В нашем райцентре психиатрическую больницу закрыли ещё в 90-х годах из-за аварийного состояния здания. Поэтому ПНД размещается в центральной городской больнице и занимает половину этажа. Персонал состоит из: единственного врача-психиатра, медсестер, санитарок, сестры-хозяйки, кухонного работника. Отделение естественно имеет железные двери и запирается на ключ, дабы жители данного заведения никуда не разбежались. В отделении содержаться люди с разными психическими заболеваниями. Две палаты для мужчин и две палаты для женщин по 8 коек в каждой. Койки старые с растянутой сеткой, ложишься и оказываешься в гамаке, видавшее хорошее время постельное белье и твердые советские подушки с матрасами. Вновь прибывших пациентов ложат в коридоре, чтобы они были на виду. Пост медсестры в коридоре отсутствует. Есть столовая, кухня, манипуляционный кабинет, кабинет психиатра, раздевалка для хранения одежды и обуви, душевая - все с дверями и под ключ. Палаты и туалеты М и Ж без дверей, неприятно конечно когда заходит какой-нибудь мужчина и ты вежливо просишь его уйти, а он стоит и смотрит на тебя. Мобилки в отделение брать нельзя, вся бумажная корреспонденция между пациентом и родными читается медперсоналом (проходит цензуру), все украшения, бюстгальтер снимают, если есть пояса или тесемки на халатах или в спортивных костюмах, все отрезается - для безопасности. При себе можно иметь мыло, туалетную бумагу, полотенце, прокладки и резинку для волос. Если у вас плохое зрение, то очки только с разрешения врача, видимо если он посчитает нужным. На уличную прогулку (примерно 20 минут) выводят раз в неделю, но не всех, видимо только тех, кому разрешил психиатр.
В семь часов вечера полицейские сопроводили меня с сыном в отделение и передали в руки медсестры и санитарки (в смене всегда только два человека, не знаю насколько это соответствует нормативам). Сын пролежит в отделении 10 дней, я 15.
Я вела себя спокойно, бред сошел полностью на нет. Сына положили со мной за компанию, психиатру не понравился его ответ на заданный вопрос, он просто сказал правду, что с мамой такое случилось первый раз в жизни. Любимый и любящий муж и отец переживал только за себя и выступил в роли жертвы, поэтому спокойно дал положить здорового сына, хотя мог бы сказать правду, что чудила только я. Младшего сына он отправил к моим родителям, но через несколько дней, видимо поразмыслив и сделав какие-то свои выводы - забрал домой.
Нас уложили на кровати в коридоре и привязали как положено. Медсестра вколола мне и сыну галоперидол. Я начала задыхаться, она дотронулась до меня и побежала за градусником, измерила температуру - 39. Но никаких жаропонижающих не дала. У меня промелькнула мысль, что я сейчас умру и я начала глубоко дышать, постепенно стабилизировав свое дыхание. Потом взяли кровь из вены для всяких анализов. Позже сын с соседней кровати позвал меня и поинтересовался как я себя чувствую, я ответила: "Все хорошо сынок". Тут же появилась медсестра, накричала на нас, что нам нельзя общаться и его кровать перетащили на другую сторону коридора. Пообещала развязать через два часа, но пролежали мы так всю ночь. Через какое-то время у меня начались судороги в ногах, я непроизвольно вскрикнула от боли. Прибежала санитарка, я объяснила ей ситуацию, попросила развязать хотя бы одну руку, чтобы можно было помассировать ноги, но она посоветовала мне: "Закрой рот, иначе разбужу мужиков и они проведут тебе час массажа". Мне пришлось стиснуть зубы покрепче, чтобы молча перетерпеть боль. Несколько раз я проваливалась в сон, но он был быстрый и поверхностный. Все последующие ночи были не лучше: с 9 вечера до 2 ночи - сон, а потом глаза в потолок. В соседней палате начинал кто-то кричать, но моим соседкам это не мешало, они продолжали храпеть дальше.
