пить мировую. Честное слово, господа!"

Самая известная дуэльная история 20 века – поединок между поэтами Валерием Брюсовым и Андреем Белым. Между литераторами были непростые отношения, которые усложнились еще сильнее в лучших дуэльных традициях из-за женщины. Нина Перовская, расставшись с Белым, начала проявлять симпатию к Брюсову. Брюсов начал отпускать колкости в адрес соперника, а затем прислал ему сложенное в виде стрелы посланье «Бальдеру Локи». Белый ответил стихотворением «Старинному врагу». Конфликт становился все острее, и Белый вызвал Брюсова на дуэль. К счастью и для них, и для любителей поэзии, поэты помирились. Позже Брюсов описал эту ситуацию в произведении «Огненный ангел».

Другой конфликт в литературной среде случился между поэтом Кузминым и неким Шваларсоном. Причина - снова женщина, правда, история вышла не романтичная. Поэт Вячеслав Иванов после смерти жены начал сожительствовать с падчерицей Верой Шваларсон, а когда та забеременела, хотел фиктивно выдать ее замуж за поэта Михаила Кузмина. Кузмин жениться не захотел, тем более что он был открытый гей и жениться не планировал вообще. Недовольный брат Веры в театре напал на Кузмина и дал ему пощечину. Многие ожидали последующую дуэль, но поэт нападавшего вызывать на поединок не стал, мотивируя это тем, что тот "кретин" и, в отличие от Кузмина, не дворянин. Разумное решение. Ну а Иванову пришлось самому ехать с Верой за границу и жениться на ней там (российские законы брак с падчерицей запрещали).

Часть информации взята тут:

Н. Марченко "Приметы милой старины Нравы и быт пушкинской эпохи"

А. В. Востриков «Книга о русской дуэли»

Д. Благово "Рассказы бабушки"