Иногда случается так, что даже заслуженный генерал, обладатель множества наград, медалей и орденов за прекрасное ведение боевых действий, может выступать и в качестве самого настоящего сыщика. И в этом однажды убедился генерал Клинген, обнаруживший необъяснимый пост…

Случилось это в Царском Селе, куда из столичной духоты он сопровождал жену императора Павла I Марию Федоровну. В обязанности бравого генерала входило, помимо обеспечения максимально возможной по тем временам безопасности, еще и тесное длительное общение с матерью императора Александра I.

И вот, прогуливаясь вместе с Марией Федоровной по тенистым аллеям сада в Царском Селе, генерал Клинген заметил, что на одной из парковых дорожек стоит солдат. Причем, он вооружен и стоит по стойке «смирно» – то есть, гарантированно несет службу.

Осмотревшись вокруг, генерал не заметил какого-либо здания или архитектурного сооружения, которое бы могло быть охраняемо вооруженным солдатом. Однако никаких особенностей эта часть парка не имела – кругом были лишь чистые дорожки да кусты роз.

Спросив у служивого о цели его пребывания здесь, генерал получил довольно общий ответ: мол, много лет на этом месте солдаты несут службу. Что охраняют? Солдат не смог ответить на этот вопрос.

Почувствовав азарт и привкус тайны, генерал решил провести собственное полноценное расследование, целью которого станет установить предназначение и историю загадочного солдатского поста.

В самом Царском Селе расследование не дало никаких результатов – все военные четко знали, что в глубине сада пост должен быть. А для чего – никого и не интересовало.

Тогда азартный генерал Клинген обратился за помощью в Санкт-Петербург к высшим военным чинам, чтобы те помогли ему откопать в архивах хоть крупицу информации.

И расчет оказался верен! Генералу удалось выяснить, что этот солдатский пост существует уже более 50 лет, в течение которых не было ни одной минуты, во время которой участок сада не охранялся бы часовым. Причем, был найден приказ, который недвусмысленно говорил, что пост должен находиться «в 500 шагах от восточного павильона». Однако и в этом случае, никаких упоминаний о цели поста или же об охраняемом предмете не было.

На разгадку «таинственного поста» у генерала ушло несколько месяцев, в течение которых он без устали задавал вопросы о его происхождении придворным и челяди, солдатам и их начальству. Детективному азарту поддалась даже сама Мария Федоровна, решившая непременно вспомнить дела пятидесятилетней давности. И, что удивительно – вспомнила!

Как оказалось, пять десятилетий назад великая императрица всероссийская Екатерина II, однажды прогуливаясь по дорожкам розового сада, случайно наткнулась на прекрасную распустившуюся розу.

Судя по словам вдовствующей императрицы, Екатерина II Великая решила не срезать розу немедленно, а дождаться следующего утра, чтобы свежую и еще более прекрасную подарить ее одному из своих внуков. Чтобы с розой за ночь ничего не случилось, императрица Екатерина приставила к ней вооруженного часового. Но… на следующий день забыла о розе вовсе.

Императрица забыла, а военное начальство – нет. Военная логика проста: приказ – был, а значит, и исполнять его нужно до того момента, пока не поступят указания о его отмене.

Бутон завял, куст давно отмер, а верные часовые продолжали охранять цветок Екатерины II.

Взято отсюда:

http://www.people.su/articles/384

Вы, наверное, знаете, что в облицовочных плитах Московского метро полным-полно всевозможной окаменевшей допотопной живности? Несколько лет назад я увлечённо разыскивал вмурованные в холодный камень оттиски древней жизни. Сначала я, как и все, штудировал разные тематические сайты и форумы, разглядывал фотографии, сохранял их себе на жёсткий диск. Потом мне стало этого мало, и я отправился по уже известным местам, чтобы увидеть всё то, что видел только на мониторе компьютера.

