Тем временем, мои темы для постов:

Что за торговцы такие? Смертью?

И они становятся, как дикие звери

Один американский фронтовик писал, что если попытаться рассказать о войне (и мире) в двух словах,то почти всё будет правда. И почти всё - ложь. Это, как если бы тянуть нить, распуская ткань: чем больше рассказываешь, тем больше смысла вскрывается. И в конце - только остаётся вздохнуть. Как правило, рассказчик говорит о своих переживаниях. Но его рассказ может вызвать отклик у всех сопричастных, с какой бы стороны они не воевали. Роман На западном фронте без перемен  получил признание не только у немецких фронтовиков, а у всего поколения.

Не всякая война порождает одинаковый отклик. Сильнейшее влияние на умы оказала Первая мировая, а вот Вторая не породила столь мощного потока художественных произведений. Здесь чувствуется западноцентричность автора. Каждая страна реагирует по-своему. Символично, что иллюстрирует она своих слова о Второй мировой книгой Василия Гроссмана "Жизнь и судьба", не найдя ничего схожего в англоязычной литературе. Вьетнамская война вызвала в американском искусстве поток, подобный европейской реакции на Первую мировую. По-видимому, стремление постичь, как добрые и моральные люди оказались способны на такие жуткие вещи, объясняет влияние этих войн на деятелей искусств.

Как признают некоторые бойцы, в войне можно найти прекрасную сторону. Её находят и художники. Они прославляют её за деньги или просто так. На триптихе Паоло Уччелло можно увидеть сломанные копья и брошенную амуницию, но не кровь и части тела.

Битва при Сан-Романо

Искусство может приукрасить даже орудия войны. Ранние пушки с мушкетами богато отделаны. Сегодня трудно представить инкрустацию на, скажем, пулемёте. Героическим портретам полководцев - несть числа. В войну художники часто встают в шеренгу, воспевая свою армию и нападая на тех, кто с той стороны. Это отчётливо было видно во время мировых войн. С ростом масштабов государства поняли, что и искусство, наряду с наукой и техникой, можно мобилизовать на военные нужды. Мобилизованное искусство помогает мобилизовать бойцов, а также тружеников тыла. Правда, не всё удавалось сразу. Немецкие напомаженные агитки с довольными жрущими солдатами хохотом встречались в собственных траншеях в Первую мировую. У Геббельса получилось гораздо лучше. Тот признавал, что многому научился у британцев.

Демонизация врага не обходила стороной и художественные произведения. Во Франции фе-факто запретили Вагнера, в Британии пресса нападала на музыкантов, играющих Бетховена, Брамса или Баха.

Музыка помогает солдату маршировать и поддерживает его дух. Когда-то музыкальные сигналы служили средством коммуникации на поле боя. В мирное время тоже есть место военным маршам и прочей духоподъёмной патриотике. Непрестанное прославление героических деяний прошлого - из той же оперы. Тех же, кто выступают против, клеймят как упадочников и записывают в дегенератов, как это делали нацисты. Борьба между пацифистами и сторонниками войны стара, как мир. Своё отвращение к войне Пикассо выразил в бессмертной Гернике. Когда офицер Гестапо пришёл к Пикассо в оккупированном Париже, он спросил у него, указывая на фото картины: "Это Вы сделали?" "Нет, вы", ответил художник.

Герника. Мурал.

Начиная с девятнадцатого века, в строй рядом с художниками встают фотографы и операторы. Камера может схватить и исказить всё не хуже, чем человеческий глаз. И далеко не всегда то, что снято, может перенести неподготовленный зритель. Годы идут, и сегодня у каждого бойца есть качественной оборудование, чтобы самому задокументировать спазмы нашей эпохи. Откровенные военные снимки могут серьёзно пошатнуть доверие к войне у своей публике. Так произошло с Вьетнамской войной. Многие американцы пришли к выводу, что та война была неправильной, и её невозможно было выиграть. Они не могли понять, что потеряла американская армия там, в этой маленькой стране на обратной стороне планеты. Создание и употребление произведений искусства может быть актом неповиновения, а также выражением надежды.

Кете Кольвиц. Скорбящие родители.

Прошедшая война откладывается в памяти людей несмываемым пятном горя. Незбежно находятся формы для выражения скорби по погибшим. В Британии придумали двухминутную паузу молчания, которая первый раз состоялась 11 ноября 1919 года. В двадцатые годы в это время останавливался общественный транспорт, и даже телефонистки размыкали контакты. Монументы, подобные кенотафу, тоже привлекли внимание публики. Могила Неизвестного солдата появилась в двадцатых годах, вслед за Лондоном, в Париже, Риме, Вашингтоне, Брюсселе, Праге, Белграде, Бухаресте и Вене. Но не в Москве и Берлине. Сегодня в большинстве стран, участвовавших в мировых войнах, поминание павших включает всех, кто погибли в войнах всяческого рода.

Каждый вспоминает о войне по-своему. Ветераны скорбят по павшим товарищам, женщины - по любимым. У детей память своя, и у внуков - тоже своя (у кого она сохранилась). Кто-то (но не все) едет по местам боёв. Вообще, не факт, что если ветеран - то за войну. Очень много критики милитаризации общества исходит от бывших участников боевых действий. Но много и поджигателей войны, которые встали в ряды правых и даже фашистов. Такие ветеранские организации поддерживают живой старую ненависть и спускают всех собак на левых и прочих пацифистов.

