Последние три года нас только радовали: отражён налёт шведского флота на Архангельск (1701), взяты Орешек-Нотебург (1702) и Ниеншанц (1703). Более того, на Ижорской земле, она же Ореховский уезд и она же Ингерманландия, где около шести месяцев в году вода скована льдом, а влажность такая, что в мороз отваливаются нос и уши, а в жару от духоты таешь как сливочное масло, основана Северная Венеция – город Санкт-Петербург, новая столица государства российского.

Однако оставалась нерешенной проблема, находящаяся в 130 километрах от Санкт-Петербурга под названием Нарвская крепость. Во-первых, это был важный стратегический объект, и если бы шведы решили выбивать нас с отвоеванных территорий, то пошли бы они, скорее всего, именно оттуда, а не со стороны Корелы-Кексгольма или Выборга. Связано это было с тем, что именно в Эстляндии находились более-менее крупные и боеспособные силы шведской армии. Во-вторых, русская армия уже имела опыт осады и взятия крепостей, поэтому была надежда, что тяжелого поражения 1700-го года не повторится. Ну и в-третьих, тут вопрос был ещё и психологический, ибо нам надо было переломить последствия «Нарвской конфузии» (подробнее тут: Нарвская катастрофа 1700 года), т.е. дать понять самим себе, что эту крепость мы можем взять, чего бы там о нас не говорили.

Комендантом Нарвы так и сидел тот самый Горн, ранее от нас оборонявшийся, и, обозрев в трубу новую форму одежды наших войск, быть может, сказал: «То, что вы хорошо одеты, ещё не означает, что вы также будете сражаться!».

Тот самый Горн

Кстати, про новую форму русской армии я бы хотел сказать кое-что от себя: знаете, всё бы там хорошо было, но ботинки оставляли желать лучшего! Мода – это, конечно, прекрасно, но в полевых условиях низкие ботинки на застёжках явно проигрывают сапогам. Мне сложно представить, как в такой обуви можно было шагать по раскисшей от влаги земле (заметьте: ЗЕМЛЕ, а не по городскому асфальту!). Да и «венгерский» кафтан наиболее удобен, особенно весной, осенью и зимой, нежели введенный в 1702-м году «французский». А вот по шляпе и чулкам плохого сказать ничего не могу. Вы будете смеяться, но солдатские чулки тех лет – вещь удобная, ибо их и носить легче, и стирать проще.

Итак, в конце апреля 1704 года части русской армии в количестве около 2500 человек под командованием Петра Матвеевича Апраксина заняли район впадения реки Россонь в реку Нарову. Почему именно там? В первую очередь потому, что была вероятность того, что к шведам на помощь придет их флот, поэтому следовало отсечь фортецию от «большой воды». Притом, прошу обратить внимание: это ещё была не осада, а меры по блокаде.

Собственно, в этот раз мы решили подготовиться по полной схеме, возводя оборонительные сооружения и ставя свою артиллерию как против цитадели, так и развернув часть орудий в море, и в итоге стоявшие у Нарвы шведские корабли после обмена ударами с береговыми батареями русских получили серьёзные повреждения и развернулись, взяв курс на Ревель (современный Таллин). Таким образом, сообщение крепости с морем было нами перекрыто, о чём Рудольф Горн письменно сообщил губернатору Эстляндии Вольмару Антону фон Шлиппенбаху (к слову, это брат другого Шлиппенбаха, сидевшего комендантом ранее взятой нами крепости Нотебург). Бывалый офицер фон Шлиппенбах, понимая стратегическое значение объекта, ещё раз направил эскадру, но уже в более мощном составе: 27 транспортных судов и 6 кораблей эскорта (адмирал де Пру), которые смогли прорваться сквозь наш заслон на берегу, и усилил осаждённых как личным составом, так и продовольствием и снаряжением. Только сложные погодные условия помешали шведским морякам нанести катастрофический урон частям Апраксина на берегу.