Да, это было потрясающе… Представьте - неисчислимую бездну лет назад в тёплой воде копошился безвестный трилобит, он прожил отпущенный природой срок, или, быть может, пал жертвой несчастного случая и его тело тихо легло на илистое дно такого тёплого и одновременно враждебного, кипящего от населявших его существ моря. Прошли годы, столетия, геологические эпохи, многометровый слой ила под титаническим давлением превратился в камень, на веки вечные заперев в себе останки несчастного существа.

Наверху первая кистепёрая рыба выбралась на влажный песок и оглядела выпуклыми глазами голубое небо…

Наверху огромный и неторопливый ящер, лениво пережёвывая водоросли, не замечал снующих под ногами безобидных мохнатых грызунов.

Наверху, после чудовищного удара космического камня, возвестившего конец эпохи динозавров, невообразимо изменился климат, замёрзли моря.

Наверху по окоченевшим останкам рептилий триумфально пробежали мелкие и безобидные, но гораздо лучше приспособленные к холодам млекопитающие.

Наверху покрытое мехом существо с круглой головой и четырьмя хилыми, но очень подвижными конечностями впервые зажало в одной из них продолговатый камень.

Наверху схлестнулись в последней смертельной битве неандерталец и человек разумный.

А панцирь трилобита мирно спал в толще окаменевшего ила.

И вот ты, венец творения, вершина эволюции, стоишь перед отполированной плитой и вглядываешься в едва различимый оттиск продолговатого создания, пытаясь осознать своим крупным, современным и высокоразвитым мозгом пропасть времени, отделяющую тебя от трилобита. Получается плохо, поэтому ты просто щёлкаешь затвором зеркалки и спешишь домой, к компьютеру, скинуть фотографию на диск и обработать её в редакторе. Этим я и занимался – ездил по метро и фотографировал все известные мне окаменелости.

Но в одно прекрасное утро, проходя по почти безлюдной платформе одной из открывшихся в том году станций, я заметил в плите, облицовывающей колонну, нечто. Не веря глазам, я подошёл ближе. Всё это время, проведённое в изучении всем давно известных артефактов, я мечтал стать первооткрывателем. Найти что-то, что до меня не видел ни один доморощенный метроархеолог. И вот оно, свершилось.

В толще каменной плиты свилось в причудливые кольца существо, отдалённо напоминающее то ли уховёртку, то ли сколопендру. Бесчисленное количество заострённых лапок-коготков, круглая голова с выпуклым лбом и хорошо различимыми жвалами, сегментированное тело, увенчанное на конце изогнутым кверху жалом. Создание одновременно отталкивало и притягивало взгляд. Я, как завороженный, протянул руку и прикоснулся к гладкому и холодному камню. Что-то будто вело мою ладонь по изгибам окаменевшего хитинового тела от выпуклого лба до хвоста с опасно изогнутым шипом. Вдруг резкий укол вывел меня из мечтательного забытья. Я ошеломлённо отдёрнул руку от плиты – на подушечке среднего пальца медленно набухала капелька крови. «Ничего себе!», - пронеслось в голове, - «Совсем строить разучились?! Плита же полированная!»

И тут за спиной загрохотал прибывающий поезд. От неожиданности я подпрыгнул и понял, что если сейчас же не зайду в вагон, то опоздаю на вторую пару. Я устремился в ближайшие двери и встал в проходе между сиденьями, уцепившись за перекладину поручня. Двери с грохотом сомкнули свои створки, состав тронулся и одновременно у меня зашумело в ушах и слегка закружилась голова. «Да, на паре опять буду клевать носом, спать надо было лечь вовремя!», - подумал я. И тут до меня дошло, что я еду не в ту сторону и надо бы на ближайшей станции пересесть на другой поезд. Протолкавшись к выходу, я бегом пересёк платформу и проскочил в закрывающиеся двери стоящего на другом пути состава. Голова закружилась ещё сильнее, стало душно, сердце гулко застучало в ушах, и видеть всё окружающее я стал будто бы со дна глубокого колодца. «Не туда еду…», - застучало в мозгах. Борясь с головокружением и тошнотой, я почти вывалился на платформу уже бог знает какой станции, потому что слабо понимал, сколько перегонов преодолел состав. Осознавал я лишь одно – мне нужно в другую сторону. Следующие несколько, наверное, часов слились в бесконечную череду поездов, смазанных человеческих лиц и пересадок, пересадок, пересадок. В затуманенном мозгу ржавым гвоздём засело окончательное осознание того, что ехать мне нужно в противоположную сторону, что я ошибся, что нужно пересесть. Я почти уже впал в отчаяние, потому что краешком сознания понимал – мечусь туда и обратно по одной ветке метро в пределах трёх-четырёх станций. И краешек этот становился всё меньше и меньше…