Память о войне изменяется по мере смены поколений. Сегодня о павших в Первой мировой в западном общественном мнении превалирует точка зрения, что их одурачили пойти на мировую бойню. В то же время сами бойцы считали, что бьются за правое дело, за свои семьи в конце концов. Сегодня, когда их уже нет на свете, Первую мировую считают трагической ошибкой, о которой лучше не вспоминать. Что уж говорить о России, которая пережила Гражданскую войну и большевиков. Великая Отечественная война получила главный фокус военных воспоминаний. Германия с Японией несут бремя вины и не настроены заострять внимание на прошедших войнах. Во Франции впечатления смешанные ввиду коллаборантства существенной части общества. Большинство левых предпочитают не учить детей о войне, за исключением упоминания жути и глупостей прошлого. А консерваторы склонны критиковать современное толкование истории за рассказ об ошибках и недостаточное прославление былых побед.

Обращение к прошлым войнам не списано, однако, в утиль пропаганды. Сторонники Брекзита аппеллировали к успешной эвакуации британских войск из Дюнкерка. Государства вкладывают миллионы в празднования юбилеев великих битв, будь то Трафальгар, Бородино или Лейпциг. Строятся храмы на местах былых сражений. И всё же память о войне может служить и средством примирения, если потомкам показать, как бились не только их предки, но и их враги. Если показать, что это были тоже люди с их заботами, желаниями, верой и горем. Что они так же страдали.

История не кончается. Будут новые войны - появятся и новые творцы, их осмысливающие. А войнам прошлым надо дать пройти в забытьё и дать покой их жертвам. Так предполагает Маргарет в заключении книги. Сегодня в западном обществе отношение к войне двояко. С одной стороны, их помнят. Публика с интересом воспринимает новые фильмы, книги и игры. С другой - никто не желает в них участвовать. Слишком дорого они обходятся.

Но Запад - не весь мир. Далеко не каждая страна боится возможных потерь. Многие находятся в состоянии социальной нестабильности, подпитываемой извне. Топливом для возможных конфликтов служат изменение климата, поляризация обществ и рост популизма.

В будущем, как и сегодня, будет сохраняться разделение на два уровня войны: с использованием новых дорогих технологий и могущественных экономик, их применяющих, а также лоукост с участием менее организационно оформленных участников. Эти два уровня будут гарантированно перекрывать друг друга. Современность привнесла новые угрозы. Враг без униформы и даже баз, вербующий сторонников через Интернет, не может быть побеждён одними лишь авианосцами, танками и бомбардировщиками. Новой угрозой явились боевые действия в городах, которые стало чрезвычайно трудно контролировать.

Великие державы не исчезли с карты мира. Как не исчез и потенциал их столкновения. Пишутся новые планы, закупаются вооружения. Происходит стремительное технологическое обновление. Зонами столкновения постепенно становятся космос и киберпространство. Гиперзвук и искусственный интеллект вошли в арсеналы. Дроны весом 32 грамма и роботы-убийцы - уже не фантастика. Обновляется и военное планирование.

В свете всего этого, забывать сегодня о войнах никак нельзя. Они с нами. Мы должны знать об их причинах, последствиях. Мы должны уметь их заканчивать и избегать. Постигая войны, мы постигаем самих себя, свой разрушительный потенциал. Мы сражаемся, потому что имеем в этом потребность, потому что хотим защитить то, что для нас дорого или потому что можем представить себе иное будущее. Мы сражаемся, потому что мы можем. Но сегодня мы в своей способности подошли к самому краю пропасти. Если не остановиться - человечеству может наступить конец. И потому-то нельзя отворачивать глаза от неприятного зрелища. О войне нужно думать. Сегодня, больше, чем вчера.

-----------------

Перевёрнута последняя страница. Маргарет рассказала нам то, о чём иногих из нас уже и так известно. Не стоит удивляться: книга написано западным автором для западного читателя, уже много-много лет живущего в мире и благополучии. Где-то в других местах война является трагической обыденностью. Часто воюют там, где мирная жизнь становится невыносимой. Сегодня с золотого миллиарда начинает сходить позолота. С потерей достатка неизбежно будет теряться мир и согласие в обществах. И снова люди возьмут в руки оружие...

Автор права: о войне нужно помнить. Но хочу дополнить. Да, всегда были люди, которые восхваляли войну и геройства. Как всегда были те, кто наживались на ней. Однако число этих людей всегда было несравнимо с числом тех, кто против войны и её ужасов. Всегда есть те, что недовоевали. Но гораздо больше было тех, кто, придя с фронта, не стали предаваться воспоминаниям, а начали строить новую жизнь, помня и наказывая своим потомкам, что война - это величайшее зло, которого надо избегать.

Простых людей не спрашивают, начинать ли войну или нет. Им остаётся полагаться на разум и осмотрительность своих руководителей. Которым свойственно ошибаться, как и всем людям. Мы живём  в такое время, в котором цена ошибки - судьба всего человечества. Хотелось бы надеяться, что наше поколение дров не наломает.