Пётр Великий принял решение направить все свои основные силы к Нарве, а выборгско-кексгольмское направление оставить до лучших времен, и с 30 мая 1704 года русская армия начала располагаться сначала на позициях Апраксина в районе впадения Россони в Нарву, постепенно переходя на место, где 3,5 года назад располагался наш лагерь.

Взятый русскими в плен шведский почтарь говорил о том, что в этот район собирается подойти серьезная сила, которая, как вариант, после снятия блокады может пойти дальше на восток, к Санкт-Петербургу, и царь решил над противником «пошутить»

О чём же я?

Дело в том, что осажденный гарнизон знал, что Шлиппенбах на подходе, и с нетерпением сего ожидал, потому, согласно Походному журналу 1704 года (большое спасибо главному преображенцу СПб Борису Мегорскому!!!), 8 июня 1704-го года 2 пехотных полка, Семеновский и Ингерманландский, а также 2 драгунских полка (Астафьева и Горбова) под личным командованием царя были одеты в расцветку шведской армии и, скрытно подойдя к нарвской дороге со стороны Калывани, завязали «бой» с частями Меншикова и Репнина. Целью этого предприятия было выманить Горна из крепости, ну а дальше, как говорится, дело техники! И ведь всё почти получилось, шведы поверили в то, что к ним пришла помощь, и выслали навстречу «своим» около 100 кавалерии и 800 пехоты! Однако, как это бывает на войне, дело решил случай: настоящие шведы слишком быстро приблизились к шведам притворным, и наши офицеры, видимо, растерявшись, ничего лучше не придумали, как взять в плен командира отряда вылазки подполковника Маркварда.

Мы-то шведы ненастоящие, а вот ты, дяденька, попал реально!

Конечно, мы попытались сделать всё по-тихому, дескать, давай обнимемся, мы тоже безумно рады тебя видеть, а шпагу-то отдай, ты ж в кругу своих теперь, зачем она тебе… Как вы понимаете, на открытой местности сложно не заметить, как у старшего офицера изымают личное оружие – символ чести. Согласно вышеприведенному источнику, потери шведской армии в той «шутке» составили 300 человек убитых и 46 пленных (в т.ч. 5 офицеров).

Пленные лишний раз показали, что Шлиппенбах на подходе, и потому было принято решение о перехвате деблокирующих сил до того, как они подойдут к крепости. Притом генерал-майор Шлиппенбах, узнав о том, что по пути ему могут встретиться 6 000 русских, решил от боя уклониться, ибо под своим началом имел не более 3 000 конницы и пехоты.

А русские, меж тем, в июле месяце привезли осадную артиллерию, около 50 орудий, в результате чего положение осажденных значительно ухудшилось. Помимо этого, следует отметить, что, поскольку нарвский гарнизон оставался без помощи, стал сказываться недостаток пороха и боеприпасов, в связи с чем Горн издал приказ, запрещающий применение огнестрельного оружия в условиях, когда противником не производятся штурмовые атаки. По состоянию на начало августа 1704 года от русских ядер в крепости был уничтожен арсенал, а также получил разрушения один из бастионов (бастион Гонор).

Собственно осада Нарвы, какой её увидел наш художник Коцебу

Вот как описывает это событие Походный журнал: «Августа в 6-й день перед полуднем от бомбы нашей, которая упала на Нарвенском бастионе Гонор, что к реке Нарове на углу, взорвало целый вал того бастиона и обвалился в ров, також и каменная стена, которая сделана под той землею, отсела зело полого…»

Стало понятно, что при штурме крепость вряд ли выстоит, однако руководствуясь исключительно христианскими побуждениями, к Горну отправили на разговор пленного коменданта недавно взятого нами города Дерпта, попутно попросив того передать нарвскому главшведу письмо, в котором говорилось, что, дескать, слышали мы, что у тебя с боеприпасами не всё хорошо, продовольствия кот наплакал, а тут ещё один бастион поврежден, во втором две бреши поэтому, мож не надо так дальше, а?

Ну, со своим коллегой из Дерпта-Юрьева генерал-майор Горн общаться отказался, а на наше письмо ответил, что всё изложенное вами только слухи, у меня всё прекрасно, я тут хоть тысячу лет сидеть могу, и вообще, у вас своя служба, а у меня своя!