Бабах!!! И правая щека запылала огнём. Бах!!! Левая расцвела вспышкой боли. С трудом сфокусировавшись, я узрел прямо перед собой лицо ощерившегося в неслышном крике паренька.

- На меня смотри!!! – донеслось как сквозь вату. – На меня, я сказал!!!

Смутно помню, что я вроде бы слабо вырывался, пытаясь освободиться от его хватки и выйти из вагона. Я же ехал не в ту сторону, должен был пересесть, а этот гад мне не давал! Держал меня, бил по щекам, орал в ухо!

А потом всё кончилось. Я понял, что стою в вагоне поезда, тяжело дыша и прислонившись спиной к дверям, немногочисленные пассажиры старательно смотрят в экраны смартфонов, щёки мои горят, а напротив стоит невысокий коренастый паренёк и держит меня за рукав куртки, внимательно вглядываясь в моё лицо.

- Ну что, оклемался? – спросил он. – Пошли.

- Что? Куда? – не сообразил я. – Мне ехать на пары надо!

- На часы посмотри, дурень. – устало сказал парень. – Времени десятый час ночи…

- К-какого… - выдавил я. – Я же ко второй ехал…

- Пошли, - повторил он. – Я тебе расскажу кое-что.

Через пятнадцать минут мы сидели в ближайшем Макдоналдсе, я поглощал очередной гамбургер, запивая его ледяной колой, и слушал Стаса, так он мне представился.

- У меня дружок был, Миша, вроде тебя, тоже увлекался всеми этими наутилусами, трилобитиками, всё меня с собой таскал. «Стас, там на Парке такое!!!» - и несётся с камерой наперевес, мутную штуку фотографировать. Ну а я что, часто с ним ездил, он же друг мой… Тем более он так интересно про это рассказывал, про эпохи геологические, про тварюшек этих окаменелых, как будто был там и видел всё своими глазами. А мне больше диггерить тогда нравилось, я прямо всякими бункерами, залазами и метро-два бредил. И вот однажды потащил меня Миха на Университет, какую-то древнюю губку разглядывать. И получилось, что как только губку эту с заковыристым названием мы с Мишей запротоколировали, так мне знакомый позвонил, стали мы насчёт очередной вылазки договариваться, заболтались. И я краем глаза за Мишей слежу, а он стоит чуть в стороне от губки, и смотрит на стену в упор с открытым ртом. В общем, со знакомым я попрощался и к Мишке пошёл. Смотрю, а тот от стены руку отдёргивает и видок у него ошалевший какой-то. Подхожу к нему, поехали, говорю, грызть гранит науки! Он кивает растерянно, палец уколол, говорит. Спрашиваю, а что он разглядывал-то? Да там непонятное такое, многоногое, отвечает, в Интернете про него нету…

Я только поглядеть собрался, а тут поезд подъехал с толпой узкоглазых то ли студентов, то ли туристов, и оттерли нас от стены и друг от друга. Смотрю, Миша в вагон заходит, и я сам за ним попытался. Только сел я в соседний вагон, через стекло на него смотрю, а взгляд у Мишки отсутствующий сначала был, потом он головой эдак тряхнул, вокруг огляделся и на следующей станции, на «Воробьёвых горах», из вагона выскочил. Я не ожидал такого и не успел за ним выйти, народу много было. Решил я ехать без него дальше, ну мало ли, забыл человек что-то, не маленький, догонит, доедет. Не догнал, не доехал. Ни в тот день, ни назавтра. Телефон вне зоны доступа, дома не появлялся. Родители в милицию, заявление написали о пропаже…