Наступило утро, нас отвязали от кроватей. Я была в своем сознании, полностью в адекватном состоянии. Ничего не напоминало о случившемся. Меня решили переодеть, выдали какую-то задрыпанную ночнушку в дырках и такого же вида застиранный халат. Сын остался в своей одежде, видимо для мужчин обносков в отделении не было. Нам снова вкололи галоперидол и я потеряла сознание, после этого мне его отменили и перевели на какие-то таблетки. Сыну давали таблетки и кололи уколы вплоть до выписки, правда снизили дозу, когда он пожаловался что после галоперидола ему становится плохо.
Кормили в отделении сносно. На завтрак всегда была каша - манка, овсянка или пшено. На обед суп - рыбный, гороховый, рассольник и каша - гречневая или рисовая. На ужин снова каша - манка, овсянка или пшено. Никаких мясных или колбасных излишеств. Родственникам можно передавать только разрешенные продукты - колбаса, мясные изделия, овощи, булочки, печенье, конфеты и воду на попить. Все эти продукты хранятся на кухне и выдаются во время приема пищи.
Мы с сыном всю еду не съедали, порции были большими. Отдавали их своим соседям по несчастью, публика больных была разношёрстная. И лёгкие и несколько тяжёлых (их отвязывали очень редко, они постоянно лежали в коридоре). Многие все время хотели кушать и с радостью принимали наши дары - хлеб, нетронутую кашу с обеда, какие-то домашние вкусняшки просто выпрашивали у нас.
Больным, которые курят, сигареты выдают два раза в день и ещё как бонус за помощь санитарке.
Банный день раз в неделю. Душ принимается под надзором санитарки, так же в ее обязанности входит брить мужчин и стричь ногти. Кто в состоянии стричь ногти сам, стрижет под ее наблюдением. Естественно все меры принимаются для того, чтобы не было непредвиденных эксцессов. Женщинам разрешено два раза в день - утром и вечером, совершить свои интимные процедуры. Санитарка греет ведро воды, ставит возле унитаза, выдает ковшик. В первые два дня у меня не было своих вещей да и у сына тоже, муж совсем забыл, что нам нужна одежда для больницы и мыльно-рыльное. Поэтому когда меня пригласили в первый раз на помыться, у меня небыло необходимых принадлежностей. Санитарка притащила кусочек мыла и швырнула мне его на пол (в туалете просто элементарно нет никакой полочки, чтоб можно было положить вещи) и выдала какую-то тряпку под названием полотенце. И меня, человека любящего чистоту и порядок - это смутило, я просто опешила, но подумала лучше не возмущаться, а то снова привяжут и напишут что вела себя неадекватно. На третий день муж соизволил принести нам одежду и разрешенные предметы.
Обходов пациентов психиатром за все время прибывания в стационаре не было. Никаких бесед врач со мной и с сыном не проводила, вызвала один раз, чтобы подписать задним числом разрешение на забор крови для анализов. От таблеток в глазах все расплывалось, на меня прикрикнули: "Нечего там читать-перечитывать, надо всего лишь бумагу подписать". Один раз, когда кто-то из персонала выходил из отделения, мы увидели что в маленьком коридорчике доктор беседует с мужем, свекровью и младшим сыном. Моих родителей для беседы она не вызывала, а когда они приезжали с передачками раз в два дня, ее все время небыло на месте, ждать ее бесполезно, так им отвечала медсестра.
По началу нам с сыном не давали общаться, не разрешали приближаться друг к другу. Позже, видимо посмотрев, что мы не творим ничего плохого, нам разрешили общение. Единственным нашим с ним развлечением стала игра в шахматы в столовой. Там ещё был старенький телевизор, который включали только по пятницам, чтобы больные посмотрели "Поле чудес". Все остальное время пациенты либо слонялись по коридору, либо лежали на кроватях и смотрели в потолок.
Медперсонал состоит из одних женщин. Кто-то был чуткий и внимательный, кто-то грубоватый и раздражительный. Ну тут специфика профессии. Больные помогают мыть полы в палатах и в коридоре по очереди, но естественно не все, в силу разных заболеваний.