Попутно, наши тогдашние агитбригады кинули в осажденную крепость листовки с содержанием вроде «Сдаётся швед – проблемы нет!» или «А в русском плену пьют водку одну». Подобные предметы русской агитации было приказано сдавать и изымать.

Таким образом, штурм оказался неизбежен, и потому для действий в «первой линии» наступающих русским командованием были отобраны очень хорошие ребята, понёсшие наказания за такие прекрасные воинские проступки, как пьянство, разгильдяйство, неуважение к чину и церкви, недостойное поведение, самовольное оставление воинской части, и под суровое напутствие «В крепости много бухла и баб, сегодня все будет наше!» 9 августа 1704 года в 14.00 наши войска пошли на приступ. Притом то, как наши воины шли на приступ, удивило всех: и иностранцев на русской службе, и пленных шведов, ибо чуть ли не толкаясь, опережая друг друга, несли они лестницы для осады.

карта боевых действий

Как бы это не звучало странным, но к решительным действиям с нашей стороны осаждённые не были готовы, и потому на момент наступления на уязвимые места цитадели не были стянуты силы. Потому мы, понеся минимальные потери, ворвались в Нарву. Горн, осознав, что дело швах, дал сигнал о сдаче, но русские солдаты, разгоряченные отеческим напутствием своих командиров, отреагировали на это что-то вроде слов «да иди ты к…, со своей сдачей!» — и принялись заниматься тем, чем обычно занимались в европейской традиции победители.

Наши безобразничают

Пётр Алексеевич, глядя на все это, стал зело удивляться. Ну так оно ж и понятно: кому охота, чтобы о тебе и о твоей армии говорили как об убийцах и мародерах?

Поэтому, быть может, со словами «я, конечно, не Сталин, и до миллиарда мне далеко, но кое-что тоже могу…» отправил на тот свет солдат, посмевших при нем заниматься с местными жителями экспроприацией и «принуждением к сожительству».

Момент, когда Петр приходит и порядок наводит.

Войдя же в Администрацию Нарвы и показав свою окровавленную шпагу, сказал: «Это кровь моих подданных, которую я пролил, защищая вас…»

Говорят, что наш царь, встретившись с Горном, дал тому по лицу, злобно сказав: «Ты виноват в том, что пролилось столько русской и шведской крови! Ты же видел, что всё это бессмысленно, так почему не выбросил белый флаг?». Но, на мой скромный взгляд, это не более чем легенда, поскольку как человек, ценящий верность долгу и присяге, а также как в первую очередь офицер российских вооруженных сил, понимающий стратегическое значение нарвской крепости, наш государь-батюшка вряд ли мог поставить в вину шведскому военному такое упрямство, ибо прекрасно понимал, что тот до конца надеялся на помощь извне. Ну а эта легенда, пожалуй, выдумана каким-нибудь кабинетным исследователем, не связанным со службой в армии и понятиями о воинской чести.

Что ж, Нарва и Ивангород были нами взяты. На какое-то время опасность для Санкт-Петербурга и отвоеванной Ингерманландии ушла. Имея десятикратный численный перевес над противником, мы потеряли убитыми 2500 человек, в то время как осажденные 2600. Как ни старался наш самодержец предотвратить недобрую славу о действиях русской армии в захваченной цитадели, но, увы, ему это не удалось.

Медаль в честь нарвского события 1704го года.

Через полтора года, зимой 1706-го каролинская армия под командованием генерала Карла Густава Реншильда в сражении при Фрауштадте вернёт нам кровавый долг, уничтожив всех русских из состава экспедиционного корпуса при саксонской армии, попавших к шведам в плен, но это, как вы понимаете, уже совсем другая статья!

С уважением ко всем прочитавшим,

Хандога Дмитрий

Источник: https://vk.com/wall-162479647_13785

Автор: Дмитрий Хандога. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257533688

Личный хештег автора в ВК - #Хандога@catx2,  это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)