Сентябрь 1996-го, г. Гудермес. Застава «Стрелка».
После второго штурма Грозного и последующего Хасавюрта, боевики выползли из всех щелей и спокойно передвигаются по городу. Наша застава почти в окружении. Согласно хасавюртовским бредовым договоренностям, должны формироваться совместные с боевиками посты, для охраны общественного порядка.
Мы отказались от подобного акта доброй воли. Никаких совместных постов, никого из духов на территории заставы. Сами выходим за периметр очень редко.
Как-то к заставе подошло несколько боевиков. Выразили желание пообщаться. Условия один на один и без оружия. Я вызвался, потому как интересно было. Отдал автомат сослуживцам и скинул разгрузку, при этом зажал в левой руке расчекованную РГД-5 и сунул ее в карман. Так, с рукой в кармане и вышел. Поздоровался с оппонентом. Далее следующий диалог:
- Давай знакомиться. Я Роман.
- А я Рамзан.
- Я Ки****ов.
- А я Кадыров.
- Рамзан Кадыров и Роман Ки****ов, бывает же.
- Точно, похожие имена и фамилии…
Разговор наш длился часа полтора-два. Я в основном слушал, а он рассказывал. Он рассказывал, что в самом начале (то ли войны, то ли этого беспредела с независимостью в целом) убил столько русских, что «несколько дней кушать не мог». Рассказывал, о том, что на штурм в Грозный вошли все остатки боевиков, со всей Чечни. Рассказывал, как они поняли, что город окружен и командующий Пуликовский выдвинул ультиматум – два коридора для выхода гражданских из города и два дня на сам выход, после чего «города Грозного не будет существовать, его сотрем с лица земли». Он рассказывал, как духи внезапно осознали, что вместо победы их всех ждет смерть и почти смирились с этим.
«Но Аллах услышал нас и послал Лебедя» - рассуждал Рамзан – «Лебедь так и сказал, что заявление про стирание Грозного с лица земли – это чья-то неудачная шутка. Аллах очередной раз нас спас. Если бы не Лебедь, Пуликовский бы выполнил свое обещание и тогда всё, война бы сразу закончилась, потому что нас всех там бы и убили».
В конце беседы мы решили обменяться сувенирами. Рамзан подарил мне штык-нож (скорее всего ранее он был у кого-то из наших солдат), а я ему маленький китайский кассетник со светодиодами в динамиках.
Мало того, что у нас похожие имена и фамилии, мы еще и одногодки.
Тогда, в 1996-м, Рамзан никому известный рядовой боевик, я – тоже никому не известный милиционер-боец ОМОН в звании сержанта.
Где-то на горизонте уже маячила Вторая Чеченская…
Сейчас я также никому не известный капитан в отставке. А Рамзан – генерал, Герой России, тяжеловесный политик, глава региона с религиозно-феодальным укладом, имеющий свою карманную армию и безлимитный бюджет.
Вот вроде получается, что я воевал за «хороших», а он за «плохих», но иногда я начинаю сомневаться в данном утверждении.
А порой думаю - как бы пошла история, если бы я тогда отпустил скобу РГД-5…