Со мной в палате лежало несколько пациенток. У одной бабульки был сильный треммор руки, она сокрушалась что ничего не помогает и смысла сюда ложиться небыло. Женщина средних лет все время молилась и крестила все: еду, таблетки, кровать. У молоденькой девушки была эпилепсия, я так поняла она лежала для назначения группы. И ещё одна женщина, скорее всего больная с рождения, все время выкрикивала какие-то непонятные звуки. Вторая палата была пуста.
В мужских палатах народу было побольше, они были заполнены обе. Молоденький паренёк с психозом, он все время что-то рассказывал и замолкал только на несколько часов после укола. Дементный дедок, который слонялся по коридору и палатам, грозил всем пальцем. Мужчины с эпилепсией. Несколько больных все время раскачивались из стороны в сторону. Один мужчина все время рассказывал всем какой он умный, выдвигал какие-то научные гипотезы, а другой просто бегал по коридору - с одного конца в другой. Трое мужчин лежали в коридоре постоянно привязанные.
Запомнился один случай. Как-то привезли мужчину, он что-то не поделил с братом и они подрались, брат обиделся и вызвал полицию, а полиция привезла его в ПНД. Помню слова санитарки: "Ну милый держись, каким бы ты не был нормальным, без диагноза ты уже отсюда не выйдешь. Брату потом спасибо скажешь".
В отделении не было (да и сейчас скорее всего нет) психолога, поэтому для прохождения всевозможных тестов пациентов на скорой отправляют в областное ПНД, где ещё с ними беседует психиатр с кафедры института. Цена вопроса с родственников за транспортировку больного на тот момент была - 500 рублей.
Сначала повезли сына, он проходил тесты у психолога, потом беседа с психиатром, который попутно изучал результаты тестирования. Сказал, что не понимает, зачем его госпитализировали, нужно выписывать, сейчас проконсультируюсь с твоим местным психиатром. После консультации, объявил, что результаты тестов надо немного подправить и переписать. На вопрос зачем, ответил, что так надо. По приезду с области сына сразу выписали и сказали что вызовут на ВКК. Но никто не вызвал и комиссию провели без его присутствия, сделали вывод что он больной и определили на консультативный учёт о чем сообщили по телефону, оформили какую-то выписку и выслали на работу, что ему запрещено работать на занимаемой должности. Подписана бумага была психиатром, начмедом и терапевтом, сфотографировать ее на работе не разрешили. Сын хотел уволиться по собственному желанию, но работодатель запретил и расторгнул договор по не зависящим от сторон причинам. Так он стал безработным, психиатр сказала, что через полгода сын имеет право оспорить свой диагноз. Для этого нужно будет обратиться к ней, написать два заявления, она оформит необходимые бумаги, курьер их отвезёт в область и информирует по телефону, что можно ложиться в областное ПНД для подтверждения или снятия диагноза. "Однако, как показывает моя практика, все диагнозы подтверждаются либо становятся ещё печальнее" - подытожила психиатр. Так из здорового человека сделали больного. После выписки муж привез его к моим родителям и сказал, что по рекомендации врача сын должен первое время пожить по прописке. На тот момент ему просто было стыдно и не хватило смелости сказать о дальнейших своих планах.
Меня в область повезли на два дня позже. Психолог провела тесты - понимание сути пословиц, объединение картинок по смыслу. Когда я спросила каков вывод, она улыбнулась и спросила: " А вам зачем?". Сопровождающая санитарка сказала мне, что очень больные люди так адекватно на вопросы не отвечают. Психиатр с кафедры задавал вопросы о приступе, что я говорила, какие галлюцинации испытывала. Написал заключение и вручил все бумаги санитарке. Я попыталась узнать у нее, каков результат всех опросов, она извинилась и ответила, что информацию пациентам разглашать ей нельзя.
На третий день по приезду с области меня выписали и определили на деспансерный учёт, муж привез меня к моим родителям, аргументировав это тем, что мне нужно пожить в отчем доме для восстановления сил.
Это сейчас я понимаю, что он сразу по тихому стал нас бросать, трусливо, по подлому, боясь серьезного разговора со мной, предав годы уюта, любви и тепла в семье.