А через полгода знакомый мой, с которым мы диггерили, про Мишу рассказал. У знакомого были дружки, обходчики путевые, как раз с красной ветки. Они ему вывалили все подробности, а этот знакомый уже мне. В общем, за месяц до нашего разговора ремонтная бригада нашла в боковой сбойке туннеля между «Университетом» и «Проспектом Вернадского» мумифицированное тело. По документам была установлена Мишина личность. Выглядело это, по словам ремонтников, как будто Миша пришёл в эту сбойку, сел у стеночки и тихонько умер, со временем превратившись в мумию. Крысы по неизвестной причине побрезговали и телом, и одеждой, и кожаной сумкой. А вместо милиции приехали почему-то четверо в штатском с одинаково незапоминающимися лицами и увезли тело в неизвестном направлении на жёлтом фургоне с надписью «Аварийная» на борту…

Знаешь, до сих пор себя корю, что не выскочил тогда за ним из поезда. Остановил бы его, точно остановил… Я потом на «Университет» ездил несколько раз, всё искал это многоногое, которое Мишка разглядывал. Нет там ничего, и не было никогда. Плита обычная. А сегодня тебя увидел. Взгляд у тебя был, как у Михи тогда. Ты уж извини, что по лицу приложил, но вспомнил про Мишку и переусердствовал немного.

- Стас, а знаешь, сдаётся мне, что это оно и было, которое твой друг видел, - враз пересохшим ртом выдавил я. – Здоровенная то ли уховёртка, то ли ещё что, ножки маленькие и заострённые, голова круглая и без глаз, а сзади шип. И руку прямо как притягивает к ней, прикоснуться. А потом я палец уколол, и началось это.

И я вкратце описал Стасу, что испытал тогда. Помрачневший парень молча слушал, изредка кивая головой.

- Вот оно как… Мишка, значит, тоже так крутился, пока вконец не одурел, - задумчиво выговорил Стас. - И полез потом в тоннель… И бог знает, что там с ним было. А гадина эта многоногая или ползает с места на место, или их много. Ты это, будь осторожен, не хватайся руками за всё подряд.

С этими словами Стас поднялся, накинул куртку и, не прощаясь, выскочил из кафе. Я рванулся, было, следом, но вспомнил про сумку, забытую на стуле, да и ноги после пережитого ещё предательски подкашивались.

***

С того дня прошло уже два месяца. У меня всё в порядке, уколотый палец не отвалился, кошмары не преследуют, и залезть в тоннель метро совсем не тянет. Всё, в общем, хорошо. Жаль только, что Стаса поблагодарить не успел за моё спасение, а разыскать его мне не удалось. Ездить в метро стало немного неуютно, всё боюсь, что опять «не туда» поеду. Сфотографировать камень с оттиском этого существа я попросту не успел, а через день, когда мне вновь удалось съездить на эту станцию, я увидел на колонне кусок чёрной непрозрачной плёнки, наглухо примотанный скотчем. Я попробовал было незаметно отколупать кусок скотча, чтобы заглянуть под плёнку, но увидел, что от центра зала ко мне несётся внушительная дежурная в красном кепи и размахивает своим круглым жезлом. Я счёл за благо оставить попытки оторвать скотч и успел только пощупать камень под плёнкой, как бдительная тётенька донеслась до меня и настоятельно порекомендовала удалиться от колонны. Я с извинениями удалился, поскольку уже всё выяснил. Под плёнкой был пустой прямоугольный проём, оставшийся на месте аккуратно извлечённой облицовочной плиты. Интересно, было ли то существо в камне, когда его извлекали, и не перевозили ли потом этот камень на желтом фургоне с красной полосой и надписью «Аварийная». Бог или, наверное, чёрт его знает, куда мы влезаем, закапываясь так глубоко под землю, и что ещё можем вытащить из тёмных глубин.

Антон Швиндлер